***
Рваный берег как всегда кишел сомнительными личностями вроде полуголых тал-васготов, ненормальных наемников и магов крови, сбежавших из-под опеки Круга и храмовников. Последних мы старались обходить стороной, не смотря на все рвение Фенриса повырывать им всем сердца. Собственно из-за всех этих шаек мы и оказались на Рваном берегу: Наместник, очень убедительно позвякивая внушительным кошельком, буквально умолял Гаррета разобраться с расплодившимися разбойниками, мешающими торговым караванам попадать в город целыми. Естественно, Старший не мог ему отказать. Собрав всю шайку-лейку и оставив в покое только Авелин, переживающую какую-то размолвку с Уэсли, мы бодрым шагом выдвинулись из города, прихватив с собой спальные мешки и палатки, — возвращаться домой ближайшие пару дней мы не собирались. Работы было очень много. Первый день был наполнен тал-васготами, заставляющими пустить в ход все свои навыки эквилибристики, потому что желания быть нашпигованными тяжелыми копьями как-то не возникало. Это было сложно, но ближе к вечеру мы все-таки вырвались из хитросплетений пещер, в которых и находилось логово отвергнувших Кун косситов. Следующими в очереди были пираты, засевшие недалеко от берега Недремлющего и перехватывающие все мало-мальски приличные корабли, мешая торговым путям. Разрешив им пожить еще несколько часов, Гаррет принял решение разбить лагерь как раз недалеко от только что зачищенных пещер. Все восприняли его предложение с невероятным воодушевлением. Зализать раны и отмыться от крови и внутренностей грозных серокожих великанов хотелось всем. Особенно мне. Мне безумно нравилась та атмосфера, что всегда царила в первые пару часов в лагере. Когда все заняты каким-то важным делом: кто-то ставит палатки, кто-то ищет хворост для костра (обычно это Мерриль), кто-то идет охотиться, у кого-то начинается ритуал ухода за доспехами и мечом (это Фенрис), кто-то приступает к готовке. Но самое лучшее время наступало тогда, когда на землю опускалась ночь, и только мягкий свет большого костра разгонял темень вокруг лагеря. Тогда, после сытного ужина, все потихоньку сбивались в группы, обсуждали прошедший день, слушали байки Варрика или рассказывали собственные. И этот привал не был исключением. Стоило только определить подходящее место, как все дружно сбросили с плеч набитые доверху всяким добром сумки и принялись заниматься привычными для всех делами. Привычно хмурый Фенрис опустился на камень недалеко от близнецов, пытающихся начать готовить, и достал свой тяжеленный двуручник. Помучавшись несколько секунд с неудобными когтистыми перчатками, он все-таки принял решение от них избавиться. Мне нравилось иногда вот так, украдкой наблюдать за ним, пока никто не видит. Следить за его руками, умело обращающимися с точильным камнем, за серьезным лицом, не выражающем одновременно ничего и так много, за неуверенностью во взгляде, неизменно сменяющуюся теплотой, стоило ему только заметить мой интерес. В этот раз за ним наблюдал не только я. Пристально всматривающийся во все его движения, Карвер не мог не вставить свое веское слово, заметив интересную деталь в образе Фенриса. — Он даже ленту тебе подарил? — спросил он, подходя к эльфу ближе. — М? — переспросил тот, с неохотой отвлекаясь от начатого занятия. Двуручное орудие убийства было очищено практически наполовину. — Я говорю: береги ее. Она очень важна Виайру. — Что? — снова не понял Фенрис, явно просто не расслышав, о чем идет речь. — Лента, — вмешалась в разговор Бетани, кладя руку на плечо брату. — На твоей руке. Это все, что осталось у Виайра от отца. У Гаррета есть его характер. У Карвера потрясающие голубые глаза, — проворковала она, поглаживая своего двойняшку по плечу. — У меня его спокойствие и обстоятельность. А у Виайра только эта лента. Береги ее. На этих словах она развернулась и, прихватив с собой Карвера, бодро удалилась доделывать свою работу. А Фенрис все-таки смог поймать мой взгляд, чтобы слегка улыбнувшись, тут же прижаться губами к моему подарку, глядя прямо мне в глаза.***
Этот проход между двумя скалами не понравился мне с самого начала. Слишком велик риск наткнуться на засаду. С которой мы как раз и столкнулись. День начинался как никогда хорошо: на свежем воздухе, в хорошей компании и с теплым Фенрисом рядом. Спать мы легли вместе, не смотря на потемневший взгляд Гаррета и веселое улюлюканье и подначки Изабеллы и Варрика. Наша палатка стояла чуть в отдалении от основного лагеря, поэтому ничего не мешало нам сначала долгое время просто разговаривать, обсуждая прошедший день и ситуацию, сложившуюся между нами и Гарретом, а потом еще долгое время просто обниматься и целоваться, не переходя, впрочем, границ. Я потихоньку привыкал к его прикосновениям, переставая считать это чем-то диким и ненормальным. Тело с трудом вспоминало каково это – чувствовать близость с другим человеком. Повторюсь – в этой жизни я был абсолютнейшим девственником, не имеющим абсолютно никакого опыта. А в прошлой жизни я имел удовольствие прикасаться только к мягким и приятным округлостям девушек, а потому чувствовать под руками твердую (и плоскую) грудь было очень непривычно. Фенрис принял новость о том, что Гаррет смирился с нашими отношениями, весьма равнодушно, но постарался сделать вид, что он счастлив, прекрасно понимая, насколько это важно для меня. Синяк на лице практически рассосался, — спасибо настойке из эльфийского корня, — но я все равно чувствовал некую ответственность за причиненный ему вред. Хотя все-таки я искупил свою вину, дав ему вдоволь понаставлять таких же темных отметок на моей груди и шее. Уснули мы примерно одновременно, переплетя пальцы и ноги. А на утро нас снова ждали трудовые будни — пираты ведь сами собой не пропадут с берегов Киркволла. Собственно, мы как шли по следу одной из шаек, когда внезапно со всех сторон нас окружили подозрительные личности, не давая нам никаких шансов отступить хоть куда-то. Взгляд тут же метнулся по окрестным возвышенностям и скалам в поисках удачной позиции для стрельбы и других лучников, посчитавших эти позиции такими же удачными. В глаза тут же бросились пять человек, одновременно показавшиеся на одной из скал. Четверо из них показывали свои явно недружелюбные намерения, ощерившись в нашу сторону стрелами. Пятый же спокойно взирал на нашу компанию, словно пытаясь отыскать кого-то знакомого. Взгляд его остановился где-то за моей спиной, и тут я понял, кого же именно он высматривал. В голове тут же мелькнули кадры воспоминаний из прошлой жизни. Именно тут Фенрис узнает о своей сестре. — Какие-то проблемы, уважаемый? — не удержавшись, схохмил Гаррет, не теряя, впрочем, бдительности. — У нас никаких, — спокойно ответил он, но тут же пафосно добавил, — а вот у вас они скоро появятся. — И какие же, позвольте поинтересоваться? — за показной вежливостью скрывалась нешуточная угроза. Никто не смеет говорить Гаррету Хоуку, что у него проблемы. — У вас находится собственность магистра Данариуса. Нам приказано вернуть ее хозяину. Надеюсь, что вы будете благоразумны, а потому не станете предпринимать никаких резких движений и будете сотрудничать. А через пару секунд разверзся ад. Потому что пущенную мной стрелу магистр принял за отказ. Какой догадливый парень. Фенрис — свободен. И никто не заберет у меня этого мужчину. Даже сам Создатель. Сам эльф как никогда показывал свою свирепость. Повезло тем работорговцам, что пали от моей стрелы или кинжала или магии кого-то из остальной компании. Потому что все те, кому так не повезло, щеголяли пустыми, развороченными в кровавую кашу грудинами. И я не мог винить Фенриса в излишней жестокости. Зная, сколько боли и страданий эти люди причинили и еще могут причинить моему мужчине, я и сам без зазрения совести выпускал стрелу за стрелой. Наемников было гораздо больше, чем нас, но мы умудрились справиться без жертв (не считая нескольких легких ранений, с которыми без труда справились Андерс и Бетани). На убийстве работорговцев Фенрис не остановился. Оказалось, что тот самый самоуверенный магистр оказался еще жив, потому что добраться до него Фенрис не успел, и поразила его моя стрела. Он лежал на земле, умирающий, захлебывающийся в собственной крови, но еще не осознающий того, что жить ему на этом свете осталось считанные мгновения. — Где он? — прорычал Фенрис, вцепившись ему в волосы и оголяя шею, чтобы в тот же миг приставить к ней кинжал. — Не убивай! Только не убивай! — молил его работорговец, то и дело отхаркивая сгустки крови. — Говори! — требовал эльф, прикладывая пленника головой об землю. Из его носа тут же хлынула новая порция крови, обагряя все лицо. — Я не знаю! Правда не знаю! Нас привела Адриана! — Где она прячется? Зачем она здесь? — Она в пещерных тюрьмах, недалеко отсюда! Я могу показать дорогу! — Нет нужды, — подозрительно спокойно отозвался Фенрис. — Я знаю, где это. Никто даже не дернулся, когда кинжал распорол тонкую кожу шеи. Все понимали, что трогать эльфа, когда он в таком состоянии не стоит. — Ты пойдешь со мной? — спросил он меня, не показывая своих эмоций. Подсознательно я чувствовал, что внутри него бушует целый ураган невысказанных слов. Что он еле сдерживается, чтобы не начать в порыве ярости крушить все вокруг, метаться по полю боя, добивая выживших, упиваясь их болью. Я лишь кивнул, соглашаясь. Даже если нам снова придется пойти туда вдвоем, я не откажусь. Он жертвовал собой ради меня. Так почему я не должен поступить так же? — Вот уж нет, — подал голос доселе молчавший Гаррет. — Вдвоем вы туда не пойдете. Хватит. Ваша парочка уже навоевалась. Пойдем все вместе. В конце концов, если это так важно Виайру, значит важно и мне. Я с благодарностью взглянул на Старшего, не зная, как выразить свою признательность. Это как раз то, что нам нужно — возможность положиться на чье-то плечо.***
Сами пещеры совершенно не отложились в моей памяти. Это была сплошная какофония криков боли, стонов, забрызганных кровью полов и стен. Фенрис, словно ураган, пронесся на хитросплетениям коридоров, не задерживаясь в каждом дольше нескольких минут. На него было страшно смотреть: всклокоченные волосы, горящий ненавистью взгляд и абсолютное нежелание слушать кого-либо. Варрик еле успел оградить его от убийства невиновной. Бедная эльфийка-рабыня вероятно подумала, что на нее напал демон, когда Фенрис, горя злобой и нетерпением, в горячке боя наскочил на нее, обвиняя во всех смертных грехах. Нам с Бетани удалось уговорить Гаррета принять ее служанкой к нам в поместье. Эльф сначала возмутился, но услышав, что ей будут платить за работу, тут же сдулся, а в моей голове мелькнула мысль, что Мэри и сама неплохо справляется с домашними делами, а вот самому Фенрису помощница не помешала бы. А за следующей дверью нас ждала сама виновница торжества. Правда, надолго ее не хватило. Демоны, призываемые ей, были слабоваты (Мерриль справлялась с ними на раз-два), да и сама она оказалось магессой посредственной. Она и ее наемники, конечно, умудрились подпортить нам нервы, отправив в нокаут Карвера и ранив зазевавшуюся Бетани. — Постой, не убивай! — она вскинула руки в защитном жесте, стоило только Фенрису оказаться рядом с ней. Все ее наемники уже давно перестали представлять опасность, да и сама она окончательно выдохлась и побледнела. — Меняю информацию… На свою жизнь. — Что ты можешь мне рассказать? — эльф уже занес свой устрашающий двуручник над ее головой. — Местонахождение Данариуса? Мне оно ни к чему. Пусть уж думает, что потерял свою живую игрушку. — У тебя есть сестра, — выпалила магесса. — И она жива. Она не рабыня — служанка. Никто не ожидал, что этот простой факт загонит эльфа в такую прострацию. Он словно потерялся в пространстве. Весь его воинственный запал куда-то пропал, а в глазах появились нотки удивления, смешанные с паникой. Заметив его состояние, магесса продолжила давить, выбивая себе жизнь: — Хочешь вернуть себе то, что потерял? — эта крыса знала, на что нужно надавить. Всеми фибрами своей души Фенрис желал вспомнить, вернуть утраченные воспоминания. — Тогда отпусти меня. И я скажу тебе, где она. — Что-то я не уверен, что мы можем тебе доверять, — высказал свою мысль Гаррет, появляясь из-за спины эльфа. — Откуда нам знать, что ты не врешь? — Ниоткуда, — хмыкнула Адриана. — Но я знаю Фенриса. И знаю, что он ищет. Если он хочет, чтобы я предала Данариуса, пусть за это заплатит. Обещай, что отпустишь меня, Фенрис. Эльф замешкался, пытаясь решить, что же делать дальше. Но не прошло и нескольких секунд, как он уверенно подошел к ней ближе, наклонился и буквально выплюнул ей в лицо: — Хорошо. Я обещаю. — И столько ненависти было в этой фразе, что только полный идиот поверил бы в ее правдивость. Видимо, Адриана относилась именно к этой касте. — Ее зовут Варанья. Она в Каринусе, служит магистру Ахриману. — Я тебе верю. Сверкнули клейма, озаряя комнату резким голубым светом. Магесса смогла только хватануть ртом воздух, когда рука эльфа в латной перчатке, как нож в масло, вошла в ее грудь. Хлынула кровь, заливая пол вокруг женщины. Фенрис откинул ее сердце в сторону с таким видом, будто держит в руках самую великую гадость или ядовитую змею. — С этим мы закончили, — твердо сказал он, глядя на ее труп. — Уверен, что не хочешь это обсудить? — спросил его Гаррет, впрочем, и сам не особо этого желая. Но эта фраза пробила в эльфе фонтан эмоций. — Нет, чтоб меня, я не желаю это обсуждать! — зарычал он, пролетая мимо меня. Он упорно не хотел смотреть в мою сторону, и я не особо понимал, с чем это связано. — Это западня, я уверен! А даже если это не так, искать эту «сестру» — самоубийство. Данариус наверняка знает о ней. Но это все неважно, — вдруг успокоился он. — Главное, что я, наконец, добрался до сердца этой суки. — Мы можем попробовать найти твою сестру, — подал голос Варрик. — У меня есть парочка знакомых в… — Нет, не надо, — перебил его Фенрис, устало проведя рукой по лицу и размазывая по нему чужую кровь. — Мне… надо идти. Глядя в его удаляющуюся спину, я думал о том, что я могу сделать, чтобы хоть как-то облегчить его ношу. В голову, как назло, не шло ни одной дельной мысли. — Ты что, даже не станешь его догонять? — удивился Старший, взглянув на меня. Настичь его оказалось не такой большой проблемой, как придумать, что ему сказать. Не найдя ничего лучше, я просто попросил его прийти в Висельник сегодня вечером, на что получил пусть слегка заторможенное, но согласие. На мой легкий поцелуй я не получил вообще никакого отклика. Поняв, что ему сейчас не до меня, я отпустил его на все четыре стороны, моля Создателя, чтобы с ним ничего не случилось.***
Вечер в Висельнике набирал обороты. Алкоголь лился рекой — компания отмечала успешную зачистку Рваного берега от тал-васготов, пиратов (да, мы все-таки добрались до их шайки) и работорговцев. Гаррет хвалился всем своим новым любимцем, дав ему имя Пират, и весь вечер хвастаясь тем, что теперь в его жизни присутствуют два пирата и осталось только ему самому научиться по вантам лазать. На что Изабелла ему отвечала, что еще не вечер, и она обязательно научит его всем морским премудростям. Присутствовали все. И даже Авелин сумела вырваться из суеты и выделить вечер для посиделок с друзьями. Ее муж, Уэсли, чувствовал себя немного неуютно среди нашей компании, но ради жены был готов немного потерпеть. Даже Андерс решил оставить Клинику еще на один вечер. Не было только Фенриса. Но я до самого конца надеялся, что он откликнется на мою просьбу. И не зря. Он пришел, абсолютно трезвый, но с бутылкой хорошего вина, которую тут же заграбастала себе Изабелла, отказываясь делиться. Мы уже довольно долго сидели у Варрика в номере. Были распиты, по крайней мере, три бутылки вина, и несколько огромных пузатых бутылей с чем-то покрепче. И, судя по блеску глаз Изабеллы, путешествие вниз за чем по крепче было не за горами. Меня пару раз тормошили, пытаясь втянуть в разговор, но я не был особо расположен к писанию, и даже не вытаскивал блокнот. Меня снедало беспокойство за Фенриса, он весь вечер сидел, как в воду опущенный, тоже не особо реагируя на внешний мир. Хотя, его можно было понять. Волк сидел без движения, гипнотизируя стакан с вином, словно в нем были скрыты все секреты мироздания, и изредка отвечал невпопад на вопросы особо доставучих. Я же сидел рядом с Мерриль, куда меня не так давно перетянула Иза, мотивируя тем, что слишком много напряженного негатива в нашем углу, и его нужно разбавить. Сама же она села на мое место рядом с Фенрисом и не замолкала практически ни на секунду. Неожиданной была реакция обычно ревнивого Гаррета, который был способен приревновать Изу к лавке, на которую его сокровище изволило приземлить свою драгоценную пятую точку. Он шептался с Варриком, изредка бросая взгляды то на меня, то на моего Волка, хмурился, но молчал. Все же наш с ним разговор не прошел без следа. Может он и прав в какой-то степени, и появление работорговцев и ученицы означает лишь одно. Встреча с Данариусом не за горами. Я помню, что даже в игре он был сильным противником. Я настолько углубился в себя в раздумьях что рука Фенриса схватившая мою стала полной неожиданностью и заставила испуганно подпрыгнуть. — Отойдем. Хочу поговорить, — коротко бросил эльф и потянул меня, вынуждая встать с лавки и не давая возможности задать вопрос ни губами ни жестами. Он повел меня к неприметной дверце в стене, замер на секунду, оглядываясь, и, прежде чем я успел даже мысленно мявкнуть, втолкнул внутрь маленького и тесного помещения (скорее всего кладовки). Не могу сказать точнее, я никогда раньше не лазил по жилищу гнома, а теперь Волк не дал мне ни малейшего шанса как либо отреагировать и даже оглядеться. Он толкнул меня к стенке под махоньким оконцем и впился в губы, как умирающий от жажды путник — к ручейку с живительной влагой. И пусть я был слегка дезориентирован в пространстве от стремительной смены декораций, но мое тело всегда реагировало на Волка однозначно. Я сплелся с ним языками, принимая правила игры. Нешуточная борьба языками, ощутимые укусы, его руки, гуляющие всюду, куда доставали, и я не отставал и цеплялся ногтями за спину под рубашкой, отвечая на животный порыв, тянул за едва влажные волосы. Эльф явно прежде чем прийти принял ванну. Чего уж там, я и сам долго провалялся в воде дома, отмокая, пытаясь смыть с тела кровь и умопомрачительную ярость на работорговцев. Укус чуть ли не до крови вернул меня в реальность. Фенрис отстранился, не отнимая рук от моего лица и пару мгновений молчал, оглаживая большим пальцем саднящее место. Он внимательно вглядывался в мои глаза, ища что-то. Его такой пристальный взгляд пустил целый табун мурашек, промчавшихся по спине к пояснице, по пути будоража все тело. — Ты выстрелил без промедлений. Первым бросился в бой. За меня. — Меня моментально затопила злость, стоило вспомнить слова работорговца. — Нет. Не вспоминай, — эльф осторожным касанием провел по моему лицу пятерней, словно стирая паутину негативных воспоминаний. — Не думай о них, — легкий, поверхностный поцелуй в уголок губ, скорее прикосновение крыльев бабочки. — Думай обо мне и смотри только на меня. Волк развернул меня и подтолкнул к стене лицом. Чтобы не поцеловать холодную поверхность, я выставил руки, упираясь на них. Сильное тело прижалось к спине, одна рука крепко обхватила меня за талию, притягивая ближе. Меня бросило в жар, а в груди защекотало чувство предвкушения. — Этот твой взгляд когда ты смотришь на меня, — он легко повернул мою голову к себе, заставляя чуть извернуться и посмотреть ему в глаза, — он только мой. – Он вновь вовлек меня в игру языками, и я неожиданно понял, что не чувствую вкуса вина, да и пахнет Волк лишь свежестью и мылом, а никак не алкоголем. Отпустив из плена мои губы, Фенрис отвернул меня теперь к другому плечу. — Никто никогда не смотрел на меня так, как смотришь ты, и я не хочу чтобы ты так смотрел на кого либо ещё. — Его голос звучал глухо, ввинчивался в мозг и электричеством распространялся по венам . — Не могу себя удержать, хочется оградить тебя от всего мира. – Он лизнул нежное местечко за ухом, руками забираясь под рубашку, гладя грудь, чуть царапая соски, выбивая почву из-под ног. Я так сосредоточился на его языке, что пропустил момент, когда он полностью распустил шнуровку моих штанов, позволяя им свободно упасть до колен. Его рука застыла на поясе нижнего белья, пальцами чуть проникая под край. Волк продолжал ласкать мою шею и плечо везде, где позволяла свободная рубашка. Он не предпринимал ничего, давая мне выбор, спрашивая, хочу ли я идти дальше. Не отрывая рук от стены, я слегка выгнулся назад, потеревшись всем своим телом о его, поощряя. Намек был понят правильно, и, прежде чем он освободил меня от тесного нижнего белья, его рука с силой прошлась по паху, надавливая, потирая сквозь одежду. Мне на мгновение показалось, что этот кусок ткани воспламенился от силы моего желания, но это эльф стянул его, намеренно пройдясь материей по моему телу. Наконец, я не чувствовал более дискомфорта доставляемого теснотой одежды. Холодный воздух обжег меня всего на миг, прежде чем мой член обхватила раскаленная ладонь. Меня словно пыльным мешком приложило, в ушах зазвенело от напряжения, а волоски по всему телу встали дыбом. За спиной произошло какое-то движение. Фенрис оторвался от изучения моей шеи всего на несколько секунд. — Ты только мой, — хрипло шепнул он в самое ухо и поменял руку. Теперь я почувствовал вначале мокрую прохладу, мгновенно сменившуюся жаром после первого же движения. «Слюна. Черт, он облизал свою руку» — это была последняя адекватная мысль на продолжительное время. Моё сознание затуманилось, весь окружающий нас мир сузился до этой крохотной кладовки, до обжигающего дыхания растекающегося патокой по шее, до его уверенных, размеренных движений. С силой сжимая ладонь, создавая столь умопомрачительную тесноту и трение, так правильно Волк дрочил мне. От крышесносных ощущений я неосознанно принялся царапать ногтями по стене. Это было в миллион раз лучше того, когда я сам себе дрочил, и даже девушки в прошлой жизни не доставляли столь сильного удовольствия. Фенрис же знал как нужно, знал с какой силой, знал, где именно нужно прикоснуться, чтобы мой мозг отключился полностью. Остановив на миг руку, Волк разжал ладонь, и пальцами второй прошелся по стволу, огладил головку, ногтем легонько обвёл уздечку. У меня пар повалил из ушей. Отодрав приросшую к стене руку, я завел её назад и безошибочно найдя его член в плену одежды начал оглаживать, тереть, царапать ткань, стараясь ответить, подарить хоть частичку того же наслаждения что он дарит мне. Он был столь же напряжен и тверд как и я, мне казалось что я прикасаюсь к куску раскаленного железа. Размер чувствовался явно побольше моего, не на много, но ощутимо. Я попытался обхватить его вместе с одеждой, но моя попытка не увенчалась успехом. Раздраженно оттолкнувшись от стены второй рукой, я откинулся ему на грудь, и выгнул спину, оставляя достаточно пространства, чтобы добраться до своей цели. Мыслей не было, сознание плавилось от удовольствия, доставляемого его руками, и лишь желание почувствовать его не позволяло растечься амебой. Кое как распустив шнуровку на его штанах, я сразу просунул руку к самому главному. Когда я обхватил его член ладонью, из меня словно выкачали весь воздух одним махом. Он и правду был больше моего в диаметре, твердый, шелковистый, обжигающе горячий. Будь у меня голос, то я бы скулил на одной ноте, оглаживая этот кусок мрамора. Выжженная пустыня во рту не давала ни шанса ответить Фенрису сполна, казалось во всем моём организме не было ни капли жидкости, лишь пепел и лава. Чувствуя, что скоро меня просто разорвет, я остановил его, поворачиваясь и говоря одними губами: «хочу с тобой, вместе». Волк понял меня правильно и позволил развернуться. Я спустил его одежду, полностью освобождая его член, и завис. В голове зазвенело, единственное что я мог — это хватать воздух губами, не отрывая взгляда ни на секунду от открывшейся картины. Ни единого волоска, смуглая кожа, бархатная даже на вид, и гордо стоящий член. Чуть темнее и совершенно прямой, с крупной головкой, он притягивал взгляд. Чуть нагнувшись и протянув единственную слушающуюся меня руку, пальцами, не сжимая, а лишь прикасаясь, огладил эту красоту от мощной головки до самого паха. В ответ член дёрнулся, а над ухом сдавленно зашипели. Полностью загипнотизированный, я не обратил внимания, что тяжело дышащий Фенрис вновь облизал свою ладонь, потом мою и приблизился ко мне вплотную, заставляя выпрямиться и прижаться к стене. Как хорошо, что в этот раз с меня не снимали рубашку. Боюсь, стена бы оплавилась от температуры моего тела. Когда наши тела соприкоснулись, я, в попытке остаться в сознании, вскинул взгляд, и оказался в капкане. Бездонные дыры вместо его глаз, казалось, захватили в плен мою душу. В ответ все моё естество просто переполнилось бурей, и жизненно важно было выпустить её наружу. Единственное, что я мог — это безостановочно шептать губами «твой, твой, твой». Это казалось самым важным и правильным в мире. Наши сплетенные ладони обхватили плоть, тесно прижав члены вместе, и начали свой забег вверх-вниз. Я был уже совсем близко, и, судя по судорожно дергающемуся кадыку, плотно сжатым губам, капелькам пота на лице и целому космосу в глазах только для меня, Фенрис тоже был на грани. Вот уже почти, совсем чуть-чуть, еще капельку... — Варрик, я видел у тебя в кладовке тряпку, я возьму и вытру вино, хорошо? Слегка пьяный голос брата прямо за дверью, в опасной близости от нас, наждачкой прошелся по оголенным нервам, спуская курок. Ужас от сложившейся ситуации и стал той самой каплей. Я выдохнул свою мантру в последний раз и, закатив глаза, кончил столь сокрушительно, что мне показалось, будто я треснул осколками и осыпался пылью на пол. Мир исчез, и даже мы, казалось, перестали существовать. Сузившееся до крохотной точки сознание начало постепенно расширятся, возвращая меня в мир живых. Я почувствовал, что просто вишу на руке Фенриса как пожеванная тряпочка, а голова моего Волка покоится у меня на шее, и его прерывистое дыхание остужает влажную кожу. Судя по легкой боли на том же месте, этот хищник опять чуть не откусил от меня кусочек. Двери были закрыты, никто не орал и тем более не собирался нас убить. Значит, что бы Варрик не ответил, Гаррет не дошел до двери. Дрожа и чувствуя себя неуверенно, словно новорожденный, я напряг ноги, снимая груз мертвой туши с бедного эльфа. В голове было пусто аж до звона, и в глазах слегка рябило. Фенрис постоял пару мгновений, опираясь рукой на стену за моей спиной, загнанно дыша и стараясь прийти в себя. Потом поцеловал меня, без той злости и отчаяния, что были вначале, отступил на полшага и внимательно начал осматривать помещение. — Тряпка сейчас будет очень кстати, — голос хриплый, с рычащими нотками подействовал странно успокаивающе на мои расшатанные нервы. Дыхание пришло в норму, и пока мой Волк искал нужное, я смотрел на него. Взъерошенный больше обычного, потный, с искусанными губами, изжеванной рубашкой, державшимися на честном слове штанами. Он выглядел столь восхитительно, что если бы оргазм не выжал из меня все силы, как физические так и духовные, я был бы не против повторить. А его чуть опавший член и отведенная в сторону рука с нашей спермой... — О, вот она, – Фенрис нашел-таки искомое. Ткань лежала аккуратно сложенной на одной из полок. Чистая. Он вытер наши руки, сам обтер меня, поправил одежду и потом уже занялся собой. А я до самого последнего момента наблюдал, как его постепенно покидает напряжение, и его член опадает, даже в таком спокойном состоянии впечатляя своим видом и размером. Сложив тряпку несколько раз, чтобы не запачкаться вновь и засунув в карман, он вновь прижал меня к себе, медленно и нежно целуя. Смакуя каждый миллиметр моего рта, смешивая дыхания. Потом прижался лбом ко лбу и шумно выдохнул. — Нам пора, — пробормотал он, отстраняясь, и направился к двери. Взявшись за ручку, замер, обернулся, и его лицо вдруг озарила совершенно непоседливая улыбка маленького ребенка. — Ты мой. А я твой. — Пара мгновений тишины, и он поднимает руку с намотанной лентой к губам. — Я сохраню её во чтобы то ни стало.