Зависимость

===> Быть настоящим Тавросом. Проверить, как там Гамзии. Пока к парку подъезжала машина скорой помощи, было время вспомнить то лето, что свело меня с тем человеком, который сейчас пребывал без сознания на скамейке, и хорошенько все обдумать. Совершенно не важно, что привело этого парня сюда, — ему нужна моя помощь, он в ней нуждался. Учитывая тот факт, что брюнет оказался на улице промозглой осенней ночью в таком состоянии, предполагалось, что ему больше некуда было идти. Что заставило того веселого храброго мальчика из моего прошлого превратиться в то, что я теперь вижу перед собой? Острый укол жалости прямо в больную точку. Теперь он человек без будущего, совсем как я, — причины разные, а итог один и тот же. Мы столкнулись со своими проблемами лоб в лоб, но не смогли выпутаться из них самостоятельно. Машина скорой помощи все никак не могла преодолеть узкую аллею, застряла на входе, забуксовав в грязи, вхолостую прокручивая колеса. Начинался дождь. Я поправил свою куртку на юноше, что так и не пришел в себя, и поежился. Мне казалось, что пульс на запястье парня стучал все медленней, а рука его становилась холодней. Я подъехал к деревянной лавочке еще ближе, чтобы осмотреть мужчину. Конечно, обыскивать нехорошо, но, просто зная порядки в больницах, когда каждая секунда на счету, понимал, что драгоценное время могло уйти на оформление бумаг. Чуть повернул парня на бок. Если бы он сполз с лавки от моих манипуляций, я просто физически не смог бы его поднять, но все обошлось. У потерпевшего в карманах драных джинсов обнаружились документы на имя Гамзии, мятая початая пачка сигарет и очень потрепанный блокнот. Удача — мало кто берет с собой удостоверение личности, но похоже Макара взял с собой то немногое, что имело для него ценность. Редкое имя в паспорте — сомнений больше нет — все же я не ошибся, узнал, это правда он. Осторожно погладил спутанные волосы Гамзии, провел ладонью по бледной щеке, смахивая небесную влагу — глупая попытка утешить, вряд ли он что-либо чувствовал на тот момент. Тут как раз подоспела скорая, и из нее выбрались хмурые эскулапы. Мне пришлось посторониться, чтобы уступить им дорогу. Даже стало вдруг жутко стыдно от того, что дал волю чувствам. Я вручил документы пострадавшего парня фельдшеру, озвучил время, когда Гамзии отключился, его частоту пульса и дыхания. Ехать вместе с бригадой мне, конечно, не разрешили. Машина с Макарой быстро умчалась, а я вновь остался один со своей собакой в предрассветном тумане.

***

Вечером того же дня мне удалось вновь связаться по телефону с Георгом, тем самым другом семьи, с которым договаривался о месте в госпитале. Позже я даже удостоился чести допроса с пристрастием с глазу на глаз в его кабинете. Этот уважаемый человек не раз бывал у нас в гостях и дружил с моей матерью, но он привык брать быка за рога, поэтому начал не очень приятный разговор с главного, сухо перечисляя факты. — Тот парнишка, насчет которого ты мне звонил, пока не очнулся. Он наглотался «веселящих» таблеток, вызывающих привыкание. Ты в курсе? — То есть он наркоман? — эхом отозвался я. Теперь ясно, почему тогда взгляд Гамзии мне показался каким-то рассеянным и блуждающим, а его реакция на раздражители не совсем адекватной, хотя от него не пахло алкоголем. Пропустив мой вопрос, мимо ушей, владелец частной клиники стал озвучивать записи в карточке. — Чудо то, что ты его быстро обнаружил, а то, ко всему прочему, еще бы добавилось переохлаждение. Похоже наш пациент подсел не так давно, да и молодой еще, внутренние органы не успел себе испортить. Прогнозы положительные, на поправку пойдет быстро. Инфекционных и венерических заболеваний не обнаружено, то есть он не заразный, если интересует. Кем тебе приходится Гамзии Макара? — Друг…- слишком поспешно, честно признался я и прикусил язык. Зачем выдавать то, в чем не уверен полностью. — Ну-с, я так и подумал, — внимательный взгляд поверх линз очков, говорил прямо противоположное, а точнее, что мне не поверили. Док нервно зашуршал бумагами и продолжил неутешительный прогноз. — Нам остается только ждать пока та гадость, которой он наглотался, выведется из организма — токсины и не усвоившиеся яды. Его лечением займется наш нарколог. Далее нужна медикаментозная терапия, психологическая реабилитация, социальная адаптация. Но это, как говорится, не наша забота, — следующие фазы зависимости должны сниматься не в стационаре, а на месте проживания, но, судя по всему, нашему пациенту с последним условием повезло мало. Я узнавал подробности, у Макары имеются пьющие мать и отчим, которым абсолютно плевать на их отпрыска. Также у него был старший брат, который пропал без вести и до сих пор неизвестно, где он находился. Так что, дорогой мой Таврос, заниматься твоим другом и выводить его из состояния зависимости некому, а я держать месяцами наркомана в клинике не имею права. Выслушивая такие подробности о жизни и далеко не блестящем будущем моего протеже, мне стало за него обидно. И зарождающееся желание все исправить приобрело заключительный вид непростого решения. — А что, если я этим займусь? Н-ну, в смысле… У меня есть квартира, где живу один, я умею оказывать помощь, нужные лекарства добыть могу… — Ты? — казалось, лечащий врач моего старого знакомого откровенно развеселился, приняв мое рвение за идиотскую шутку. — Помощь требуется тебе, и я ее не раз предлагал, несмотря на отказы. А ты еще собираешься взваливать себе на плечи и чужие проблемы? Зачем это тебе нужно? Наверно мой долгий печальный взгляд сказал сам за себя о том, что мне нужна какая-никакая компания. Георг посерьезнел и стал прямолинейно озвучивать всем известные факты, приправляя их черной иронией. — Зависимые люди, которым приходится бросать наркотики, бывают агрессивны и опасны. Даже те, которых ты знаешь всю жизнь, могут встать на дыбы и показать клыки в неожиданный момент. Может этот малый не собирается отказаться от зависимости? Вдруг он вознамерится в благодарность за доброе дело обворовать тебя или даже убить? Знаешь, не хочется читать еще один некролог в газете. — Нет, он не такой… — уже менее уверенно протянул я. — Хотел бы я быть таким же убежденным в честности и чистоте намерений твоего «друга». Конечно, ты уже взрослый и самостоятельный, сформировавшаяся личность и так далее. Но имей в виду, я предупрежу Марьям о твоем самоубийственном поступке, как только она вернется в город, — напоследок страшно пригрозил доктор, видимо надеясь, что это заставит меня одуматься. Я слегка струхнул от такой перспективы, но быстро утешил себя тем, что это случится нескоро — Марьям находилась сейчас за границей на очередном показе мод. Стоило попытаться перевести разговор в более мирное русло и, казалось, мне это почти удалось. — Можно я буду приезжать в больницу его навещать? — почти шепотом поинтересовался я, и ответом мне послужил легкий кивок, поэтому мне удалось решиться на дополнительный вопрос. — Что еще нужно? Георг только фыркнул с таким видом, мол, упрямься сколько влезет. — Я составлю список необходимых вещей, кое-что придется купить. Долгие посещения не разрешаю, на второй день вообще запрещены любые контакты. Еще находиться с ним в одной палате можно только во время успокаивающих процедур. Как отреагирует пациент на тебя в состоянии аффекта неизвестно, поэтому пускать в моменты рецидива к нему тоже не будут. Мне оставалось только согласиться с поставленными многочисленными условиями. Выезжая из кабинета и останавливаясь у нужной палаты, я запоздало занервничал. Чтобы вытереть вспотевшее лицо и ладони, пришлось выуживать из кармана носовой платок. Из него на пол шлепнулась маленькая книжечка, проскользнув сквозь стальные прутья подлокотников инвалидной коляски. Проходящая мимо добрая мед-сестричка любезно подняла оброненную вещь и положила мне её на неподвижные колени. Я поблагодарил девушку и изучил то, что теперь лежало на моих парализованных ногах. Потрепанный блокнот Макары. А я успел забыть про него, хотя пообещал себе вернуть его Гамзии, как только тот пойдет на поправку. Похоже, для владельца эта вещица имела особую ценность. С яркой фиолетовой картонки мне хитро подмигивал смайлик с клоунским носом, явно выведенный хозяйской рукой, а сама обложка в нескольких местах порвалась, но её заботливо заклеили скотчем. Меня затеребило любопытство и острое желание заглянуть хоть одним глазком в мир Гамзии, чтобы узнать его получше. Невежливо, конечно, читать чужие записи, но меня тянуло к его тайнам. Поборов смущение, я все же решился открыть первую страницу. Но эта вещица оказалась еще более личной, чем я предполагал. Внутри обнаружились не расписания дел, не заметки и даже не мысли Макары, а его карандашные наброски. Странные мифические существа тут соседствовали на посеревшей бумаге с вполне обычными портретами, которые изумляли своей правдоподобностью. Рисунки были настолько необычными, что я даже осторожно потрогал пальцем крыло понравившегося феникса, восстающего из пепла, ожидая, что он вот-вот вспорхнет со страницы от моего прикосновения и вылетит в ближайшее окно. Хоть в каждом образе четко ощущалась незаконченность, незавершенность, но было в них что-то такое, что заставляло замирать мое сердце от восхищения и задержать дыхание. А ведь это всего лишь наброски. Каждая деталь, каждая мелочь изображена так естественно, что, даже не смотря на черно-белый цвет персонажей, они казались мне живыми, почти дышащими существами. Становилось ясно, что художник видел их будто наяву. А может и правда видел в своих фантазиях или галлюцинациях. Меня посетило странное желание. Хочу себе сделать вот такую татуировку. Нет вот эту. Хотя я никогда не горел особым энтузиазмом разукрашивать свое тело. Тут я пролистнул страницу и обомлел. Оттуда на меня, щерясь, глядели ужасающие клоуны, от одного взгляда на которых меня прошиб озноб и затряслись поджилки. Реализму почти звериных оскалов добавляли и их нечеловеческие глаза. Линии резкие, четкие, рваные, контрастно отличались от тех, что я видел ранее. Сначала сказочные существа, потом страшные образы. Вот так же наверно наркотики, привлекают слабых духом своими яркими картинами, а потом дарят кошмары и боль. На третьем листе меня ждал рецепт какого-то пирога, написанный размашистым неразборчивым почерком. Фиолетовые буквы подпрыгивали, одна больше другой, выстраиваясь заборчиком, выражая одновременно импульсивность своего хозяина, а также его широкую натуру. Дальше смотреть я не посмел, и так узнал слишком много. Странное сочетание, хоть меня уже ничего не должно изумлять после знакомства с внутренней составляющей Макары. Как сказал Шрек из мультфильма, — наша личность имеет слои, как лук. Только как бы не заставил он меня сожалеть. Первый слой Гамзии мне понравился и восхитил, второй напугал, а третий привел в недоумение. Что еще меня ждет после того, как я впущу в свой мир, можно сказать, почти чужого человека? У меня было время обмозговать назревающее решение, но я не изменил своего мнения, что Гамзии в таком состоянии не брошу, не отвернусь от него. Наоборот, моя шаткая уверенность крепла. Ведь должен же хоть кто-нибудь поверить в Макару? Пусть это даже будет парализованный парнишка, который учится жить заново.