Денис Воронцов, навигатор, 25 лет

      Свет на шестом этаже все так же отсутствовал. И горелым пластиком здесь пахло сильнее. Давая глазам привыкнуть к темноте, Денис прикрыл их и замер, вжавшись в стену за выступом. Электронный замок двери тоже вырубился, и, медленно и, насколько это было в принципе возможно, бесшумно открывая ее, Денис прислушивался и думал.       Он не был уверен, что правильно распорядился предоставленным шансом с флайером. Возможно, стоило вывести его из строя другим способом, но Денис спешил и боялся как случайно взорвать флайер внутри этажа, так и того, что решивший воспользоваться им бандит сумеет его быстро починить. Текущий же план требовал положиться на везение, на Машу и Михалыча, на то, что глушилка не восстановится либо не собьет простейшие импульсные сигналы на коротких дистанциях, на то, что один практически за минуты собрал сложнейшее техническое устройство, а другая за не намного больший срок освоила управление и устройством автопилота, и флайером. Можно было, наверное, раз уж он взялся доверять программистским навыкам программы, доверить ей настройку характеристик спускового механизма винтовки, но… Денис упустил из виду эту возможность. Он торопился, да и вообще бы предпочел все делать лично. Оставалось надеяться, что хлипкий план не понадобится, а еще - что за то время, пока он тормозил перед пустой машиной и возился с ее «минированием», ничего непоправимого не случилось.       Дверь наконец приоткрылась достаточно, чтобы Денис просочился на площадку перед лестницей. Он прижался головой к стене и прислушался. Было относительно тихо. По крайней мере ни перестрелки рядом с комцентром, ни ликующих криков победителей или шума освобожденных из продуктового склада пленных слышно не было. Что еще ничего не значило.       Переводя запомненные по схеме метры в шаги, Денис бесшумно пересек коридор и двинулся вдоль стены. Сейчас он шел вдоль задней стены склада с пиратами. И периодически прижимался к ней ухом. Или ложился на пол и слушал. Но звукоизоляция склада, действительно, оказалась хорошей. И в коридоре было тихо.       Денис дошел до развилки. За первым поворотом левого коридора должны были сидеть техники, страхуя комцентр от возможного подхода врага с этой стороны, поворот направо уводил в лабиринт мастерских и кают и дальше к центральному коридору, продвигаясь прямо, можно было выйти в шахту. Денис прижался ухом к левому углу. Железное ребро было неприятно холодным, но звук проводило гораздо лучше пластика.       — Но там же стреляют! — драматический шепот соседского механика узнавался легко. А вот ответное «быр-бр-бу» Михалыча было едва различимо.       — Но там же наши! — почти в полный голос пискнула Джилл.       Это немного успокаивало. Если механики слышали выстрелы, а Денис нет — значит, стрельба была не возле комцентра, а в районе центрального коридора, причем ближе к позиции Роджера-Винни. Это означало, что к задвинутому в, как им показалось, неочевидное место комцентру захватчики пока не подобрались. Стоило обойти свою засаду и, выдвинувшись почти на траверз к своей первоначальной позиции, но на сектор ближе к комцентру, осторожно поискать противника или своих там.       Денис не стал отвлекать на себя и пугать техников и перешел на легкий бесшумный бег. Он уже был недалеко от намеченного для себя нового пункта обороны комцентра, когда услышал перестрелку совсем рядом.       Стопроцентной гарантии дать он, конечно, не мог, но натренированный еще в оружейке Шакса слух, обостренный окружающей темнотой, опознал по оружию и манере боя капитана. Перегородка была тут пластиковая, тонкая, но прорываться через нее силой означало нашуметь, отвлечь и подставить капитана, и Денис решил обойти блок кают и зайти с другой стороны коридора, а, возможно, и снять капитанского противника.       Со стороны их первой позиции, во внешнем коридоре, донесся искаженный, почти поглощенный стенами и углами разрыв гранаты. Денис снова замер и прислушался. Поймал второе эхо дошедшее с другой стороны: видимо и взрыв был в районе позиции их соседей.       Перестрелка рядом сменилась звуками рукопашной. И почти сразу Денис услышал крадущегося недалеко еще одного человека.       Денис, в который уже раз, с благодарностью вспомнил Праздник и «зверства» Румеля, жестоко вытренировавшего из своих «жертв» максимум возможностей, готовность действовать в любых обстоятельствах. Только благодаря Гончей, Шаксу, Вагутцу, Матиушу, но главным образом, Румелю, сейчас, в дымной и практически пещерной темноте, Денис не был слеп. Жаль, что вонь от горящего пластика напрочь убивала обоняние, тогда бы он мог ориентироваться еще лучше.       Денис снова свернул. Теперь они с неизвестным подкрадывались к капитану перпендикулярно друг другу. Денис помнил схему и предполагал, откуда подойдет неизвестный. Со стороны противоположной той, с которой велась перестрелка с капитаном. Значит со спины. В коридоре местами тлел пластик панелей обшивки, и хаотичные световые и тепловые пятна сбивали прицел и смотрящему через визор, и обходящемуся без него. Еще и поэтому Денис выбрал боковой путь — здесь этой помехи не было. А слух и расчет были на его стороне. Тот, кто прошел школу Гончей, Вагутца и Румеля, знает, как двигаться, не топая подошвами и не шурша комбезом — уж что-что, а вбить навыки в подкорку люди Праздника умели. Денис заранее отошел к нужной стене коридора и вскинул в удобное положение оружие, как только…       Внезапно зажегшийся свет спутал все расчеты, ослепив Дениса на какие-то мгновения. Противник оказался быстрее, и визор у него был улучшенной модели с системой адаптации к таким вот резким изменениям освещенности. Выстрелить Денис успевал. Но и тот успевал тоже.       Денис узнал Балфера, узнал и по снаряжению на голову лучше, чем у его бойцов, и по фигуре. Даже, наверное, неосознанно вычислил по запомненной по камерам манере движения еще в темноте по слуху, только обозначил факт, как «не подтвержденный».       Еще на «Пятьсот-Веселом» Денис привык думать очень быстро, связанными пакетами данных. Вот и сейчас мозг проанализировал ситуацию, мгновенно выдав возможные варианты. А их было два: убить Балфера, а значит отомстить за Гончую, исчезнувшую после Василька, защитить базу — без командира бандиты передерутся, деля лидерство и/или спасая свои шкуры, в любом случае выбивать их отсюда полезут не скоро, если вообще полезут (опыт «Черной Звезды» говорил об этом ясно), обеспечить полную победу или долгую отсрочку, за которую базу можно починить и серьезно защитить, выпотрошив местные склады и арсеналы… Убить Балфера. Сейчас. Лично. С гарантией. Отдать долг названной матери, рассчитавшись по ее «долгам» — Денис поверил Донне Розе. Убить врага, ликвидировать угрозу. Но выстрелить Балфер успевал. Как раз, когда Денис выходит на траекторию стрельбы и вдавливает спуск, Балфер совершает точно такое же действие и успевает выстрелить до того, как два шарика плазмы, выпущенные Денисом, попадут в центр масс его тела. И шарик в голову. Точно такой же сдвоенный или строенный выстрел, осуществленный Балфером, попадает в цель — в Станислава Федотовича. В спину никак не успевающего среагировать капитана. Был еще второй вариант, но он полностью исключал первый, потому что требовал всей скорости движений, на которую только способно тело. Денис видел, что успеет, если сосредоточится только на этой задаче. И Балфер при этом останется жив. Потому что на выстрел требуется доля секунды неподвижности, зависания в точке, миг, которого нет. А значит, Балфер остается жив. Цел и невредим. И капитан.       Денис обдумывал ситуацию и принимал решение, пока сжимались, компенсируя изменение уровня света, зрачки, пока подстраивался балферов визор, пока звучал крик Фрэнка из клипсы коммуникатора Станислава Федотовича.       «Капитан!» — а может, он и был толчком к решению.       Оттолкнувшись от стены, спринтерским броском, каким уходил от взрыва гранаты в рубке «Черной Звезды», от прыжка серебристой кошки в новооранжевской степи, нет — быстрее, отчаяннее, в замедлившемся, вязком мире Денис пересекал траекторию чужого выстрела. Навигатор и стрелок, если он хороший навигатор и стрелок, хорошо считает любые траектории, скорости и моменты. И свести два объекта в одной точке он обязан уметь. Из Дениса сделали хорошего стрелка и «неплохого навигатора». Все, что знал и умел Денис в жизни, сходилось сейчас в этой одной точке.       Перекрывать плоскостью было надежней всего, но тело считало иначе. Оказавшись на линии огня, оно само трусливо повернулось боком, принимая первые выстрелы рукой и плечом. Грудь задело третьим, Денису даже показалось, что — по касательной. То, что ноги потеряли опору, и потолок криво задрался за спину, а пол ринулся в лицо, он будто заметил даже раньше, чем почувствовал поглощающую мир и схлопывающую сознание в воронку прямого перехода боль.       «Стреляйте! Капитан, стреляйте!» — орало утопающее в темном ужасе сознание. Теперь капитан должен был успеть… Повернуться, выстрелить в Балфера…       Кажется, не успел.       Денису казалось, что он срастается телом с базой. Впитываясь кровью в ее металл, ее перекрытиями и переборками чувствует новый, завязавшийся над ним бой, в котором он уже ничем не мог помочь.       И все же это тоже был долг. Но не Гончей — Рыбе. Вдруг подумал он. Вспомнились сильные руки в замысловатых татуировках, белая искрящаяся улыбка.       Денис вынырнул из нестерпимой и не локализуемой боли из-за внезапной тишины и вибрации удаляющихся шагов. Он, точно и впрямь сросшись с базой Альянса, опознал их — убегал Балфер. Денис удивился тому, что все еще жив. Давило на грудь. Или нет — это он сам задыхался. Кровь — понял он. Это кровь во рту и носу мешает дышать. «При ранении в грудную клетку необходимо предотвратить попадание воздуха в плевральную полость», — вспомнились уроки по оказанию первой медицинской помощи. Правой руки он не чувствовал. Попробовал левой дотянуться до кармана, где лежал собранный Вениамином Игнатьевичем и выданный «на всякий случай» перевязочный пакет. Ему повезло, что он упал ранами на пол. Ему повезло, что его дрессировал, регулярно убивая, Румель. Надо сделать усилие. Перевязаться. Тело не отзывалось на приказы.       Поспешные шаги капитана у самой головы. Остановился. Кажется, наклоняется. Глаз на затылке у Дениса не было и сейчас не появилось, но чужие движения около себя сейчас он чувствовал как никогда остро.       — Капитан, он бежит к лестнице! — ворвался в мозг резкий истеричный голос Фрэнка. — Merda, у него там флайер! Если он доберется до крейсера…       — Скажи доку, что тут нужна его помощь! — Денис уловил замешательство и растерянность в голосе Станислава Федотовича. Почувствовал, как тот выпрямляется. — Я за…       Плазмометы на флайере. Открытое простреливаемое пространство вокруг него. На камерах плазмометы незаметны. Денис понял, что не может сейчас отпустить капитана, потому что, если верить, то - до конца. В капитана, в Михалыча и в Машу. И в себя тоже верить.       — Капитан! — Денис пытался опереться на неощущаемый за болью, перебитый правый локоть, выбросить вперед левую руку, поймать капитана, остановить, объяснить ему. Вместо слова получилось какое-то бульканье, кровь неприятно выплеснулась на подбородок, вместо движения — какая-то конвульсия, вытянутая рука зацарапала рифленый пол. Но глазами Денис теперь видел спину своего капитана.       — Капитан! — звонко крикнула база. То есть Джилл, узнал Денис («видимо прибежала на выстрелы все же»), и клипса хором в несколько голосов.       Капитан дернулся, сбился с решительного шага. Начал поворачивать голову.       — На флайере плазмометы! Но он заминирован. Он не уйдет! Честное слово! — Денис пытался встать и крикнуть все это. Но рот наполнялся кровью, и получалось только булькать и пускать пузыри, глядя на капитана.       — Венька! — капитан тоже закричал срывающимся голосом в комм. И потом шагнул к Денису, наклонился, подхватывая пытающееся приподняться тело. — Жгут! Руку перетяни! — скомандовал кому-то Станислав Федотович. Наверное, Джилл или Михалычу, если они прибежали к нему вместе.       Боль накрывала душной волной. В глазах роились яркие светящиеся и черные мошки, сознание плыло, норовя отключиться. И все же было важно сказать сейчас, остановить, задержать, не дать подставиться.       — Плазм-мометы. На флай-ере… — Денис сжал в кулаке капитанский рукав.       — Помолчи!       — Он не… — кровь душила, не давая говорить, но Денис выплевывал ее вместе со словами, — уйдет. Там… Маша… Флайер зам-мини… рован.       — Ты заткнешься или нет?! — рявкнул на него капитан. Глаза у него выглядели больными.       Денис чувствовал, как ему пытаются заткнуть перевязочным пакетом рану в груди. Но смотрел только в глаза капитана, сосредоточившись на них, говорил — пытался.       — Я понял. Флайер заминирован. А теперь заткнись! — капитан уже заметно злился.       Денис понимал, почему — он тоже чувствовал вибрацию взлетающего флайера.       — Стас! В медотсек, на корабль! — откуда-то прорвался голос Вениамина Игнатьевич.       — Маша… акти… вирует… — Денис пытался сказать все, объяснить, успокоить. — Это… я… принес винтовку. И… поставил в двигатель Балферу… Маша даст сигнал выстрела… — его приподняли, и говорить получалось проще.       — Замолкни, это приказ! — капитан перехватил его тело, поднимая на руках. Кто-то поправлял и перекладывал Дениса, взваленного на капитана, поддерживал.       Денис чувствовал, как неровно, часто бьется чужое сердце.       — Киборга… не было. Это все я виноват… — снова заговорил Денис, чувствуя, как капитан тащит его куда-то.       — Идиот! Если не заткнешься, я тебя сам в киборга переделаю! Киборг выискался! — тяжело пропыхтел капитан. — А глаза закрывать не смей! Понял?! Молчи и смотри на меня! Чертов придурок! Какого черта ты вообще ушел с поста?!       Капитан качнулся, на мгновение приваливаясь к стене, и Денис почувствовал общее сотрясение базы — что-то взорвалось или врезалось в землю где-то неподалеку от их подземного комплекса.       — Прости-те… капитан, так, — Денис вновь непонятно почему решил или как-то догадался, что Маша справилась и их странный безумный план сработал. — Получилось.       — Идиот! Олух! Получилось у него! — капитан остановился, переводя дух. — Молчать! Смотреть и слушать меня! Заткнись и дыши! Понял?!       — Станислав Федотович! Мы носилки нашли! — голоса Теда и Полины.       Сознание окончательно расплылось.       Перед глазами поплыли серые облака Радостного. Нет. Это потолок.       — Дэнька… — Денис чувствует руку чем-то мокрым его обтирающую. — Потерпи. Все будет хорошо! Потерпи еще немножечко!       На руке у Полины олик, натянутый как браслет — тогда, после совместного кино и сооружения белочки на голове, он так у нее и остался — было не до того, надо было лететь выручать соседей, а после Денис позаимствовал Полинину резинку, найденную в санузле. Так все и осталось. Это хорошо…       — Киборга изображать вздумал! А ну слушать меня! — капитан ругается, дышит тяжело. Денис тяжелый, опять себя таскать заставил…       — Дэн! Дэн! Слышишь меня? Ты держись! Совсем немного еще! — кажется Тед, Денис пробует его рассмотреть в мельтешении светлых и черных точек перед глазами.       Он снова вместо потолка коридора видит небо и звезды. И Динку, которая смотрит на небо. И что-то показывает в вышине стоящему рядом с ней высокому парню в Денисовой куртке, а он в ответ что-то показывает ей.       — Динка, проживи ее по-другому! — хочет сказать Денис, но задыхается от кашля и боли.       — Молчи! Дыши ровно! Вот какого черта он не киборг?! Был бы у нас нормальный послушный киборг, и никаких бы проблем сейчас не было!       — Стас, — укоризненно, Вениамин Игнатьевич. — Не бойся, Дэн. Главное, не бойся, держись. Ты справишься.       Денис чувствует укол и обволакивающее тепло. Разум сбоит, тело будто теряет вес, но боль отступает. Дышать, кажется, легче…       Исчезает небо, появляется потолок коридора. Полина держит его за руку. И что-то держит перед собой... капельницу.       — Ты молодец, Дэн. Молодец! Еще немного. Лекарство действует. Ты, главное, старайся дышать и не бойся. Не бойся. Это лекарство.       Знакомо. Опять его уговаривают, несут. Поддерживают под спину и голову… Вечно он во что-нибудь влипает, заставляет других с собой носиться…       Плывет перламутровое, желтоватое небо. Горько-пряной звенящей легкостью наполняется тело. Плывет в небе тусклый кружок низкого солнца, и серебристые волны бегут по высокой траве. Денис смотрит из нее в небо, задрав голову. Здесь всегда ветер, и солнце не заходит по году. Шорох, даже не звук, а неясное чувство тревоги. Денис отпрыгивает-откатывается в сторону. Застывает на четвереньках. Прямо перед ним стоит зверь. Голубые глаза сощурены, приподнятые губы обнажили длинные острые, чуть изогнутые клыки, гибкий, длинный и толстый хвост лупит по бокам. Но зверь не рычит, не нападает, смотрит. И Денис смотрит. Зверь перестает хлестать себя хвостом, вздыбленная шерсть опускается, клыки прячутся под мягкими сине-черными губами. Зверь красив: по блестящей, будто светящейся шкуре прихотливыми зигзагами разбегаются разводы белого и голубого, серебристого и светло-палевого. Голубые глаза смотрят настороженно, изучающе. Денис протягивает руку. Зверь делает шаг. Фыркает в пальцы теплым. Морщит нос, щекочет ладонь вибриссами. Денис тянется к зверю. Тот приближается. Ладонь касается мягкого ласкового меха. Зверь подходит совсем близко. Тянется мордой к лицу, у него резкий кислый и мускусный, тревожащий запах. Мокрый, холодный нос тычется в кожу, шершавый наждачный язык лижет лицо. Денис обнимает зверя за шею, зарывается лицом и ладонями в шелковистый, мягкий плотный мех. У них одинаковые светло-голубые глаза. Денис встает, выпрямляется. Зверь встает около его левой ноги, уши, большие, треугольные, настороженно топорщатся, нервно подрагивает пушистый хвост. Пальцы Дениса касаются затылка зверя. Они смотрят на солнце — надо идти за ним. Сзади темной клубящейся тучей накатывает зима.       — Все будет хорошо, Дэн. Мы вернемся домой, тебя обязательно вылечат! Держись, Дэнька…