Если ты есть, позволь жить!

— Господи, ребят, я нашёл её. — Она жива? — С ней все хорошо? «Джаспер, Эсми, мама… Что они все здесь делают, а главное, почему так громко кричат?» Я попыталась поменять положение своей тушки, но что-то довольно твердое вонзилось в бок, окончательно прогоняя пелену сна. И сразу же в голове завертелись события последних… «Господи, сколько же прошло времени с тех пор, как я, найдя и подпитав Марка, заснула на пороге той хижинки?» Я открыла глаза и вскочила, больно ударившись локтем о ствол многолетней сосны. Сумеречная пелена начинала покрывать лес, делая его более серым, смазанным и расплывчатым. Я стояла в самой его глуши. Никаких намеков на полянку с хижинкой тут и не было. «Это что ж получается, — мысленно негодовала я, — я тебе, можно сказать, жизнь подарила, а ты сгреб в охапку спящего спасителя — и в лес вон?! Ладно-ладно, я еще с тобой поквитаюсь. Хотя… — вторая половинка моего разгневавшегося Эго решила заступиться за неблагодарного товарища. — Наверняка он сделал это, чтобы нас не обнаружили вместе. Незачем им пока знать о дружбе двух странных существ, которые, как это ни удивительно, находят друг друга в трудные минуты и, сами не осознавая этого, во что бы то ни стало пытаются помочь». — Ренесми, что же ты так нас изводишь? — Джаспер пулей подлетел ко мне и крепко обнял. — Ты представь хоть на минутку, что мы все себе надумали? Я молчала, лишь виновато опуская глаза. Из-за деревьев показалась мама, прижимающая ладони к глазам, будто прятала слёзы, которые с того дня, как я отняла у нее человеческую жизнь, были ей чужды; она, несмотря на бег времени, не потеряла многих привычек и жестов. — Джаспер, главное… — мама судорожно выдохнула. — Главное, что с ней все хорошо. «Ага, это сейчас вы так говорите, а дома, я уверена, устроите мне такой разнос, что врагу не пожелаешь», — подумала я, судорожно собирая в голове все аргументы, которые могут пригодиться для защиты моей персоны. *** Я уже сбилась со счёта, какой кусок поджаренной семги отправила в рот вместе с хрустящим теплым хлебом. Всем своим естеством я ощущала, как звенит недосказанность и множество незаданных вопросов. Но так же хорошо чувствовалась поднимающаяся из недр души свирепая, необузданная ярость в адрес той, кого я еще несколько часов назад могла называть подругой, доброй знакомой. А сейчас… сейчас я хотела вытрясти из Добровой всю правду об ее истинном происхождении, о том, что ей сделали те, кто относится к вампирскому роду, и всё то, что она так тщательно скрывала. Но, понятное дело, в эту минуту допросом не стоит заниматься, так как многое придётся родным рассказывать. Хотя… — Агнесса, — я повернулась к растянувшейся на туристическом коврике девушке, — что тебе сделали вампиры? Почему ты пытаешься стереть с лица земли всех их представителей, что так некстати стали на твоем пути? Подруга удивлённо на меня посмотрела. Но я, не обращая никакого внимания на эти взгляды, продолжала сыпать вопросами. — Какие цели ты преследуешь? Что заставило тебя подружиться со мной, с девочкой, которая, по сути, тебе тоже враг? Объясни, Агнесса, открой тайну своей жизни до тех времён, как ты попала к Добровым! — Несси, — дедушка тихонько опустился рядом со мной и ласково обнял за плечи, — успокойся. В тебе сейчас говорят лишь эмоции, какая-то непонятная злость и обида. А когда человеком руководят эти товарищи, хорошего разговора не видать. Я послушалась совета Карлайла — прикрыла рот, —, но все эти, как их дедушка назвал, товарищи продолжали терзать меня изнутри. Казалось, что атмосфера на поляне накалилась ещё сильнее, потрескивая точно так же, как сучья в догорающем костре. Агнесса медленно обвела присутствующих каким-то потускневшим взглядом, в котором можно было без труда прочесть грусть и отчаяние, а потом, поднявшись с коврика, подошла к огню и, протянув к пламени руки, тихо сказала: — Это очень долгая история, Ренесми. И, поверь, не моя это прихоть — уничтожать вампиров: так делали мои деды и прадеды, делали все, принадлежавшие к числу тех, кого называют двуликими, являющимися основоположниками мира оборотней. — Даже представить себе не мог, что представители сего удивительного племени еще живы, — тихо сказал Карлайл. — Скорее всего, — голос Агнессы дрогнул, — я теперь единственная в своем роде. Несколько лет назад итальянцы пришли с миссией уничтожить всех наших, а нас там и так горстка оставалась: в основном старики да семьи, где ждали пополнения. Блестящие дорожки мерцали на щеках, рассыпаясь мелкими каплями. Агнесса беззвучно плакала, то и дело тихо всхлипывая. Мы все сидели и молчали, каждый думая о чем-то своём. — И ты смогла сбежать из той мясорубки, а теперь девичье сердце желает справедливой мести, верно? — Карлайл подошёл к девушке и по-отечески обнял ее, пытаясь дать хоть каплю тепла и защищённости. Все, кроме меня, тут же поднялись и окружили Агнессу и главу семейства кольцом. Скорее всего, это делалось инстинктивно, так как все мы чувствовали в девушке превосходство силы. — Я обещала… я дала слово своим умирающим родителям и брату, что накажу, попытаюсь сделать так, чтобы они прочувствовали всё, совершенное той ночью… Девушка зарыдала в голос и, высвободившись из объятий Карлайла, пулей кинулась в лес. И через какую-то минуту из его глуши донесся жалобный кошачий плач. — Я верну ее, — сказал папа, отделяясь от нашего семейного круга. Но дедушка жестом руки остановил его. — Нет, Эдвард. Агнессе сейчас лучше побыть одной. Ты ничем не поможешь ей — Но девчонка может наломать дров, — в разговор вклинился подошедший Джаспер. Карлайл опустился на полуистлевший пень и тихо заговорил: — Поймите вы: чтобы девочка открыла тайну, она должна быть уверена в том, что её друг, которому доверят самое сокровенное, самое наболевшее, — не предаст, не высмеет и в случае трудностей не сбежит, как мышь, позорно сверкая пятками. Мы с вами не можем стать её надежными союзниками, так как волей судьбы являемся врагами её племени. Единственный человечек, которому Агнесса начала доверять, — это Ренесми, — Карлайл сделал паузу, вглядываясь в лица семьи. — Да-да, именно наша маленькая принцесса, если не даст волю разбушевавшейся в ней обиде на подругу, сможет узнать всё о семье этой удивительной девочки и отвести её от необдуманных действий. Ведь мы с вами знаем, что в одиночку с кланом Вольтури не справиться. Послышался треск сучьев, и на поляну выбежал горе-братец Агнессы. Сейчас этого гражданина только горем и можно было назвать. Спортивный костюм парня был изорван в клочья; лицо, исцарапанное ветвями деревьев, местами кровоточило, а о причёске лучше и не заикаться, так как вся шевелюра бедняги представляла собой лесную почву со всем содержимым: травой, листвой да хвоей. — Вижу, поохотился ты на славу. Эмметт, хохоча, подошёл к парню и хлопнул его по плечу, на котором висело уцелевшее в борьбе с лесными жителями ружьё. — Первый блин — он всегда комом, — улыбнулся Карлайл, опускаясь перед Андреем на колени с аптечкой в руках. — Говорила же тебе сестра: на животных не охоться, — продолжал злорадствовать Эмметт, сгребая в сумку грязную посуду. — Ладно тебе, издеваешься, — Эсми отыскала в груде вещей для пикника чистую тарелку и стала накладывать угощение горе-охотничку, — парень потерпел неудачу в любимом деле, а ты только и умеешь, что смеяться да злорадствовать. Нет бы помог Карлайлу: вон какая груда грязных салфеток возле них с Андреем лежит, сходил бы выбросил. Ну, или Элис подсоби, а то бедняга до утра будет из волос парня дары леса выбирать. Эмметт продолжил дело по сбору посуды, иногда тихонько хихикая, искоса поглядывая на Элис, которая старательно выбирала из волос Доброва растительный мусор. Дабы не сидеть без дела да не поддаваться не слишком радужным мыслям, готовым испортить моё и без того не очень-то хорошее настроение, я присоединилась к тёте, и через каких-то полчаса на голову Андрея было любо-дорого смотреть. — Вот и всё, — сказала Элис, глядя как-то странно, будто сквозь парня. — Теперь можно и домой… Глаза тёти затуманились, а потом стали совсем пустыми и безжизненными. «Господи, Элис, — пронеслось в голове, — как же не вовремя ты со своими видениями. Ведь такую перемену кто хочешь заметит, а потом вопросов не оберёшься». — Воды, дайте ей срочно воды! Я мысленно поблагодарила находчивого отца, да и всех, за то, что не растерялись, а стали носиться около тётушки, будто та доживает последние минутки своей жизни. — Я, это… — Андрей подошёл ко мне, — побегу: вам и так не до меня, да и сестрица давно ускакала. — Угу, — буркнула я, провожая парня взглядом и радуясь, что у этого человека не сработала команда посочувствовать и остаться, дабы узнать о всех событиях. — Что, Элис, что ты видела? Неугомонный Эмметт задал вопрос уже раз в третий. Но Элис, взгляд которой уже стал осмысленным, не спешила награждать нас ответом. Она молча сидела, склонившись на заботливо подставленное плечо Джаспера, то и дело теребя край джинсовой куртки. — Элис сама нам все расскажет, — сказала мама и снова принялась заливать не желающий гаснуть огонь. — Это как-то связано с Агнессой? — Эммет не унимался. — Девочки я не вижу, — тихо проговорила Элис. Её голос был еле слышен, надломлен и, как мне показалось, насквозь пропитан страхом. — я вижу Андрея… Да-да, именно его, и от этого человека исходит опасность. — Кому? — Кто в опасности? Кажется, терпение потеряли все, я в том числе. — Опасность для чьей-то жизни. Он кому-то сделает очень и очень плохо, — прошептала она и упала на плечо Джаспера. *** Домой мы добирались молча. Все думали о словах, сказанных Элис. — Несси, — Карлайл отозвал меня в сторонку, когда мы подходили к нашим домикам, — не отрицай, я более чем уверен, что твое долгое отсутствие было связано с этим загадочным другом. Обещай мне, что, когда захочешь его навестить, ты возьмешь меня с собой: я и так волнуюсь, а после видений Элис… Ты же знаешь, что они порой не совсем точные, но суть остается неизменной: кому-то угрожает опасность. — Всё будет хорошо, — сказала я, чмокнула дедушку в щёку и, пожелав всем спокойной ночи, направилась вслед за отцом и матерю в наше гнёздышко.