Денис Воронцов, навигатор, 25 лет

      Денис злился и досадовал на себя — распсиховался и ничего о судьбе Дяди Коли не выяснил. И вообще вел себя как пьяный отчим. Это угнетало. Денис брел по Радостному, не разбирая дороги. А когда очнулся, увидел, что стоит на перекрестке около третьей муниципальной школы.       Идея пришла внезапно и оказалась такой простой и очевидной, что Денис снова разозлился на себя и собственную несообразительность.       Эразм Фрайевич действительно по-прежнему работал в школе и даже не сильно изменился за прошедшие годы. Но Дениса узнал не сразу, долго присматривался.       — Колькин малец! Ну ты и вырос! А как ты здесь оказался? Колька ж хвалился, что он тебя учиться отправил на пилота вроде… Что, выгнали?       — На навигатора, — Денис показал школьному завхозу удостоверение.       — Ну ты смотри! Настоящее, — присвистнул Эразм, возвращая документ. — А здесь-то как?       Денис передернул плечом.       — Хотел вот Дяде Коле… — Денис замолчал, недоговорив, покрутил в пальцах удостоверение, убрал его в карман.       — А… — Эразм Фрайевич тоже помрачнел. Открыл шкафчик с папками, вынул из него одну, папка оказалась пустой. За ней стояла бутылка. На столе оказались две чайные чашки. Блюдце с немного заветренной колбасой и ломаным печеньем. Горлышко звякнуло о край чашки, наполняя одну почти на две трети, и зависло над второй. Денис отрицательно мотнул головой. Эразм Фрайевич удивленно приподнял бровь: — Что, не употребляешь?       Денис снова мотнул головой.       — Мда, говорил мне Колька, что отучил мальца, а ему не верил. Не врал, выходит. Ладно, я тебе так, нюхнуть, а то как-то не по-людски будет, — Эразм Фрайевич плеснул водки во вторую чашку и подтолкнул ее к Денису. Водки там, действительно, было немного — с полпальца, на донышке. Денис осторожно взял чашку, смотрел выжидательно.       — Давай помянем Кольку, хороший мужик был, жаль, не везло ему по жизни, — Эразм поднял чашку и опрокинул ее, выхлебывая одним глотком, занюхал кусочком колбасы. Денис тоже глотнул водку из своей чашки, гортань обожгло. Денис закашлялся. Потом переждал приступ тошноты.       Эразм Фрайевич налил ему в чашку тепловатой воды из чайника. Проговорил задумчиво, наблюдая как Денис пьет воду:       — Мда, и правда отучил, похоже… Эх, будь жизнь хоть чуть справедливой, была б у Кольки своя семья жива. Да и сам бы он… Зло она, малый, как есть зло! — Эразм показал Денису бутылку и снова налил себе водки, а Денису сделал чай. Денис молчал, подбирая вопросы, но Эразм Фрайевич залпом выпил и заговорил сам: — Ты знаешь, малец, умные люди говорят, что Колька помер из-за того, что без этой дряни уже жить не мог. Тут ведь как было, ты про наше дело с военной базой слышал?       Денис отрицательно помотал головой.       — Ты что, совсем головизор не смотришь? Наш Радостный месяц в галактических новостях болтался. „Скандалы. Интриги“, „Горячие факты“, „Острые новости“? Не? Не смотрел?       Денис снова покачал головой.       — Колькина порода, тот тоже головизор на дух не переносил, но в курсе всего всегда был. Тут ты это… не дотянул до него. Так вот лет… дай памяти… мне за муниципальную выслугу как раз пять единиц добавили… вот… пять лет назад получается… летом… я как раз в отпуск к дочке собирался… набежало к нам чужаков. Полицейские, журналисты… Расследование независимое проводили. Оказывается, через наш городишко шла цепочка по торговле оружием с базы, что на Большом Плато. Там рядом комбинатовская делянка — целлюлозную древесину рубят. И на транспорте комбината оружие с базы и вывозили. А договаривалось о сделках вояковое начальство аккурат в нашей бильярдной. Это ты знаешь. Сам видел. Что полковник интендантский, что замы его, вечно к нам поиграть прилетали. Вроде и правильно — мы к ним как-никак, а ближайшая цивилизация - полтора часа флайером и на месте. И если за нормальным досугом их начальство да жены в столицу подавались, то так коньячку дрябнуть да партийку погонять — это к нам. Так это мы, наивняк, думали, что они шары погонять летают, а там игра серьезней была — контейнерами армейское имущество налево угоняли. И оружие, и обмундирование, и оборудование, и пайки, и расходку разную продавали. А Макарыч, хозяин бильярдной, в доле был. И Колька тоже заляпался. У него на хате вечно народ ночевал разный. В общем, тогда из тех, кто в нашей бильярдной играл постоянно, всех хватали. Кольку тоже арестовали. Предъявить ему особо нечего было, но на трое суток закрыли. А Колька ж пил. Он без водки уже никак не мог. Первые сутки вроде ничего, на вторые его ломать стало. Пришлые следаки думали, он им все и выложит, лишь бы похмелиться дали. А он возьми и помри. Сердце… Мне сержант полицейский знакомый рассказал — соседи мы. Да и в бильярдную он тоже захаживал. Кольку знал. Говорил: сразу понял, что тот концы отдаст, даже к начальству ходил, но начальство ему эту же бильярдную и вспомнило. Мол, с какой стороны решетки ему уютнее сидится. Он и заткнулся. А Колька помер. Эх, жизнь… а полковника-то разжаловали только да перевели куда-то. По головиденью говорили, что дали ему срок с домашним арестом, но потом объявили амнистию и выпустили. Вот так-то, малец, миллиард украдешь — пожурят и отпустят. А на ночлег не тех людей пустишь — подохнешь в кутузке.       Эразм Фрайевич молчал и Денис тоже. Денис вспоминал полицейского, расспрашивавшего его о „плохих людях“. Вспоминал самих гостей Дяди Коли. Полковника, которого действительно много раз видел в бильярдной. Вспоминал пилотов и грузчиков лесовозов, заходивших в бильярдную. Разговоры на квартире у Дяди Коли.       — О, я лопух! — внезапно подхватился Эразм Фрайевич. — А ведь Колька-то меня ж просил, еще как только все началось. Прямо перед отъездом поймал. Я помню, еще подумал потом: „как знал, курурка!“ Он мне вот что оставил, — завхоз полез куда-то за заднюю стенку шкафа, вытащил крохотный микромонокристалл, потом подсоединил его к проектору. Над столом развернулось окошко с двумя адресами.       — Колька тогда так сказал: „Если вдруг случится что-то не по замыслу, и Воронок мой сюда вернется, да еще и один окажется, то ты скажи ему, пусть зайдет по городскому адресу и спросит Ильяса…“ — вон там и написано: „спросить Ильяса“, — «а потом до „Кустов“ едет, на космодроме, седьмой ангар, а как дальше быть пусть сам решит». Вот тебе: „Третья параллель, двенадцатый квартал, двадцать пятый блок, сто семнадцатая квартира. Спросить Ильяса“ и „Ка-второй, седьмой ангар, назвать фамилию“. Есть куда скинуть? Или с кристалла прочесть?       — Я запомнил. Вас домой проводить?       — Проводи. Только ты извини, приглашать не буду! А то пить продолжу, а мне на работу завтра опять, — Эразм Фрайевич посмотрел на оставшееся в бутылке, подумал и убрал ее обратно за пустую папку в шкафу. Денис сунул в карман кристалл с адресами.