Зависимость

===> Будь Канайей. Похоже, ты попала на чужой праздник жизни, что тебе не очень нравится. Я всегда старалась быть спокойной и невозмутимой, и постепенно эта маска нарочито холодного безразличия и приторной любезности стала моей второй, а возможно, даже и основной натурой. На протяжении всего существования мне не раз доводилось встречаться с трудностями и самостоятельно из них выпутываться без чьей-либо помощи. Я должна была стать сильной, ведь на меня полагались, в меня верили. Семья, друзья, знакомые видели во мне опору и надежду — палочку-выручалочку, что появляется в нужную минуту и спасает от невзгод. И это оставило на моей личности определенный отпечаток, который не так уж легко скрыть, а он будто бы специально выделялся, подчеркивая определенный склад ума и характера. Такая уж есть Канайа Марьям — девушка, которая рано повзрослела и решила избрать свой путь, идущий порой вразрез общим стандартам и нес в себе сильную тягу к прекрасному. Именно поэтому моей стезей стала мода. Я сама определила цель и двигалась к ней, невзирая на препятствия. Именно так мне удалось добиться признания в собственной сфере творчества и рано получить статус «Дивы» в мире шоу-бизнеса. Может быть, кому-то я и казалась бездушной, расчетливой или даже жесткой, но если узнать меня получше, то сразу становится ясно - что бы я не делала, все имело свою причину и объяснение. Порой в нашем мире требуется показывать зубы и рассуждать логически, а иначе тебя просто растопчут. Такой точки зрения я придерживалась лишь на работе. В личной жизни дело обстояло несколько иначе. Я всегда заботилась о своих немногочисленных друзьях и ставила их счастье превыше своего. Но даже в общении с ними для меня было характерно принимать некоторые решения ради общего блага, несмотря на сомнительные способы их реализации. Иногда подобный выбор необходим, и с этим ничего не поделаешь, ведь кто-то должен брать на себя ответственность, когда остальные не могут. В отношениях всегда есть тот, кто ведет и ведомый. Так, по крайней мере, было до недавних пор. Раньше в нашем тандеме приятельства именно Нитрам исполнял роль ведомого, беспрекословно следуя моим добрым советам. Наши семьи дружили, и с самого детства мне приходилось приглядывать за ним, так как я была старше, смелее и опытнее, и нас вполне устраивали подобные, почти родственные взаимоотношения. У меня давно к нему возникла особая, почти материнская привязанность, поэтому многое можно было простить своему старому товарищу по играм. Мы всегда были неразлучны, как родные брат и сестра. Я, как истинная подруга Тавроса, всегда старалась его поддерживать в любых начинаниях. Но всему же есть предел! То, что я обнаружила в квартире Нитрама спустя всего пару месяцев после моего отъезда за границу, повергло меня в шок. И, возможно, возмущение было бы ещё больше, если бы меня заранее не предупредил о «незваном жильце» Георг. Врач рассказал мне о возникшей ситуации и даже сумел деликатно преподнести новость. Так что я не так сильно удивилась и расстроилась, как могла, увидев на пороге не своего друга, а незнакомца, который вел себя уж очень по-хозяйски. Благо терпения у меня хватило на то, чтобы не выставить Гамзии сразу, как только мне удалось проникнуть в квартиру. Как мог тот Таврос, которого я знала на протяжении стольких лет, стать таким неосмотрительным и безрассудным? И самое главное — он меня совсем не предупредил о некоторых особенностях своего соседа, хотя мы общались по телефону почти каждый день! Просто возмутительно! Что могло измениться за столь короткое время? Хотя уже не суть важно. Я заранее осведомилась о темном прошлом Макары, навела справки и была в курсе того, кем этот субъект являлся на самом деле, но втайне надеялась, что дела обстояли, не так плохо, как казалось со стороны. Но Гамзии мне не понравился буквально с первого взгляда, а дальнейшее знакомство лишь усугубило эффект неприятия. Даже если бы я и не знала, что он бывший наркоман, то все равно бы не подпустила подобного «специфичного персонажа» к моему милому, невинному Тавросу. Уборщик… Ха! Как можно было вообще приглашать к себе индивида, который мог быть опасен не то, что для инвалида, а даже для здорового человека. Гамзии был смешон в моих глазах и не вызывал у меня ничего кроме раздражения и презрения. О да, я была зла, хотя и не очень показывала свою неприязнь. Она выражалась у меня лишь в игнорировании этого субъекта, хотя, похоже, он чувствовал на себе мои негодующие взгляды и вел себя сравнительно сносно. По крайней мере, он без повода не ввязывался в разговор и знал свое истинное место — возле плиты. Мне не хотелось начинать перебранку, и поэтому я терпела до последнего. Время медленно ползло, не подозревая о моих терзаниях, а шанса на то, чтобы расставить все точки над «i» так и не представилось. Все-таки было неудобно критиковать Макару в лицо. Нет, я бы не постеснялась выразить свои претензии в устной форме, но в тоже время меня беспокоило моральное состояние Тавроса, что вызывало некоторое опасение. В атмосфере дома витало нечто такое, что подсказывало мне дождаться того момента, когда я останусь наедине со своим старым другом, в самом облике которого что-то неуловимо изменилось. Спустя вечность Гамзии ушел вместе с Терези, а вместе с ними испарилось и озорное веселье, которое витало невидимым облаком над комнатой. Стало вдруг как-то пусто и неуютно. В квартире зависло неприятное молчание, концентрация которого особенно ощущалась на кухне, где осталась я наедине с Тавросом. Нитрам немного нервничал, и потому закрылся от меня чашкой, как за своеобразным щитом. Забавная, безобидная хитрость, скрывающая тревогу. Но она все равно проявлялась по тому, как Таврос пил: он то и дело стучал по краю своей чашки зубами, точно его охватила сильнейшая дрожь. Видимо и сам уже догадывался о том, что могло последовать за многозначительной паузой. Тик-так, тик-так — часы громогласно отсчитывали секунды до неприятного момента. И вот он наступил, как карающий рок. — Таврос, я хочу с тобой кое о чем серьезно поговорить, — проговорила я, отставив чашку с давно остывшим чаем, а затем сложила ладони вместе, соединив кончики пальцев. — Да? — Нитрам стал усердно изучать веселенький узор обоев на стене, всеми силами стараясь не смотреть на меня, точно от этого он мог превратиться в камень. — Я хочу обсудить Гамзии. Ты возможно и сам понимаешь, что ему здесь не место. Он тебя использует, — решила я раскрыть глаза Тавросу на некоторые вещи. — Нет, — тихо проговорил Нитрам и вдруг поднял голову, уставившись на меня странным, не поддающимся расшифровке взором. — Что? — поразился мой внутренний судья, протестуя против подобного отпора. — Я сказал, что нет! Он меня вовсе не использует! — почти прокричал он, точно все скопившееся и тщательно скрываемое возмущение вдруг разом выплеснулось из него единым порывом. Вдруг, подобно тому как клубящееся облако в небе может превратиться в какого-нибудь дракона, Таврос за одно мгновение перестал казаться мне хилым и неказистым. На самом деле он был вполне среднего роста и крепкого сложения, но всегда будто бы нарочно пригибался, чтобы выглядеть ниже — сутулился и вжимал голову в плечи, словно в каком-то защитном жесте, скрывавшем его от возможной опасности. Даже раньше, будучи вполне здоровым, он старался занимать как можно меньше места в пространстве. Теперь же Таврос выпрямился в своем инвалидном кресле, расправил плечи и излучал неподдельную уверенность в собственной правоте и силе. Пусть он мне сейчас и перечил, но губы мои будто сами собой сложились в легкую одобрительную улыбку. Как же долго я этого ждала. Он таки научился давать отпор и осмелел. Пусть и его негодование было направленно сейчас именно на меня, но в этой вспышке я увидела нечто многообещающее, что могло привести к добрым переменам. Тем временем Нитрам продолжал говорить и говорить, точно боялся в любой момент споткнуться и начать заикаться. Он словно хотел сообщить мне все и сразу, пока волшебство самоуверенности вновь его не покинуло. — Ты не понимаешь! Гамзии… просто не такой как все. Он особенный. Гамзии искренний и непосредственный, находчивый и обаятельный, забавный и милый, — начал перечислять он, и глаза его загорелись каким-то безумным блеском восхищения и одержимости. Таврос настолько увлекся этим увлекательным занятием, что разоблачающая речь зазвучала как колокол, как набат. Голос Нитрама звенел и искрился, раздавался эхом, отражаясь от стен тесной кухни. Я усмехнулась своим мыслям. Да ладно. Быть такого не может. Этого не могло случиться. Только не с ним. Таврос не такой. Не мог же он… Или мог? — Только не говори мне, что ты влюбился, — на моё вполне безобидное замечание Таврос вдруг замолчал, и в его взгляде поселилась настоящая паника. Он начал перебирать складки одеяла, что покоилось на неподвижных ногах, точно это могло спасти от объяснений. — Я… - Нитрам сделал паузу, судорожно сглотнул, а потом разом выдохнул признание. — Мы любим друг друга. Поэтому и живем вместе. Сначала мне показалось, что я ослышалась, или Нитрам использовал из своего небогатого арсенала самую не смешную и жестокую шутку. Но Таврос оставался как никогда серьезен, и я поняла, что это не розыгрыш. Сердце мое разом рухнуло куда-то в район желудка, а к горлу поднялась горькая, как хина, желчь. По душе будто поползли трещины, как по разбитому зеркалу. Что не так стало со знакомым мне миром? — Что?! — само собой вырвалось у меня. Вопрос, точно острый кинжал, прорезал воздух, да так и остался без ответа. Я зажмурилась, из-за неожиданно подступившей мигрени. «Спокойно, Кан, спокойно. Глубокий вдох и выдох. Считай до десяти. Вот так, девочка, будь сильной. Тебе не стоит сейчас выходить из себя», — проносилось у меня в голове, пока я собиралась с духом, машинально массируя виски. Что ж, могло быть хуже. Верно? Они ведь могли не просто быть вместе, а например, взорвать дом. Таврос, похоже, испугался не на шутку из-за моей вытянувшейся физиономии, и потому сунул мне в руки стакан с водой.  — И что? — еще раз повторила я, уже более холодным и бесцветным тоном, осушив врученную мне емкость с жидкостью. — Мы уже некоторое время живем вместе… как пара, — добил меня Нитрам своей стыдливой прямолинейностью, а потом добавил. — И Гамзии исправился, честно. — И у вас все радужно и нет никаких проблем? — криво усмехнулась я. — У нас нет денег, — наконец признался Нитрам. — Правда? У вас? — уточнила я на всякий случай, делая особый упор на последнее слово. Но Таврос не смутился, а лишь кивнул и подытожил: — Да, у нас. Но мы справимся. Сами, без чьей-либо помощи. Мне нестерпимо захотелось расхохотаться — резко и в голос. Но я сдержалась. Вместо этого пошла в наступление, постукивая пальцами по столешнице в такт своим словам: — Ты заявляешь, что он тебя любит, а я утверждаю, что это всего-навсего холодный расчет. Вы не пара. Он пользуется тобой. Ты это не понимаешь? — Нет, не понимаю, — твердо заявил Таврос. — И не понимаю, почему ты говоришь так, будто никто меня не может полюбить просто так. Я сразу ощутила странную смесь гордости, удивления, возмущения и обиды из-за такого высказывания. Как странно. Подобного мне еще ни разу в жизни не приходилось испытывать. — Таврос, я не это имела в виду. Как будто МНЕ что-то мешало тебя любить, как младшего брата. Но это совсем другое. Я посмотрела на Тавроса моим излюбленным и отработанным взглядом строгой учительницы, но он не отвел взора. Через пару минут Нитрам сдался, но это уже было настоящим прогрессом. Что такого успело произойти за последнюю пару месяцев? Какие перемены произошли в душе Нитрама, от чего у него внутри теперь явно обозначился твердый стержень? Раньше друга можно было читать как раскрытую книгу, запросто догадываясь о том, что написано между строк. Но теперь… С одной стороны, я была рада за него, но с другой — Тавроса требовалось спасти и уберечь от дурного влияния Гамзии. Я прекрасно знала о том, что люди обычно не меняются так кардинально. Если в Макаре и раньше была гниль, то она в нем так и осталась. Наркоман никогда не изменится. Что-то в нем все равно будет требовать дозы. Зависимость никогда не проходит полностью — она просто трансформируется. Таврос должен был это понимать, но не хотел. — Давай произведем маленький опыт, который полностью докажет, что со своими обязанностями твой сожитель не справляется так, как надо. И это подтвердит его полную некомпетентность, — выдвинула я последний свой довод. — Но… — начал было Нитрам, но завис, не смея противостоять моему разгорающемуся пылу. — Если один в «семье» «добытчик», то другой «хранитель очага»? Или в ВАШЕМ случае это не так? — Эм, — Таврос полностью перешел на междометия, в слабой попытке меня остановить. — Просто будем рассуждать логически, — провозгласила я, поднимаясь со своего места и подходя к кухонной тумбе, чтобы провести по ней пальцами, дабы удостовериться, что после эксперимента они и правда станут достаточно грязными. — Ты приносишь в общую копилку стипендию и материальную помощь по состоянию здоровья. А Гамзии? Если бы он действительно о тебе заботился, то занялся, хотя бы хозяйством и не допустил бы в квартире копоти, пыли и мусора. С видом неподкупного ревизора я хмуро отправилась в зал, попутно обследуя обстановку. Было видно, что тут пытались навести порядок. Именно пытались. Но для острого и ясного женского взора не утаится ничего, даже фантик из-под конфеты, добросовестно закопанный под палас. После тщательного осмотра и столь же яростной критики, я отчалила в жилые комнаты, и там находя что-то, из-за чего можно было бы возмутиться. В конце концов, я открыла шкаф в спальне друга, и на меня вывалился ворох одежды. Это была последняя капля терпения. Я вновь собиралась выплеснуть скопившуюся злость, но Таврос кое-как догнал меня и, подкатив поближе, осторожно взял за руку, привлекая к себе внимание. — Кан… Канайа, хватит. Лучше посмотри на другую сторону Гамзии, — он протянул мне какую-то маленькую книжечку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась старым, засаленным от частого применения блокнотом. Что в нем такого волшебного? Обыкновенная, ничем непримечательная вещь. — Что это? — изумилась я, раскрыв блокнот и начав изучать рисунки, исполненные в карандаше. Фантастические животные, смотрели на меня с посеревших листов; мифические создания расправляли крылья, будто собираясь покинуть бумагу; жуткие чудовища кровожадно скалили зубы, оставаясь впрочем, нематериальными и потому не устрашающими. Особого впечатления это зрелище на меня не произвело, хотя я не могла не отметить мастерства, с которым были исполнены все наброски. Серьезно? У Макары есть задатки художника? — Это чудо, которое подарил мне Гамзии. Одно из многих, — Таврос отъехал чуть подальше, чтобы я смогла его увидеть полностью. На лице у него замерла крайняя сосредоточенность. — А ты ничего нового во мне не замечаешь? — Чудо? Перемены? О чем ты? — в который раз удивилась я, взвесив в руке потрепанную книжечку. — А ты присмотрись получше. Сначала я даже не поняла, куда мне следует глядеть, но потом заметила движение. Ноги Тавроса слегка подергивались и подрагивали. Почти незаметно и неуловимо, но они двигались, упираясь на специальные подставки в коляске. Таврос был в носках, и потому было заметно, как шевелятся его пальцы. Вверх-вниз. Простое, в общем-то движение, но для того кто здоров и не страдает парезом нижних конечностей. Я заворожено смотрела на эти скромные достижения, которые однако на самом деле были огромны в сравнении с тем, что было раньше. Таврос торжественно просиял. — И это благодаря Гамзии. Не говори мне, что его заботы было недостаточно, — друг светло и почти мечтательно улыбнулся, будто солнышко взошло и озарило даже самые далекие ущелья, и среди зимы вдруг расцвела весна. И от этого разом на сердце у меня стало легко и спокойно. — Возможно, я скоро встану на ноги. Вот это будет настоящим чудом. Я охнула и прижала пальцы ко рту, совершенно позабыв, что исполняю роль решительной и непоколебимой «свекрови», которая не должна была оставить и камня на камне от «семейной жизни» Тавроса. — А он знает? — поинтересовалась я. Нитрам виновато покачал головой: — Нет, пока не знает. Точнее он в курсе того, что восстановительная программа начала приносить плоды, но еще не представляет, насколько быстро прогрессирует мое оздоровление. — Но ты ведь собираешься ему сказать? — проговорила я, и тут мне в голову пришла неожиданная догадка. — Ты боишься… Боишься того, что как только Гамзии поймет, что тебе больше не нужна его помощь — он уйдет? Потому и скрываешь ЭТО? Таврос ничего мне не ответил, а лишь только поджал губы и стиснул кулаки на коленях. — Значит, боишься, — заключила я. — Но в любом случае я всегда останусь с тобой. — Тебя не было, когда мне было нужно, — эхом отозвался Таврос, даже немного будто бы поблекнув и став меньше в своем неуклюжем инвалидном кресле. Я поддалась вперед, словно ведомая материнским инстинктом. Руки будто бы сами собой обвили опущенные плечи друга. Я сильнее наклонилась, плевав на то, что тем самым порчу идеально проглаженные складочки своего костюма, и обняла Тавроса со всей возможной нежностью. От Нитрама пахло давно ушедшим детством и далекими мечтами, а точнее именно с этим я ассоциировала когда-то его аромат, когда мы вот так запросто тискали друг друга на диване и смеялись над глупыми фильмами про любовь. Теперь от Тавроса еще и несло чужими сигаретами и одеколоном. В глазах что-то предательски защипало, словно от потери чего-то важного, но Нитрам обнял меня в ответ, и стало как-то немного безразлично на прочие отвлекающие факторы. Я мягко поцеловала его в висок и отстранилась. — Прости меня, прости, что не была с тобой рядом. Все проклятые обстоятельства. И пойми, наконец: я не придираюсь, просто не могу тебя просто так отдать. Еще не встретился человек, который был бы тебя достоин. Что Вриска, что Гамзии… Одного поля ягоды. Но если тебе это важно… Я приму твой выбор без колебаний. Лишь бы ты был счастлив. Мне было непривычно выражать свои чувства столь явно, но я постаралась передать хоть немного того, что было заключено в глубине моего слегка огрубевшего естества. Я попыталась принять правду, но еще пока не смирилась с отношениями друга. Сестринская ревность все так же кусала ядовитыми зубами, продолжая отравлять мою суть. Как же все-таки мало я еще знала об этой стороне жизни, и сколько мне еще предстояло выяснить… ===> Продолжай быть Марьям. Тебе нужно сделать кое-что важное.