Болото
14 декабря 2014 г. в 12:20
В школу Денис ходил с неохотой и уже не каждый день. На входе его до трусов никто не раздевал, и обыскали только один раз, но все равно - не тянуло. Учителя не особо выговаривали ему за прогулы, кидали на планшет пропущенные темы и выдавали контрольные задания, которые Денис решал на уроке. Одноклассники делали вид, что Дениса не существует, Денис не пытался их переубедить.
Хлоя появилась в классе и вела себя как обычно, разве что посреди урока могла побледнеть, встать и быстро уйти с кем-нибудь из девочек. Джексон, Рок и Богота косились на Дениса, но не подходили и не задевали. Через пару недель состоялся разговор с Лехом и Осом. Они перехватили Дениса по пути к дому. Пытались угрожать: «Если ты… Да только вякнешь…» — Денис прервал их: «Я вас не сдал не потому, что боюсь, а потому что западло. Не отвалите сами — сдам, потому что достали. Ясно?» От него окончательно отвязались. Из случайных разговоров одноклассников Денис позже узнал, что Андрей повесился, а Элку родители отправили куда-то на другую планету к родне. Жалко никого не было. Страшно тоже. Было противно и муторно.
Денис повадился увязываться за Дядей Колей. Тот играл в местной бильярдной. Приходил к открытию, играл на деньги с ранними посетителями. Те охотно платили за свои проигрыши. Как Денис понял, в основном ради того, чтоб посмотреть, как Дядя Коля раскладывает шары по лузам, они и приходили в бильярдную так рано. Выпив пару рюмок коньяка, Дядя Коля переходил к кубу трехмерного бильярда, где в силовом поле шары висели в пространстве. Брал кий. Разбивал пирамиду и начинал играть. Смотреть на это было интересно. Промахивался Дядя Коля очень редко. Шары летали по задуманным им траекториям, сталкивались и отскакивали строго по плану. Просчитывать их будущее положение еще до удара было интересно. Денис тоже пробовал себя у стола и у куба с кием. Дядя Коля подсказывал. У Дениса получалось не так хорошо, как у мастера, но и неплохо для новичка. Завсегдатаи бильярдной отмечали это и шутили, что Дядя Коля готовит себе наследника. Порой кто-нибудь из посетителей оплачивал стол, только чтобы посмотреть на их уроки. Делали ставки.
Когда посетителей прибавлялось, и Дениса начинало мутить от запаха фицы и никотина, он уходил из прокуренной бильярдной и подолгу бродил по унылым улицам Радостного. Шоаррские кроссовки и куртка оказались очень удачным приобретением. Пакостная мирокская зима слякотью и промозглым ветром не могла прогнать Дениса в тепло квартиры. Выгоняли сами улицы — одинаковые, унылые, серые, скучные.
Зима тянулась как пережеванная жвачка, прилипшая к одежде. Ее немного разбавляли гости, по-прежнему частенько у них бывающие и ночующие. Но и от ночных разговоров что-то веяло обрыдлой предрешенностью торжества мразей по жизни.
В один из унылых гнилых дней Дениску на лестнице встретила мать. Обрадовалась, сказала, что соскучилась, восхитилась, как он вырос, позвала к себе, передавала привет от сестры. И убедила. Денис поднялся к Дяде Коле, взял перламутровую раковину, принес ее и подарил сестре. Та разглядывала, любовалась, а потом спросила: «А сколько она стоит?» Денис ответил, что не покупал раковину. Мать взяла диковину, порассматривала и тоже высказалась: «Это правильно. Деньги надо на полезное тратить, а не на всякую ерунду! Вот сестре твоей платье новое к весне нужно, и мне бы новые сапоги не помешали… Ты бы помог нам, сынок». Денис промолчал. Выслушал жалобы матери на жизнь, сестру и отчима. Допил чай. Ушел к Дяде Коле. Улегся на тахту и накрылся с головой одеялом.
Отчего-то остро вспомнился осенний разговор про Гончую, которая вовсе не обещала, что и следующее лето Денис проведет на «Пятьсот-Веселом». Некстати припомнилась, осмыслилась и узналась история, недавно рассказанная гостем, про пиратов, увидевших безоружный транспортник в пустынном секторе, который внезапно огрызнулся артогнем, а потом на связь вышла киллерша из «Одномонетчиков» и пообещала большие проблемы. Незадачливые пираты еле унесли ноги. То, что в сводках по происшествиям про сектор встречи ничего не упоминалось, напугало пиратов еще больше. И про синдикат «Одной монеты» Денис раньше уже слышал байки. Легенда Дальнего Космоса: убийцы, берущие в качестве аванса ровно одну галактическую единицу и от трети до половины той выгоды, которую получал заказчик от смерти жертвы, и обмануть которых при окончательном расчете страшнее, чем поменяться местами с их жертвой. Дерзкие и никогда не скрывающие лиц, но при этом неуловимые. Которых знают все, кроме рассказчика, которого Великий Космос пока миловал.
И новой встречи с Гончей уже не так хотелось, хотя историю явно переврали. Да и не верилось в то, что он снова может зачем-то понадобиться на «Пятьсот-Веселом».
В голову навязчиво лезли мысли про деление всего мира на пресмыкающуюся «ботву», измеряющих жизнь в галактических единицах «нормалов» и презирающих всех «крутых». И в этой вселенной Денис не видел места для себя.
Тоска затягивала так сильно, что если б Дядя Коля не заставлял Дениса есть, то он, наверное, забывал бы, погруженный в собственные невеселые мысли о беспросветной безнадеге и человеческой мерзости, поглощающей все на этой планете. И не только. Зеленоглазый Конрад и смешливый Рыба если и вспоминались, то как несуществующий в природе мираж. «Ты просто ничего о них не знаешь, поэтому считаешь их хорошими» — твердил в голове чей-то злой голос. Даже когда в школе перед ним извинился поговоривший с Дядей Колей Эразм Фрайевич, то «справедливость по знакомству» не вызвала ничего, кроме досады.
В один из вечеров, когда вернувшийся со школы Денис снова прятался от мира, натянув одеяло на макушку, Дядя Коля пришел с гостем. Огорченно повздыхал, присел на тахту, потянул за одеяло:
— Вставай, Воронок, надо поесть.
— Что, заболел твой мальчонка? — в голосе гостя причудливо смешивались любопытство, насмешливость и участие.
— Да как тебе сказать, Коршун, душа у него болит. Поманили близкими звездами, а потом бросили обратно ко мне в это болото. А здесь не то что звезд, людей дефицит. Вот и изводится.
— К тебе в болото. Тут ты, Колька, прав. Болото у тебя. А не жизнь. Все потому, что любите вы, интеллигенты, сопли из-за ерунды разводить. Все ждете от кого-то чего-то. «Поманили», «бросили». Все кто-то другой, только не сам «пошел», «упал». Если хочешь знать, человеки — единственная раса, где настоящий шантаж начинают с угроз не самой жертве, а тем, кто ей дорог. А знаешь почему? Да просто человека проще убить, чем заставить. Если он, конечно, человек, а не отрыжка цивилизации. Ты, чем парня жалеть, лучше б к Шаксу его пристроил. Руки будут заняты и головой страдать будет некогда.
Денис прислушивался. Вылезать было стыдно, но он все же выбрался. Покосился на ушедших к столу. Коршун — худой татуированный мужик с узким изрезанным шрамами и морщинами лицом сидел на диване, вытянув длинные ноги, на полу лежала узкая длинная сумка-чехол.
— Что, любопытно стало? — он усмехнулся.
Денис неопределенно мотнул головой.
— Коршун предлагает тебя в оружейку определить… Вот только…
— Да ладно тебе, Колька, Шакс не дурной, дальше легалки парнишку сам не пустит. Да и не болтливый он у тебя. Пойдешь? Хоть будешь знать, каким концом бластер стреляет.
Денис кивнул. Ушел в душ. Вымывшись, вернулся к столу за подробностями.
Слова у Коршуна с делом не расходились, к Шаксу — хозяину тира и оружейного магазина на окраине Радостного — Дениса он проводил следующим утром. Бильярд наемник тоже считал увлечением полезным для мужчины и человека.
Время побежало быстрее. Переживать за глобальные проблемы стало некогда. Маленький и юркий Шакс не давал заскучать. Оружие он держал не только новое, но и антиквариат, брался за ремонт. И Денису постоянно приходилось что-то разбирать, чистить, смазывать, собирать, пристреливать, комплектовать, заряжать или разряжать, готовить к консервации, транспортировке или к бою, смотря что требовалось. Шакса отличало безумие фаната. Прицелы, фокусировки, рассеиватели, усилители, подствольники, планки, чехлы — все это Шакс мог по три дня подбирать к какой-нибудь плазменной винтовке, с каждой комбинацией экспериментируя в тире лично или заставляя целиться и стрелять путающегося Дениса, добиваясь идеальной комплектации под профессионала и под новичка. Пусть было изначально понятно, что новичок никогда такое не купит. Расход боеприпаса в процессе пристрелки Шакса не волновал, даже если это были раритетные оружейные патроны. Крохотная химическая лаборатория и мастерская позволяли ему, кроме фабричных, снаряжать и свои патроны, как простые «охотничьи», так и профессиональные, разрывные, бронебойные. И он охотно учил этому Дениса.
За школой, бильярдом и оружейной конец зимы и весну Денис почти не заметил.