Глава 2.
7 декабря 2014 г. в 22:36
После недолгих разговоров и обсуждений с Малкольмом и Лиандрой было решено, что я останусь жить с Хоуками. На что я, собственно, и рассчитывал. Не сказать, что я мечтал о приключениях и опасностях… просто в жизни Гаррета (все-таки Гаррета) будет слишком много очень значимых для мира событий, и я хотел бы, чтобы с ним и его семьей все было хорошо. Хотя бы в качестве благодарности за спасенную жизнь.
Но с домочадцами я сошелся далеко не сразу. Я старался вести себя отстраненно, на вопросы о прошлом либо отмалчивался, либо говорил, что не помню, отчего быстро прослыл неразговорчивым угрюмцем. Говорить я действительно не хотел, но не потому что не хотел, а потому что боялся, что скажу что-нибудь лишнее. Что-нибудь, что выдаст меня. Но иногда, забывая о своем настоящем возрасте, я с удовольствием играл с близнецами и соседскими детьми, справедливо считая, что раз судьба дала мне такой шанс, то почему бы не использовать его и не побыть снова беспечным ребенком? Все-таки детство — лучшая пора в жизни человека.
Жизнь в теле маленького ребенка была забавной. Как бы я ни старался, некоторые взрослые замашки все-таки проскакивали в моем поведении, но, слава Создателю, никто не обращал на это внимания, ссылаясь на возможное трудное прошлое. Да уж, учиться в универе было действительно тяжело.
Не знаю как, может магией, а может просто на глаз, но Малкольм определил настоящий возраст моего тела. Как оказалось, я вернулся на шестнадцать лет назад и стал семилетним ребенком. Причем тело явно было моим. Просто помолодевшим. Я выглядел так, как выглядел в первом классе еще в том мире, только без школьной формы и ранца за спиной. В новой семье я был самым младшим: близнецам было по восемь лет, а Гаррету все четырнадцать. И у него уже проснулась магия. Третьим магом в семье (после Малкольма и Гаррета) окажется Бетани, а четвертого, надеюсь, не будет. Потому что рожать еще детей Малкольм и Лиандра не собирались, Карвер никак не маг, а последний ребенок в семье — я. И только насчет себя я не уверен, буду ли я магом или нет. Надеюсь, нет. Проблем от этой магии, как от зимней сессии.
Оказалось, что на момент моего «прибытия» в Тедас, Хоуки только-только переехали в Лотеринг. А поле, на котором я попал в капкан, оказалось фермой того самого Барлина, чтоб ему икалось! Малкольм и Гаррет искали скрытое и уединенное место для тренировок, а нашли меня. Можно сказать, что мне просто повезло. Если бы не Гаррет (который и услышал мой жалкий скулеж), лежал бы я на том поле до самой ночи. И больше бы не лежал. Потому что чертовы волки, завывающие откуда-то со стороны полей каждую ночь, мне бы этого не позволили.
Лиандра, первый раз увидев меня, крепко обняла и сказала, что я стал их талисманом. Что появление еще одного, пусть и приемного, ребенка можно считать надеждой на долгое и счастливое проживание на новом месте. Что ж, надеюсь, это действительно так.
Так как имени своего я не назвал, сославшись на потерю памяти (согласитесь, классическое «Леша» в Тедасе прозвучало бы немного странно), Малкольм назвал меня Виайр. Только спустя несколько лет я все-таки узнал, что с эльфийского это переводится как «вестник удачи». Но домашние и знакомые все равно всегда называли просто Ви. Моим Днем рождения назначили День рождения близнецов. Не знаю зачем, но такова была прихоть Лиандры.
Так из Лисицына Алексея Константиновича я превратился в Виайра — приемного сына Лиандры и Малкольма Хоуков. С новыми братьями и сестрой я нашел общий язык сразу, но с Гарретом у меня сложились особые отношения. Он словно оберегал меня, считая чуть ли не вазой фарфоровой. Со мной даже Лиандра так не носилась, как он. Может, братский комплекс развился? Хотя с близнецами он так не бегал. Он, без сомнения, их любил, но не проявлял в их отношении такой же гиперзаботы. Я думал, Бет и Карвер будут ревновать, но нет. Они вообще как будто не замечали этого.
Я не хотел возвращаться в свой мир — там меня ничего не держало, а вот перспектива остаться в этом меня устраивала.
Шли годы. Магия Бетани проснулась спустя две зимы, после моего «перерождения», как я стал называть этот момент. То есть когда близнецам исполнилось десять.
В тот день мама с папой (я начал осознавать Лиандру и Малкольма как «мать» и «отца» спустя несколько месяцев после моего вхождения в семью) были на рынке, а Гаррет как всегда носился за соседскими девчонками. Не знаю, как так вышло, но мы с Карвером чем-то очень обидели Бет, отчего она сильно разозлилась и… Сколько же слез она пролила, случайно спалив любимый мамин палисадник… Ужас просто. Как только мы ее не успокаивали, но она упорно твердила, что пойдет сдаваться Храмовникам, потому что боялась, что мама будет ругаться.
Родители прибежали спустя пятнадцать минут после происшествия. Видимо, Малкольм почувствовал магию.
Увидев обожженные стебельки, оставшиеся от любимых маминых роз, наши с братом испуганные физиономии и зареванную Бетани отец сразу понял, в чем дело, и поспешил успокоить и нас с Карвером, и жену, и саму Бетани. Он говорил уверенно и спокойно, но в глазах его я видел боль и сожаление. Отец никогда не хотел, чтобы его проклятый дар передался его детям.
Гаррет же, придя домой только под вечер и, узнав, что у Бет проснулась магия, только обрадовался. Он считал это даром, а никак не проклятием. До сих пор помню, как он подхватил завизжавшую Бетани на руки и закружил по всему внутреннему двору. Я тогда даже немного приревновал. Совсем чуть-чуть.
Одновременно с началом обучения Бетани мы с Карвером стали постигать воинское искусство. Точнее он воинское, а я разбойничье (если делить все на классы, как в игре). Из всего оружия меня привлекал только лук, поэтому я выбрал его.
Учили нас Храмовники, которых попросил отец. Несмотря на свои магические способности, он очень часто проводил время в их компании, справедливо считая, что чем лучше знаешь своего врага, тем больше шансов одержать над ним победу. В нашем случае — больше шансов вовремя уйти.
Обучение было тяжелым, но ни я, ни Карвер не жаловались, понимая, что Гаррету и Бетани приходится в сто раз тяжелее. Нам хотя бы демоны каждую ночь не снятся.
Не знаю, как так вышло, как я мог забыть, но спустя пять лет произошло самое первое потрясение нашей семьи. И в произошедшем я винил только себя. Расслабился блин. Думал, еще так много времени, я все успею… А вот не успел.
Отец… погиб. Пошел утром проверять силки на зайцев, наткнулся на разбойников. Их было всего пятеро, но он не стал использовать магию — побоялся, что кто-нибудь заметит, понадеялся на собственные силы. Все-таки он всегда был не только хорошим магом, но и искусным воином. Но тогда при нем был только кинжал, да и тот мало чем ему помог. Двоих он как-то одолел, но оставалось еще трое. Они-то и закончили начатое.
Мне было четырнадцать, близнецам — пятнадцать, Гаррету — двадцать один. И он заменил нам отца. И стал главой семейства.
Не знаю, как Лиандра это пережила. Целых два месяца она безвылазно сидела в их с отцом комнате, бездумно перебирая его вещи и смотря в одну точку. Когда это уже дошло до абсурда (она отказывалась есть, не хотела никого видеть, постоянно держала в руках его рубашку) я решил взять дело в свои руки. Не как сын, а как чужой человек. Просто со стороны.
Мы долго разговаривали, сидя в их комнате. Она без конца плакала, прося не называть ее Лиандрой (я упрямо продолжал избегать слово «мама»), рассказывала мне, как они познакомились, и что он значил для нее. Чем она пожертвовала, ради него и своих детей. А я просто слушал и в самом конце сказал:
— Он был нужен тебе, а ты сейчас нужна детям. Близнецы с ума сходят, а Гаррет не может разорваться между ними и делами семьи. Лиа… мама, мы все скорбим. Но это не повод забывать про семью. Мы должны держаться вместе. Жизнь не закончена. И твоим детям сейчас, как никогда, нужна твоя поддержка.
Она придвинулась ко мне со словами:
— Ты так вырос, сын. Прости меня, старую глупую тетку. Спасибо тебе, — и крепко обняла меня.
После чего она решительно поднялась с кровати и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Спустя несколько секунд из кухни послышался ее бодрый голос:
— Кто что хочет на обед? — заставивший меня улыбнуться и спокойно выдохнуть.
Теперь все будет хорошо.