When I died and woke up

      У Фенриса явно был опыт в поцелуях. Потому что как иначе объяснить мои трясущиеся коленки и бешено колотящееся сердце? Еще десяток секунд назад мои ноги дрожали от страха за свое сердце, ведь мне очень хотелось, чтобы оно осталось на своем законном месте, а не было вырвано всем нам знакомым эльфом. Я никак не мог ожидать, что Фенрис окажется совсем не против моего стихийного порыва. Я никак не ожидал, что и сам не буду против своего стихийного порыва!       Как только наши губы соприкоснулись, я в ужасе закрыл глаза, опасаясь за свою грудную клетку. И был приятно удивлен, нет — ошеломлен, когда оказался втянут в мягкий, словно невесомый, поцелуй. Пришлось вспоминать все свои навыки, чтобы не упасть в грязь лицом, а ведь они порядком позабылись. Еще бы, последний раз я целовался еще в прошлой жизни! В прямом смысле этого слова.       А Фенрис явно не хотел прерывать приятное занятие: через несколько секунд одна из его рук внезапно оказалась у меня на талии. Второй он аккуратно распустил не слишком тугой хвост у меня на голове и запустил пальцы в тяжелую гриву волос. Я расслабился, забыв совершенно обо всем, просто получал удовольствие.       Но когда Фенрис все-таки прервался, я понял, что ничего нормального в данной ситуации нет. Лицо обдало жаром, а щеки стали похожими на маленький обогреватель. Я не знал куда деть глаза, лихорадочно осматривая комнату и стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на эльфа. Совершенно упустив из виду, что я как бы немного нем, я пытался говорить какие-то оправдания, ведь все-таки я первый его поцеловал. Спустя пару минут я был наглым образом прерван самим Фенрисом, который попросту схватил меня за подбородок, чтобы я перестал вертеться, и заставил смотреть прямо ему в глаза.       — Ты снова это делаешь, — сказал он почему-то шепотом.       — «Что»? — спросил я одними губами, абсолютно точно зная, что он поймет.       — Слишком быстро шевелишь губами. Я просто не успеваю, — он мягко засмеялся, отчего по телу сверху вниз пробежала мягкая дрожь, а волосы на загривке встали дыбом. И я снова был втянут в долгий-долгий поцелуй.

***

      — Ты какой-то странный сегодня, — заметил Варрик, когда я в очередной раз уронил свою кружку с соком.       Я лишь отрицательно покачал головой в ответ, а сам в очередной раз сильно задумался. Я никогда не был… как это говорилось в моей прошлой жизни? Голубым? Кажется так. Меня никогда не привлекали парни, и уж тем более у меня никогда не было отношений с лицами моего пола. Мне было прекрасно известно, что в том мире это пусть не привычное, но весьма распространенное явление — однополые отношения, браки, семьи. И я никогда не осуждал этих людей — это их жизнь и их выбор, в конце концов, мне с ними детей не рожать. Но сам я всегда любил девушек и только девушек. А тут… Фенрису явно было плевать на мой пол, а мне как-то не по себе. Ведь эльф явно настроен серьезно, о чем он сказал мне в тот же вечер.       — Я не буду говорить громких слов любви, — сказал он тогда. — Ведь я и сам не знаю, что это такое и способен ли я на это чувство. Но я хочу попробовать. Попробовать ощутить его вместе с тобой. Ты мне позволишь? — спросил он шепотом, словно выдохнув мне в губы, глядя прямо в глаза. И я кивнул.       Не знаю, что тогда мной двигало. Да, мы с Фенрисом довольно сблизились за все время нашего знакомства. Последний год я практически не выходил из его поместья: читал книги, помогал убираться, делать ремонт. Учил его читать.       Показывал букву и проговаривал ее одними губами. Странный способ, но действенный. На сегодняшний день Фенрис довольно неплохо читает и уже чуть-чуть, очень неуверенно, но пишет. Общаться стало гораздо проще, когда эльф научился разбирать мои каракули. Даже Гаррет понял, что единственный человек, с которым Фенрис не грызется по поводу и без — это я, и стал отправлять только меня на переговоры с упрямым эльфом.       Я замечал, что в физический контакт эльф вступал только со мной. Причем чаще по своей воле. То волосы мне поправит, то вызовется заплести мне очередную косу, то поймает прежде, чем я, споткнувшись, прочерчу лицом дорогу. Но я никогда не придавал этому значения. Видимо, жизнь с Гарретом, который постоянно обнимает, целует и тискает меня на виду у всех, сделала это абсолютно привычным для меня. Вот только я не учел, что Гаррет — мой брат. А вот Фенрис… Не знаю даже, как это теперь называть. Мой парень? Глупо. Мой молодой человек? Еще хуже. Хахаль? Ухажер? Жених?       Даже слова подобрать не могу. Беда.       Еще страшнее то, что мне это нравится. Когда он осторожно проводит рукой по моей щеке, заправляя за ухо выбившуюся из хвоста прядь. Когда аккуратно придерживает за плечо, помогая не навернуться. Когда я чувствую его руки в волосах.       — Да он же влюбился! — восклицает Мерриль, чем отрывает меня от мыслей. Я медленно поднимаю глаза на эльфийку, а в глазах плещется удивление пополам с ужасом.       Компания вокруг одобрительно загудела, послышались поздравления, кто-то даже похлопал меня по плечу (кажется, это был Варрик), а я просто сидел, не веря своим ушам. Мы никому ничего не говорили и даже не показывали вида, что между нами что-то есть. Я очень упорно старался не смотреть ни на Фенриса, ни на Гаррета. Брату я вообще не хотел ничего говорить. Это же Старший — непонятно как он отреагирует. Подозреваю, что плохо, потому что с Фенрисом у них отношения сразу не заладились из-за мнения последнего о магах. Я уже говорил, что Гаррет считает магию даром, а не проклятием и уж тем более злом. Мнение Фенриса в корне отличается, о чем он не стесняется высказываться.       Так я и сидел бы с охреневшими глазами, если бы не Изабелла, разрядившая обстановку очередной сальной шуточкой. Все посмеялись, обсудили, вернулись к Алмазному ромбу и абсолютно забыли сказанной Мерриль фразе. Все, кроме меня, Фенриса и Гаррета, потому что его тяжелый взгляд я чувствовал всем телом.       Когда очередная партия в Алмазный ромб была доиграна, а компания собралась расходиться, я подошел к Андерсу и, чиркнув в блокноте:       — «Можно с тобой поговорить?» — увел его в сторонку от чужих ушей.       Мы заняли самый угловой столик в таверне, подальше от чужих глаз и ушей. Гаррет и близнецы уже ушли домой, хотя их взгляды обещали мне все муки допросов святой инквизиции, когда я вернусь домой. Фенрис ушел и того раньше.       Я долго мялся, пытаясь начать разговор. Андерс терпеливо ждал, когда же я уже разрожусь, но вскоре не выдержал и начал сам:       — Это из-за того, что сказала сегодня Мерриль?       Я вымученно кивнул.       — У тебя действительно появился любимый человек?       Пожимаю плечами.       — А при чем тут я? — недоуменно спрашивает он, а через секунду глаза его расширяются от осознания. — Стоп. Это мужчина?       Снова киваю, стараясь не смотреть в его сторону. Почему именно Андерс? Недавно в одном из разговоров с ним я выяснил, что он и по мальчикам, и по девочкам. Только потом я вспомнил, что об этом говорилось в игре. Естественно я решил спросить совета у него, потому что абсолютно точно знаю, что он не разболтает и сможет помочь. Андерс он… мягкий. Можно даже сказать теплый. Уютный. Ему очень легко довериться, зная, что он не пошлет, а выслушает и даст дельный совет.       — Только не говори мне, что… — я вжал голову в плечи. — Нет. Этого просто не может быть. Только не этот дикий эльф! Скажи мне, что это не он.       Но я упорно сверлил взглядом столешницу. Тишина между нами затягивалась.       — Мда, — выдохнул он и запустил пятерню в светлые волосы. — Знай, что я не одобряю твой выбор. Гаррет еще не знает?       Я покачал головой.       — И что ты хочешь от меня?       — «Совета, — написал я в неизменном блокноте. — Я не знаю как себя вести. Не знаю, что делать. Я даже не знаю, получится ли у нас что-нибудь. Я боюсь».       — Ты боишься самого Фенриса? Или того, что он тебя отвергнет?       — «Мы вместе. Он сам это предложил».       — Даже так? — он еще сильнее нахмурился. — Знаешь, если ты чувствуешь, что это твой человек, то ничто и никто не может тебя остановить. В конце концов, ты единственный, кого этот дикий варвар слушает.       Наш разговор длился до глубокой ночи. Андерс очень много объяснил мне, на многое открыл глаза, о многом заставил задуматься. Когда мы, наконец, разошлись я, не долго думая, прошел мимо нашего поместья и пошел по уже привычному маршруту: повернуть налево, подняться по ступенькам, снова налево, постучать в дверь.       Ту ночь я провел у Фенриса, сидя в глубоком кресле на коленях у эльфа.