Денис Воронцов, навигатор, 25 лет

      После Полининого расчесывания волос на голове стало будто вдвое больше, хотя Денис логично полагал, что будет наоборот. Но необходимость нормально подстричься по возвращении из этого рейса стала очевидной — его обычная стандартная мужская расческа, действительно, не «пробивала» всю копну на затылке, оставляя большую часть шевелюры спутанной. В сравнении это стало очень заметно, а перекладывать и расчесывать волосы по частям, как это делала Полина, было долго, неудобно и непрактично.       От общего недемонстративного, но заметного сочувствия, проявляемого к нему пассажирами и командой, Денису было крайне неловко, и тем более неловко, что эти маленькие жесты были ему приятны. Марья Сидоровна печенье к нему поближе поставила, Наталья вдруг, пока никого в пультогостиной не было, взялась помогать ему убирать кухню после ужина, Михалыч, что-то бурча пилоту, заслонил его, бездельничающего в кресле в зоне отдыха, от появившегося капитана. Тед чипсы принес взамен стащенных и съеденных.       Денис чувствовал себя среди людей млеющим под приятным теплым, неспешно отогревающим и расслабляющем все мышцы душем, из-под которого его не стал сегодня выгонять Тед: предупредил, чтоб не выходил из кабинки, пожурчал, пошумел, споласкивая руки, и оставил наедине с водной процедурой. Ощущения были очень похожи: и хорошо, и неловко-стыдно.       Доктор все же зазвал в медотсек осмотреть на предмет последствий драки, но тоже не ругался, дал тюбик мази от ушибов и рассказал, как в юности, будучи еще студентом медицинской академии, подрался из-за девушки, даже синяк под глазом заработал. Представить себе Вениамина Игнатьевича, дерущимся с водителем таксофлайера из-за «вертлявой и смазливой, а больше ничего про нее не помню, даже как звали» девицы, никак не получалось. А вот поверить в то, что приехавший в увольнительную домой друг-Стасик потратил два дня свободного времени на поиски мерзавца, обидевшего друга-медика, и таки привел негодяя просить прощения, и тот просил, получалось очень легко.       И только личное безумие, отступившее в тень днем и почти забывшееся, не проявило сочувствия.       — Зачем ты его обижаешь, котик? — Маша возникла над терминалом, расчесывая светлые кудри.       — Кого? — Денис складывал покрывало, от неожиданности свернул его криво и не той стороной, пришлось встряхнуть и начать заново.       — Моего милого! Он не может уснуть, возится и ругается, и пытается убедить себя, что был прав. И он прав. Ты плохой котик. Тебе могли испортить шкурку и шерстку. Не связывайся больше с этими кобайкерами!       — Хорошо, — покладисто согласился Денис, забираясь под одеяло и удобно устраивая голову на подушке. — С этими не буду.       — И в следующий раз скажи моему милому, что он прав, так, чтобы он был уверен, что он прав, а не как сегодня, когда из-за того, что ты ему так сказал, он решил, что он неправ.       — Маша, я ничего не понял! Объясни нормально, пожалуйста.       — Плохой котик! — фыркнула Маша, укладывая на голове волосы странным сооружением. — Ладно уж, ложись баиньки. Слушайся капитана и не обижай его больше! Спокойной ночи!       — Спасибо. Хорошо, — спать Денису хотелось гораздо сильнее, чем думать.       Остаток полета до Степянки прошел без происшествий.       Полинин щурек так ниоткуда и не вылез, и на глаза Денису не попался. Даже во время ночного гашения, когда в пультогостиной были только они с Тедом, оторванные от сна ради маневра.       Изначально Денис рассчитывал маршрут, чтобы все станции выпадали на удобное расчетное дневное время, но пилот оказался гораздо лучше, чем он полагал, и из солидарности с Денисом, активно изображая занятость по совету Полины, окончательно сместил график почти на полсуток. Денис не стал переделывать расчеты и растягивать перелеты, просто перенастроил на своем комме побудки.       На последней станции, пришедшейся на утро, пока все просыпались и сонными мухами ползали по кораблю, Тед радостно затарился пивом, самостоятельно притащив две упаковки, пока Денис следил за гашением, скачивал созданную Дафной игру и отправлял подругам письмо, пообещав за месяц ее пройти и подробно расписать все впечатления, а заодно сообщил, что опять пропадет со связи и попросил не волноваться. Вернувшись из фирменного безакцизного магазина, Тед немного поболтал по межпланетке с какой-то Малой, а после, отключив связь, подмигнул Денису.       — Эх… Коротковата трасса была. Могли б растянуть удовольствие, — Тед потянулся и сдвинул наушники. — Сеструхе сказал, что опять на месяцок пропаду, а она чуть не в слезы. Переживает глупая. Я ей наврал, то есть почти наврал, что из-за работы долго не звонил, так она теперь еще больше приставать стала. Вообще-то я ей каждый месяц звоню, но сейчас предупредить решил, а то вдруг сама позвонит, а потом напридумывает опять себе невесть чего. Малая. Боится без меня оказаться.       Денис слышал в голосе пилота примерно то же, что и сам чувствовал в отношении подруг: и неудобство от чужого беспокойства, и радость от его наличия, а еще гордость и самодовольство, которые хотелось бы из чувств вырезать, да не выходит. Кивнул понимающе. Помолчали.       Денис подумал, что хотел бы иметь младшую сестру, которой нужно звонить. Такую же как Полина или Динка. Они бы точно не спросили, сколько стоит раковина, привезенная с другой планеты…       Воспоминание и ненужные мысли удалось прогнать на удивление легко — кажется, он начал и над сознанием привычный контроль устанавливать. Вот бы еще и с Машей разобраться…       — Я кончила, мой медвежонок! — выдохнула Маша в динамиках, комментируя упавший в зеленую зону стабильности столбик диаграммы, иллюстрирующий состояние дырокамеры. — Там есть еще желающие, может быть мы сменим позицию и продолжим тесный контакт?       Но Тед не стал перестыковываться к простому переходному порту, а просто отвел корабль от гасилки, освобождая место, и положил в дрейф в пределах зоны безопасности станции.       После завтрака они успешно расстались с цивилизацией.       Вениамин Игнатьевич сразу же после прыжка зазвал Дениса в медотсек, видимо решив закончить врачебные процедуры до того, как навигатор займется расчетами подлетных и посадочных траекторий.       Но все равно сообщение от Теда, что капитан уже готовится обсуждать посадку, застало Дениса, лежащим со спущенными штанами перед доктором. И от быстро вколотого ругающимся на торопыг доктором лекарства снова практически парализовало всю ногу и задницу.