Под чужими звездами

Мы должны были отбыть из Олларии с повозкой и охраной уже через неделю после того, как я переехала к Эрнесту, но обстоятельства нам помешали. Пока мой почти муж заканчивал с последними делами, пытаясь временно прикрыть лавочку без особых потерь, я спала до обеда, нежась в пахнущих Эрнестом подушках, и иногда занималась домом вместе с двумя служанками. С учетом того, что быт был налажен, я делала минимум, а все остальное время болталась у Лиз или бродила в соседнем парке. Такая размеренная жизнь не давала повода печалиться. В Олларии творилось безумие, но под крышей дома Эрнеста я впервые почувствовала себя счастливой и живой, но и впервые ощутила жгучий стыд. - Ты знаешь, что он в Багерлее? - только и спросила меня Лиз, когда я вновь спрятала глаза. Более неосознанно, я гнала от себя все мыли о нем и ситуации в целом, даже сны не снились и казалось, что мне удалось перебороть себя. Эрнест был учтив, нежен и, кажется, понимал, что творится со мной. Однажды он разбудил меня посреди ночи и сказал, что я обращалась к герцогу. - Пустое, - прошептала я тогда. - Он гонял слуг постоянно. То вино, то гитару. До сих пор снится. Эрнест лишь усмехнулся, а я с горечью поняла, что сон не запомнился. Больше он мне не снился. Дела у Эрнеста пошли хуже и нам пришлось задержаться в Олларии, то есть уже Ракане, на несколько недель, а потом я умудрилась заболеть чем-то, что ни один лекарь не смог опознать. Днем было еще сносно, но по ночам жар и духота обрушивались на меня. Я умоляла Эрнеста открыть окна, он делал это, выстуживая комнату так, что на мебели появлялся иней, но мне было все равно жарко. Сорочка липла к телу, я сбрасывала ее и окатывала себя водой из кувшина. - Хватит, перестань, - крикнул Эрнест, выхватывая из моих рук кувшин.- Ты заболеешь, Афина. - Брось, отпусти! - зарычала я, рванув ворот сорочки. - Задыхаюсь. Эрнест, уйди. Я выбежала во внутренний двор в тонкой просвечивающейся сорочке и все равно не почувствовала холода. Колодец стоял у домика с дровами, а рядом всегда наполненное ведро с водой. Руки и лицо горели, меня начало лихорадить и я не нашла выхода лучше, чем вылить на себя все ведро. Миг блаженного холода, один вдох ледяного воздуха и вновь духота. Эрнест выскочил за мной следом и закричал, увидев, что я стою посреди покрытого инеем двора мокрая с головы до пят. Я повернулась и, как позже оказалось, грохнулась в обморок. Дальше было хуже. Приходили лекари, поили меня настоями, прикладывали холодные компрессы, пока я лежала в кровати, и все на перебой говорили то о редкой болезни, то о беременности. Со вторым я их вскоре разочаровала и тогда лекари признали свою некомпетентность, признав, что у меня видимо «редкая лихорадка». Лиз навещала меня каждый день, давала какую-то мятную ерунду, от которой становилось немного легче, и развлекала разговорами. - Если бы не мое состояние, мы бы уже уехали, - произнесла я однажды, принимая из ее рук стакан с водой. - Тебе не кажется, что ты поэтому и заболела? - спросила Лиз. - В смысле? - Ты ведь не хочешь уезжать? Дурочка, я столько женщин вижу каждый день. У тебя в глазах озеро отчаяния. Эрнест, кстати, спрашивал, он тоже видит. - И что ты ответила? - спросила я, привстав на локти. - Что ты всегда была немного не в себе, - хохотнула Лиз и я улыбнулась. - Афина, ты можешь любить двоих. Мы все можем. И троих тоже. Но счастлива ты будешь с одним. - Не думала от тебя такое услышать, - задумчиво проговорила я. - Ты не похожа на романтика. - Да, - кивнула Лиз, - но дело в том, что я видела, что делает порой с женщиной брак по расчету. Я откинулась обратно на подушки. Эрнест не был расчетом, он был действительно любовью, но с ним я не лежала на берегу моря, не смотрела на звезды, рассказывая о созвездиях моего мира, не пила вино, сидя на шкурах у камина, не рисовала его. Эрнест даже не знает, что я умею рисовать и фехтовать. Для него я была простой девушкой, красивой, смышленой, быть может он даже восторгался мной, но он ничего обо мне не знал. - Иногда у меня такое ощущение, словно он рядом, - прошептала я. - Герцог. Особенно сейчас, все эти восемь дней лихорадки, словно он находится в одной со мной комнате, Лиз! Я видимо схожу с ума от жара. Что мне делать? - Ты точно не сможешь пробраться в Багерлее, - пожала плечами Лиз. После этого разговора я уснула среди подушек и проснулась, не чувствуя жара и духоты. Я открыла глаза, вдохнула свежий воздух, чувствуя как тело насыщается кислородом, и дернула шнур. Вошла служанка, а следом за ней Эрнест. - О, оставьте нас, - произнесла я служанке и та удалилась. - Ты… как ты себя чувствуешь? Я встала с постели, чувствуя в теле слабость, и улыбнулась. - Все хорошо, на удивление. Эрнест, иди сюда. Он подошел, а я обняла его и потянула в кровать.