Зависимость

===>Быть Гамзии. Теперь ты не просто наркоман, а влюбленный идиот. Оказалось, бывает и так: вроде живешь себе, живешь, влачишь никчемное существование, проматывая день за днем, и вдруг судьба делает крутой вираж, но не по обыкновению тычет тебя мордой в пол, а дарит крылья и дает долгожданный шанс, незаслуженный подарок, от которого просто невозможно отказаться. У меня подобное произошло один единственный раз и именно тогда, когда меньше всего этого можно было ожидать. Не совсем, конечно, счастливые годы предшествовали моменту истины, но грех жаловаться, наоборот, я был несказанно благодарен стечению обстоятельств, которые свели меня с моим Тавбро. Мог бы я себе раньше представить, что способен очутиться в компании инвалида, да еще и втрескаться в него по уши? Да, да, именно так. Чем дольше я находился возле парнишки, тем больше убеждался, что мы созданы друг для друга. Конечно, кто-то там, кто играет нами, как пешками, немного посмеялся над нашей парочкой, наделив от рождения одним полом, но меня это незначительное обстоятельство не останавливало. А вот за Нитрама я в столь пикантном смысле поручиться не мог. Судя по рассказу Терези, парень был закоренелым и закостенелым гетеросексуалом, и, хотя доказательств об обратном факте не имелось, я пока слишком мало знал о своем предмете воздыхания, чтобы точно это утверждать. Однако, прошлая влюбленность Тавроса к мифической Вриске явилась для меня настоящей проблемой. Поэтому моей первостепенной задачей было сделать так, чтобы Нитрам забыл Серкет, или хотя бы зародить у него сомнения в том, что отношения мужчина/женщина единственно возможные. Ещё было бы неплохо обратить на себя внимание Тавбро. Но что же мне ему сказать? Правду? Вроде: «Хей, чел, я тут только вчера понял, что влюбился. И прикинь, такое дело, тот офигенный чувак, в которого мне довелось втюриться, — это ты». Скорее всего, после подобного признания будущий медик покрутит пальцем у своего виска и укажет на дверь, чтобы не связываться с уже точно двинутым по фазе наркоманом. Именно поэтому я избрал тактику постепенного завоевания и приручения, чтобы мой благодетель сначала немного попривык ко мне, прежде чем я затею серьезные боевые действия. План по соблазнению Тавбро получился до смешного простым. Все было организовано поэтапно: мне удалось под благовидным предлогом выманить инвалида на улицу, и обозвать свидание «невинной, ни к чему не обязывающей прогулкой», а остальное — дело техники. В принципе, я уже был счастлив от одного факта, что возможно проведу вместе с Нитрамом много времени. Что в этом странного? Да ничего. Два друга отправились за покупками, и понеслось: побродили — надо поесть, поели — надо отдохнуть, а там и до постели недалеко, но последний фрагмент уже из области фантастики, но по моему мнению обычно так и начинаются нормальные отношения. Но у нас как раз неформальность перла из всех щелей, и задумка в неожиданный момент вознамерилась разрушиться — маленькое приключение не обошлось без эксцессов. Например, наше с Нитрамом появление на территории магазина ни у кого энтузиазма не вызвало, наоборот, нас тщательно старались не замечать, будто пустое место. А мы с бро ведь совершили подвиг уже тем, что добрались до неприметной лавочки, торгующей ширпотребом. Мне стало вдруг обидно за себя и свою не особо презентабельную физиономию. Но больше за скромного парнишку в передвижном кресле, который даже не возмутился нахальством обслуживающего персонала, а воспринял происходящее как само собой разумеющееся, будто уже не раз сталкивался с демонстративным игнорированием своей персоны. Действительно, что взять с паралитика и его спутника? И тогда я разозлился из-за того, что друг не стал гневаться, а захотел попытать счастья в другом месте, даже потянул меня к выходу. Но тут взыграл принцип противоречия. Я чуть не силой отвел в сторонку апатичных продавщиц и затесавшегося между ними вялого менеджера. Не хотелось, чтобы Тавбро услышал мой разговор с представителями торгового бизнеса, но без беседы по душам со «Снежными Королями и Королевами» наше дело бы не сдвинулось с мертвой точки. Мне повезло — Нитрам отвлекся, рассматривая что-то на стенде, и я был предоставлен самому себе пару минут, которые потратил на создание нового образа в глазах продавцов. Похоже, главная в их дружной компании одним взглядом оценила мой небогатый прикид и недовольно скрестила руки на своей внушительной груди, показывая, что не намерена терпеть проходимцев, не имеющих за душой ни гроша. — Чего надо? — не очень вежливо осведомилась она, — если бузить будете, мигом вон вышвырнут. Чего вы тут вынюхиваете? Если покупать не собираешься, то нечего пялиться. Мне даже не надо было притворяться, чтобы изобразить удивление, одна бровь сама изогнулась и приподнялась, выражая мое недоумение. — Серьезно? Так вы действительно не знаете? Мы не особо маскировались, следуя сюда. Мой спутник — актер, играющий в кино особой категории. А я его пресс-секретарь и телохранитель по совместительству, — разведя руками, вкрадчиво поделился я заведомой ложью, чтобы растопить холодные сердца. — Чушь. Настоящий артист в таком месте отовариваться не будет, не тот уровень, — проявила бдительность одна из молодых торговок, говоря уже не так твердо как ранее, однако легко руша мою теорию. — Да и ты нисколько не походишь на приличного человека. — Простая одежда и инвалидное кресло лишь прикрытие от навязчивых фанатов, которые только и мечтают разорвать кумира на тряпочки ради сувениров, — оставалось фыркнуть мне, сбивая с толку зрителей. Как и многие наркоманы, я умел уговаривать, вот только на этот раз цель у меня была вполне благородная — не выпросить дозу, а вынудить у недоброжелателей преобразовать свое презрение на любезность. Главное в моем нелегком деле было не сомневаться в собственной правоте и это у меня получилось, и я продолжал нести прекрасную чушь. — Наверное, вы слышали о том, как сильные мира сего попадают в подобные места? Все для того, чтобы войти в образ для новой роли. Мы, конечно, можем найти и другую лавочку, чтобы приобрести шмотье для киношных штучек, но тогда слава и реклама достанется другой фирме. Коммерсанты удивленно переглянулись: конечно, среди них не было хозяина точки, но прикоснуться к чужой славе им очень хотелось. Уверенность у оппонентов поколебалась, гул сомневающихся заметно поутих, вместо него возникли возгласы одобрения, что меня ещё больше вдохновило. — Понимаю вашу некомпетентность. Таврос пока не очень раскрученный — не всегда талант сразу признается по достоинству. Но не помнить артиста в лицо — позор! Мой друг участвовал в фильмах, посмотреть которые имеют возможность только умные и интеллигентные люди, знающие толк в искусстве и обладающие исключительным вкусом, — изо всех сил выкручивался я. Ни один из присутствующих не захотел признаваться перед злейшими коллегами, что видит Тавроса первый раз в жизни и тем самым прямо подтвердить собственную безграмотность и отсталость взглядов, поэтому все наперебой начали поддакивать: -Ах, да, конечно мы его знаем! — Безусловно, я видела его по телевизору. На экране он, правда, совсем иной, чем наяву, поэтому не сразу узнала! -Таврос… Таврос… Даже имя говорит о его гениальности! — Какие нам люди пожаловали! Чего мы стоим? Клиенты ждут! Мы и скидочку сделаем, — залебезили уже перед ошарашенным Нитрамом торговки. Будет лучше, если Тавбро никогда не узнает о перепалке и пребудет и дальше в святом неведенье, почему отношение к нам резко изменилось. Мое вранье было скорее фантазией, нежели полной неправдой. Имелась, конечно, опасность, что скоро, такими темпами, я сам запутаюсь в своих баснях и попадусь на лжи, но очень хотелось, чтобы кроме меня и остальные люди посмотрели на Тавроса благоговейно, чтобы они любили Нитрама и уважали его также как и я, просто потому, что парень заслужил это. Да, и вообще все те, кто как и мой друг попал в сложное положение, утратив способность самостоятельно передвигаться, имели право на то, чтобы их воспринимали как полноценных членов общества, а не как часть интерьера. Для других бедолаг на данном этапе я сделать ничего не мог, но вот для Тавроса запросто, что и было моей приоритетной целью. Наказать двуличие грубых предпринимателей скидкой — это самое малый штраф за их поведение. Разница между ВИП-персонами и обычными завсегдатаями, лишь в толщине кошелька, и между ними не должна была проводиться жирная линия, выражаемая грубостью или безразличием к менее богатым или здоровым людям. Покуда продавцы суетились с товаром, наперебой расхваливая свои подношения, я устроил засаду на Нитрама около примерочной. Терпение и нажим на психику рекомендациями оправдали себя. Парень, находясь в процессе переодевания в обновки, все же разрешил мне войти за занавеску кабинки, чтобы я ему помог в столь непростом деле как облачения в шмотки. Так, очутившись за шторкой примерочной, передо мной открылась незабываемая очаровательная картина — Таврос лишь в нижнем белье. Ну и, конечно, я чуть не скончался/обкончался на месте от восторга. Ох, и трудная была задача — не забывать дышать и сохранять мину отстраненности, которая все норовила превратиться в выражение счастливого идиота. Из священного транса, врубившегося от созерцания прелестей, вывел только окрик моего лучшего друга, чьи достоинства мне довелось так тщательно оценивать. Подобная нерасторопность объяснялась просто — я залюбовался фигурой Тавроса, которая ранее была тщательно спрятана за слоями ненужных тряпок, ношение которых, на мой личный взгляд, вообще приравнивалось к преступлению века. Нитрам пытался скромно прикрываться руками, но это выходило у него плохо, так что рассмотреть то, что особенно меня интересовало, получилось отлично. У Тавбро была широкая развитая грудная клетка, подходящие его телосложению узкие бедра. Рельефности пресса конечно и в помине не было, но и пивного брюшка у моего друга не наблюдалось. У него имелись сильно выделяющиеся ключицы, притом, что ребра у парня так явственно не торчали, как у меня, и сохранялся плоский живот да разработанные мышцы верхних конечностей. Ну да, попробуй каждый день подтягиваться исключительно на руках, перетаскивая весь свой вес во время таких будничных мероприятий, вроде перемещения по кровати или напрягаться всем корпусом, чтобы дотянуться до полок шкафа и выполнять прочие физические упражнения, чтобы не нарушать подвижность рабочей части тела. Раньше же юноша был предоставлен самому себе, вот и натренировался. Но меня сейчас больше всего порадовало то, что находилось в промежности у Тавроса и что ему даже при сильном желании не удавалось скрывать. Узкая полоска растительности, тянущаяся от пупка к низу живота и скрывающаяся в нижнем белье, будто стрелочка, указывала куда смотреть, а именно на внушительный инструмент для любви. Интересно, и сколько сантиметров у Тавроса «перчик», когда в боевом состоянии? Судя по топорщащейся выпуклости в труселях, не меньше моего. Новое открытие меня несказанно обрадовало. Пусть хоть кто-нибудь попробует сказать, что Тавбро не мужик, то тому я выпишу свидетельство подлинности каждой капли его тестостерона на роже обидчика. Только вот его опущенные и зажатые плечи, будто сломанные крылья, портили общий вид брутального мачо. Хотя чего Нитраму стесняться? Он что, в общей мужской душевой не бывал? К тому же тут все свои. В замкнутом пространстве только я да он, хихикающие продавщицы не в счет, так как они остались снаружи, там, в торговом зале и не догадывались, чем тут «актер» со своим «телохранителем» занимаются. Но вот ноги русоволосого юноши, правда, удручали. И на ощупь они оказались как неживые, вялые, будто размороженные полуфабрикаты, вызывали ощущение чужеродности. Нижние конечности, по сравнению с верхними, смотрелись убого — худые и слабые из-за долгой неподвижности, вызывали жалость. Если бы парень попытался подняться, они бы просто подогнулись, не только из-за того, что утратили чувствительность и способность ходить, но и из-за того, что не смогли бы удержать его вес. Вот ноги-то, скорее всего, и должны были привести в порядок в Реабилитационном Центре. Не знаю, что там врачи делают для этого — мышцы пациентам накачивают или чего еще, — но могли бы подарить Тавросу надежду на то, что на самом деле можно все исправить. А внутри, в душе, Нитрам сильный и не совсем сломан, как, наверное, он сам себе представлял, надо было его лишь немного подтолкнуть к этой мысли. Доказательств в его крепости духа уже предостаточно. Ведь не каждый человек решился бы на то, чтобы впустить в свою размеренную жизнь такого раздолбая как я, и вряд ли кто-то другой захотел бы помочь чужому, почти незнакомому наркоману выбраться из ямы зависимости. Во мне юноша углядел что-то хорошее, заставившее занять мою сторону, но вот в себе он упорно не замечал чуда. У парня был стержень, хоть судьба его уже изрядно потрепала. Как же мне хотелось думать, что забота Тавроса на самом деле не акт отчаянья и не страх перед одиночеством или что-то иное заставляло парня ко мне трогательно и тепло прижиматься, пока я помогал ему переодеваться. А я мечтал стать для Тавроса опорой, его стимулом выздороветь. Что в этом плохого? Разобравшись с магазином, мы отправились к месту моей новой работы. В кафе меня ожидало новое открытие — на кошек у Тавроса обнаружилась аллергия. И вместо того, чтобы порадовать любителя животных присутствием мурлык на романтическом, то есть дружеском обеде, моя идея с треском провалилась. Да и не ожидал я того, что к нам будет за каким-то хреном привязываться и лезть Меулин, нервируя Нитрама. Однако, в итоге, у нас с Тавбро состоялась долгожданная беседа, которая выявила множество совпадений в интересах, добавив мне бонусных баллов за сообразительность и заслуженное доверие. Когда человек нравится, то невольно обращаешь внимание на мелочи (даже вскользь связанные с ним) и задумываешься над тем, что ранее было неважным. Допустим, я конечно и раньше замечал, какими улыбками обычно одаривали посетителей в кафе официанты или продавцы в универмагах: раз прописано в инструкции зубоскалить, то им надо быть готовым отпахать смену с задорно приподнятыми уголками губ, но теперь подобное положение вещей меня коробило. Ведь такие выражения симпатии — дежурные и натянутые, как маски, под ними часто прячется усталость, а порой злость и зависть. Ладно, когда подобная фальшь встречалась на работе, но она всегда существовала повсюду, сколько себя помню. Да что далеко ходить — у меня самого часто выражение счастья и радости на лице, будто нарисованное, ничуть не связанное с истиной. Лыба, которую я приклеил, срослась с моим естеством. Но вот с будущим ветеринаром, все обстояло по-другому, совсем иначе. Когда мы разговаривали, он сидел передо мной, и глаза у него лучились неподдельной добротой и какой-то неземной нежностью. У Нитрама не было демонстративности, он таил эмоции за возведенной стеной отстраненности, и его улыбка рождалась где-то там, скрытая за серьезностью и зажатостью. Но благодаря моим, в общем-то, будничным чудесам, она начала всплывать наружу, проявляться, как фотоснимок после окунания негатива в реактив. И это все было настоящим, а не вынужденным и пустым, потому ценным. Таврос будто излучал мягкий внутренний свет, и мне становилось легче, когда я попадал под его ненавязчивое влияние. Уже не тянуло так отчаянно схватиться за сигарету или чего похлеще. И в сравнении со всем этим гротескным, изуродованным миром само существование такого светлого человека было волшебством. Я и раньше влюблялся и слыл еще тем гулякой, но у меня никогда не было такого, чтобы платонические чувства к человеку как к личности с парадоксальным перевесом преобладали над похотью. Завершив трапезу, я поспешил расплатиться и отчалить с моим Тавросом, пока нам опять кто-нибудь не помешал, вроде наглых котяр. Следующим пунктом назначения являлся наш общий дом, но кроме него у меня было намерение посетить ещё одно место. Я намеренно увел своего друга по малоизвестной дорожке, чтобы доставить его прямо к фотокабинке. Расчетливая хитрость предназначалась для блага Нитрама, чтобы попутно покривлявшись и позабавив его, заполучить наши общие качественные фотографии. Цветные изображения на карточках в дальнейшем могли использоваться уже для нового плана по соблазнению шикарного парня. Я все это время из кожи вон лез ради того, чтобы развеселить Тавроса, даже специально кинулся и разлегся у него на коленях после шуточной битвы, в которой он одержал верх. Подтвердилось одно из правил — чем больше смеха, неожиданностей и милых странностей возникает на первом свидании, тем более успешным оно будет. Так что я был почти полностью уверен, что моя коварная задумка по завоеванию симпатии Тавбро удалась. Он смеялся от души, шутил вместе со мной, да и на протяжении всего свидания я ловил на себе его ускользающий взгляд, в котором уже сквозило что-то новое, выдающее особое расположение к человеку. Ради него я пытался стать надежным и самому научиться доверять. Это стоило того, чтобы бросить дурь и перейти на новую зависимость, но не к наркотику, а к человеку, который заменил мне его. Нащелкав фотографий, мы без приключений добрались до дома и столкнулись с новой проблемой. Изначально в моих намерениях не было тащить на себе Тавбро до самого порога квартиры. Конечно же, я не мог предположить, что в здании лифт опять сломается, и между инвалидом и его родными пенатами встанет непреодолимая преграда в виде лестницы, однако не упустил дополнительную возможность показать Нитраму свою преданность — ведь преодоление трудностей объединяло сердца. В общем, мне нужно было взять Тавбро на руки и донести максимально целым на верх, чем и занялся. Я старался провернуть эту задачу аккуратно и не делал ничего, чтобы могло его напугать или вызвать неприязнь, старался быть внимательным и заботливым, каким он был ко мне. Но в голове раздавался беззвучный торжественный крик, покуда я преодолевал ступеньку за ступенькой вместе со своей драгоценной ношей: «Он весь мой! Полностью, от головы до пят!». У меня в руках было счастье, которое почему-то делалось с каждым шагом все тяжелее, но не становилось менее желанным и прекрасным. Мне думалось, что во время прогулки я сумел немного расшевелить и раскрыть панцирь личности Нитрама, впрочем, мои догадки подтвердились. После того как мы очутились с ним наедине на подоконнике, в подъезде, русоволосый парнишка трогательно и доверчиво прижался к моему плечу, будто в поисках защиты или поддержки, одновременно испуская и распространяя волны расслабленного спокойствия и умиротворения. Блаженное мгновение, когда Тавбро тихо сопел мне куда-то в район шеи, перерастало в минуту, в другую, третью, я даже страшился лишний раз пошевелиться, чтобы не вспугнуть магию момента. Но всё хорошее имело тенденцию быстро заканчиваться, и парень немного отстранился от меня, будто желая что-то сказать в свое оправдание, как если бы он не ожидал от себя такой смелости и «распущенности». Но душещипательную атмосферу разрушил некто посторонний, не дав сказать смущенному Тавросу ни слова. Шум доносился откуда-то сбоку и сверху, мы с другом вынуждены были покрутить головами, прежде чем догадаться, в чем дело. Суета исходила от сломанного лифта, в котором видимо была заперта парочка пленников, что ранее не производила признаков жизни, а тут очнулась и впала в отчаяние. — Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе орел молодой, — поэтично процитировал-пропел знаменитую строку невидимый узник. Затем послышался смачный звук удара, скорее всего подзатыльника, который вызвал у обиженного шквал ругательств и нытья. Голоса второго персонажа было не слышно, зато доносились его шлепки по какой-то части другого героя разгорающейся драмы. А тот не упустил возможности повысить децибелы. — Тут хулиган вознамерился меня невинности лишать! Люди, есть там кто живой?! — Заткнись, петух ощипанный и дай мне сосредоточиться, и попасть куда нужно, — наконец хрипло ответил парень «номер два» скрытой мыльной оперы. — Помогите!!! — вновь возопил первый неизвестный с таким надрывом, будто с него живьем снимали шкуру. Лифт, который, похоже, застрял между этажами, вдруг запустился и, кряхтя, медленно пополз на третий этаж вместе со своими переругивающимися обитателями. Я уже успел отдохнуть, поэтому безмолвно подхватил Нитрама на руки и в миг допер его до нужной лестничной клетки, где парня заждалось средство передвижения. Чтобы быть во всеоружии перед неизвестными и узнать, кого же там принесла нелегкая, мне удалось быстро провернуть операцию по водворению Нитрама на законное место в инвалидном кресле. Пока я хлопотал около опешившего паралитика, створки лифта распахнулись. И тут… Пора нырнуть в гущу событий, что разгоралась у нас с Тавбро прямо перед носом. ===>О нет, на самом интересном месте кто-то включил рекламную паузу и придется смотреть титры, прежде, чем тебе снова удастся стать Гамзии.