Первый семестр
27 декабря 2014 г. в 00:59
Следующую практику Румелю так же, как и первую, не сдал ни один курсант. Вводной задачи снова была аварийная посадка, но на этот раз в горной местности, требовалось дождаться спасателей в течение двадцати минут. И снова курсантов атаковали животные и аномалии, подстерегали ядовитые колючки, скрытые трещины, непрочные осыпающиеся скалы, но проводящий „разбор полетов“, то есть виртуальных смертей, Румель повторял, что убивает курсантов только их глупость, невнимательность и „неспособность усвоить дважды повторенный простейший теоретический курс“. Единственного выжившего на пятачке Дениса, катер которого взорвался, едва он открыл глаза в виртуальной легенде, несколько аномалий и хищников загнали в воронку от взрыва, и „спасатели не заметили среди горячих радиоактивных обломков, аварии присвоен код А-двести: отсутствие выживших“. Этот Денисов „незачет“ возмутил всех „адаптантов“. Фразу „курсант Воронцов замаскировался слишком хорошо“ повторяли даже те, кто занимались во второй и третьей группах и на разборе практической не присутствовали. Денис старался держаться рядом с болтливым Макаром и яростным Кимом Реем, скрываясь за ними от сокурсников, желающих разделить с ним обиженность несправедливостью. Когда спрятаться не получалось, и от Дениса все же получали его мнение по поводу румелевского „незачета“ и вообще „не спасения“, то общий градус недовольства только нарастал. Потому что, честно глядя собеседнику в глаза своим чистым голубым взором, Денис искренне и подробно объяснял, что „воронка была горячая, форма обгорела, порвалась и испачкалась, он лежал лицом вниз частично под куском изоляции, сверху висела аномалия, поэтому его, действительно, могли бы и не различить ни термосканером, ни визуально, ни другими приборами“.
Третья практика, состоявшаяся через три дня после второй, и третий „незачет“ всем, включая опять полностью справившегося с первоначально поставленной задачей Дениса, „слишком медленно, курсант Воронцов, вас не дождались“, окончательно убедили адаптантов в зверстве Румеля. И в том, что слишком наивный и старательный парень Денис Воронцов попал в „любимчики“ изверга.
Начавшие возвращаться к первому сентября с практики и каникул старшекурсники подтвердили адаптантам, что до конца первого семестра на зачет по практике адаптации от Румеля рассчитывать нечего, просто потому, что он любит смотреть, как курсанты мучительно гибнут. Поэтому выполнить его задание и остаться в живых, да еще с зачетом, никому не удавалось.
Сочувствующие от Дениса отвязались, только убедившись в полной бесполезности донесения до простого и упрямого, как лом, парня мысли о бесполезности стараний по выживанию на „практических“ Румеля. Когда на утверждение «пойми, „зачет“ получить невозможно», тебе отвечают „я просто выполняю задание“, спорить дальше не получается.
Училище наполнялось людьми. Денис среди них успешно терялся от адаптанской компании, в которой главными темами разговоров были зверства Румеля и Матиуша. Совсем хорошо стало, когда в качестве партнера по бильярду он познакомился с Мишей — пилотом с четвертого курса. Заметив в столовой за завтраком, как Денис безуспешно пытается вежливо улизнуть от Валечки, пытающейся выяснить у него „настроение“, Миша подошел, аккуратно взял Валечку за локоть и отвел в сторону:
— Милая барышня, если вас не посылают на хуй, это не означает разрешения лезть в душу. Я вам сейчас жестоко открою глаза на жизнь, но все равно поставлю в известность: есть в мире люди с такой чертой характера, как „замкнутость“. Они могут к вам хорошо относиться, пребывать в отличном настроении и хорошо себя чувствовать ровно до тех пор, пока вы не начинаете к ним приставать с необязательным и бесполезным общением. Если ваши слова не несут полезной смысловой нагрузки, они вас простят и выслушают, но когда вы начинаете провоцировать их на ответное непродуктивное воспроизведение воздушных колебаний, этим людям хочется послать вас, самое невинное, в задницу. И поверьте моей наблюдательности, только природная вежливость мешает вашему коллеге это сделать. Если вам так нравится испытывать его терпение — продолжайте нарушать границы личного пространства человека. Было приятно пообщаться. Миша, — говорил Миша с милой улыбкой, тоном и голосом, будто позаимствованным из рекламы шоколада, кофе или еще какой-нибудь фигни, где красавец угощает девушку, целует ей пальцы, и при этом они оба громко дышат.
— Валентина, — пробормотала девушка, теряясь и густо краснея.
— Очень рад знакомству. Всегда помогу советом такому прелестному навигатору. Обращайтесь, — Миша улыбнулся и слегка поклонился Вале, лукаво подмигнул Денису. Валя некоторое время стояла и моргала, будто собиралась расплакаться. Но к ней пристала Максима и увлекла прочь:
— А кто это был? Такой красавчик! А что он тебе сказал? Что?!
Валентина подошла к Денису после ИК. Робко спросила:
— Тебя правда раздражает, когда к тебе пристают с вопросами?
— Нет, не раздражает, — соврал Денис и добавил, — но я не люблю разговаривать.
— А почему ты мне сразу это не сказал?! Я вела себя, как дура!
— Не хотел обидеть, — в этом Денис был честен.
— Ну и дурак!
Денис молча повел плечом.
После этого случая и Валечка, и Максима престали приставать к нему со своим „ну почему ты опять молчишь, у тебя все хорошо?“. Да и остальные больше не пытались настойчиво растормошить его. Кто-нибудь из оказавшихся рядом однокурсников напоминал забывшемуся товарищу: „Оставь человека в покое. Молчит, тебя не трогает, вот и не лезь. Просто у него характер такой“, — избавляя Дениса от участия в болтовне.
Первого сентября в комнату заселились двое местных парней: Джим Харитонов и Егор Гаевский, пилот и будущий спасатель. Джим был мускулистым, кареглазым шатеном. Бравый вид будущего пилота портила только заметная подростковая прыщавость. Егор запоминался плотной приземистостью и выразительными задумчивыми серыми глазами, слишком красивыми для его плоского и скуластого лица. Парни вошли вместе под жизнерадостное: „Кто последний переоденется, тот бесхвостая ящерица“. Поздоровались с Денисом. Макар в это время носился по общежитию, знакомясь со всеми вновь прибывающими первокурсниками, и выяснял кто в какую комнату к кому подселился. Представились. Джим тут же развил бурную деятельность, пытаясь развести Егора на скоростную распаковку и битву за душ.
Они все четверо едва не опоздали на построение, потому что Макар умудрился как-то перепутать все ботинки, пока рассматривал их вместе с Джимом.
Речь Змея на построении уже для всех почти не отличалась от речи для инопланетчиков. Так же закончилась обещанием выжать из курсантов все, на что они способны и еще столько же. И выпустить из стен Училища не бесхребетную массу бесполезных носителей генома человека, а людей, способных приносить обществу пользу.
График уплотнился. Вместо трех двухчасовых блоков, стало пять полуторачасовых. День начинался с подъема, завтрака, трех блоков занятий с двадцатиминутными перерывами, потом были полтора часа, выделенные на обед, еще два блока, свободное время, ужин, свободное время и отбой. Сигнал к подъему и отбою подавался по всему общежитию и дублировался в индивидуальные клипсы проигрышем какой-то духовой музыки.
Занимались они теперь со своими группами по специальностям. Навигаторов-первокурсников было всего двадцать два человека.
Если поначалу Денису казалось, что людей в Училище стало много, то позже он заметил, что это не так. Общее число курсантов можно было вполне сопоставить с количеством учеников третьей муниципальной школы, но неотлучно находящиеся на большой и свободной территории Училища курсанты намного больше общались между собой и в целом были внимательнее. Ходить среди них совсем никем не замеченным, как получалось в школе, да и в целом в Радостном, было невозможно. К радости Дениса среди курсантов не приветствовалась навязчивость, а спокойное и чуть насмешливое дружелюбие отношений напоминало нравы в дядиколиной бильярдной.
Первый семестр был полностью посвящен теории. Единственные практические занятия были в виртуальности с Румелем. ОБЖ и физ.подготовка перестали быть ежедневными. Истории колонизации вообще больше не было. Матиуш навигаторов гонял гораздо меньше, чем адаптантов. Денису нагрузки даже не хватало — он скучал по состоянию легкости и свободы, что приходило после усиленных тренировок. Пока математика, физика, химия и астрономия шли по следам школьной программы, Денис тратил свободное время на спортзал, но потом оно стало уходить на то, чтоб перед отбоем пересмотреть конспекты лекций и плотнее уложить в голове информацию. Информации было много. Новой. И ее было нужно пристыковать, совместить и скомпоновать с уже известным.
Учиться было интересно, становились понятней многие вещи. И Денис снова откровенно не понимал окружающих его курсантов, регулярно жалующихся одновременно на бешеную загруженность и скуку. С его точки зрения все в Училище было организовано правильно и рационально. И учебный материал давался намного логичней, чем в той же школе.
Джим оказался вспыльчивым и обидчивым, если б не Егор с Денисом, Джим и Макар дрались бы по поводу и без повода по несколько раз за день. А не будь Макар отходчивым и незлобивым, мирить их вообще бы не получалось. Зато Егора отличало редкостное занудство настоящего отличника. Полная неорганизованность Макара и Джима, регулярно бросающих свои вещи где попало, теряющих трусы, носки, расчески, банданы, коммы, очки, планшеты — и постоянно ищущих потерянное по всем шкафам и полкам, своим и чужим, их способность перепутать расписания, опоздать на лекцию да еще и рассказывать об этом вечером, выводили Егора из себя. И Денис быстро привык помнить кто, где и как раздевался, что куда положил и переместил, поправлять случайно задетые или случайно переложенные вещи Егора, чтобы тот меньше возмущался разгильдяями и не ныл, требуя от Дениса сочувствия и понимания. Бардак, разведенный Джимом, ради общего спокойствия, наоборот стоило ограждать от Егоровых попыток навести порядок. Но соседи по комнате Денису нравились. Стоило просто придерживаться определенных правил общения с каждым из них, и сосуществование становилось очень комфортным.
Дениса удивляло, что рассудительный Егор этого не понимает. А того поражало и возмущало то, как Денис может спокойно сидеть над математической матрицей, когда за соседним столом Джим с Макаром создают модель боевого дрона охранения вместо повторения учебы, да еще и громко выясняют, кто именно изляпал моноклеем все крылья. Денис пожимал плечами и считал еще один вектор. Егор лез с планшетом к себе на койку, недовольно бурча про бесчувственных навигаторов, и раздолбаев пилотов, и техников, которые мешают ему научиться их спасать, закрывал штору.