Девятикратная

      В лагере и не пахло сном! Там шел ожесточенный бой. Правда, Ласка сперва не поняла, кто и с кем сражается: угли костра давно затоптаны, а в темноте она никогда не умела видеть, все-таки не Перевертыш. — За мной, я сказал, а не спереди! — рявкнул Бофур, рывком оттаскивая девушку за спину. — Не мешайся под ногами.       В руках у него уже была кирка, весьма угрожающе блестевшая при неполной луне. — А у тебя случайно ножика не завалялось? Лишнего? — выглянула из-за плеча Ласка. — На кой он тебе? Ногти стричь? — Даже если и так, тебе что, жалко? — Держи, — гном потянул ей узкий и длинный клинок. Обернутая кожей рукоять удобно легла в ладонь. — Вот спасибо! — девушка выскочила из-за спины мужчины и в мгновение ока растворилась среди сражавшихся. Бофур с досады только плюнул.       Главное в бою — отличать своих от чужих. С этим сейчас проблем не было: чужаки оказались весьма уродливыми и вонючими, а какая-то огромная белая туша и вовсе сидела верхом на таком же белом волке. Принять ее за кого-то из своих мог только слепой. — Что ты тут делаешь? — шикнул на нее кто-то из гномов, когда она пробегала мимо. — Так, на огонек заглянула, — Ласка полоснула по ручище, которая тянулась к ней с огромным тесаком, а затем, мгновенно переместившись ближе, перерезала горло. Руку обдало теплой волной. Все как всегда. Если закрыть глаза и нос, можно представить, что ты дома…       Ласка не обладала внушительными мускулами и богатырской силой. Она была худосочной и слабой. И ловкой. Если твой враг в секунду может стать и медведем, и рысью, и даже змеей — ты должна быть готова ко всему, не так ли?       И она была готова. Подходя к врагам исключительно со спины.       Убивать ее учили с пеленок. А вот сказок и песен она не знала.       С колыбели в нее вбивали мысль, что все свои жизни она должна положить в борьбе с Перевертышами, отдать их на защиту людей: простых, смертных, жалких.       Поэтому сейчас ей не было страшно. Та же битва. Вроде бы даже за неплохих ребят.       И она плавно перетекала от одной к другой группе сражающихся. Короткий замах — и течет, пульсирует кровь. Враг падает — отлично, дальше!       Количество напавших вроде бы даже уменьшилось, когда раздалось какое-то улюлюканье, и к ним из леса присоединилось свежее подкрепление. Многочисленное. — Бежим! — раздался над поляной крик, но никто и не подумал послушаться. — Бежим!!! — грянуло так, что заложило уши. Вспышка ослепительно белого света и грохот. Ласка зажмурилась, чтобы сберечь глаза, и этого оказалось достаточно, чтобы оказаться поваленной на землю каким-то низкорослым… как они их назвали? Орки? Нож отлетел в сторону. — Ууу, мясцо, — заухмылялась гадкая рожа, наклоняясь ближе и проводя острием какого-то ржавого меча по рубашке. — Свееежее мясцо…       Ласка попыталась пнуть орка в пах, но не смогла: своим весом он придавил ее ноги к земле. А затем вдруг размахнулся и ударил в лицо с такой силой, что девушка решила, у нее оторвется голова. Рот наполнился кровью. — Будешь слушаться — дольше проживешь, — опять улыбнулся этот козел. А затем вдруг распахнул глаза и захрипел. Наверное, его удивило, что из груди вдруг вырос клинок. Кто-то отшвырнул тело в сторону. Бильбо. Стоял над ней с окровавленным клинком в руке и зверским выражением лица. — Ты цела? — протянул он руку. — Ага… только лицо болит, — с его помощью девушка встала на ноги. — Нужно уходить. — Нет, сперва я должна найти нож, он не мой, надо вернуть. — Этот? — хоббит протянул ей клинок. — Лежал здесь рядом. — Да. — Тогда идем, — он крепко сжал ее ладонь и потянул за собой. Как оказалось, на поляне остались только они вдвоем, хорошо, что возле самых кустов, и кроме умершего их никто не видел. Гномы и Гэндальф стояли неподалеку в лесу и ждали их. — Азог сейчас нас хватится, нужно спешить, — увидев, что все в сборе, старец развернулся и побежал. Ласка даже удивилась, откуда у такого древнего старика столько сил. Гномы поспешили за ним, собственно, как и они с Бильбо. — Куда мы бежим? — поинтересовался седобородый Балин. — Здесь есть одно безопасное место. Чем быстрее мы до него доберемся, тем лучше, — отрывисто отвечал Гэндальф. — Спасибо, — на бегу проговорила девушка. — Не стоит благодарности, — отмахнулся хоббит. — Любой бы сделал то же самое. — «Любой» ударил меня, а ты спас, — улыбнулась Ласка и тут же поморщилась: щека и губы болели. Интересно, как она будет выглядеть завтра при свете дня?       Бежали в тишине они недолго: раздался какой-то странный рев на ломаном наречии — и затрещали ветки, зашуршали листья под ногами преследователей. — Быстрее! — крикнул Гэндальф. Ласка попыталась быстрее и поняла, что еще чуть-чуть — и она просто упадет.       Какая-то огромная тень вдруг выпрыгнула из темноты и устремилась за ними. — Мама! — совершенно по-женски взвизгнула девушка, пытаясь все же прибавить шагу.       Гномы тоже ускорились, хотя им, уставшим, казалось, что это просто невозможно.       Лес окончился внезапно, и перед отрядом появилась небольшая опушка, в центре которой стоял огромный деревянный дом. — Быстрее внутрь! — скомандовал Гэндальф и подал пример, поудобнее перехватив посох и придерживая слетающую шляпу. Вдвоем с лысым здоровяком по имени Двалин они с трудом открыли массивные створки ворот, и члены отряда быстро по одному вбежали внутрь. Когда Ласка, бывшая последней, ступила на двор, старец и гном заперли ворота, но не успели они задвинуть засов, как с той стороны в них что-то гулко ударилось, потом заскреблось, и створки вновь начали медленно разъезжаться. — Держите ворота! — крикнул кто-то из гномов, и все навалились на створки, пытаясь их удержать. Медленно, пядь за пядью, ворота все же открывались. Наконец в образовавшуюся щель просунулась огромная черная пасть и, потянув носом, оскалила ужасающие клыки.       Бильбо, от которого никто не ждал особых чудес храбрости, вдруг вытащил из ножен свой клинок и всадил прямо в эту жуткую морду! Ласке показалось, что от раздавшегося воя у нее лопнет голова. Но, с другой стороны, чудовище исчезло за воротами. Всего лишь на мгновение, но и этого мгновения хватило, чтобы закрыть злополучные ворота на тяжелый засов. — Уфф, — выдохнул Гэндальф, — пройдемте в дом.       И они прошли. Дом был огромен! Нет. ОГРОМЕН. Все в нем было какое-то гигантское. Двери, окна, стол, под которым успешно можно было соорудить небольшой домик, стулья, на которых, казалось, сидели великаны… В доме же находились вполне себе обычные коровы, овцы и свиньи. Тут же повсюду лежали кучи соломы, и гномы, разбуженные посреди ночи и уставшие после битвы, дружно завалились спать. Девушка, позевывая, тоже забралась в солому. — Гэндальф, а где хозяин этого странного жилища? — услышала она голос Бильбо. — Вообще-то там, у ворот, и был хозяин, — долетело до нее сквозь дрему.

***

      Сон был мягким и светлым, как пух одуванчика. Когда он начал понемногу отступать, растворяясь, ноздри девушки заполнил аромат меда… Следом послышался негромкий говор. Открыв глаза, Ласка увидела Гэндальфа, сидящего за огромным столом, и какого-то огромного косматого человека, наливавшего тот самый ароматный мед в большие чашки. — Доброе утро, — она встала, вытряхивая солому из волос и одергивая рубашку. Босые ноги ощутили приятное тепло, исходившее от досок пола. — Здравствуй, здравствуй, — величаво кивнул Гэндальф. — Познакомься, это Беорн, хозяин здешних мест.       Беорн обернулся к ней и внимательно посмотрел. Какой знакомый взгляд… И чуть ощутимый аромат, примешивавшийся к пряному запаху меда…       В мгновение ока выхватывая из-за пояса так и не отданный нож, девушка взлетела на стол и уперла острие в грудь хозяину. — Перевертыш! — прошипела она. Глаза ее сузились от ярости, острие надавило на кожу, показалась капля крови. — Ласка! — вскочил со своего места Гэндальф. — Ты не дури, девчонка, что ты можешь сделать? — прогудел хозяин. Голос был ему под стать: низкий, густой. — Я зла не совершал, за что ты хочешь меня убить? — За что? — ярость пополам с ядом наполняли голос. — За то, что ты и тебе подобные убили почти всю мою семью! Убивали долго, мучительно… Моя сестра. Девять дней! Девять дней агонии, подонок! И чуть не отправили на тот свет меня! И ты спрашиваешь, за что?       Резким рывком Беорн перехватил руку девушки с зажатым в ней лезвием и без труда отвел от груди. — Я не знаю ни тебя, ни твою семью. И я не убивал их. Только орков, — медленно проговорил он, глядя ей в глаза. Она упрямо мотнула головой. — Хорошо, — он выпустил ее запястье из своей ладони. — Если ты так уверена, что я виновен, убей меня. Давай. — Ласка, не смей… — начал было Гэндальф, но хозяин дома жестом остановил его. — Пусть лучше так, чем она прирежет меня ночью.       Девушка сжала губы и размахнулась…       Нож, рассекая взвизгнувший воздух, улетел в стену. Старец облегченно выдохнул, Беорн тоже заметно расслабился. Лишь девушка стояла на столе напряженная, как натянутая струна. — Пора завтракать, — обернулся хозяин дома, и Ласка вдруг заметила, что гномы и хоббит уже не спят. И, кажется, стали свидетелями произошедшей сцены. Позор… Она почувствовала, что краснеет. В руки ей ткнулась деревянная чашка, полная меда. Девушка подняла глаза и увидела, что на нее внимательно смотрит Беорн. — Я… — Не надо извиняться. Судя по всему, у тебя есть серьезные причины для ненависти, — оборвал ее мужчина и, обхватив руками, как пушинку снял со стола и аккуратно поставил на пол.       Потом был завтрак. Гномы вели себя на удивление сдержанно и тихо, Гэндальф разговаривал с хозяином об их походе, кажется, просил лошадей. Ласка же чувствовала себя ужасно. Казалось, рухнул ее мир.       Как мы живем? Так, как заложено в глубоком детстве. Ей вбили в голову, что Перевертыши — это враги. Единственные враги, самые опасные. Тут даже сомневаться не приходилось: выйди в лес и тут же убедишься, что они не знают пощады.       Но этот был другим. Он не пытался ее убить. Он принял ее в своем доме. Спас их всех от врагов.       Он, Перевертыш!       Она украдкой бросала на хозяина внимательные взгляды, стремясь запомнить единственного среди врагов, ставшего, возможно… другом?       После завтрака нужно было бы умыться, и девушке предоставили небольшую бадейку, наполненную такой холодной водой, что оставалось только диву даваться, как это она не замерзла. В воде-то она и увидела свое отражение: в волосах остатки соломы, лицо после вчерашнего не распухло, глаз не заплыл, но вот губа была разбита и покрыта корочкой спекшейся крови.       Да уж, красавица! Да еще после солнца ужасно горела вся кожа. Для Ласки, проведшей большую часть жизни в чаще леса и ни разу не видевшей крупных городов, такое обилие солнца было внове. И последствия знакомства явно нельзя назвать приятными…       Коснувшись кровяной корки, девушка поморщилась. — Больно? — раздался участливый голос Бильбо. — Скажем так, приятного мало, — плеснув в лицо водой, ответила Ласка. — С другой стороны, могло быть и хуже.       Обернувшись к подошедшему хоббиту, она… улыбнулась. Странный Бильбо, достается ему, видимо, не меньше прочих, но он почти всегда с улыбкой. И на нее невозможно не ответить. — Нам нужно идти, — раздался резкий голос Торина. Гном был явно чем-то недоволен и стоял перед Гэндальфом нахмурив брови. — Не спеши, Торин. Мы двинемся завтра утром. — Почему? Слухи расползаются, каждый день промедления опасен. Это не считая того, что наши враги, возможно, сейчас готовят нам ловушку впереди! — Если ты выйдешь сейчас, то замедлишься. Завтра Беорн даст нам лошадей, — ухмыльнувшись, вытащил козырь из рукава старик. Гном вынужден был согласиться, что лошади им и правда нужны, да и путь верхом окажется значительно быстрее.

***

      День прошел беззаботно и легко, подарив всем настоящий отдых. От Беорна веяло спокойствием и размеренностью, и дом его был такой же.       Ласка вышла на крыльцо под лучи уходящего солнца. Деревья, небо и бревна дома окрасились в розовый цвет. Закат пылал. А с востока подступала холодная тьма, зажигая первые звезды.       Птицы еще пели, и легкий ветерок где-то в вышине шелестел верхушками деревьев.       Что ж, если по пути до ближайшего города ее не убьют окончательно, пожалуй, она подарит себе одну такую жизнь. Жизнь в солнечном свете, в пухе тополей, в пыльце цветов, жужжании пчел и плеске волн.       Девушка спустилась с крыльца, погрузив ступни в мокрую от вечерней росы траву. Зеленые глаза неотрывно следили за солнцем, уже наполовину утонувшем в лесу. Она замерла, впитывая в себя этот пронзительный покой, стараясь раствориться в этом неторопливом воздухе.       Такой ее и нашел Бильбо. Отрешенной, одинокой. Умиротворенной. Осторожно коснувшись ее руки, нахмурился: — Да у тебя пальцы как ледышки!       Выныривая из какого-то своего омута, Ласка не сразу поняла, что происходит. — Что? Ах, ерунда… Мне не холодно. Мне хорошо. Скажи, — обернулась она к хоббиту, — у вас только одна жизнь. Зачем вы тратите ее на что-то еще? Разве вам недостаточно этого? — она показала вокруг себя. — Чего же еще вам надо? Если все равно все будут гнить в земле? Зачем убивать друг друга? — Я сам неоднократно задавал себе этот вопрос, — хмыкнул Бильбо. — И не нашел ответа. Я жил размеренной жизнью, чаевничал, встречался с другими хоббитами ради неспешных бесед обо всем, курил и читал. Этого мало. Я только недавно понял, что всего этого — мало, чтобы почувствовать, что ты живешь. И пусть сейчас мы живем на грани, — покачал головой мужчина, — но никогда прежде я не чувствовал себя таким живым.       Они замолчали, каждый в своих мыслях. На небе перемигивались звезды. — У нас говорят, что звезды — это костры. Они горят, чтобы души находили дорогу домой. Когда душа приходит на свое место, ее костер гаснет, — вдруг произнесла девушка. — Где-то там есть и моя звезда, которая указывает мне путь. А рано или поздно погаснут все звезды, и тогда этого мира не станет, ибо его покинут все души. Но, может, костры засияют где-нибудь еще… — Твоей звезде еще долго гореть! — С чего ты взял? — Ну как? Ты же должна прожить жизнь в покое. Хотя бы одну из множества, — улыбнулся хоббит. Девушка подняла голову к небу, ощущая тепло его руки, из которой он так и не выпустил ее ладонь.