Зависимость

===> Быть Гамзии, отправиться за Тавросом. Была у меня одна особенность еще с младых ногтей — я разумом мог проваливаться из реальности, даже без всяких наркотиков. Эта функция не раз сыграла мне хорошую службу. Например, когда отчим приходил домой пьяный и начинал орать, слова достигали до меня как через толстую подушку, а я лишь улыбался, игнорируя нападки. Кнопка выключения срабатывала, и когда мне становилось скучно или когда мое присутствие не играло роли для окружающей действительности. При этом я оставался в критической ситуации абсолютно спокойным, как слон, что бесило некоторых представителей человеческого рода. Вот я тогда и выпал «в осадок», пока Таврос куда-то звонил, общался с кем-то по телефону, о чем-то договаривался, а я в это время чисто на автомате механически собирал вещи. Вскоре пришли мрачные ребята в белых халатах, торжественно вручили мне ворох документов и справку о том, что у меня было «острое токсикологическое отравление неизвестными препаратами», благо Нитрам уговорил их не вписывать пометку о наркотиках. Парнишка — этот будущий врач — мне что-то долго втирал про режим, про то, что мне еще нужно вкалывать витамины и принимать лекарства, — я только радостно поддакивал и мотал по поводу и без него головой. Мой восторг достиг пика после того, как он пообещал, что мы поедем к нему домой прямо сейчас, не дожидаясь утра. Все эти диалоги сопровождались перемещениями, каким-то оформлением и суетой. Я вынырнул из этого состояния только уже на выходе из больницы, а точнее, на местной стоянке, где находилось нужное такси. У Тавроса чудесная инвалидная коляска — узкая, юркая, с электронным управлением, складывающаяся от одного нажатия кнопки, не такая громоздкая и уродливая, как бюджетный вариант кресла, в котором больному приходилось самому крутить колеса. Но все же это было вынужденное средство передвижения. И незащищенность, зависимость паралитика от других людей я остро прочувствовал, когда увидел, как Нитрам без постороннего вмешательства залез в автомобиль. Что-то было такое, что удержало меня от первого порыва кинуться ему помогать. У инвалидов тоже есть гордость и желание самостоятельно выпутываться из проблем, ведь как-то парнишка раньше справлялся без моего участия. Он схватился за обивку сиденья и подтянулся на руках, перекидывая тело внутрь салона, затем уже затащил следом свои парализованные ноги. И все это под недовольное ворчание хозяина машины, который сильно обеспокоился за сохранность своего автомобиля, как будто эти нехитрые манипуляции могли чем-то ему повредить. Юноша виновато попросил меня убрать кресло в багажник, косясь при этом на нахала. Но, когда я вернулся в салон, Нитрам вроде оставил без внимания хамство нашего извозчика, а лишь покрепче пристегнулся ремнем безопасности. Я был просто уверен в том, что Таврос не выразил своего недовольства, хотя у меня уже назревало раздражение. Машина тронулась. Во время движения автомобиля я подбирался ближе к теплому боку Нитрама, в слабой надежде согреться, ведь меня до сих пор бросало в дрожь. Прижался к Тавросу плечом, так-то лучше. Сопротивления мне не оказывали, значит можно. Случайно наткнулся на трясущуюся ладонь русоволосого. Он меня боится? Эмоции особо не выражены, мимика слабая, даже не поймешь, в чем дело. Да нет, не меня он испугался. Таврос, даже не глядя в мою сторону, схватился за подставленную руку, как утопающий цепляется за соломинку. Маленькая, холодная ладошка отчаянно цеплялась за мои пальцы. Он смотрел в одну точку, вжимаясь в пассажирское кресло и кусая губы, а глаза теперь занимали почти половину лица. До меня дошла истина: шофер несся по ночной дороге, как очумелый, обгоняя редкие колымаги. Таксист все время оглядывался и смотрел на нас в зеркало заднего вида. Как за дорогой следил, только пресвятая редька его знает. Чего он такого особенного там увидел? Я не выдержал и показал ему язык. Он юмора видимо не понял, так как у нужного подъезда резко затормозил, отчего Таврос чуть не свалился с сиденья, даже учитывая, что был пристегнут ремнем безопасности. А я не упал, потому что держался за Нитрама. Пока я выгружал из багажника инвалидное кресло, ко мне подошел наш водитель и, косясь на Нитрама, оставшегося в салоне, заговорщицки зашептал. — Он, что, больной какой-то? К самой больнице заказывали подъехать, на ночь глядя. Уж не заразный случайно? А то машину жалко, еще обеззараживать придется. Этот хмырь презрительно поморщился, будто лимон целиком проглотил, настолько ему было противно. Мне стало обидно за чистого, светлого мальчика, что взялся помогать чужому человеку, поэтому гнусаво ответил. — Не, чувак, с ним все в порядке, просто ноги не работают. Это я больной и очень заразный, поэтому и машину чуть ли не ночью заказали, чтобы жертв от моего контакта меньше было. У меня эта, как её там. О, чумка! У таксиста глаза стали походить на тарелки и формой и размерами, а челюсть вовсе отвисла. — А разве чумка это не собачья болезнь? — Ну, знаешь ли бро, если уже был и птичий, и свиной грипп, почему бы собачьему не случиться? — возразил я ему и ради доказательства театрально зашелся в кашле. Воспользовавшись тем, что шофер впал в глубочайшую задумчивость от моих слов, мне удалось без лишних конфликтов помочь выбраться из салона Нитраму. Таврос, святая душа, уже отсчитал нужную сумму и как только оказался снаружи автомобиля, протянул деньги противному дядьке, которого я уже успел возненавидеть. — Вот возьмите, за проезд, эмм… Спасибо, что так быстро отвезли. Мне удалось перехватить наличку, вдобавок умудриться удачно оглушительно чихнуть, а уж затем сунуть купюры офанаревшему от своего «счастья» блюстителю здоровья. — Себе оставьте! — рявкнул водила, швырнул мне банкноты обратно, хлопнул перед моим носом дверцей и машина рванула с места, быстро теряясь в темноте. — Чего это с ним? — сморгнув, удивленно произнес Нитрам, нервно шурша купюрами, что я ему вернул. Мне оставалось лишь пожать плечами и обезоруживающе сверкнуть фирменной улыбкой. — Спокойно, браток, просто мы ему очень понравились.

***

Нужный нам дом оказался недалеко от того самого парка, где Таврос и нашел меня буквально пару дней назад. Стало понятно, почему инвалид оказался в нужное время в нужном месте. Утренняя прогулка с собакой тогда завершилась довольно-таки оригинально, обретением меня в качестве то ли будущего соседа по квартире, то ли ходячей катастрофы. Со своим статусом я еще не определился, а пока предавался размышлениям о своем месте в жизни паралитика; мы уже добрались до просторного холла первого этажа. Вот в чем хороши новостройки, так это наличием пандусов, чистых и рабочих лифтов, что оказалось удачным обстоятельством для моего новоприобретенного друга, что лихо сейчас крутил колеса впереди меня, показывая дорогу. На посту консьержа восседала опрятная, аккуратная старушка и увлеченно следила за происходящим на экране маленького телевизора, одновременно работая спицами. Непонятно, от кого или от чего мог этот божий одуванчик защитить многоквартирный подъезд, но свою работу пожилая женщина выполняла с рвением — бдительно оторвалась от просмотра фильма, чтобы оценить наши неповторимые персоны. Увидев мою не особо презентабельную физиономию, она насторожилась, но переведя внимание на знакомую фигурку в коляске, расслабилась. — Здравия желаю. Чего хотите? Цель прибытия на место несения моей службы? Время пребывания? — бойко отрапортовала служительница закона на вверенном ей участке. Таврос слабо улыбнулся и кивнул в мою сторону. — Добрый вечер, Аделаида. Это мой друг — Гамзии, он некоторое время поживет со мной. Мы шуметь не будем, — пообещал он. Отставив командирский официальный тон, старушка, похоже, привычно наступила на больную мозоль русоволосого. — Ох, бедненький Таврос, совсем ты стал на тень похож. За что такого хорошенького мальчика так судьба потрепала? Как год назад беда с вашей семьей случилась, так вообще, как неживой. Проходи… То есть проезжай, родимый. Тебе как раз постоянный опекун нужен был, я давно это внушала Канайе. Таврос как-то вдруг сразу сгорбился на своем средстве передвижении, поник совсем, но промолчал, не стал опровергать ошибочное мнение в том, что следить нужно было за ним, а не за мной. Покатил вперед, потеряв так полюбившуюся мне робкую улыбку. А я не мог просто стоять в стороне, видя, как ускользал тот теплый лучик. — Тавбро, я тебя догоню, только потолкую чуток. — Нам на третий этаж надо, крайняя дверь слева, — почти прошелестел Нитрам и скрылся в лифте, который через пару секунд стал подниматься наверх. У моего брата был дар убеждать людей, не произнося при этом ни слова, но на мне природа отдохнула и подобного подарка не преподнесла. Зато я умел втереться в доверие, поря какие-то глупости, в которые даже начинал верить сам. Редко удавалось, но порой на меня будто муза нападала. Мне отчаянно захотелось, чтобы Нитрам оставлял иное мнение у жильцов многоэтажного здания. По телевизору как раз шел фильм про шпионов, перестрелки и, я вдруг ощутил полет фантазии, подсказывающий, что именно нужно сделать, чтобы сонный и апатичный мир парнишки перевернулся с ног на голову и засиял по-новому. — Мадам Аделохлорида. То есть Аде… — Можно просто Адель, — не обидевшись, благодушно расщедрилась бабка. — Адель, не надо вслух жалеть парнишку. Им на самом деле восхищаться нужно, особенно силой его духа. Вы создаете впечатление женщины разумной, заслуживающей доверия. Так вот, хочу сказать по секрету. На самом деле Таврос секретный агент, его еще с 18 лет привлекли к специальным структурам, и служил под особой секретностью, так что никто кроме нескольких посвященных не в курсе. Кстати, я правая рука самого Нитрама! Седые брови изобразили две красивые дуги, а лицо женщины вытянулось от удивления. Бабуська всплеснула руками и затараторила: — Да, что же ты такое говоришь, милок. Он же тихоня, я его знаю. Не может такого быть. Да он же немощный. Ну, так он же сам вроде из окна сиганул с четвертого этажа, прямо после того, как ему девушка дала от ворот поворот. Говорят, она была та еще егоза. А родители Тавроса из своих заграничных командировок срочно вернулись, встретились в аэропорту, поехали вместе к сыну в больницу, да так поспешили, что разбились насмерть по дороге. Сама правда точно не знаю, но слышала. Взяв себе на вооружение настоящую историю моего благодетеля, я продолжил гнать пургу. — Эта версия лишь для общественности, чтобы никто не догадался. А на самом деле Нитрам обезножел из-за коварной бандитской пули в спину! Он народный мститель и даже в таком положении от своих высоких моральных принципов не отказался. А то, что он такой тихий и неприметный с виду, так это отличное прикрытие от врагов государства, лучшая маскировка — это личина пай-мальчика. От идей своих до сих пор не отказался, притаился, ждет особого момента. Родителей его в плен взяли, не отпускают, пока он задание не выполнит, но Нитрам Великолепный третий способ найдет, чтобы и страну не предать и предков спасти. Еще увидите, Таврос еще через некоторое время встанет и бегать по городу начнет, чтобы вновь подвиги совершать, — вдохновенно врал я, заметив как разгорался хищный огонек в глазах сплетницы, уже не сомневаясь, что горячую новость будет обсуждать весь двор. Ну, а в то, что Нитрам правда выздоровеет, я действительно верил. — То-то я смотрю у него коляска какая-то навороченная, ездит сама собой как будто, — с воодушевлением поддержала мою бредовую мысль консьержка. — Ну, так, чего там только нет! Встроенный детектор лжи, пушки, работающие видео камеры, даже есть записывающее устройство, которое все разговоры на прямую передает Самому, — я многозначительно указал на потолок, подразумевая нечто. Старушка заворожено проследила за направлением моего пальца и похоже осталась под впечатлением. Консьержка уже прямо светилась от огромного желания растрезвонить на всю округу новые данные о спокойном жильце… О том, что Таврос — герой, разведчик и скрытый агент. Любезно раскланявшись с милой бабушкой, я отправился наверх, лелея грандиозные планы по воодушевлению Тавроса. Нитрам все еще возился с замком, когда я подошел к нему. На одном этаже разместилось всего три квартиры. Слева находилось жилье Тавроса, надежно закрытое стальной створкой, обитой кожей цвета топленого молока. Из-за крайней фиолетовой двери со знаком короны доносилась оглушительная музыка, а от квартиры из средней секции, украшенной на входе двухцветным красно-синим рисунком, почти визуально распространялась зловещая аура раздражения, такая же пугающая как тишина перед бурей, которая рано или поздно разразится грозой. У меня сложилось такое впечатление, что тут скоро произойдет противостояние, а я привык доверять своим инстинктам, поэтому сделал пометку на будущее, что соседи по лестничной клетке не очень ладят друг с другом. Наконец Таврос справился с ключом, и мы попали внутрь квартиры. У порога нас встретила уже знакомая мне собака, сначала она полезла целоваться к хозяину, запрыгнув ему на кресло, а потом обратила внимание на меня, выразила радость встречи, вытерев о мои штаны свои лапы. Нитрам закрыл дверь, повозил тряпкой по колесам инвалидной коляски и покатил вперед, показывая хоромы. Экскурсия вышла занимательной. Слева кухня, туалет с ванной, коридор вел в запертую комнату, а справа находился зал и «кабинет» моего дружищи. Я увязался следом за Нитрамом, чтобы получше изучить его территорию. Комната Тавроса была меньшего размера, по сравнению с залом, чуть вытянутая в длину. Больше всего пространства в ней занимали стеллаж с заумными книгами и шкаф, в углу притаился стол с навороченным компьютером и довольно широкая постель. Единственное окно украшали легкомысленные занавески, а стены пестрели плакатами с животными, причем собаки-кошки тут соседствовали с яркими непонятными мне рисованными существами. Еще были полки с расставленными на них в идеальном порядке фигурками из киндер-сюрприза и собраний каких-то фишек и карточек. Как наивная детскость непостижимым способом сочеталась в скромном парнишке с напускной строгостью? На мой удивленный взгляд Нитрам смутился. — Ну, раньше, я увлекался, собирал их. Потом как-то стало жалко их прятать, отдавать кому-то или выбросить. Кроме меня сюда никто не заходил, поэтому не было смысла убирать с глаз долой. А теперь я даже до них самостоятельно дотянуться не могу, — признался мой новый лучший друг, чуть розовея щеками. Говорил это Таврос так, будто стыдился своего прошлого и хобби. Я подобрал одну мягкую игрушку с верхней полки. Желтый пушистый монстр с красными щеками и черным хвостом молнией в ответ на мое прикосновение пропищал «пикачуууу…», в тон моему «охуе…» Нитрам сделав паузу, продолжил монолог. — Гамзии, ты можешь жить у меня сколько понадобится. Пожалуйста, только, не заходи в запертую комнату… И тебе нужно вернуться к учебе… И еще, ты не должен принимать наркотики… — Таврос как-то подобрался весь и сжался, будто я его за эти слова ударю. — Чувак, да без вопросов, я завязал уже, мне повторения кошмара не надо. Еще мне надо тебе долги отдавать. Приколись, вот зарплату получу, мы с тобой еще и общее хозяйство вести будем. Обещаю, братишка, — я представил себе такую семейную картину и хохотнул, а Нитрам вроде расслабился. Мне выделили почетное спальное место в зале, на диване, перед телевизором, еще набор постельного белья и пижаму. Приняв душ, отказавшись от ужина и переодевшись, я упал на расстеленный диван, сил на разговоры уже не было. А Таврос, погремев на кухне и накормив собаку, удалился к себе. Первый вечер в компании нового друга, что улегся в соседней комнате, оказался маленьким «полушагом» в сторону возвращения к нормальной человеческой жизни. А сон никак не шел; как же тут холодно. Несмотря на то, что скоро наступят морозы, отопление еще не дали. А я радовался приобретению хоть временной, но крыши над головой, строя грандиозные планы и воздушные замки, чуть слышно пробормотал, обращаясь темноте. — Скоро начнутся чудеса, Тавбро, твои личные чудеса…