Обновление

   Фенрис захлопнул за собой дверь имения. Развернулся, открыл ее и захлопнул еще раз, сильнее. Проклятая женщина! Зарычав, он промчался по первому этажу, ища то, что можно разбить. Схватив картину с самоуверенной человеческой женщиной, которую художник наградил поистине преувеличенными достоинствами, эльф направил кулак прямо в них, улыбаясь от звука разбивающегося стекла. Так-то лучше. Крутнувшись, он ногой пробил ближайшую картину с собакой в смешной шляпе и озадаченным выражением, и, зацепившись за раму, рухнул на спину. Мгновение созерцал сводчатый потолок, а потом вдобавок пару раз побился головой об деревянный пол.    Фенрис знал, что ведет себя как ребенок. Эта трижды проклятая женщина вызывала в нем ребячество. При первой встрече он посчитал ее красивой. Да и до сих пор считал, если быть честным хоть с самим собой. Те ее первые попытки флирта были освежающе очаровательны, чуть агрессивны, но теперь, каждый раз, как Хоук открывала рот, ее голос заставлял его скрипеть зубами. Не сказать, что голос этот был неприятным. Напротив, звучал низко и мелодично… но то, как она говорила… При этой мысли Фенрис вздрогнул. Нахально, бесцеремонно и часто по-жестокому честно. Если связь между ее разумом и речью и была, то эльф ее не видел. И чаще всего Хоук прежде действовала, чем думала. Большинство тевинтерских женщин, которые не были отвратительными, амбициозными магами крови, вели себя очаровательно и изящно, зная обо всех тонкостях социальной жизни. Его даже восхищали некоторые, что служили Данариусу, как хорошее вино или предметы искусства. Фенрис оглядел раскиданные вокруг него обрывки картин. Хрупкие, как и те женщины.    Хоук же хрупкой не была. Она была жилистой, одевалась как мужчина и скорее сорвалась бы в драку, чем в бега. И борьбу с ним она выбрала с первого дня их встречи. Знала о его чувствах – никакие это не предрассудки! – насчет магии и магов, и все равно брала его с собой на задания, на которых чаще приходилось отстаивать их интересы. Необходимость проводить время в компании настораживающего отступника, что бросал на нее тайные, обожающие взгляды, и так не радовала, но видеть, как она любезно разговаривает с ним, дружески приобнимает… этого… этого одержимого!.. в животе у Фенриса что-то скручивалось. Хоук никогда не касалась его столь фамильярно, и он радовался. Нужда Андерса в постоянной поддержке являлась слабостью – а эльфу не нужны были ее знаки внимания, ведь с их помощью легко манипулировать.    Мне не нужно, чтобы меня приласкали как собаку, особенно она.    Он задумался, не были ли все те жесты преднамеренными, чтобы спровоцировать его, и мрачно решил, что так и есть. Фенрис давно научился прятаться за язвительной маской и быстро понял при их встречах, что Хоук раздражает его бесстрастность, и она пытается как можно чаще вызвать у него злость. В результате у них не выходило разговаривать более нескольких минут без того, чтобы не вцепиться друг другу в горло. Видимо, пара недель вынужденной компании приведет только к головной боли, если не к кровопролитию. Вздохнув, эльф медленно сел. Скверное настроение было лишь отчасти вызвано Хоук. Его уговорами, нет, приказом вовлекли в этот проклятый лириумом план. Даже вкрадчиво увещевательные манеры Варрика не могли скрыть подразумевающуюся команду, а Фенрис терпеть не мог, когда ему что-то приказывали. Он заработал свою свободу, и когда кто-то начинал говорить, что ему делать, эльфу хотелось ощетиниться как рассерженному коту. Он оставался в этом отвратительном городе только по одной причине – существовал призрачный шанс, что Данариус вернется, и они положат конец бессмысленному фарсу. А для этого ему нужна была Хоук со своей разношерстной компанией.    Фенрис раздраженно фыркнул и поднялся, стряхивая с ног стекло. Но если план сработает, он получит достаточно золотых, чтобы нанять группу наемников и избавиться от необходимости поддерживать дальнейшие отношения с самоуверенной ферелденкой.    Весомая причина.    Эльф прошел в холл имения, разглядывая искореженное тело у подножия лестницы. Уже прошло несколько месяцев с тех пор, как он стал жить в старом особняке Данариуса, а тело даже не собиралось разлагаться, вероятно, из-за магии крови. Сквозь грязные окна он увидел, что небо потемнело. Скоро появится Хоук.    Фенрис не сдержался, устроив тело таким образом, что оно показывало непристойный жест всякому входящему, а потом пошел мыться.

***

   Хоук распахнула дверь имения и зашагала по холлу. Расслабилась, осознав, что Фенрис нигде не видно, но нахмурилась, заметив распростертое у лестницы тело. Подойдя ближе, она удивленно фыркнула.    Злобный эльф. Может, у него все-таки имеется чувство юмора.    Фенрис поднял взгляд, когда Хоук вошла в зал.    — Добрый вечер, Хоук, — он указал ей на кресло и чуть поморщился от того, как та совершенно неграциозно упала в кресло, расставив ноги. Встретил ее вызывающий взгляд и прикусил щеку. Спокойно. Терпение — добродетель.    — Думаю, сегодня мы начнем с произношения.    — Произно…    — С манеры выражаться.    — Я знаю, что значит произношение, и прекрати снисход…    Остановись, Хоук. Ты справишься.    — То есть, — осторожно исправилась она, — что не так с моей манерой?    А что с ней так? он с трудом удержал на языке непроизвольную колкость.    — Я только обращаю твое внимание на то, что на официальных мероприятиях новые знакомые ожидают культурных разговоров, как правило, о мелочах, и вежливого интереса, — Фенрис отвел взгляд. — Сам сын наместника захочет узнать о тебе больше, и вежливые расспросы следует встретить шармом и тактом.    — Думаешь, я на это неспособна? — Хоук поняла, что руки сжались в кулаки, и быстро села на них, глубоко вздохнув.    — Я понятия не имею, на что ты способна. Я здесь, чтобы ты практиковалась. Так давай начнем. Я буду… другом Сэймуса. Встань, пожалуйста.    Женщина с опаской поднялась, и они прошли в центр комнаты.    — Мы встретились впервые, — сказал эльф, шагнул к ней и поклонился, взяв за руку. Она чуть вздрогнула, с изумлением наблюдая, как Фенрис вскользь касается губами костяшек ее пальцев. — Меня зовут Фенрис. Не откажете ли вы мне в удовольствии узнать ваше имя? — он взглянул на нее сквозь волосы. Его зеленые глаза потрясающе мерцали в свете камина.    Хоук сглотнула, пошатнувшись, сделала неловкий реверанс и сжала губы, заметив его усмешку.    — Хоук. Рада познакомиться.    Фенрис выпрямился:    — Правильно ответить «Здравствуйте, сэр» и ты не можешь представиться как Хоук. Необходимо назвать имя, — он нахмурился. Я же понятия не имею, как ее зовут.    — Мариан. И пока ты не успел сказать его - я ненавижу это имя, поэтому никогда не пользуюсь.    — Мариан, — Фенрис задумчиво покатал имя на языке, — Мариан.    — Ну? Что?    — Просто, - он выглядел слегка озадаченным. — Ты не ассоциируешься у меня с Мариан…    Я сейчас тебе проассоциируюсь, сэр, вот увидишь.    — И как должна выглядеть Мариан? Толстой старой торговкой рыбой? Жеманной напудренной леди? Разукрашенной потаскушкой? — прошипела Хоук. Она заметила, как эльф вздрогнул от ее слов, и обрушила на него злость, когда он выпусти ее руку. — Что за имя такое, Фенрис?    Фенрис немедленно помрачнел:    — «Фенрис» не мое имя. Так меня назвал хозяин, — он отвернулся, схватив со стола бутылку. Хоук видела, как он сделал большой глоток. Замешкавшись, эльф предложил бутылку и ей. Женщина отхлебнула и выгнула бровь:    — Я думала, оно соленое.    — А… прости? — на его лице проступило недоумение.    — Ну, оно же сделано из крови и слез рабов Тевинтера и все такое.    Фенрис хмыкнул, забирая бутылку. Хоук расслабилась и вернулась в кресло.    — Так… как же тебя зовут? — он мрачно взглянул на нее, делая очередной глоток.    — Не знаю.    — Почему нет?    Фенрис отбросил бутылку:    — Не имеет значения. Мы обсудили знакомство, можешь либо придерживаться совета, либо поступать, как хочешь.    Проклятый мрачный эльф, какое честное заявление.    — Отлично. Ладно. Что дальше?    — Женщины из благородных обычно больше слушают, чем говорят. Предлагаю над этим тоже подумать. Ты слишком стремишься высказаться и часто…    Хоук ощетинилась:    — Хочешь сказать, меня не надо слушать?    — … и часто перебиваешь. Это могут истолковать как исключительную грубость. Я не говорю, что будет именно так, но знать всегда придает своим словам большое значение и не любит, когда ее перебивают. Слушай, кивай и время от времени добавляй вежливые комментарии. Не сможешь придумать, просто вырази одобрение. Сэймусу это понравится, - Хоук нахмурилась. – Ты же хочешь заслужить его одобрение? Пусть говорит, и все пройдет по твоему плану. Понадобится что-то сказать, досчитай до трех, а не ляпни первое, что придет в голову.    Разозлившись, Хоук открыла рот, но поймала его взгляд, и не сказала ни слова. Высокомерный говнюк. А ведь он прав. Она выдохнула:    — Ладно. Мама все время напоминает, что надо думать, прежде чем говорить. Просто иногда я не могу сдержаться, — женщина рассеянно взглянула на пламя. Фенрис склонил голову, непривычный видеть ее столь незащищенной.    — Я всего лишь… реагирую. После Лотеринга стало только хуже. Мы… теряли людей, потому что я медлила, - Хоук нахмурилась, чуть удивляясь. Кажется, я выпила больше, чем следовало.    — Если ты реагируешь, не думая…    — Если я задумываюсь, то вспоминаю… — тихо произнесла она, покачала головой и выпрямилась.    — Дыхание Создателя, женщина, ты опять перебила! — слова сорвались с языка прежде, чем до разума дошел смысл ее последней реплики, слишком тихой. Фенрис оценил враждебное выражение ее лица и, раздраженный сам на себя, решил не развивать тему. Нам удалось целых тридцать секунд не огрызаться друг на друга.    Хоук выдавила:    — Что-нибудь еще?    Эльф помолчал, ища наиболее тактичные выражения:    — Возможно, ты хочешь поупражняться в официальной речи.    Хоук сжала зубы:    — Не сегодня. У мамы есть книга, я принесу ее. Она раньше была помешана на том, чтобы научить нас правильно разговаривать. Но я этим не увлекалась, были дела поинтереснее. Там как раз есть нужные разговоры.    Фенрис застыл:    — Мне не нужна книга…    — А мне нужна. Уже поздно, я устала, пойду, — Хоук поднялась и направилась к двери, остановившись в проеме. С заметным усилием повернулась и чуть склонила голову:    — Благодарю за наставления, сэр. Желаю вам спокойной ночи, — и ушла.    Что крестьянка из Лотеринга делает с книгой по правильной речи? В горле зародился низкий рык. Она станет думать о нем еще хуже, если выяснится один его маленький недостаток. Фенрис снова схватил бутылку и сделал длинный глоток, закрыв глаза. В памяти всплыло выражение ее лица, когда Хоук смотрела на огонь. Такая грустная. Фенрис хмыкнул. Игра света, ничего больше.    До него донесся глухой звук шагов, а секунду спустя захлопнулась входная дверь. Спустившись вниз, эльф понял, что тело перевернуто таким образом, что указывает самому себе на зад. Фенрис вздохнул и вернулся в комнату. ***    Хоук, Бетани, Мерриль и Авелин, не торопясь, бродили по рынку Верхнего города.    — Они опаздывают, — зевнула Хоук. — Один Создатель знает, где носит Изабелу. Я предпочитаю не знать.    Бетани зевнула за компанию:    — Ты поздно легла ночью из-за этой маминой книжки, — она толкнула Авелин. — Она даже делала реверанс мабари. Узнала что-нибудь новенькое? — Бетани хихикнула, когда сестра кинула на нее хмурый взгляд.    — Ничего, что бы я не знала. Или что меня бы беспокоило, — Хоук поджала губы. — Я практикуюсь. Везде, где можно, - она взмахнула рукой и аккуратно присела в реверансе. — Моя леди…    — Так первый урок прошел нормально, да? – Авелин приподняла бровь. – Ты из-за этого практикуешься?    — Я для себя практикуюсь. Прошло все… нормально. Он все так же высокомерный, злой засранец. Нам удалось не особо сильно сорваться друг на друге. Кстати, - женщина наклонила голову. — Вы знали, что его зовут не Фенрис? Он не знает собственного имени. Не сказал, почему, но это же странно, да?    — О-ох, думаешь, как его зовут? — взволнованно спросила Мерриль. — Может, Саймон… или… или Бернард.    — Вряд ли Бернард, - Хоук при мысли ухмыльнулась. Бернард, могучий эльфийский воин.    — Но почему?    — Он просто… не ассоциируется… а, вот и они.    Наконец, подошли Фенрис с Андерсом и Варриком. Хоук приветственно кивнула, а Андерс мягко коснулся ее руки:    — Ты устало выглядишь, Хоук. Все нормально?    — Она поздно легла, потому что читала книгу по приличным разговорам, — ухмыльнулась Бетани. — Она просто помешалась. Древняя, пыльная книга, тебе понравится, Фенрис.    — Я не интересуюсь деревенской литературой, — мрачно пробормотал он, скрывая неожиданное неудобство под свирепым взглядом. Хоук сжала кулаки. Авелин, покосившись на нее, готова была поклясться, что та считает себе под нос.    — Мы не крестьяне! — с негодованием воскликнула Бетани. — Мама родилась в уважаемой кирквольской семье. В молодости она сбежала с магом, но наша фамилия до сих пор известна, и мы вернем семейное имение. Надеюсь, когда сестре удастся… познакомиться со знатью.    Фенрис приподнял бровь:    — Приношу извинения. Я не сразу заметил ваши манеры.    Хоук ступила к нему:    — Еще одно слово, волчонок, и ты лишишься всего заработанного имущества. И я говорю не о твоем огромном фаллическом символе.    Фенрис медленно двинулся к ней:    — Завидуешь, видимо? Тебе больше бы подошла роль брата, чем сестры. Хотя, по правде, ты он и есть.    Последовала внезапная, отвратительная тишина.    Лицо Бетани приобрело болезненное выражение, и Фенрис замер, когда Хоук сделала несколько быстрых шагов в его направлении, положив руки на кинжалы.    — Не смей… — его клейма засияли, но эльф удивленно застыл, заметив неожиданную дрожь в ее голосе и влажный блеск в глазах. Хоук развернулась, схватила Бетани за руку и потащила за собой. Мгновение Фенрис смотрел им в спины, а потом повернулся к остальным, которые разглядывали его с разной степенью раздражения.    — Хоук потеряла брата, когда бежала из Лотеринга, — тихо произнесла Авелин. — А Бетани — близнеца.    — Я… не знал.    Не игра света, дурак.    Андерс кинул на него злой взгляд:    — Ты вообще о нас ничего не знаешь, — ровно сказал он. — Потому что не удосуживаешься спросить.    Варрик холодно посмотрел на эльфа:    — Если ты когда-нибудь хочешь покинуть это место, Задумчивый, ты извинишься. Потому что сейчас она твой счастливый билет в мир.    — Это приказ?    — Пожелание, Фенрис. Больше ничего.    Они оставили его в нерешительности на оживленной рыночной площади. Андерс толкнул Фенриса плечом, проходя мимо. Мерриль остановилась рядом и посмотрела, поджав губы:    — Знаешь, - медленно сказал она, — я могу остановить кровь, и она не дойдет до нужного места. Много чего могу устроить лишь разумом. Не расстраивай ее больше.    И эльфийка зашагала прочь.    Фенрис вздохнул. К собственному огорчению, он устыдился своего поведения. Незнание не являлось оправданием. Ему нужно было выпить, и стало ясно, что никакой работы сегодня не подвернется. Эльф отправился в имение, а достаточно мрачное выражение лица лучше всего распугивало с его пути людей.