Доброе утро, последний герой! Доброе утро тебе и таким, как ты, Доброе утро, последний герой. Здравствуй, последний герой! Кино – «Доброе утро, последний герой!»
Человеческая жизнь коротка. Секунды складываются в минуты, минуты – в часы, часы – в дни, дни – в месяцы, а месяцы – в годы… На глазах людей вершится история, хоть они часто этого и не замечают. Деяния давно минувших лет порою застилают то, что творится под носом. Однако были в двадцать первом веке события, потрясшие мир. Двенадцатое мая две тысячи тридцать седьмого года положило начало событиям воистину ужасным, став первым звеном в цепи, уничтожившей человеческое общество, такое, каким его знали. В этот день прервалась монархическая династия Англии. Во время взрыва в Букингемском дворце погибла вся королевская семья, включая близких родственников, тем самым лишая престол кровного наследника. Шесть месяцев все подданные носили траур, задаваясь всего одним вопросом: «И что дальше?..» К сожалению, ответа они так и не получили, ибо после воцарения на троне кандидата, выбранного правительством во главе с премьер-министром, Соединенное Королевство погрузилось в разруху и хаос. И не было места в Туманном Альбионе, где бы ни шло кровопролитие и не творилось беззаконие. Мировое равновесие пошатнулось, одно из сильнейших государств кануло в лету. Второе сентября две тысячи сорок первого года – революция в США, организованная китайскими спецгруппами. Страна демократии, свободы и равенства свергла правительство, переметнувшись в тоталитарный коммунистический режим. Но, нашлись люди, не потерпевшие столь откровенного переворота, люди, не желавшие терять привычный образ жизни и готовые на многое, дабы вернуть его. Гражданская война была неизбежна… Двадцать восьмое ноября две тысячи сорок первого года – Россия, Япония и Евросоюз в лице Франции и Германии взваливают на свои плечи непосильную ношу в виде поддержки рушащейся мировой экономики. Мусульманские страны официально объявляют о возможности ядерного удара с их стороны, в случае нападения агрессивно настроенной Австралии, объединившейся с Новой Зеландией и Индией. Двадцать девятого января две тысячи сорок второго года цепь замкнулась, ознаменовав начало Третьей Мировой войны. Могущественные державы, ещё не поддавшиеся всеобщему раздору и бесчинству были атакованы всепожирающим анархическим огнем. Но, даже, несмотря на, казалось бы, несокрушимую русско-японскую союзную армию, «живые» сражения шли не долго. Что-то подтачивало союзников изнутри, и, вскоре, кто-то, чье имя, к сожалению, навсегда утрачено, первым нажал на запретную кнопку, запуская необратимый механизм уничтожения всего живого. А после… После не было ничего, привычного взгляду. Зародился другой, жестокий и беспощадный мир, где каждый день надо бороться, чтобы выжить. Жалкие останки прошлого, руины, потерявшие всякий смысл в тот роковой день, стали опорой для беспомощного человека, цепляющегося за них, как утопающий цепляется за спасательный круг. Однако был и аспект, который превратил нынешнюю ситуацию в весьма и весьма двоякую. С одной стороны выжившая часть населения планеты радовалась в меру сил, что ядерных ударов было всего три и то маломощных: два из них пришлись по Америкам, превратив некогда богатые разнообразием форм как жизни, так и ландшафта континенты в мертвенные радиоактивный пустыни, а один по границе Китая и Монголии. Правда, вот фактор, заставляющий опечалится, приходил не только в виде радиации с зараженных земель, но и в виде ходячих мертвецов, буквально заполонивших города в местонахождениях крупных и не очень кладбищ. Поднятые из могил биологическим оружием, эти создания не были обременены интеллектом, даже нельзя сказать, чтобы их физические возможности хоть в чем-то намного превышали человеческие, но они обладали какой-то дикой жаждой убийства, что делало встречу с ними смертельно опасной. Самое страшное было в том, что их было почти невозможно умертвить окончательно… Жуткие разлагающиеся зловонные трупы подобно вестникам ада расходились по земле. Они, казалось, не чувствовали ни жары, ни холода, ни боли. Движимые непонятными желаниями они пожирали людей, не нападая при этом на сородичей или уже зараженных. Остановить их могло только прямое попадание в голову или отделение таковой от тела, конечно, удар в сердце тоже был весом, но не смертелен, ибо у некоторых экземпляров таковое вообще отсутствовало. При этом все разворачивалось в лучших традициях голливудских триллеров про зомби-апокалипсис: сначала люди рыдали, стреляя в восставших из мертвых друзей и близких, сами вливались в ряды нежити, будучи покусанными оной, а потом они приспособились. Люди проявили свою главную черту, за которую их так любил давно почивший информатор. Как жаль, что он не застал этого зрелища, ведь чего стоило одно наблюдение, например за тем, как хилый мальчонка, который просто не мог убивать даже мух в нормальной жизни, в пору безумия, охватившего мир, без промедлений проламывал башку всякому, кто имел хоть малейшие признаки заражения… Годы шли медленно, но неумолимо. Остатки старого мира догорали и медленно тлели, подобно углям. Люди закрепляли за собой некоторые территории, устраиваясь на них, создавая некие подобия городов. Вскоре они добились вполне комфортного существования. Вновь появились квалифицированные врачи, люди, занимающиеся только торговлей, мелкие и крупные фермеры, профессиональные бойцы с мертвецами, разгуливавшими по земле свободно и в огромных количествах, несмотря на все предосторожности, называемые не иначе, как «чистильщики». Все это обычно имело место быть на развалинах маленьких полу-деревень с небольшим в прошлом населением, где цивилизация хоть немного успела приложить свою руку. Но, отдельно надо было бы сказать об одном из весьма и весьма любопытных мест, удерживаемых живыми с самого начала. Об Икебукуро – в прошлом крупном криминальном районе на севере Токио, а ныне – единственном оплоте живого человечества в городе мертвецов. Доподлинно известно, что на момент «зомби бума», концентрация преступности на квадратный метр здесь была просто заоблачная. Связанно это было с тем, что два давних соперника - Микадо Рюгаминэ и Масаоми Кида, будучи уже в солидном возрасте и статусах основателей и главарей не просто банд, а к тому времени настоящих преступных сетей, решили заключить мирный договор пред лицом общего врага извне. И, конечно, с собой Кида прихватил три или четыре стони телохранителей, а все Икебукуровские «Доллары» расположились поблизости от места заключения договора. Возможно, именно это сыграло свою роль, ведь почти каждый человек на тот момент, находящийся в районе был вооружен как минимум одним пистолетом и готов использовать его точно по назначению. Правда, и здесь в первые дни нашествия многие погибли, несмотря на готовность дать отпор, ведь «особенности убийства» мертвяков они, как и все, узнавали на собственных шкурах. Стоит так же отметить, что уже небезызвестный нам Хейваджима Шизуо так же внес свою лепту в защиту района. Возраст никак не повлиял на его силу, и он бодренько отправлял на тот свет с десяток зомби одним удачным броском мусорного бака. Делал он это не только для себя, но и для защиты своей семьи: жены и двух сыновей, ни одному из которых, к счастью, или, к сожалению, не передался его недуг, как это предвещал Шинра, оставив мальчиков вполне обычными и ни в чем мистическом или паранормальном не уличенными.***
Прихотливыми узорами переплетается канва судеб. Не предугадаешь, соединятся ли снова в одну две когда-то разошедшиеся нити. Более пятидесяти лет прошло с тех пор, как мир перевернулся с ног на голову. Годы сменяли друг друга, люди рождались и умирали, растворяя в бесконечном водворите бытия свои души.***
- Кано, сзади! – заорал Том Такахаси, простреливая башку очередному вполне резво передвигавшемуся полуразложившемуся трупу. - Знаю! Твой ещё один, за эскалатором! – ответил ему блондин, ведущий бой этажом выше и, резко развернувшись от распластавшегося на полу, отвратительно сипящего и щелкающего челюстями существа, когда-то бывшего, наверное, вполне привлекательной девушкой, нанес сокрушительный, дробящий кости в мелкую крошку, удар по обнаженному черепу подкрадывавшегося со спины мертвеца. Тот, на удивление, увернулся и даже попытался вцепиться зубами в руку чистильщика, но был умерщвлен точной пулей Такахаси, уже закончившего с вверенным ему пространством. Блондин огорченно вздохнул, бросив уничижающий взгляд на друга: - Я бы сам его добил… В здании бывшего торгового центра воцарилась звенящая тишина, лишь изредка прерываемая звуком падающих после недавнего дождя капель с дырявой крыши. Внутрь, сквозь остатки грязных стекол в огромных оконных проемах, проглядывали редкие солнечные лучи, освещая полутемные помещения, давно впитавшие в себя сладковатый, с нотками раскалённого металла, запах смерти. Труп девушки конвульсивно дернулся в последний раз и затих. Кано, решив не рисковать, вынул из кобуры положенный по правилам безопасности каждому жителю Икебукуро и «живого» Синдзюку, достигшему шестнадцати лет, кольт и сделал контрольный выстрел промеж глаз. Другого огнестрельного оружия он не имел – попросту в нем не нуждался. Блондин, чертыхаясь, осторожно спускался по лестнице, напрочь лишенной перил и некоторых ступеней. Внизу Том проверял труднодоступные места и складские помещения. Обычное дело. Мертвецы всегда ошиваются где-нибудь на окраинах и прячутся во тьме, поэтому их нужно регулярно отпугивать путем умерщвления слишком далеко забравшихся сородичей. Из-за этого надо так тщательно все проверять, ведь в том году неосмотрительность отряда чистильщиков стоила горожанам нескольких десятков жителей. Всего-то проводили отлов в заброшенных домах на границе с Бункё, да не досмотрели одно здание в котором и находилась основная часть зомби. -Проверь в туалете, - попросил парня Такахаси, пытавшийся поставить на место , повалившиеся на него из кладовки швабры. Кано, хотевший было помочь ему, кивнул и отправился в сторону туалетов. Всё-таки в их команде главным был именно Том. Он мыслил более рационально, но был менее вспыльчивым, что позволяло ему хорошо координировать действия их нестандартной команды, в которой в отличие от обычной, имевшей в своем составе три-четыре человека, состояло всего двое: Такахаси и сам Кано Хейваджима. Туалета как такового не оказалось. Все было начисто снесено, разве что унитазы из пола не выдернуты, но основательно покоцаны. Валяющиеся на полу в художественном беспорядке перегородки меж кабинками ни коим образом уюта помещению не добавляли, ровно как и разбитые раковины с засохшими коричневыми следами то ли крови, то ли ржавчины. Осмотрев для порядка оба помещения, Кано вышел к уже поджидавшему его во внедорожнике Тому. - Маловато их было. Затишье что ли какое? – спросил Хейваджима, заскакивая на сидение рядом с водительским. - Весной их обычно немного. Да и кое-кто устранил сразу половину, - хмыкнул шатен, поправив очки в тонкой оправе. Точнее говоря, только оправу без линз, неизвестно для чего, хотя, скорее всего для поддержания имиджа, постоянно им носимую. - Хоть спасибо бы сказал! – огрызнулся Кано. Ну, да, похоронил он с пяток мертвяков под бетонной плитой, есть такое дело. - Ладно, ладно, - джип мягко тронулся, покатившись по дороге, когда-то покрытой асфальтом. – Тебя к главному управлению подкинуть? - Нет, не сегодня, - блондин печально улыбнулся. – Высадишь у «Русских суши»? - Без проблем, - тихо ответил Такахаси, сворачивая направо. – Опять с братом поссорились? – тихо спросил он. - Том, мы не два истерика, сколько раз тебе говорить? – Кано рассмеялся. – Просто они с Чие наконец-то бут жить вместе, а я добровольно подыскал себе новую квартиру, чтобы их не смущать. Я же легок на подъем, мне переехать легче будет, да и вещей у меня немного. - Я надеюсь, ты не к Шиме переезжать собрался? - Нет, ему и без меня проблем хватает. Помнишь девушку, которая лет десять назад от шока онемела? - Да вроде бы. Подруга детства Кишитани что ли? - Ага, он сейчас нашел способ как её разговорить. Вроде бы что-то там по специальной методике, какие-то психологические тренинги. – Хейваджима не без улыбки вспомнил о Шиме – местном враче, добродушном и веселом парне, но чрезвычайно ответственном, и о Селти – той самой девушке, в общем-то, умудрявшейся оставаться общительной и жизнерадостной, несмотря на утраченный голос. - И куда ты тогда пойдешь? Ты же знаешь, Кано, я был бы даже рад, погости ты у меня, но, - шатен на секунду замолк, объезжая особо крупную яму. – У меня только что родилась дочь и я… - Том, я тебя прекрасно понимаю, ты не беспокойся. Я уже нашел место, да и мало ли вокруг пустых квартир? Народу на все не хватает. - И все же? - Да прадед мой, Шизуо, на старости лет съехал от семьи куда-то сюда, - Хейваджима неопределенно махнул рукой в сторону приближающихся домов. - И ещё видеть никого не хотел, пока не помер, а как помер – квартирка нашей стала. Правда, с тех пор в ней никто не жил. - Неуютно тебе, наверное, будет, - пробормотал Том, останавливая машину. - Почему это? - Ну, я бы не хотел жить там, где провел свои последние дни сумасшедший старик… - Не вижу в этом ничего страшного, - Кано вышел из джипа, громко хлопнув дверью. Где-то вдали устало каркнула ворона. – Тем более, у меня с прадедом есть кое-что общее, думаю, мы бы поладили. - Твое дело, Кано, до завтра тогда, – Такахаси, махнув рукой на прощание, погнал к главному управлению, ему, бедняге, ещё отчет о сегодняшней зачистке составлять. Хейваджима, потянувшись, достал из кармана бумажку с написанным на ней неровным братским почерком адресом. Исаму предложил свою помощь и уже утром перевез все его вещи, должен был во всяком случае. Ключ он вроде бы оставил под ковриком. Поскольку люди предпочитали селиться поближе к бывшей школе Райра, а ныне главному управлению, квартал, куда направлялся блондин был почти нежилой. Никому не хотелось обитать в пустующих многоэтажках, где от каждого, во много раз усиленного эхом, завывания ветра, кровь стынет в жилах, и в голову закрадываются нехорошие подозрения. Немного поплутав, ибо нужный дом удалось найти не сразу, ввиду полного отсутствия на строениях знаков различия, Кано остановился у подъезда достаточно хорошо сохранившегося девятиэтажного здания. Зайдя внутрь, он был приятно удивлен отсутствию мха и лишайника, видать даже зимой здесь было сухо, что не радовать не могло. Квартира располагалась на четвертом этаже. Хейваджима, найдя под зеленой половой тряпкой, носившей гордое название «коврик», ключи, поспешил войти в новообретенное жилье. Правда, получилось у него только с третьей попытки – старый замок ужасно заедал и явно требовал замены, чуть не приведя блондина к опрометчивому решению выбить дверь, но он вовремя подавил пагубное желание. Исаму и правда привез его вещи – две старые спортивные сумки с одеждой, обувью и книгами валялись посреди маленькой пыльной прихожей. Подняв их, Хейваджима несколько раз чихнул, поняв, что генеральная уборка тут бы не помешала, ибо пятисантиметровый слой пыли ещё ничто не украшал. Квартира на его взгляд была неуютная. Нет, здесь не валялись кучи хлама и не бегали крысы, но от созерцания истинно спартанских условий мороз пробегал по коже. Даже как-то не верилось, что здесь прожил последние двадцать три года своей жизни его прадед, долгожитель со скверным характером, умерший в сто двадцать три. Сразу за прихожей, после короткого коридора, была кухня, оборудованная электрической плитой и холодильником, присутствовали так же ветхие стулья в наличии двух штук и стол без ножки в наличии одной штуки. Странно, зачем это одинокому человеку нужно было два стула? Он же, вроде, даже пригласить к себе никого не мог, ведь все знакомые и друзья ушли из жизни значительно раньше него самого. Рядом с кухней – три двери: две на левой стороне коридора, одна, соответственно, на правой. Первая дверь слева – соединенный санузел. Душевая кабина, унитаз и раковина на фоне серой не от грязи, а от природы плитки. Вода из крана течет исправно, правда какого-то желтоватого оттенка, но без осадка, как это было в их с братом квартире. Дверь справа скрывала в себе то ли спальню то ли гостиную, а скорее всего совмещала две этих функции. Тут тоже было не густо – продавленная софа, шкаф и несколько полок. У стены печально стояла древняя по ещё довоенным меркам коробка – телевизор. У некоторых были телевизоры и работали весьма исправно, но, так как вещание было вести некому, смотрели на них в основном фильмы и сериалы, когда-то записанные на диски или флешки. Иногда было проще раздобыть телевизор, нежели носитель с фильмами, бывший порою на вес золота, поэтому сейчас большинство вернулось к печатным книгам. Начать уборку Кано решил отсюда, и, после полуторачасовых работ со старым веником, обнаруженным в шкафу, и тряпками, найденными там же, смог разложить свои вещи и спокойно дышать полной грудью, не боясь попадания пыли в нос. Самая важная для проживания комната только что не сверкала от чистоты. Хейваджима довольно ухмыльнулся, он был весьма и весьма горд собой в связи с этим маленьким бытовым подвигом. После того, как блондин переоделся в домашние брюки и затасканную майку, он, пыхтя, оттер кухню. Ванная же особых усилий не потребовала – хватило просто окатить стены из душа и отправить стекающую воду в канализацию. Вечерело. Закончив со всем, Кано решил посмотреть, что скрывается за третьей дверью. По его предположениям там могла бы быть только кладовка с повесившейся с горя мышью. Такой чёрной и лохматой, красноглазой, даже скорее крысой, нежели мышью. И, наверное, очень наглой крысой. Хейваджима потянул на себя ручку, но дверь не поддалась. Он попробовал её толкнуть, но результат был все тот же. Хмыкнув, нетерпеливый блондин легко вышиб крепкую дубовую дверь, провалившуюся в неосвещенную комнатку, по размерам ненамного большую, чем прихожая. Окон в ней не было, зато был огромный письменный стол и книги. Настоящее море книг! Все, даже воздух, казалось, насквозь пропахло чуть затхлым, благородно-кисловатым, будто старое вино, и одновременно с этим чуть горьким, как таящий на языке шоколад, ароматом сотен тысяч испещрённых типографской краской страниц. Парень пораженно застыл на месте, не решаясь идти дальше, разглядывая открывшийся ему вид и пытаясь зачем-то нашарить на стене выключатель. Кано с его-то профессией особой щепетильностью к самим мертвецам не отличался, а вот к памяти о них относился прямо противоположено. Что-то подсказывало ему, что сейчас он вторгся в личное пространство своего прадеда Шизуо, в которое тот не горел желанием кого-либо впускать, и, что лучший вариант развития событий – вставить дверь на место, забыть о существовании этого кабинета и пойти выпить чаю на ночь. Однако Хейваджима поддался некому любопытству, и, осторожно маневрируя между стопками расставленных на полу книг, подошел к столу. Сев в кресло, он ещё раз осмотрелся, но от смены ракурса кабинет не изменился. На столе, к слову сказать, обнаружился дневник, заполненный красивыми и ровными, но, к сожалению, совсем нечитаемыми, ввиду наполовину выцветших чернил, строками. Тут же лежала небольшая рамка с фотографией, запечатлевший несколько человек. Кано поднес блеклый снимок поближе к глазам, его уже не заботило, что он фактически лезет в чужую жизнь, и тут же похолодел – на нем были его бабушка и дедушка, ещё совсем молодые, рядом с ними стоял парнишка, слегка напоминавший самого Кано – его отец. Вообще, любое напоминание о родителях парень воспринимал весьма болезненно. И дело было не в том, что они были злыми или ненавидели наделенное нечеловеческой силой чадо, совсем нет, даже наоборот, они были любящими и понимающими. Да о таких родителях любой бы мечтал! Все было предельно просто – их убили зомби, обратив в себе подобных. Кано и Исаму было шесть и пять лет соответственно, когда отец, пришедший из рейда, не заметив укуса, ночью обратил и их мать. Мальчики были на волосок от гибели, но их спас Всеволод – странного вида русский, преодолевший неизвестно зачем путь с континента на острова, лучший друг их отца, ворвавшийся к ним, едва заслышав детские крики. С тех пор Кано ненавидел живых мертвецов больше, чем любой другой житель Икебукуро. Он посвятил себя и свою жизнь борьбе с ними. Хейваджима положил нагоняющую грусть фотографию туда, где она лежала. В ящиках стола мог скопиться всяческий канцелярский мусор. Может проверить и выбросить всё, что было точно ненужным? Первый ящик ни чем не поразил – он был девственно пуст, не считая одной пишущей шариковой ручки. Второй же нехило удивил – в нем лежала аккуратно, видно, что с любовью и бережливостью, сложенная одежда. Когда блондин развернул вещи, то узрел когда-то черные, а ныне посеревшие брюки, жилетку и галстук-бабочку, а так же пожелтевшую от времени хлопчатобумажную рубаху. Ну, у каждого свои тараканы в голове, может быть, прадеду были чем-то дороги эти вещи? Убрав костюм на место, так же, как он лежал, Кано открыл последний, третий ящик. В нем, увы, не обнаружилось ничего интересного. Парочка альбомов времен прадедовой юности, которые Хейваджима открывать не решился, три папки с листами А4 и штук восемь карандашей, а так же, видимо в альбомы не поместившиеся, странно чёткие и яркие фотокарточки. Так же, отдельно от всего остального, боком лежала ещё одна фоторамка, только много меньше, чем та, что лежала на столе. На секунду замешкавшись, блондин было подумал уйти из этой комнаты, но все же решил остаться и посмотреть, кто на этой фотографии. В любом случае, никому от этого плохо не будет. Он просто посмотрит и положит на место. Фотография почти не выцвела. На ней было изображено два парня. Хейваджима сразу узнал похожего на себя как две капли воды прадеда, видимо задремавшего на скамье в спортзале Райры после физкультуры. А вот рядом с ним, забравшись на скамейку с ногами, сидел на первый взгляд щуплый, но, тем не менее, хорошо сложенный коротко стриженый брюнет. Он нагло улыбался, глядя прямо в объектив. Кано от этого взгляда аж передернуло, будто его обладатель замышлял какую-то гадость, но при этом пытался выглядеть невинным, чтобы пустить пыль в глаза. На обратной стороне была выведена надпись «Хейваджима Шизуо и Орихара Изая», в уголке была маленькая пометка «от Шинры Кишитани». Бросив на фото ещё один взгляд, Кано убрал её на законное место, и, решив осмотреть то, что осталось, то есть книги, завтра вечером, потопал заваривать чай и ложится спать.