Степянка. Выгрузка
8 сентября 2015 г. в 22:20
Они сели на планету. Люди Уайтера не перехватили их в полете и не встретили на орбите. Искать же севший корабль на планете, после того, как остынет двигатель, можно долго, даже зная примерное местоположение. Да и не станут этим заниматься — нерационально. Ведь в момент атаки Денис может находиться вне его. Так что, и найдя корабль, охотиться придется именно на одного Дениса. А проводить полноценную спецоперацию ради одного беглого навигатора дорого и нерационально. Успокоиться и забыть о «Черной Звезде» и ее капитане следовало сразу после последнего прыжка. И Денис почти забыл. Почти.
Потому что проснулся среди ночи от тишины: показалось, что маршевые двигатели замолчали из-за внезапного нападения. Понял, что тревога ложная, сразу, но сон слетел напрочь. Уснул Денис только тогда, когда Маша в длинном темно-зеленом платье опять устроилась в проеме иллюминатора на фоне темного неба и темных же тонких сплетающихся ветвей с книгой и принялась читать. Опять стихи и вслух — какую-то бесконечную старинную балладу. О рыцаре и ведьме. Когда Денис, поначалу слушающий с интересом, начал зевать и улегся на бок, Маша тихонько засмеялась, но читать продолжила.
Он почти перестал считать странное поведение?.. внепрограммные необязательные действия?.. искина дефектом собственного разума и почти признал ее личностную обособленность. Машино: «Венечка прав — у тебя слишком измотаны нервы. Ты же вздрагиваешь и просыпаешься сразу, как только тело расслабляется, и ты начинаешь засыпать по-настоящему крепко. Ты что, боишься пропустить опасность? Не доверяешь мне? Капитану? Остальным? Тебе надо привыкнуть расслабляться и получать удовольствие от жизни», — звучало слишком ехидно и нелогично вызывало чувство обиды. К числу дел, которые надо проделать за время отдыха на планете добавился пункт: проштудировать медицинскую энциклопедию о работе мозга, нервной системы и влиянии на них чертового препарата.
Утренняя Степянка встретила их туманом, скользким мягким мхом и влажным пахучим воздухом. От которого Денис тут же раскашлялся и почему-то вспомнил Новое Оранжевое. Хотя запах был совершенно другим, гораздо больше напоминал болотистую духмяность Велесовой Деремы или окрестности ферм Иссы. Сырым подвалом пахло повсюду. Горечью — поверху, с ветром от деревьев, а острой кислинкой — от красного мха.
Пока Денис принюхивался, прислушивался и осматривался. Полина успела выяснить, что Тед поскользнулся на мхе не потому, что ему показалось, будто влажная растительность шевелится, а потому, что мох действительно шевелился, и по той же причине Денису удавалось легко вставать только на отмершие и более жесткие участки кустиков — живые сторонились сами. Планета была относительно тихой — люди шумели громче леса. К тому же нормально осмотреться, обследовать местность и прислушаться к местному лесу не дал Владимир.
Ученый начал всех торопить и подгонять с распаковкой, припомнив рабочий день в восемь часов, на который вчера сослался Денис, поддерживая решение капитана отложить высадку и распаковку на утро, и необходимость за это время не только отстыковать и установить базу, но перенести в нее оборудование из грузового отсека и вещи ученых.
Ничего хорошего в его нервных поторапливаниях не было. Мало того, что они не обследовали окрестности, так это еще и работе ощутимо мешало. Крепления кокона станции не совпадали с креплениями грузовика и были подогнаны стяжками, которые основательно припаялись за два прохода через плотные слои атмосферы. Михалыч, как более сведущий, и Денис с Тедом, как более сильные, основательно запарились с гидрораспором, гаечными ключами, а больше ломами и кувалдой, отдирая и разбирая крепежи. Вениамин Игнатьевич вместе с женщинами и Полиной ходили поодаль, изучая окрестности. Станислав Федотович присматривал то за ними, то пытался помочь работающим, то отогнать от них Владимира. Тот своими «ценными» руководящими указаниями регулярно вызывал желание слегка промахнуться с тяжелым предметом. Тед успел наполовину содрать легкий комбез, завязав рукава на поясе, а потом и майку снял, щеголяя голым смуглым торсом. Привычный к жару от двигателей Михалыч, казалось, вообще не чувствовал неудобств. Денис раздеваться стеснялся и к концу распаковки основательно взопрел, и давился кашлем. К тому же местное солнце поднялось над горизонтом и ощутимо припекало.
— Да что это такое! — возмутился Вениамин Игнатьевич, обнаружив Дениса за наконец отодранной от грузовика базой, расстегнувшим нагрудные застежки и подставляющимся под слабый ветерок. — Немедленно на корабль! Душ, хорошо вытереться, обсохнуть и переодеться! Я тебя не для того лечил, чтоб ты у меня заново простывал! Тед, подожди Дэна.
Тед как раз собирался отогнать корабль и уже начал закрывать шлюз.
Денис в душ не пошел, ограничился стягиванием блестящего защитного комбинезона и пристроился в рабочее кресло. Доктор был прав — остывать в родном тепле корабля медленно и без прохладно-влажного ветерка было правильнее.
Корабль Тед отвел почти на самый край поляны под деревья.
— Поместится? — Тед включил внешнюю связь, но смотрел на Дениса. Тот кивнул. По техническим характеристикам расстояние между базой и кораблем было более чем достаточным.
Владимир ходил вокруг металлического кокона со схемой, поднял голову, посмотрел на схему и почему-то не на корабль, а на деревья на краю поляны, недовольно буркнул что-то. Продолжение его фразы усилитель внешнего микрофона, подрегулированный Денисом, уже уловил:
— Базу еще на пару метров к центру сдвинул…
— Иилять!!! — забывая про женщин и командира на поляне, взревел Тед. Но спохватился и отключил микрофон внешней связи. — Какого… комбайна лысого! Он что, сразу не мог посмотреть?!
— Мы, — Денис спокойно посмотрел на взбешенного пилота. — Мы все не проверили пред отстыковкой, как база стоит относительно края поляны. Решили, что смещение относительно центра не критично.
— Да он же свою схему из рук не выпускал! Пухожор индюшачий! Долгоносик травчатый! Да три ракеты с орбиты в эту чертову базу! Марекия лысая! Если ее обратно привязывать придется! Ты что, его еще и защищаешь?!
— Нет. Просто говорю, что тоже не подумал каковы будут ее размеры, когда мы садились.
— А ты тут причем? — удивился Тед, мгновенно остывая и успокаиваясь. — Я ж садился.
— Я бы мог тебя проконтролировать и поправить.
— Вот еще! Я ж видел, куда сажусь! — возмутился Тед уже совершенно беззлобно. — Ладно. Пойдем, посмотрим, может влезет все же. Только сначала переоденусь в нормальное что-нибудь. А то в этом пакете для запекания я себя омлетом с колбасой чувствую. Но если этот «микролегий уринукула» опять орать начнет, что надо быстрей-быстрей, я его вместо стяжки прикручу!
К тому времени, как они с Тедом переоделись и выбрались с корабля, база уже с лязгом, скрежетом и шипением расползалась по поляне, принимая вид полусферического купола. Когда над крышей завращалась непонятно зачем нужная микробиологам антенна дальней радиосвязи, Владимир принял вид памятника какому-нибудь Вождю, указывающему своему народу верный путь в произвольном направлении, и произнес:
— Вот он — храм науки, в котором мы будем двигать ее во благо человечества!
Звучало это настолько пафосно, что Денис не удержался от комментария:
— Что ж, подвигай-подвигай и положи на место, — нарочно обижать ученого он не собирался, поэтому сказал лишь для Теда, но тот фыркнул очень уж громко. И Владимир окатил их обоих взглядом полным презрения.
Внутри базы жилого блока не было. Только рабочая герметичная зона и технический отсек, расположенный по всему периметру. А дополнительными перегородками и переносными койками ученые обеспечены не были.
Еще часа два с половиной ушло на таскание имущества биологов из грузового отсека на базу. Если бы они делали это втроем с Тедом и Михалычем, они бы справились с задачей быстрее и менее травматично. А так Владимир, Полина и Мария Сидоровна создавали изрядный хаос. Первый своими руководящими инициативами — вроде команды сначала тащить на базу самый нижний из сложенных штабелем ящиков с пометкой «среды 1». Две вторые — попытками найти коробочку полегче или поменьше или невозможностью дотащить до места прихваченное не по силам. И только Наталья умудрялась брать коробки, не усиливая хаос в отсеке, выбирая то, что способна донести до базы, не бросив на полдороге и не располагаясь передохнуть на пути у тащащих что-нибудь тяжелое, громоздкое или «осторожно, хрупкое» космолетчиков.
Наконец, на базу перекочевал «ценный», всеми, в том числе и самим Владимиром, многократно испинанный прибор из пультогостиной. И капитан предложил отметить высадку. Денис на бутылку коньяка смотрел с неприкрытой опаской. На его счастье, Вениамин Игнатьевич предупредил руку капитана, разливающего по чашкам:
— Дэн, мы антибиотики только колоть закончили, поэтому, не обессудь, тебе чисто символически, на полглоточка. Просто ради компании. Хорошо?
Денис обрадованно кивнул.
Впрочем, устраивать попойку, как на «Черной звезде», капитан и не собирался. А растянутые на неспешную посиделку «полглоточка» оказались очень даже приятными, не вызывая ни тошноты, ни головокружения, ни сонливости. Только умиротворенность и растекающееся по жилам ленивое тепло, вытесняющее усталость.
Мысль навести в опустошенном и разворошенном грузовом отсеке порядок и тихо перенести к себе в каюту винтовку мелькнула и пропала.
На следующий день Михалыч занялся разбором двигателей, задействовав и машинное, и почти всю кормовую часть коридора.
Но главным образом, Денису и самому не хотелось иметь рядом напоминание о необходимости сделать выбор и решить вопрос с возвращением на Новый Бобруйск. Задвинутый под техническую полочку кейс, прикрытый ящиками с электронными ружьями, мог спокойно лежать в опустевшем отсеке до вылета, не привлекая к себе внимания. А случайно попасться с оружейным кейсом кому-нибудь на глаза в коридоре не хотелось.