Если ты есть, позволь жить!

«Ты должна открыть окно, во что бы то ни стало должна открыть…» Я проснулась от такой настойчивой мысли, которая, будто незримый командир, отдающий приказ, звенела в моей голове. «Должна открыть окно…» «Но как? Я очень слаба и, скорее всего, добраться до вожделенного окошка не смогу — свалюсь раньше». Здравый рассудок пытался заглушить требования воспалённого мозга, но тщетно. Было такое чувство, что меня принуждали пойти на это рисковое дело. Но вот что заставило родиться такие идеи? «Отодвинь же эту чёртову задвижку!» Я послушно встала и на трясущихся ногах поковыляла к подоконнику. Но, когда до финиша было уже буквально несколько шагов, голова пошла кругом, все остатки равновесия куда-то испарились и я, вовремя ухватившись за спинку стула, чудом не растянулась на полу. В ту же минуту я почувствовала пусть небольшой, но прилив сил, а в голове вертелась уже совсем другая мысль: «В постель — и никаких движений». И действительно, этого запаса сил хватило ровно настолько, чтобы дойти до кровати. «Да, что же скажет доблестный доктор, если ему сообщить о мысленных призывах, да и о ночных похождениях? Нет, я лучше промолчу, а то еще, чего доброго, заточат меня тут на месяц-другой». Тихо заскрипела открывающаяся дверь. Я быстренько притворилась крепко спящим пациентом, даже глаза закрыла. Посетитель тихо вошел в палату, еле слышно ступая по старому паркету. Он направлялся к моей постели. Отчего-то мне стало не по себе. А вдруг Доброва, обладающая немаленькой силой, решила проникнуть в больницу, вывела из строя бдительных медсестёр и сейчас завершит начатое дело? Я вжалась в подушку, слушая приближение таинственного гостя, чувствуя, как страх и паника начинают одолевать. Прохладная рука опустилась на мою шею. Я глубоко вдохнула, готовясь огласить мирно спящую больницу криком о помощи, но тихий и такой знакомый смешок превратил мои старания в вздох облегчения. И, когда я повернулась, повода для страха не было. Оставалось лишь удивляться, вопросительно хлопать глазами и, боясь себе в этом признаться, искренне радоваться ночному визитёру. — Ну здравствуй, загадочная Ренесми, которая пытается в свои столь юные годы повести по правильной дорожке рождённого вампира. Марк вольготно развалился на стареньком стуле, будто это было самое удобное кресло. — Как ты меня нашёл? — пролепетала я, всё ещё таращась на парня. — Много будешь знать — ещё одну травму на свой мозг обретёшь, - он, прищурившись, смотрел на меня и бесцеремонно улыбался. — А вообще, всё очень просто. Когда вы мне прочли лекцию и быстренько ретировались, из вашего кармана, леди, выпал носовой платок. А я думаю, ты знаешь, что вещь имеет свойство хранить запах хозяина? Я молча кивнула. — Вот именно благодаря этой милой тряпочке я, словно ищейка, выяснил, где ты живёшь, как время проводишь, и, надо тебе сказать, сделал для себя кое-какие выводы, но о них, прости, рассказывать не буду. И не спрашивай почему, я все равно ничего не скажу. — Больно надо, — буркнула я, отворачиваясь, искренне надеясь на то, что Марк поймается на этот крючок и поведает мне хоть часть своих домыслов. Но он, как говорится, даже ухом не повёл. — Как здоровье? — спросил он, дёргая бахрому с покрывала, которым была покрыта соседняя кровать. — Как видишь, прикована к постели. Я попыталась сесть, но Марк легонько толкнул меня в грудь. — Лежи уже, горемыка. Хоть я еще так и не понял твоей сущности, одно мне известно наверняка: в тебе много чего заложено простого, человеческого. Сейчас в его глазах не было ни сарказма, ни насмешки. Они лучились пониманием, неприкрытой добротой, и это придало мне решимости для того, чтобы начать повествовать: — Я — полувампир. Но, в отличие от тебя, довольно хорошо помню свое рождение. Я прекрасно помню, сколько мучений доставила матери, которая лишилась из-за меня самого дорогого — жизни… — Она умерла? — Марк зажал ладонью рот, так как вопрос его прозвучал в ночной тиши уж слишком громко. — Нет, но моя мама вынуждена теперь придумывать всякие небылицы для своих родных: о несуществующем недуге, об удочерении какой-то дальней родственницы мужа. Проще сказать, папа обратил ее, потому как не мог смириться с потерей любимой женщины. — Хочешь сказать, отец не бросил твою мать, когда миссия по размножению была выполнена? — Я понимаю, как тебе неприятно слышать такие вещи, ведь твой отец поступил непростительно. Но мои родители, пройдя этот трудный путь, ещё больше сплотились и счастливы в браке. Марк тяжело вздохнул. Я знала, ну, или просто догадывалась, что сейчас творится в его душе, которую так щемило от предательства близкого человека. Он долго молчал, вглядываясь в окно, где уже занимался рассвет, а потом тихо сказал: — Мир полон чудных особей, таких, как мы с тобой, да оборотней разных. — Да-а-а, — протянула я, судорожно пытаясь придумать вопрос, который сможет отвлечь Марка от грустных мыслей. Но он опередил меня. — Рождение твое само собой уникально, но интересно мне: обладаешь ли ты какими-либо дарами? — Дарами? — переспросила я. — Ну да. Все те, кто живёт уже не совсем человеческой жизнью, обретают что-то, ну, по крайней мере, большая часть обращённых. — Ну, если это можно назвать даром, — я попыталась привстать, чтобы дотянуться до щеки Марка, но он наклонился ко мне, позволяя легко дотронуться до своего лица. Секунду я колебалась, думая, что продемонстрировать парню, а потом стала транслировать нашу встречу в лесу. Надо сказать, что с моими увечьями давалось мне это нелегко. Лоб покрылся густой испариной, в глазах заплясали зайчики, то и дело меняя радужную окраску. — Хватит, Несс, хватит, я всё понял. Ты передаешь мне образы. Я тоже могу это делать. Только усилий на такую штуку трачу гораздо меньше. Тут главное — сосредоточиться на собеседнике и очень сильно пожелать продемонстрировать ему то или иное событие. Все тонкости передачи образов я пропустила мимо ушей, так как Марк назвал моё прозвище, известное только узкому кругу друзей и родных. — Как ты узнал, что моё имя сокращают именно так? — Пойми, Несси, — мне показалось или Марк произнёс этот вариант имени как-то ласково, что ли? — Когда ты выкладывалась на все сто, твоё подсознание было открыто, ничто не блокировало его. Я схватилась за голову. — Что же ещё просочилось из моего уязвимого подсознания? — То, что ты уже очень долго мучаешься вопросом, послушался ли я тебя, попробовал ли я не убивать людей. Я охотно отвечу. Я попытался, Несс. И у меня даже есть кое-какие успехи. Я приготовилась его внимательно слушать, но он… он снова стал играть со мной в своей манере, которая, надо отметить, ему очень была к лицу. — Пока я не стану профи в этом деле, ты не узнаешь от меня ничего, понятно? — он встал, расправляя затёкшие плечи. Все его жесты были такими естественными и безупречными, что можно было усомниться в кровожадной сущности моего друга. — Стой, — я ухватила его за руку, — ещё один вопрос. Он медленно опустился на стул, всячески демонстрируя нежелание отвечать на него. — Когда мы заговорились о дарах, я, грешным делом, подумала, что мои бредни с мысленными призывами — это тоже твоих рук дело. Широкая улыбка озарила красивое лицо. — Вы правы, как никогда. Это чистой воды принуждение, с помощью которого весь медперсонал считает, что всё идёт, как надо, и у тебя находится гость в положенное для этого время. А теперь спать, — он вложил в мою ладонь маячок, по которому нашёл меня, и уже собрался уходить, но остановился. — Если речь зашла о дарах, я, пожалуй, покажу тебе вот что. Только прости, до конца не доведу, а то у докторов появится очень много вопросов. В ту же секунду по моему телу побежали мелкие разряды, ощущаемые, как контрастный душ, сменяющиеся то жарким огнём, то ледяным холодом. С каждым таким разрядом я ощущала прилив сил. Очень осторожно я коснулась головы. И, если ещё несколько минут назад это могло вызвать неприятное ощущение, сейчас все было гораздо лучше. — Всё, Несс, больше не могу. Контраст из жара и холода прекратился. — Спасибо тебе, — тихо прошептала я, чувствуя непреодолимое желание поспать. — Ага, не за что. А вот о том, кто твой обидчик, мы потолкуем в следующий раз. Я услышала, как тихо закрылась дверь, и погрузилась в желанную дрёму. *** Дни шли, точнее ползли, как самая медленная представительница семейства черепаховых. Мой любящий дедушка никак не хотел освобождать узницу своего учреждения. Каждый день ко мне заглядывали родители, всё наше большое семейство, приходила Сонька, радуя меня каким-нибудь сладким презентом. Но тот, кому я была так благодарна за визит, за лёгкое исцеление, больше не появлялся.