Девятикратная

      Бильбо пришел через три дня. Гномы не спрашивали его ни о чем, с ужасом глядя на абсолютно седого хоббита.       В Эреборе кипела работа: отстраивались разрушенные драконом залы, латались лестничные провалы, вырезались из камня новые ворота. Торин словно бы отрезвился собственной смертью, навсегда отринув гордыню и жажду наживы, эти, казалось, неотделимые от гнома качества. И в одном из залов ювелиры уже работали над хрустальной статуей хрупкой девичьей фигуры в подпоясанной рубахе с рукой, окольцованной девятью браслетами-ожогами.       Хрустальная Ласка улыбалась, и в кристальных глаза ее мерцала чертовщинка. Бильбо, Торин и племянники часто приходили сперва наблюдать за ходом работ, а затем просто посидеть в тишине, под насмешливым прищуром этих глаз. Что произошло с ними со всеми — не знал никто, и даже Гэндальф не взялся ничего объяснять, говоря, что девушка пробудила силы древние и чуждые этому миру, и потому незнакомые.       Через несколько месяцев, когда сошел снег и высохла талая вода, Бильбо засобирался домой. За время, проведенное в Эреборе, он немножко ожил, но по-прежнему напоминал лишь собственную тень.       Стоя у ворот, он все никак не мог распрощаться с гномами, с Эребором, со своими воспоминаниями… — Ты можешь остаться здесь, — правильно истолковав молчание, сказал Торин. — Спасибо, — кивнул хоббит, — но это будет слишком сложно. В Шире ее никогда не было, и мне не к чему будет привязать свои воспоминания…       Все поняли, кого ее имел в виду Бильбо. Странная попутчица, нежданная соратница, в итоге отдавшая Эребору все, что имела. — Но и уходить мне очень тяжело. Я сперва был очень зол, когда вы ввалились ко мне домой и уничтожили все мои запасы, — улыбнулся Бильбо. — Но затем полюбил вас всех. Вы такие разные, но все — замечательные товарищи. Я горд, что знаком с вами, и я… я давно подарил вам свое сердце. Я ухожу в Шир, но оно остается здесь. — Наши сердца с тобой, Бильбо. Так получилось, что в этом походе мы обрели, а ты потерял… Однако мы остаемся с тобой, и если потребуется наша помощь — обращайся. Всегда, — улыбаясь, потрепал его по плечу Балин. — Возвращайся в любое время. Мы будем ждать, и для тебя будет готова комната, — крепко обнял хоббита Торин. — Хорошо, — подозрительно шморгнул носом Бильбо, — я учту. И вы… если так случится, что случайно будете проходить мимо Шира — помните, дом с зеленой дверью. И… и чай у меня всегда в четыре часа.       Он улыбнулся им, поудобнее перехватив деревянный посох, и отправился прочь. Гэндальф последовал за ним.       Перед хрустальной статуей лежал букет незабудок.

***

      Шир встретил их ласковым солнцем и яркой зеленью. — Я вернулся, — со щемящей тоской проговорил Бильбо. — Только это уже не я. — Я ведь говорил, что прежним ты не будешь, — улыбнулся в бороду волшебник. — Да, и все же цена моего возвращения получилась слишком высокой. — Может потому, что ты слишком беззаботно обращаешься с магическими кольцами? — прищурился маг. — Они не прощают небрежности. — Но… как ты узнал? — О, я много чего знаю, маленький хоббит! И тебе не стоило бы забывать об этом, — нахмурился Гэндальф, но через мгновение рассмеялся. — Я буду приглядывать за тобой, так и знай. Уж больно много в тебе сюрпризов. А теперь прощай! — Гэндальф! — хоббит изо всех сил обнял старого волшебника.       И они расстались на опушке на границе Шира. Расстались на долгие шестьдесят лет.       Бильбо вздохнул и зашагал вперед.       Домой.