За кругом из мела

       Еще несколько раз за день поссорившись со Стэном и Мэйбл, Диппер понял, что так продолжаться не может. Его раздражало наивное поведение сестры и разговоры с дядей, которые, он был уверен, не приносили никакой пользы.       Он просто тратил время.       И вот, наконец, когда дядя в очередной раз оставил его на хозяйстве в одиночку, Пайнс сорвался. Но не высказал ни слова из тех, что хотел, лишь поднялся на второй этаж, перелез через окно на крышу и лег на место, где обычно отдыхала Вэнди, взяв с собой учебник по латыни.       До конца дня оставалось лишь несколько часов, и он не хотел провести весь выходной вкалывая на дядю. Тем более, сестре за безделье он платил в два раза больше, чем ему за целый день непроглядной работы.       Это было несправедливо и довольно глупо. Глупо потому, что после этого они еще спрашивали «Почему ты стал более раздражителен?», «Почему ты уходишь из хижины?».       Подростку казалось это невозможным. Он пытался совладать с собой и лишь тихо вздыхал, когда Мэйбл получала зарплату больше, намного больше. Не на жалкие два–три доллара. На двадцать баксов. За что? Просто потому, что Стэн хотел показать, что она веселая и добрая, за это получает больше.       Сам не понимая, что именно этим убивает последнюю веру в семью у Диппера. «Воспитательные меры» приносили раздражение, позже – неприязнь, а сейчас медленно переросли в ненависть.       А еще Мэйбл при этом не упускала возможности «подбодрить его». Постоянно повторяя что–то вроде «угрюмым мальчишкам всегда шиш, пусть они и работали больше веселых».       Но мальчик скрипел зубами, продолжая обслуживать туристов. Только из–за того, что Билл сам говорил ему возвращаться. Возможно, подросток раньше не замечал этого, но сестра была довольно обидчивой плаксой и любила «подставлять подножку».       Например, однажды он все же получил больше денег, чем она. Тогда девочка просто пошла на весь день к Пасифике, а Диппер остался дома один. Мэйбл обиделась на него и не разговаривала с ним весь вечер.       Пайнс этого откровенно не понял.       Билл сказал, что она могла так сделать потому, что он сам не заметил, как сестра ушла на весь день, или «что–то вроде того».       Но ведь она сама ушла, её никто не просил оставлять его работать одного!       Густой сосновый лес перед глазами казался таким неживым, что создавалось впечатление о его искусственности. Весь воздух теперь был нереальным. Хотелось, чтобы краски ушли, оставив место серому бесцветному небу. Измерение снов было более привлекательным. Без красок и звуков, без предательств и грусти.       И Пайнс вдохнул полной грудью, слабо улыбаясь и сжимая в пальцах золотистый треугольник. Острые уголки кольнули кожу, но руке разлился приятный электрический разряд.       Мальчик зажмурился, наслаждаясь последним слабым ветерком, и открыл глаза, наткнувшись взглядом на серое монохромное кино.       – Что–то случилось, Сосновое Деревце? – перед ним появляется Сайфер и берет в руки книгу, что читал Диппер. Последний слабо улыбается. Он рад, что демон пришел, рядом с ним становилось уютнее.       – Нет, ничего. Просто старик опять ушел на собрание, а в реальном мире сидеть скучно, – кивнул демону Диппер, потягиваясь и улыбаясь.       Сайфер фыркнул, приземляясь на крышу возле мальчика, и несильно ударил его по голове учебником.       – Я уже подумал, что ты в опасности и тебя снова надо спасать. Бесполезное дитя, – закатывает глаза Билл, наклоняясь над подростком.       – Luceat, – бормочет шатен, усмехаясь, и солнце быстро, и резко вспыхивает ярким светом, слегка окрасив небо в голубой, привычный глазу человека, цвет. Билл оборачивается, одобрительно кивая. – Не такой уж и бесполезный.       – Благодаря кому? – самодовольно усмехнулся демон.       – Благодаря самому сильнейшему повелителю снов, – похлопал в ладоши мальчик, смеясь. Они оба знали, что это наиграно и, скорее всего, было попыткой подразнить друг друга. Так переговаривались старые друзья.       Это было уже так привычно и нормально, что без глупых фразочек их разговоры становились слишком серьезными. Даже во время учебы Сайфер старался разбавить свои речи шутками и загадками, заставляя Пайнса разгадывать их в процессе.       Так было интереснее.       – Эх, дитя, ты просто не представляешь, как меня достала эта работа. Глупые людишки. Уж лучше бы потратили свои силы на что–то другое, – устало вздохнул Билл, присаживаясь рядом с Диппером.       – Не нравится следить за ними?       – Не нравится, что они рушат привычный всем демонам мир. Человечество слишком глупо, чтобы выдумать что–то свое, вот и пользуется чьей–то помощью. Даже ты, создав вот это, – он поймал дневник, что опустился в его руку из воздуха. – Можешь хоть раз попасть под удар.       – Да, знаю. Но создавать его с тобой было весело, – признался Диппер, пролистывая несколько страниц и натыкаясь на шифр, что в первые дни их знакомства написал Билл. – К слову, что это значит?       Демон нервно усмехнулся.       – Узнаешь, когда придет время, а пока… – он наклонился, невесомо целуя мальчика в губы, но тут же отстранился, исчезая в сереющем небе.       Тут же краски вновь вернулись на места, так быстро, что у подростка поплыло перед глазами и он с силой надавил на веки, стараясь избавится от кругов и ярких вспышек.       «Отдохни, мой милый подопечный».