Ночь коротка, цель далека, Ночью так часто хочется пить, Ты выходишь на кухню, но вода здесь горька, Ты не можешь здесь спать, ты не хочешь здесь жить. Кино – «Доброе утро, последний герой!»
Тёмные проулки, потрескивающие фонари, бескрайнее беззвездное небо и, кажется, бесконечный бег по кругу… Изае снился сон, и информатор прекрасно осознавал нереальность происходящего. Бесконечные улицы – ложь, шаги и собственное тяжелое дыхание – иллюзия. И никаких мыслей, никаких чувств. Только пустота, настолько безграничная и осязаемая внутренняя пустота, что, кажется, её можно потрогать руками. Она там, где должно быть сердце, вольготно расположилась, заняв его место. Кроваво-красный рогатый месяц на угольно-чёрном небе, словно плохо спрятавшийся дьявол, наблюдающий за людьми, тысячекратно отраженный в разбитых стеклах редких оконных проемов, будто источающих тьму и холод, некое неправильно, будто отрешенное, беспокойство. Это место мертво, оно гниет и рассыпается в прах. А Орихара бежит. Он и сам не знает почему, но ощущает, что, если остановится, то исчезнет, его попросту не станет, а это – неправильно. Неправильно именно для него, ведь Изая хотел жить и слишком любил жизнь, чтобы умереть. Но он устал. Устал от гонки меж пространством и временем, стирающей грани реальности, разрушающей разум. Скоро он упадет и не сможет подняться, оставшись навсегда в этом раздирающем душу на части мире, в клетке собственного сознания. У него почти не осталось сил, но он ещё не потерял надежду проснуться… И, наконец, Орихара слышит что-то иное, то, чего просто не может быть в этой оледенелой вечности сна, - голоса. Обычные людские голоса: грустные и радостные, серьезные и дурашливые, сливающиеся в единый гомон жизни. Пустота в сердце недовольно рычит и скалиться. Она не хочет так просто отпускать того, кто по праву принадлежит ей. От истошного воя умирающего зверя закладывает уши, тело пронзает острая боль, а пустота, острыми, будто бритва, когтями разрывая внутренности, растворяется, разливаясь по артериям и венам раскаленным металлом в безуспешных попытках слиться с информатором, подавить его сущность, полностью подчинить себе, пока не стало слишком поздно. Изае все равно. Он слишком долго ждал, и голоса любимых людей зовут его, служа незримой путеводной звездой. Они, подобно нити Ариадны, выведшей Тесея из лабиринта Минотавра, указывают ему дорогу из проулков тихого безумия и горького отчаяния. Носящий имя библейского пророка с каждым шагом ощущает все большую легкость, а зверь в его сердце умирает, захлебываясь собственными яростными криками и чёрной кровью. Мир вокруг размывается, расплывается перед глазами, истончаясь, словно капля туши, попавшая в воду. В серой дымке исчезает месяц, дома, дорога – все, что его окружало. Пустота конвульсивно мечется в агонии. - Изая!!! – слышится далекий нереальный оклик. Орихара пытается впервые за весь этот кошмар развернуться и усмотреть что-то в непроглядной тьме за спиной. Шизу-тян… Он, вроде бы, даже на секунду видит растрепанные светлые волосы, но лишь на секунду, ибо мир, сверкнув яркой вспышкой, погружается во мрак.***
Открывать слипающиеся глаза после продолжительного сна всегда неприятно. В голове стоял легкий туман, но Изая чувствовал, что уже полностью проснулся, вырвавшись из странного оцепенения ночного бреда. Информатор даже не пошевелился, разрешая себе полежать ещё немного, вспоминая вчерашний вечер. Вчера? Хм, а что вчера было-то? Он шел куда-то на встречу… на встречу с Нарышкиным. Да, и даже вроде дошел, но там встретил пьяного до зеленых соплей Шизика, который, не медля ни секунды, помчался за ним, таким единственным и неповторимым, в погоню. А дальше все, наверное, было как обычно, но помнилось смутно. Скорее всего, этот белобрысый монстр его таки догнал, устроил голове Орихары близкое и весьма дружественное знакомство со стеной, или асфальтом, или мусорным контейнером… Да в сущности неважно с чем, от тупой головной боли знанием не избавишься. Так, ладно, с вчера примерно разобрались. А сейчас он где? В помещении, где он находился, пахло старыми, будто надолго забытыми в шкафу, вещами, затхлой сыростью и, пожалуй, гнильем пополам с землей. Омерзительно, надо сказать, воняло. Изая что-то недовольно пробормотал себе под нос и, зажмурившись ещё сильнее, потянулся, решив размять затекшее ото сна тело. Но, как только он немного приподнял руки, то сразу же уперся ими в холодную, обитую сырой тканью поверхность. Информатор, невольно сглотнув, открыл глаза, чтобы узреть нависшее над ним нечто. Он не увидел ничего. Вообще ничего. Предательские мурашки стройными рядами зашагали вверх по позвоночнику экстренно собирающегося с мыслями Изаи. Тот же лихорадочно обдумывал вопрос насущный, но в этот момент кажущийся особо страшным: «Где он?» Разные времена были в его жизни и разные пробуждения. Когда-то давно он проснулся в клумбе, засаженной тигровыми лилиями, но так и не вспомнил, что он там забыл на ночь глядя. Иногда он просыпался в шкафу или на полу, но по весьма очевидной причине – из-за пятидневного бессонного насилия над организмом он не мог доползать до кровати и через раз засыпал там, где стоял. Вот и сейчас в голове было несколько идей по поводу того, где он есть, одна не лучше другой. Во-первых, его могли взять в заложники, пока он валялся в беспамятстве в какой-то подворотне, побитый Шизу-тяном, и запихать в ящик, чтобы вывезти из города не вызывая подозрений. Эта мысль была тут же выдворена информатором за пределы поля жизнеспособных предположений. Для ящика слишком комфортабельно, к тому же есть вагон и маленькая тележка других способов, как незаметнее и быстрее переправить человека. А во-вторых… Во-вторых, его могли похоронить. Заживо. Но он же ещё жив, и умирать не собирается! Хотя, быть может, от удара головой он испытал сильное потрясение и впал в летаргический сон? Или же его похоронили, зная, что он жив? Врагов и недругов, готовых на все, чтобы избавится от занозы по имени Орихара Изая, у него всегда хватало… Информатор стукнул ногой, как он теперь не сомневался, по крышке гроба. Та ответила ему глухим звоном, а это значит, что слой земли над ним не так уж и велик, и возможность выбраться имеет место быть. А сумеет ли он? Запас кислорода в деревянной коробке ограничен. Сколько он тут уже пролежал, час, два, или больше? На сколько ещё ему хватит? Постаравшись унять нарастающую панику, Изая мысленно выдал себе пощечину. Уж лучше бы он остался в своем кошмаре… Но, тогда он бы точно умер здесь, чего допустить никак нельзя, ведь Орихара любил жизнь, пусть она порою и поворачивалась к нему темной стороной. По привычке улыбнувшись для собственного успокоения, брюнет начал вспоминать самое бредовое из того, что он когда-то прочитал забавы ради на просторах Интернета: инструкцию «Что делать, если вас похоронили заживо?» Кричать и биться в истерике бесполезно – никто не услышит, а если и услышит, то убежит, сверкая пятками, с дикими воплями про демонов и оживших мертвецов. И это только если повезет, и попадется какой-нибудь любитель оккультной магии, постаравшийся с помощью древних ритуалов, не так давно придуманных предприимчивыми людьми, кого-то воскресить или призвать. Вот если услышат люди нормальные, то могут и накидать ещё землицы сверху, для успокоения души покойничка. Надо попробовать расшатать крышку или проделать в ней дырку. Изая нервно рассмеялся, но из горла донесся только невразумительный хрип (наверное, от волнения) - он впервые пожалел, что оба его кольца абсолютно гладкие. Делать больше ничего не оставалось, и информатор, уперевшись в крышку руками, начал её толкать. О том, что хорошо бы закрыть голову он как-то не подумал, увлеченный расшатыванием уже поддающейся преграды на пути к свободе. Вскоре крышка начала ощутимо двигаться, пришло время для следующего этапа. Орихара со всей силы начал атаковать её ногами. Три или четыре точных и примерно равных по силе удара коленом и информатор услышал блаженный, но приглушенный хруст ломающихся досок. Изая немного удивился, потому что древесина явно была мягкая и хлипкая, будто насквозь прогнившая, раз поддалась так легко. Видать денег на качественный гроб таки пожалели. На ноги посыпалась неприятно-вязкая земля. Одухотворенный пусть малой, но победой, Изая приступил к завершительной части своего освобождения. Используя крышку, он перенаправлял осыпающуюся землю туда, где должны были быть его ноги, а сам в это время пытался принять насколько возможно вертикальное положение. Получалось на удивление легко. Внезапно, Орихару ослепил яркий свет закатного солнца, а на голову упала пара пригоршней земли и песка. Он в недоумении похлопал глазами - его похоронили чуть более чем в полуметре под землей что ли? Вот идиоты! Информатор огляделся. Местность ему была незнакома, что настораживало. Напоминало старое, давно заброшенное кладбище, изрядно поросшее сорными травами и постепенно становящееся частью леса. Кто бы его ни хоронил, место он выбрал подходящее – никто и не подумает искать внезапно исчезнувшего информатора здесь. Его, скорее всего, вообще не подумают искать. Сколько он уже раз исчезал без предупреждений на неопределенный срок? Много. Приложив ещё немного усилий, Изая вылез из гроба, перекатившись на сырую от недавнего дождя землю огромной, как он заметил, промоины, в центре которой находилась его могила. Он тихо, но счастливо смеялся. Он смог выбраться, но был живой! ЖИВОЙ!!! И вновь судьба была благосклонна к нему, не оставив на веки вечные гнить в этом ящике смерти. Свежий воздух с нотками аромата дикой мяты и хвои свободно наполнял легкие, казалось, уже отвыкшие от ровного и размеренного дыхания. Потягиваясь, Орихара чувствовал каждую клеточку своего тела, правда, в некоторых местах саднило, но и это не омрачало радость от вновь приобретенной внезапно утраченной свободы движений. Наверно, надо бы попробовать выйти к ближайшему населенному пункту, где есть телефон, и позвонить Ягири, чтобы она забрала его из таинственного «здесь». Поднявшись на ноги, брюнет начал медленное, но верное продвижение по кладбищу. С него точно можно выйти, оно не бесконечно. Предательски резко и даже пугающе потрескивали под ногами маленькие веточки. Почему-то, чем дальше Изая продвигался, тем больше убеждался, что расположением могил кладбище напоминало одно из Токийских, на котором ему пришлось пару раз побывать, а конкретно – Аоямское, расположенное на северо-востоке района Минато. Это слегка настораживало. Орихара никогда не сомневался в своем зрении, он в себе вообще редко сомневался, но сейчас стоял как громом поражённый – из-за разросшихся деревьев он чётко и ясно видел знакомые, освещенные последними багряными лучами, высотки. Изая даже ущипнул себя, чтобы убедится, что он не спит, но то, что окружало его, не померкло, не закружилось безумной каруселью, а осталось точно таким же, как и было. Словно в издевку где-то сзади ухнула сова. Это был не сон. Информатор и в правду, стоял посреди полуразрушенного кладбища Аояма. Во второй раз за непродолжительное время Изая понял, что чего-то не понял, или не доглядел. В первый раз это осознание ничего хорошего ему не принесло, так что не стоит уповать на то, что в этот раз все будет наоборот. Что же произошло за его однодневное отсутствие с этим гребаным миром? Вскоре, терзаемый сомнениями и непонятными предчувствиями, Изая вышел к некогда красивой, изящной, пусть и невысокой, железной ограде, сейчас гибнущей от ржавчины. В тех местах, где деревья особенно сильно разрослись, она, поднятая корнями, была смята, образовывая прихотливые дуги. Правда, три или четыре отсека были снесены подчистую, и сейчас лежали под ногами информатора, покрытые не одним ярусом цветущего вьюна. За ними начиналась сплошь развороченная рытвинами и ямами, раздробленная трещинами варьирующимися размером от нескольких сантиметров до нескольких метров дорога. И никого вокруг. Несмотря на отсутствие ветра, информатор поежился. Ситуация, в которой он находился, нравилась ему все меньше и меньше с каждой секундой. Возможно, его все же здесь нет? Да и этого «здесь» тоже нет? Быть может, его накачали наркотой и это – иллюзия, созданная больным воображением? И стоило ли просыпаться, чтобы очутится в другом, много более жутком кошмаре? Более жутком, потому что до боли реальном. Нет ощущения ложности окружающего мира и ни малейшего намека на него. Смеркалось, бледнели и исчезали последние светлые полосы на небе, застилаемые беспроглядным, глубоким по оттенку, как бушующее южное море, черничным мраком. Неуверенными, робкими, так непохожими на его привычную походку, шагами, Орихара погружался в мертвенный город. Все более-менее здравые мысли улетучились подобно туману в погожий денек. Осталась только одна, ставшая навязчивой идеей, целью – найти кого-то ещё. Неважно кого, хотя бы Шизика, найти и узнать, что тут происходит. Иногда информатору казалось, будто кто-то наблюдает за ним из разбитых витрин, но каждый раз, когда он останавливался, мучительно рассматривая уродливые манекены и покосившиеся прилавки, то никого не видел. Во время очередного такого вглядывания Изая уловил некое движение. Нечто с тихим шуршанием приближалось к нему. Информатор стоял не в силах пошевелиться от ужаса и нервного напряжения, когда это исчадье ада набросилось на него. - Япона мать!!! – испуганно заверещал Орихара, когда на него прыгнула здоровенная полуметровая, если считать с хвостом, крыса. Она его, похоже, испугалась не меньше, а даже больше (ибо вид у орущего во всю глотку информатора был весьма устрашающий) и, жалобно пискнув, поспешила ретироваться. Брюнет, чуть не позеленев от злости, пригрозил убегающему животному кулаком и послал вдогонку пару цветастых и весьма заковыристых проклятий на разных языках что вообще-то было не в его характере. Он уже хотел было продолжить свой путь без определенного маршрута, как вдруг нашел то, что искал столь долгое время. Из-за угла ближайшего дома, почти сливаясь со стеной, выглянул бородатый мужской силуэт с обрезом наперевес и автоматом Калашникова за плечами. Он то ли хрюкнул, то ли икнул и выдал фразу, которую ни один здравомыслящий человек не сказал бы, обращаясь к информатору: - Леди, с вами все в порядке? Изая застыл не зная, смеяться ему или плакать. - Я, вообще-то, парень… - Ща проверим! – безапелляционно заявил рослый бородач и, пошатываясь в надежде включить на ходу фонарик, прошествовал к Орихаре. Не прошло и получаса, как непривычно резкий искусственный свет озарил ухмыляющееся лицо взявшего себя в руки, дабы не ударить в грязь лицом, Изаи. - Ну, как? Убедился? – промурлыкал информатор. Ответа не последовало. Фонарик выпал из руки мужчины и покатился к закрытому канализационному люку. – Эй! Что с тобой, чего застыл? - Ты… - неужто признал? Странно, столь колоритную персону Изая бы точно запомнил. - Я? – продолжил диалог в ночи брюнет. И хорошо, что он успел отпрыгнуть в сторону, заметив, как мужчина придает обрезу горизонтальное положение, - грянул выстрел. - Зомби!!! – дико заорал бородач, приготовившись дать автоматную очередь.- Говорящий мертвец, мать его змею на ананасе веником забить!!! Любой дурак начал бы оглядываться и искать того самого «зомби», но Изая дураком не был никогда и поэтому решил поскорее делать ноги, пока мужик в панике палил во все стороны. Благо темнота комфорта стрельбе не придавала, но и незаметному отступлению, к несчастью, тоже. Отползая за ближайший дом, информатор прихватил столь опрометчиво оброненный мужчиной фонарик, чтобы при первой возможности рассмотреть себя. И вот он снова бежит. Цена своей, по мнению некоторых весьма некомпетентных субъектов мертвой, шкуры вновь взлетела до небес. Теперь тени в глубине домов уже не кажутся игрой воображения. Это – мертвецы. Скалящиеся, ужасающие одним своим видом, замершие в предвкушении свежей человеческой плоти, но почему-то не нападающие на него. Заслышав крики бородача, они пришли в движение, выходя из своих укрытий. Двигались они почти так же как люди, но более резко и рвано, подобно хищникам. У некоторых полностью или частично отсутствовали конечности, что могло существенно затруднять ходьбу. Мертвецы издавали странные хрипяще-шелестящие звуки, сипели и изредка будто бы скулили, гортанно завывая. А ведь дедок мог его на остальных людей вывести! Вот чёрт! Информатор быстро развернулся и, пытаясь остаться таким же незамеченным для абсолютно не обращающей на него внимания волны нежити, бросился обратно – на подмогу мужику. Что уж тут поделать, если хотя бы для самоопределения в сложившейся ситуации надо помочь кому-то выбраться из переделки? Бородач мог бы дать Изае полезную информацию об окружающем мире и о том, как в нем жить и выживать. Патроны мужик истратил быстро и бестолково. Когда информатор пробрался к нему, по пути довольно-таки подленькими приемами приводя мертвяков в недееспособное состояние, тот уже вовсю орудовал штыком и прикладом. Брюнет же явственно понимал, что что-то делает не так, ибо только что уложенные им голыми руками зомби вставали и вновь надвигались теперь уже на самого Орихару. Но, ударить или скрутить информатора и в былые времена получалось не у всякого, так кто сказал, что сейчас что-нибудь изменится? - Послушай, - шикнув, Изая одним ударом в солнечное сплетение повалил уже лежалый труп без нижней челюсти, чью половую принадлежность установить не было никаких надежд, – Я помогу тебе сейчас, я не зомби, - он заломил единственную руку другому, более агрессивному мертвецу. - Только объясни, как их убивать! Дедок бросил на Орихару недоверчивый взгляд. - Ты что-то хочешь взамен, разумный мертвец? – проворчал мужчина. Его штык вонзился точно посредине лишенного кожи лба безумно верещащей женщины. - Да, но об этом потом, - и информатор, и бородач отступали под натиском нежити. - Тогда держи, - мужчина протянул брюнету устрашающего вида охотничий нож, вытянутый из голенища сапога, - бей в голову или режь шею. Рукоять вполне комфортно легла в руку Орихары. Это, конечно, не его излюбленное флик лезвие, но тоже холодное оружие, что само по себе неплохо. Дело пошло значительно быстрее. Не смотря на то, что бородач шевелиться активнее не стал, Изая с каким-то диким азартом вдвойне компенсировал его неспешность. Оказалось, зомби такие же предсказуемые, как и люди. Стоило немного понаблюдать за ними, и он начал понимать, куда ему нанесут следующий удар, кто постарается зайти со спины и почему один так упорно бросается под ноги. А если предугадывать действия противника, то атаковать становится значительно легче. Умерщвленной нежити становилось все больше. Но, когда Изая начал уставать, ведь ему не хватало времени даже перевести дыхание, хотя он рассчитывал свои действия на два или три шага вперед, то заметил, что некоторые мертвецы начали уходить. Они просто разворачивались и шли обратно в свои убежища, быть может, поняв, что столь малая добыча не стоит их жизней. Уже светало, когда Орихара раскроил череп последнему оставшемуся мертвецу. Он облокотился на один из мусорных контейнеров, к которым их притеснили, рядом напряженно пыхтел, осматривая себя на наличие укусов, бородач. Вокруг них валялось десятка три навеки упокоенных мертвецов. - Ну, что ж, спасибо тебе, - сказал дед, поднимаясь с земли, – Я бы один не справился. - Теперь твоя очередь помочь мне, - информатор усиленно пытался говорить в прежней беспечно-беззаботной манере, несмотря на то, что что-то в движениях бородача его настораживало. - Хорошо, но сначала отдай нож, - дедок из шкуры вон лез, чтобы казаться спокойным и расслабленным, хотя внутри все его настроенное с самого детства на убийство зомби существо орало благим матом, требуя немедленно оторвать мертвецу башку. - Зачем? Может это, - брюнет красноречиво махнул на кучу трупов, - ещё не все. - Уже светает, днем они на улицу не полезут. Отдай нож. - Нет, - Орихара прикрыл глаза, наблюдая за мужиком из под полуопущенных век. - Как знаешь, - замахнувшись, бородач всадил приклад в стену в том месте, где секунду назад была голова Изаи. - Ай-ай-ай, мне кажется или мы не так договаривались? - спросил брюнет, без труда парируя удары бородача. – И откуда же ты такой взялся? - Из Икэбукуро, - очередной удар бородача своей цели не достиг. – И нас там много, очень много, жертва эволюции! - Много кого? Немощных стариков? – рассмеялся Изая. - Я родился почти сразу после катастрофы, имей совесть! А вот откуда такое чудо как ты вылезло - ума не приложу, - мужчина охнул, когда Орихара, улучив момент, перехватил приклад, оставив бородача безоружным. - А когда случилась катастрофа? – недобро сощурился информатор. - Более семидесяти лет назад, - ответил старик так спокойно, будто сказал прописную истину. - А какой сейчас год? – штык опасно уперся в шею старика. - Ты что, с луны свалился? – бородач пытался отшутиться, но в глазах брюнета видел явное непонимание. – Две тысячи сто тридцать какой-то-там от рождества Христова. Ответ устраивает? Две тысячи сто тридцать какой-то-там? Изая обессиленно опустился на землю. Старик, не став искушать судьбу, тут же проворно рванул прочь от него. Как же так? Он один. И не будет больше даже иллюзии своей нужности хоть кому-нибудь, людей, которые были почти искренне рады видеть его в любое время дня и ночи. Более ста двадцати лет он пролежал в могиле, забытый всеми, а теперь «воскрес», поднявшись из земли живым трупом. Это неправильно. Хоть брюнет не особо причислял себя к роду людскому, но сейчас отдал бы все, чтобы оказаться живым человеком, или умереть ещё в своем времени. Совсем один в этом мире теперь… Нет больше ни любимых сестренок, ни веселого, хоть и редкогостного садиста, Шинры, ни резкой, но доброй сердцем даже к информатору Селти, ни злюки Намие, ни белобрысого монстра Шизу-тяна. Никого, даже монстра, который его убил… В голове будто бы прорвало плотину, и воспоминания понеслись бурлящим потоком, сметая все на своем пути. Он вспомнил, вспомнил все с особой дотошностью: и последнюю их с Шизу-тяном гонку по переулкам, и свои беспечные мысли, и легкие шаги, и неумолимо летящий дорожный знак, и холодящую сталь на своем горле… Изая поднял голову, как завороженный всматриваясь в осколки зеркальной витрины напротив. Из неё прямо смотрел ярко алыми глазами, не мигая, пергаментно-бледный мертвец, одетый в разодранную местами и лишённую временем меха посеревшую куртку. Правая щека была разодрана, как Изая и замечал по своим ощущениям, рядом с раной кожа была ещё более нездорового синюшного оттенка. Повреждения лица на этом заканчивались, но более всего пострадала шея, отсеченная и вновь сшитая крепким стежком мастера. Ярко алая полоса и тяжелые стяжки крепкой чёрной нити. Преодолев секундное отвращение к самому себе, Изая коснулся смертельной раны, ощутив контраст шершавой нити и все такой же гладкой, как и при жизни кожи. Кровь давно застыла, сглаживая рваные, неровные края. И чем он, чёрт возьми, заслужил такую участь? Но ведь никто не умирает раньше своего времени…