Денис Воронцов, навигатор, 25 лет

      Головоломки навигаторские определенно были проще головоломок житейских — в Дафниной игре Денис добивал до топовых уровней уже второй вид задач, а вопрос о соседях так и остался на уровне идиотских версий.       Маша помогать Денису в анализе отказалась, у капитана "якобы геологи" никаких подозрений не вызывали. Денис слышал, как он приветливо и сочувственно разговаривал с Роджером и Винни, прилетавшими за обменными продуктами, и даже добавил им пару упаковок паштета и банку джема сверх оговоренного Тедом.       Впрочем, капитану об обстреле не доложили, только о куполе и охранном роботе, как о требовании страховщиков к геологам. Тед решил сначала ничего не рассказывать, чтобы зря капитана не волновать, «ведь обошлось же, да?», а потом сам же за обедом и заговорил о нелепых правилах в разных сферах, в частности, в геологических страховках. Капитан и доктор с ним согласились, сочувствуя соседям и не увидев в этой версии ничего подозрительного.       Машу Денис попытался привлечь к анализу вариантов, но страховых договоров, кроме как типовых: на судно и экипаж, на страхование ответственности, имущества и оказание необходимой медпомощи, в ее базах данных не хранилось, и искин старательно советовала Денису пойти к доктору и попросить таблеточку или укольчик от паранойи. В конце концов Денис снова сдался.       Катер соседей, прочесывающий местность, порой появлялся в зоне видимости над лесом.       Денис поддался общему беспечному настроению: ел, спал, играл то в свои головоломки, то на Тедовом симуляторе, гонял по лесу лису… Полина теперь свои потребности в расчесывании удовлетворяла чисткой и чесанием игрушки и до рыжей навигаторской шевелюры добиралась не так часто, только заметив случайную спутанность на хвостике, и это Дениса вполне устраивало. Вот с капитаном только отношения по-прежнему не ладились.       Тот старательно не замечал навигатора, даже за столом, когда ему понадобилась сахарница, стоящая перед Денисом, капитан попросил ее передать Наталью, которой пришлось привстать и действовать левой рукой, а не самого Дениса, которому было бы удобней. Капитан сам включил себя в график дежурств по кухне, но, охотно принимая помощь от той же Натальи, Полины, Вениамина Игнатьевича или Теда (график все же означал ответственного, к которому присоединялись все голодные и незанятые), единожды сунувшегося Дениса шуганул от расставляемых тарелок: «Лучше делом займись, полезным… каким-нибудь». Как советовали Маша и Вениамин Игнатьевич, Денис от капитана не прятался, но и первым к нему больше не подходил. Но если капитан решал вдруг заметить рыжего, то вел себя странно. Например, со сгущенкой, когда вдруг счел ее пагубным пристрастием и попытался отвадить от нее Теда, а потом и у самого Дениса спросил, может ли он без нее обходиться.       Разрешение доесть оставшийся запас из семнадцати банок молока капитан все же дал. Но добился того, что Денис теперь вспоминал о разговоре каждый раз, как, увлекшись головоломкой, обнаруживал, что ложка начинает скрести по донышку опустошенной банки. И мысль о такой дурацкой зависимости — от сгущенного молока с сахаром — настроение портила. Но молоко было очень вкусным. К тому же остальные: Тед и Полина, даже Мария Сидоровна, не обнаружив на его пульте открытой банки с торчащей ложкой - удивлялись и расстраивались. Денис так и не понял, почему Полине или Марии Сидоровне жалко открыть целую банку себе, если тоже хочется сладкого. Но приходилось довольствоваться странным: «Ты все равно ее ешь, а мне всего-то пару ложечек хотелось…»       По вечерам в каюте Денис болтал с Машей, точнее слушал, как она читает стихи или отвечал на вопросы про те события и развлечения дня, которых она не видела, но о которых откуда-то узнала. Кто и сколько раз попал в лису, зачем Тед пытался залезть на дерево. Некоторые вопросы ставили Дениса в тупик. Например, за что Наталья обиделась на Марию Сидоровну, как именно ушибла коленку Полина и причем тут уши Теда, или почему Вениамин Игнатьевич не любит бирюзовый цвет… При этом Маша была уверена, что повод к вопросу произошел за пределами корабля, но на виду у Дениса. И ему приходилось признавать, что искин подмечает и запоминает детали лучше него.       Потом вдруг, у Маши обнаружилась странная идея — непременно добиться от Теда устного признания, что он не готов уничтожить личность в программе. Денис должен был предложить другу стереть Машу и установить программу помощника с типовой матрицы.       — А если он согласится?       — Придумаешь что-нибудь, — беспечно отмахнулась блондинка. — Но я хочу, чтобы он это под контролем решил.       Денису порой самому хотелось стереть Машу, особенно когда она вот так начинала к нему приставать, требуя непонятных поступков, и он ощущал себя тупым идиотом.       — Не волнуйся, повод для разговора я тебе обеспечу, — Маша хитро улыбнулась и обзавелась лисьей (хорошо не шоаррско-лисьей, иначе б Денис потом не уснул) мордой, остроконечными ушами и пушистым рыжим хвостом, которым принялась поигрывать, провокационно шевеля ягодицами.       — Маша, прекрати, пожалуйста! — искиновы заигрывания вызывали у него стыд, смущение и желание отвернуться.       — Какой же ты еще мальчик, котик! — на лисо-Маше появился халатик. — Серьезный, просто как твой капитан. Хорошо, как приличная девушка, я буду читать тебе неприлично непошлые романтические стихи.       Стереть Машу и установить программу с матрицы, снова захотелось самому Денису, но он точно знал, что никогда этого не сделает и не позволит сделать ни Теду, ни даже капитану. И пытался понять, как же Маше это удается — довести чуть ли не до ярости, и в то же время остаться ценной и целой…       Случай проверить Теда на машеубийствоспособность представился через пару дней.       Вечер, который начинался как тихий, солнечный и теплый, внезапно оказался испорчен быстро укравшими свет и тепло низкими тучами, с холодным ветром, а затем и вовсе — дождем. Пришлось спешно сворачивать охоту, выключать и находить лису и уже под ливнем бежать в шлюз. Чтобы потом смеяться и толкаться внутри, отфыркиваясь и отряхиваясь. Смеялись и толкались главным образом Тед и Полина, отфыркивался пробежавшийся доктор, а отряхивались Тед с Денисом. Снимая с укрывшихся под тушкой промыслового зверя Полины и доктора лису, Денис случайно задел щеку девушки.       — Ой, Дэньк! — отскочила от него Полина. — У тебя пальцы как у мертвеца! Холоднющие!       — Замерз, Дэн? — тут же встревожился Вениамин Игнатьевич.       — Нет. Все нормально, — под дождем и ветром снаружи было, действительно, очень неприятно, немного промокнуть и замерзнуть Денис, и правда, успел, но, во-первых, не больше Теда, на которого тоже лисы не хватило, во-вторых, сейчас, внутри корабля было тепло, и он тоже понемногу согревался.       — Вот и что ты все время врешь?! — вдруг возмутился доктор, беря его за руку. — Почему тебя как ни спросишь, у тебя все нормально? Я зачем тебя лечил? Быстро марш в душ, и, пока не отогреешься как следует, чтоб не вылезал оттуда!       Но стоило Денису разнежиться и размякнуть под горячими струями, (погреться не было необходимостью, как почему-то решил Вениамин Игнатьевич, но воду, тем более горячую, Денис очень любил, еще с младшей школы на Мирке), как в санузел вломился Тед.       — Дэн, кончай мокнуть! - хлопнул он ладонью по пластиковой стенке душевой кабинки. - Пошли пиво пить. Федотыч разрешил. Вылазь! Биологи по каютам разбрелись, этот Карасюк опять чего-то на своих теток наорал, и те спать пошли. И сам он, весь надутый как жаба, тоже в каюту утопал. Пыжится-пыжится, как лягушка с пробкой в жопе, а как был мракозявкой, так ей и останется.        Денис хрюкнул от смеха, представив себе земноводное, похожее на Владимира. После Машиных фантазий это отчего-то легко получилось.       Они сдвинули три мягких кресла в диванчик, на журнальном столике расставили пиво, высыпали в одну большую миску галеты, чипсы, соленые орешки и упаковку поломанных на половинки вафельных палочек в шоколаде.       — Капитан! Право первого глотка, капитан! — Тед протянул вскрытую банку Станиславу Федотовичу, который вместе с Вениамином Игнатьевичем стояли у иллюминатора, разглядывая сплошную завесу ливня за силовым полем.       — Дэньк, мы как под водопадом. Или на подводной лодке. На батискафе. Представляешь? А тут в иллюминатор… ка-ак… акула! И цап тебя! — Полина, соединив локти, изобразила руками зубастую пасть и попыталась ухватить ей увернувшегося Дениса, и тут же сама заливисто и заразительно рассмеялась. «Зверское» выражение лица дурачащейся девушки и киборга бы не оставило равнодушным. Смешок Дениса заставил капитана посмотреть на него поверх пивной банки.       — Ладно, развлекайтесь, молодежь, — капитан вернул пиво Теду. — Только сильно не шалите. А мы уж лучше, извините, по-стариковски с чайком посидим. Пошли, Вень, — капитан уверенно забрал чайник с подставки и пакет с пряниками со стола и направился в коридор с каютами. — Не будем мешать отдыхать ребятам. Вень?       — А кружки и заварку? — Вениамин Игнатьевич забрал названное. Улыбнулся потухшему Денису ободряюще. — Отдыхайте. Все хорошо.       — Дэн, ты чего сидишь как в кинотеатре? — Тед с пивной банкой в руке уселся, развалясь на полтора кресла и подобрав под себя ноги. — Скидывай ботинки и закидывай копыта на кресло. Спиной, кстати, можешь мне на плечо. Вот. Удобней же?       Денис кивнул. Было удобно и уютно, хотя поза не была оптимальной. Полина вообще влезла на спинку над ними. Пиво было прохладным. А обсыпавшаяся солеными крошками поверх шоколада вафелька — вкусной.       — Машка, включай «Последнего Стрелка»! — скомадовал Тед, когда все расселись, Полина угнездилась на своем насесте и перестала капать пеной из банки на нос Денису.       — А со мной вам уже неинтересно? — с вызовом отозвалась искин, перестав заниматься маникюром.       — Неинтересно! — Полина опять покачнулась и опять плеснула пеной уже на Теда.       — Так лучше, крошка? — и искин внезапно сменил… -ла/-ло… пол. Превратившись в мускулистого загорелого блондина. Тот поиграл большими грудными мышцами. И напряг рельефные кубики пресса. Денис подумал, что этому рельефному красавчику с легкостью навалял бы даже Рябая, а Жизд и Шило еще и пол бы им помыли. Воспоминание было неприятным. Настроение, как и после ухода капитана, снова стало портиться. Денис машинально придержал за колени сползшую со спинки и привстающую на сиденье Полину.       — Машка! Кончай дурить! — взвыл Тед. — Врубай кино! Тоже мне, бодибилдер выискалась.       — Миша, — баском представился загорелый блондин и, встав боком, напряг бицепцы, трицепцы и бедра. — Может быть мне просто ваша компания нравится. Вы такие пусечки, котики…       — Ты глянь, до чего железяки обнаглели! — поперхнулся пивом Теодор, посмотрел на Дениса возмущенно. — Того и гляди скоро пива себе налить попросит!       — Общение с людьми не проходит бесследно, — Денис вспомнил слова Маши, потянулся за орешком, сжевал его и продолжил. — В конце концов, ребенок тоже так учится: сначала бессмысленно повторяет за взрослыми, потом начинает сопоставлять и делать выводы, потом осознает себя как личность…       Подмигивания и выделывания Мишо-Маши наконец до него дошли, и он вспомнил уговор. Но и отыграться на вредной программе-личности хотелось, поэтому говорил он неторопливо. И добился от Теда именно возмущения.       — Но нам нужен компьютер, а не личность! Она, зараза, как себя осознает, тут же работу бросает!       Полина фыркнула. Теперь она устроилась на корточках сбоку от Дениса и закопалась свободной рукой в его влажные волосы, потеряв интерес к виртуальному блондину. Денис помолчал, а потом озвучил вариант, глядя на Мишу, превращающегося обратно в Машу.       — Можно стереть ее и заново установить с матрицы. Личность уничтожится, работник останется.       И замолчал. Тед задумался, разглядывая замершую с видом настороженного ожидания блондинку.       — Нет, — когда затихла выжидательно даже Полина, наконец, решительно заявил Тед. — Так веселее. И выпить всегда с кем будет!       Тед потянулся своей банкой к Денисовой, тот, правильно оценив жест, чокнулся с другом, закрепляя принятое решение. Маша задорно крутанулась вокруг шеста и исчезла, оставив вместо себя тающее окончание предзаставки фильма. Свет в пультогостиной начал медленно гаснуть по мере оживания действия над проектором. Вышло даже лучше, чем в кинотеатре.       Денис очень медленно пил пиво. Полина свою банку выпила довольно быстро и заскучала, Тед раскупоривал себе третью. Полина, устав елозить - то усаживаясь на спинку, то Денису на ноги - устроилась у него за спиной, перетянув на себя его голову, и принялась плести торчащие вверх косицы.       — В двадцатом веке настоящие панки делали себе ирокезы из пива и навоза, — заявил Тед, глядя на них. — пиво у нас есть, а кто за навозом сбегает?       Полина фыркнула и выразила свое отвращение звуками.       — Я не панк, обойдусь без навоза, — отозвался Дэн. Олик, стянутый с его хвостика, девушка натянула себе на запястье. Денис откуда-то знал это, не глядя. Просто знал. Каждый раз, когда она так делала, он начинал чувствовать, где в данный момент тонкое девичье запястье, и аккуратная синяя жилка, бьющаяся под плотным охватом браслета-резинки. Сейчас ему даже хотелось подарить талисман подруге. На удачу.       — Ага. Какой же это панк с косичками! Полли тебя в девочку норовит превратить. Только бантиков не хватает… — Тед опять усмехнулся. — Как у этой, которая только что с тем зеленым убежала.       — Неееа! — отозвалась Полина. — Не в девочку, а в белочку! Рыженькую с ушками. Смотри, как классно торчат!       — Фигелочку. Вот услышит Федотыч, что допились до белочек…       — А мы ему не расскажем! Правда, Дэньк?       Денис расслабленно угукнул. Снаружи бушевала гроза, хотя она уже кончалась — сверкать за иллюминатором почти перестало. Но дождь все еще лил. Пиво уже начало немного вести голову, которая уютно опиралась на мягкое бедро снова устроившейся на спинке кресла девушки, чьи руки ласково перебирали волосы. Тед подсовывал зачерпнутые из миски хрустелки. Над проектором что-то взрывалось, кого-то догоняли, в кого-то стреляли, и это совершенно не касалось Дениса, которому было тепло, уютно, спокойно. Забылись мутные и непонятные соседи, капитан, который его терпеть не может. Сложности и непонятности отступили, оставляя только вечер, ставший своим корабль, друзей рядом. Он жмурился и чувствовал себя котом, которого подобрали на помойке, пустили в дом, отмыли, дали вдоволь наесться и позволили лежать около теплого радиатора. Даже замурлыкать хотелось.