Под чужими звездами

Впервые эта идея пришла ко мне почти сразу после отъезда Рокэ из Олларии. Мы с Лиз гуляли в окрестностях парка, наслаждаясь солнечным днем, когда к нам вдруг подошла женщина, скромно, но опрятно одетая, и протянула руки в просьбах дать немного денег или еды. Лиз уже тянула меня в сторону, а я по какой-то причине спросила женщину, что произошло с ней. Она подняла на меня свои светло-голубые глаза в обрамлении тяжелых синяков и сказала: - Муж пьяница, сударыня. Он все деньги пропивает и проигрывает в карты. У меня никого нет, кроме него и детей. Детям нечего есть, сударыня. Я ничего не ответила и дала денег вдоволь. Стоило нам отойти, как Лиз сказала: - Не делай так. - Почему? - Если она обманщица, то о тебе вся округа карманников и попрошаек узнает. Прохода не будет. - Ей действительно нужна была помощь,- сказала я, смотря как эта женщина идет по дорожке, прижимая к себе руки. - Может, эти деньги немного поправят положение. - Афина, слишком многим женщинам в Олларии нужна помощь. Помнишь мой дом на окраине? Там у каждой четвертой семьи бедность и голод. Когда столицу захватил Ракан стало только хуже, потом Излом, война. Положение до сих пор не улучшилось. Я ничего не ответила, но крепко задумалась. Той ночью, лежа в кровати, я вспоминала как много лет назад сама оказалась в безвыходном положении. Память стирает все самое плохое, чтобы уберечь психику, но иногда огрызки тяжелых воспоминаний остаются. Я помню это чувство потери и беспомощности, ночевки под мостом, голод и холод. Что было бы, если бы я пошла по другим улицам, если бы прошла мимо дома герцога? Сестра говорила, что существует много миров, где я не знакома с ним. Поразительно, но эта мысль теперь пугала до чертиков. Конечно, решение я приняла много позже, а после разговора с Рокэ поняла, что пора действовать. Денег за время супружества скопилось достаточно, в конце концов, я иной раз не тратила ни копейки своего содержания. Кончита до сих пор иногда недовольно шепчет, что нужно заказать платья и украшения, но я не видела острой необходимости. Подходящий дом нашелся быстро. Несколько добротных этажей, хорошая крыша, большая площадь перед главным входом и прилегающий парк. Раньше здесь располагался детский дом, но после первых волнений финансирование урезали, а с приходом Ракана в город и вовсе остановили. Детский дом попросту не выжил и был расформирован, персонал уволен, а дети раскиданы по многим другим городам. Я была очень удивлена, узнав, что в Олларии так и не открыли помощь сиротам. Брошенных детей иногда приносили в церковь, где им давали имена и отправляли в монастыри, но чаще всего судьба таких детей была плачевней. Купленный дом, конечно, оставлял желать лучшего, в нем требовался ремонт и приличная мебель, но потенциал был хороший. Деньги улетали со скоростью света. Я подписывала бумаги именем герцогини Алвы, но иногда из-за юридических тонкостей требовалась подпись Рокэ. Он не удивился, когда я рассказала ему идею, даже одобрил и, что меня сильно удивило, выдал дополнительно финансирование, которое вскоре понадобилось. Я вставала ранним утром, быстро завтракала и уезжала на стройку. Нанятые люди работали быстро и не покладая рук, но ремонт затягивался и я начинала беспокоиться, что мы не успеем открыться к осени. Молва о том, что в Олларии открывается первый центр помощи женщинам и детям, прокатилась молниеносно. Женщины стали приходить еще до открытия, но чем я могла им тогда помочь? Многим из них нужна была работа. Я носилась по городу, налаживая связи, искала рабочие места, говорила с хозяевами торговых лавок, с ремесленниками и государственными служащими. Вскоре мне написал Его Высокопреосвященство с предложением помощи. Я знала, какого мнения обо мне церковь, они не ненавидели меня подобно некоторой знати, а скорее терпели, как иногда терпели все выходки Рокэ, поэтому письмо стало приятной неожиданностью. Его Высокопреосвященство предлагал довольно ценный ресурс — людей. Я ожидала каких-то условий, но их не последовало, что удивило меня еще больше. От спокойной размеренной жизни не осталось и следа. Я приходила домой, чтобы поспать и то иногда была не в силах доползти до спальни и просто вырубалась в малой гостиной внизу. Иногда приходил Рокэ и относил меня наверх. Герцог помогал мне не только деньгами, но и связями, людьми и своей поддержкой. Он часто приезжал в центр вместе со мной и уходил только поздно вечером, когда уходила я. Иногда так случалось, что мы не виделись много дней, но я так была благодарна за то, что приходила домой поздней ночью, поднималась к нам в спальню, ложилась рядом и он неизменно обнимал меня. К середине лета центр открылся и стал принимать женщин и детей, которых было больше, чем я рассчитывала, но, к счастью, и пожертвований было больше, чем ожидалось. Нанятые помощники справлялись очень хорошо, поэтому у меня не было необходимости ездить в центр каждый день. Когда появилось свободное время, я разбрала корреспонденцию и с удивлением обнаружила множество писем от знатных господ, где они выражали восхищение моей деятельности. Поначалу, я не верила этим письмам, ожидая сквозь строки увидеть насмешки, но они были довольно искренними. Лиз, которая все это время упорно помогала, стала управляющим звеном. Никого другого на эту должность я не видела. Она по долгу службы знала женщин, их проблемы, видела бедные районы и все то, что никогда не видела я, потому что волею судьбы попала в богатейший дом города. Она приняла должность с радостью. Конечно, оставалось очень много хозяйственных вопросов, разрешение которых было полностью на мне. Иногда приходилось выезжать в ближайшие города, чтобы найти выгодных поставщиков товаров и заключить сделку на месте. Конечно, я могла поступить проще и просто рассылать письма по округе и ждать приезда нужных людей, но мне было приятно отправляться в такие небольшие путешествия. Один из городов, куда я отправилась в конце лета, находился к югу от Олларии, семь дней езды в одну сторону, если не затягивать. В нем жил торговец лекарствами, которые могли быть нам полезны, и я хотела организовать постоянную доставку средств по льготной цене. Предложение было выгодным для всех — я получу лекарства и не потрачу на это кучу денег, лекарь - постоянные заказы и прибыль от количества. Встреча состоялась в первый день осени и была удачной. Торговец, средних лет мужчина с густой черной бородой, провел меня по комнатам, где сидели его работники. Кто-то перебирал собранные травы, кто-то их готовил к последующей обработке, другие занимались вспомогательными процессами. Удивительно было видеть столь отлаженную систему производства в этом мире, а владелец довольно поглаживал себя по бороде и улыбался, наблюдая как идут его дела. Мы договорились о комфортных друг для друга условиях, выпили вина в честь сделки и расстались полностью довольные. Я вышла на улицу, где эскорт из пяти кэналлийцев послушно меня ждал. Солнце уже начало садиться, но дни стояли еще теплые. Почему бы не отправиться назад прямо сейчас? - Господа, как насчет ночной прогулки и ночевки в лесу? - Как скажите, герцогиня! - весело произнес Диего, похлопывая своего коня по шее. - Мы любим путешествовать по ночам. Я усмехнулась и села в седло. Соро умница, даже не показывал характер сегодня. Мы отправились в путь. Мерная тряска в седле напоминала о тех путешествиях с Рокэ и Марселем, я часто их вспоминала и эти воспоминания вызывали улыбку. Путь назад занимал тоже около недели, мы часто ночевали прямо в лесу, потому что у меня не было прихоти спать на перинах, а видавшие и не такие приключения кэналлийцы вообще не выказывали какого-либо недовольства. Они часто ловили рыбу в местных речушка, я запекала ее на костре, чем вызывала восторг мужчин. Конечно, герцогиня и умеет готовить! А когда я достала из сумки карты, то и вовсе их покорила. - Сеньора, я и не подозревал, что вы любите карты, - сказал Диего, мешая колоду. - Сеньора училась у соберано, я слышал, - сказал довольный Луис, подбрасывая в костер еще дров — ночи уже становились прохладными. - Тогда нам нужно сыграть. Мы играли, болтали о разном и несмотря на то, что я была их сеньорой, неловкость в общении не ощущалась. Да и какая могла быть неловкость, когда мы уже десятый день провели в пути? Домой хотелось сильно, поэтому я предложила уменьшить количество остановок, да и шевелиться резвее. Следующим днем мы преодолели довольно внушительное расстояние, лагерь разбили поздней ночью, а на рассвете вновь пустились в путь. Я отчаянно зевала и желала шадди, но мысль, что вечером мы въедем в Олларию бодрила лучше любого напитка. Надеюсь, Рокэ будет дома, подумала я. Впереди образовалась какая-то дымка, но приглядевшись, я поняла, что это всадники скачут нам навстречу. По этой дороге редко ездили, собственно, поэтому ее и выбрал мой эскорт. Кэналлийцы привычно сгруппировались, трое затрусили впереди, двое по бокам от меня. Я увидела, что они держали руки на мушкетах и нахмурилась. - Право, господа, это лишнее, всего лишь путники. - Бдительность не помешает, герцогиня, - сказал один из них. От резкого выстрела Соро встал на дыбы и заржал. Окрик на кэналлийском, пыль полезла в рот и глаза, я схватила свой мушкет и поняла, что он какого-то лешего не заряжен. Еще несколько выстрелов, я едва могла понять, что происходит. Кэналлийцы меня защищали, у одного из всадников было прикрыто лицо наполовину, но яркие голубые глаза вцепились в меня. Он поднял мушкет и выстрелил. Ногу обожгло резким огнем, Соро снова заржал и попятился. Я вдруг увидела, как двое из моих людей осели в седлах, а лошади под ними храпели как безумные. - Диего! Их было семеро, лица закрыты платками, один из них, с яркими голубыми глазами, держал на мушке Диего, двое моих людей отбивались от шестерых, но это был неравный бой. Я едва слезла с лошади, чувствуя как кровь заливает штаны и сочится вниз, в сапожки. - Господа. Диего поднял руку, останавливая меня, но я должна была что-то делать. - Господа, извольте представиться. И скажите, что вам нужно. - Вы, - ответил мужчина с голубыми глазами. И выстрелил. Я вздрогнула, сердце оборвалось, закричал Луис и пыльная дорога с двух сторон окрасилась кровью. Диего повалился на землю. Крик Луиса застыл в ушах, я услышала как меня зовут на кэналлийском, но не могла пошевелиться. Рана вдруг перестала болеть, я дотронулась до нее и на ладони осталось много крови. В голове зашумело, я успела понять, что падаю, но потом все провалилось в тьму. «Раз, два, три, четыре, пять… Мы пойдем с тобой играть?» Там, за дверью, кто-то ждет, Что сейчас произойдет. Ее голос звучал так близко, пахло сыростью и чем-то неприятным. Темень, ночь и нет луны. «Ты боишься свои сны? Буду я сейчас водить. Прячься, если хочешь жить. - Проснись! Я вздрогнула и открыла глаза. В ноге запульсировала боль, на ране была нелепая повязка из грязной тряпки. Я осмотрелась и поняла, что лежу в какой-то комнате на довольно жесткой кровати. На столе догорала свеча, но несколько новых стояли на полках. - Сестра? - прошептала я и действительно увидела ее, сидящую за столом. - Давно не виделись. - Где я? - В лесу. У тебя рана под ребрами, аккуратней. И тут я почувствовала ее, да так, что слезы брызнули из глаз, а еще сопутствующую боль и повязку на талии. - Кто ко мне прикасался? - Тот блондин с голубыми глазами. Он главарь. Его взгляд, сокрушительный выстрел, крик Луиса. Я легла обратно на кровать, не в силах вынести все это. Боль застилала сознание при каждом движении, неприятно пахло кровью, сыростью и мхом, и так безумно хотелось пить. Я обвела взглядом комнату, но ни кувшина, ни стакана не увидела. Только подсвечник на столе. - Ты можешь мне помочь? - После этого Излома мне даже находиться здесь сложно, не говоря уже о физическом воплощении. - Рокэ ждет меня. - Ждет, - кивнула сестра. - Он найдет меня. Она не кивнула, вместо этого сказала: - Прошли сутки. Тебя далеко увезли, но твоя удача всегда с тобой. Их осталось двое, но это ненадолго. Одна раненая женщина против двух сильных мужчин. Я фыркнула. - Ты должна, - сказала сестра и указала на дверь. - Они не считают тебя противником. Один надрался касеры так, что скоро лопнет, другой… ну, с одним ты может справишься? - А если нет? - Тогда ты умрешь, - пожала плечами сестра и села на стул. - Этот мир захлопнется, родится еще один и еще, они до сих пор рождаются, правда, не так резво. Видела, кстати, ваших детишек с Рокэ. Знаешь, ты родишь ему трех сыновей. - В этом мире? - Нашла еще один, где вы вместе, - пожала плечами сестра. - Как это сказать на русском… Представляешь, забываю слова все чаще и чаще. Уникальный мир, вот. - Ты думаешь меня так замотивировать? Не выйдет. - Мотивация, - повторила сестра словно пробуя слово на вкус. - Пора тебе ее найти. Я услышала мужской голос за дверью, что-то тяжелое упало, скрип половиц. - О, пьяный глупец свалился с табуретки, - усмехнулась сестра. - Твой шанс. Я совершенно не понимала, что делать и как делать с такой болью и слабостью. Дверь отворилась, вошел блондин, но уже без повязки и я смогла рассмотреть его лицо. Он был аристократом, породистое лицо и светлая кожа выдавали его сразу. На лице его показалась самодовольная ухмылка. - Очнулись, герцогиня Алва. Лежать перед врагом — показывать слабость. Я была слаба, но не желала сдаваться, поэтому с видимым трудом села в постели. От него, конечно, боль не укрылась. - Мушкет подвел, герцогиня, - сказал блондин словно оправдываясь. - Дважды? - Шальная пуля. - Что вам нужно от меня? Он слегла улыбнулся, подошел ко мне и резко схватил за подбородок. - Мне говорили, что вы красивы странной красотой. Его движения были резкими, он схватил меня за руки и поставил на ноги, я едва не задохнулась от боли. - Теперь понимаю. - Что вам нужно? - За вас заплатили, герцогиня Алва. Но они не объяснили, в каком состоянии хотят получить. Он был близко, держал стальными путами рук, я чувствовала запах еды и касеры от него. Сестра сидела за столом, я видела ее краем глаза, но вот он не видел, не мог. И не видел, как она пальцем указала на его кинжал на поясе. Получится ли? - Он найдет тебя, - прошептала я. - И сдерет кожу заживо. Усмешек больше не было, в глазах просквозило сомнение и тут он резко кинул меня на стол. Я не ожидала и больно приложилась прямо раной. - Остра на язык, да? Посмотрим как ты заговоришь после меня, - гневно ответил блондин, прижимая меня к столу. Одна рука схватила за бедро, потянула штаны вниз, но ремень мешал ему. В память сами по себе врезались воспоминания, как очень давно, в прошлой жизни, меня, накаченную наркотиками, пытался изнасиловать парень. Я вдруг почувствовала, что блондин одним движением резанул ремень кинжалом. Страх, гнев, слезы застилали разум, я пыталась дергаться, но боль сковывала движения получше любых оков и он знал это. - Как будто тебе привыкать расставлять ноги, герцогиня, - последнее он сказал с явной издевкой. Штаны уже болтались где-то в ногах, он тем же кинжалом распорол белье, оставляя мелкие порезы, прикоснулся холодом стали к бедрам и я прямо кожей почувствовала его ликование. Слезы катились градом, хотелось кричать о помощи, но остатки разума говорили, что это бесполезно. Я повернула голову и увидела спокойно сидящую сестру. Себя. В полуметре от себя, чувствуя как он омерзительно водит рукой по бедрам, медленно, наслаждаясь, а меня пытая. Руки его вдруг взметнулись верх и пальцы резко проникли в меня, я задергалась, но он только крепче прижался и другой рукой сжал запястья до боли. Крик все же сорвался и ему это нравилось. - Успокойся, - произнесла вдруг сестра и я посмотрела на нее. Спокойную, с темными из-за света глазами, короткими волосами и тонким шрамом на лице. Она — это я, но совсем другой человек. И она смотрела на меня внимательно. - Успокойся, - повторила она. - Я помню. И ты тоже. Тебе надо успокоиться. Он учил тебя, вспомни! Он учил нас, Афина! Блондин так увлекся мной, но чуть ослабил хватку. Звякнула пряжка на ремне его брюк и поняла, что это единственный шанс. Я изо всех сил дернула руку. Дело нескольких мгновений. Удалось! Удар тяжелым подсвечником был сильным и точным. Блондин заорал, отпрянул назад и тут же упал из-за спущенных штанов. - Тварь! - заорал он, кровь заливала ему глаза, он пытался нашарить рукоять кинжала, но кинжал был у меня. Рокэ действительно нас учил. А еще он учил бить не дрогнувшей рукой. Я впервые в жизни почувствовала, как сталь проникает в человеческое тело. Он не ожидал от меня такой прыти, не ожидал, что я умею держать оружие в руках, это было видно в его глазах. Кровь показалась на его губах, забулькала в горле. Этот миг, когда из глаз уходит жизнь, я знала, будет еще долго сниться в кошмарах. - Оставь его, идем! Я кое-как встала, натянула обратно одежду. Руки тряслись, осознание медленно приходило. Странно и ужасно страшно. - Быстрей, - приказала сестра. - Там второй? - Он пьян. Я открыла дверь и оказалась в небольшой комнате с камином, в котором догорали поленья. Мужчина с пивным пузом лежал прямо на досках и спал, подхрапывая. Запах касеры стоял удушающий, не удивительно, что он ничего не слышал. - Убей его. - Нет, - покачала я головой. - Не могу. Следующая дверь вела на улицу. Дом действительно был посреди леса. Рассвет уже озарял небо, я вдохнула свежий запах и вдруг тихо заплакала. Сестра заметила, но промолчала. Лошади были привязаны к столбу, их даже не расседлали. - В какую сторону ехать? - Я знаю, садись. Буду рядом, - сказала сестра. Сесть — легко сказать. Я едва через боль взобралась на лошадь. Пение птиц, запах мха и деревьев, роса, оставшаяся на ботинках. Узкая дорога, которая примыкала к более широкой, но уже поросшей травой. Я запомнила дорогу смутно, сестра лишь говорила, где свернуть. Каждый шаг лошади отзывался болью в ноге и ребрах, через пару часов я готова была рыдать и просить все высшие силы об обезболивающем. Полуденное солнце жарило спину. Боль, жар, я помню пробежавшего мимо зайца, помню какого-то мужчину в лохмотьях, бредущего по дороге, все плыло перед глазами. - Скоро. Терпи. - Как мы назвали детей? - прошептала я, приникнув к шее лошади. - О чем ты? - Детей, ты говорила трое. Она сидела позади, поэтому лица было не рассмотреть, но отчего-то я знала ответ. - Это была мотивация. - А теперь что сделаешь? Еще одну сказку придумаешь? - В том мире вы действительно женаты, в этом я не врала. К ночи грань между реальностью и бессознательным совсем истончилась. Сестра приводила меня в чувство все дольше и дольше. Оллария показалась глубокой ночью, я смотрела на огни и думала, что Рокэ, наверное, уже начал беспокоиться. Этим днем я должна была вернуться из поездки, а сейчас глубокая ночь. Стражники, увидев одинокого путника, не спешили подходить, но распознав во мне даму и увидев пропитанную кровью рубашку, кинулись сразу. - Лекаря сюда! - Сударыня! Меня аккуратно стащили с лошади, я была все еще в сознании, но сил шевелиться не было. - Герцогиня, - прошептала я. - Воды и лекаря сюда, живо! - Рокэ. Зовите Рокэ. - Что вы сказали? Сударыня? - Я - герцогиня Алва. Лицо стражника поменялось трижды. - Создатель. Она утверждает, что герцогиня Алва. - Зовите Рокэ. Росио, - проговорила я снова. - Прошу вас. - Пошлите за герцогом Алва, - сказал наконец стражник, который держал меня на руках. - У нее браслет с гербом Алвы. Меня куда-то несли, голоса мужчин звучали со всех сторон, положили на что-то мягкое, кто-то попытался снять с меня одежду, но слишком остры были воспоминания минувших суток и я стала отбиваться из последних сил. - Сударыня, я лекарь, позвольте. Ваши раны надо осмотреть срочно. - Рокэ? Позовите Рокэ. - За герцогом Алва послали, сударыня, - мужчина с редкой сединой смотрел спокойно и доброжелательно и я кивнула, закрыв глаза. - Вот, выпейте, это ослабит боль. Боль действительно заглушилась, но вместе с ней и остатки сознания. Я ощущала, как лекарь снимает с меня одежду, как осматривает и чистит раны, но практически ничего не чувствовала. Его голос прорезал марево забытья. - Рокэ, - проговорила я. - Где она?! Дверь распахнулась, я с трудом открыла глаза и увидела Рокэ. Он на мгновение застыл, но тут же оказался рядом, прикоснулся к лицу и я впервые увидела такое явное беспокойство. - У вашей жены лихорадка, герцог Алва. Рана на бедре серьезно воспалена, верхняя не такая глубокая, но воспаление… - Внизу карета. Найдите носилки, ее надо перевезти. - Рокэ, я… - Не говори ничего, - сказал Рокэ и крепко сжал мою руку. Дорога до поместья не запомнилась, я то и дело провалилась в бессознательное, реагируя иногда только на голос герцога. - На стол, - скомандовал Рокэ. Я только слышала его, потому что смотреть и говорить было трудно. - Дора! - голос Кончиты. - Воды, живо! Хуан, лекарства и инструменты. Я почувствовала, как Рокэ снимает наложенные повязки. - Карьярра, - тихо произнес он. - Афина. Холодная рука на лбу. - Афина, что произошло? - Их было семеро, - губы едва слушались, но сказать необходимо. - Блондин с голубыми глазами, Рокэ… он… я убила его. Он убил Диего. Сказал, что за меня заплатили. Домик в лесу, там пахло мхом. Рокэ… - Все, моя любовь, - он сжал мне руку вновь. - Афина, выпей это. Захочешь кричать — кричи. Я не закричала, а просто отключилась.