Этот странный мир

      Госпиталь на веселье не радовал — люди кричали, стонали, откуда-то издалека слышался плаксивый голос, утверждающий, что он «слышит голоса». Скосив взгляд в ту сторону и пробежавшись им по рядам коек наткнулась на того самого паренька, которого защитил Шанкс от Акаину, и который своими словами негласно окончил битву между Дозором и пиратами Белоуса. Самый обычный капитанчик из подчинённых Гарпа с мечтой стать адмиралом. Что ж, малыш — впереди тебя ждёт теперь много весёлых открытий.        Скрепив зубы, я мрачно смотрела в потолок, считая клетки кремовой плитки, обклеивающей его, и ожидая, когда закончатся куда более серьёзные операции — осколок кайросеки в плече не был чем-то убийственным для жизни, хоть и приносил множество неудобств. Но потерпеть стоило — прошедший вечер и ночь подарили медблоку много посетителей, среди которых я чувствовала себя просто белой молью и ловила себя на мысли, что можно было бы попробовать уже и самой разобраться с проблемой.       Уил не позволил — стоял над душой, пока его самого не увели — уж очень бледным он стал. Да и сотрясение его полугодичной давности заставляло волноваться — а ну как осложнение?       — Дрого Ди, пройдите в операционную, — надо мной склонилась медсестра, привлекая внимание и выдёргивая из забытья и вялого переваривания последних событий.       — Уже? — я криво улыбнулась, со стоном вставая на ноги и идя за женщиной, спешащей впереди с объёмной папочкой в руках.       В кабинете мне что-то быстро вкололи, после чего рука частично онемела, а уставший мужчина в некогда белой маске, вооружившись скальпелем и ещё какими-то дьявольскими приспособлениями начал увлечённо копаться в моём плече, что-то тихо бурча себе под нос. По руке, хоть и перетянутой жгутом, потекла кровь, стекая в поднос, туда же следом западали кусочки камня — развалился в ране, вот же… стабильность. Сама уже почти наловчилась выковыривать такие.       Вскрик и лёгкий матерок дали ясно понять, что операция окончена — рана затянулась, не оставив и следа. Сдержано поблагодарив врача за работу, встав, вышла из комнатки, оставляя за спиной рассерженный коллектив и, потирая всё ещё деревянную руку, прошла к своему стулу за курткой, которую мне приволок Хикару Юу, заглянувший в Маринфорд под вечер после боя.       Из-за суматохи и того, как повели себя дозорные, всё же бросившись преследовать пиратов пусть и в куда более меньшем количестве, установить то, где я была во время боевых действий и чем вообще занималась возможным не представлялось. А потому и разбирательства мне не грозили — у Гарпа вообще назревали проблемы посерьёзнее: он пропустил внука к эшафоту, так что, скорее всего, с меня даже отчёта не потребуют — нет смысла. Нас там, капитанов в подчинении высшим чинам, была уйма, а с учётом того, что командование нынче меняется — шепотки об этом уже гремели набатом, — отчёты вообще не нужны. Их некому будет читать. И незачем.       На входе меня ждало удивление — десяток человек в неизвестной белой форме, довольно-таки дорогой на вид, мгновенно выпрямилось, хоть до этого явно были заняты своими делами. В конце этого строя обнаружился какой-то представительный тип в ещё более дорогих шмотках — ткань выглядела просто потрясающе, отливая на утреннем солнце шелками и ручной вышивкой — в последнем сомневаться не стоило.       Развернув тяжёлый свиток и откашлявшись, он внимательно вгляделся в текст, будто бы в первый раз его видел, но при этом сохраняя достоинство и важность. После, вероятно, чтобы удостовериться в произведённом эффекте и том, что я ещё не удрала, сверкнул на меня внимательными глазами.       — Его святейшество Святой Максимилиан официально приглашает Вас на встречу дабы ближе познакомиться со спасительницей его племянницы и отблагодарить лично.       — Эм, а если я…       — Отказы не принимаются: Святой Максимилиан не потерпит ослушания, — меня жёстко перебили.       — В таком случае, просто согласимся, что я отправляюсь к нему на встречу под жестоким конвоем, — пожала плечами, накидывая на плечи куртку и кивая. — Идём — стоило ли вообще ради пары слов такую бумагу портить? — вопрос явно был риторическим.       — Вам переданы одежды, — на меня посмотрели как на мокрицу.       — Отказываюсь. И если посмеете на меня силой их надеть — испепелю, — я мрачно посмотрела на него и, громко топая каблуками сапог, пошла вперёд. — Веди, иначе как же — припрусь, да без провожатого.       — Святой Максимилиан будет недоволен, — скривился мужчина, но свиток свой убрал, осторожно пряча его в тубу и закрывая крышкой.       Засушит? Или на стену в рамочку повесит?       Корабль — огромный, пышный, резной, с удивительно ультрамариновыми парусами и спорящий по своим размерам с Моби Диком, был пришвартован к остаткам верфи, величием своим будто насмехаясь над ней и вообще всем, что было вокруг.       Приплыл в разруху этот Святой и наверняка носиком воротит от всего этого дерьма, в котором мы боролись.       — «Гордость Святого Максимилиана», — важно указал на судно мой провожатый. — Этот корабль создан по проекту его милости.       — Ясно-понятно, давай дальше, — зевнула я. То, кем он там создан, мне было поровну. Устала. Тяжело от произошедших событий.       Ответом был надменный взгляд, говорящий о том, что в былые годы меня за один только косой взгляд в адрес кораблика тенерьюбито распяли бы на месте.       На палубе долго не держали, провели сразу в трюм, а там в какую-то каюту, обставленную поистине с королевским размахом: шелка, бархат, кожа, золото и каменья. Думаю, пожелай я разбогатеть, мне хватило бы одного тройного подсвечника из чистого золота, украшенного какими-то синенькими камешками. Если, конечно, я смогла бы его унести…       Единственными радостями было мягкое пламя в камине, да маленькая канарейка в клеточке, чирикающая какие-то глупости.       Скука ожидания продлилась около получаса — скоростью великосветская особа не обладала, опаздывая в исключительно аристократической манере.       За ленивым изучением корешков книг с именами каких-то великих умов меня и застал неизвестный тихо вошедший в помещение мужчина. Обернувшись назад, от удивления покачнулась, помимо воли хватаясь за какую-то статуэтку, роняя ту на пол и глядя на него поистине круглыми от шока глазами.       — Я знаю, что ты ничего не помнишь. Знаю, что роль свою в новой жизни выбрала сама, и так же знаю, что Дозор ты любишь. Я рад, что ты смогла не только выжить, но и сама пробить себе жизненный путь. Но теперь, когда я встретил тебя, дочь моя, позволь нам вновь быть рядом, — тихо и плавно проговорил он, подходя ближе. — Я видеть тебя рад, Нефелима.       И мужчина, столь удивительно похожий на меня в моём мужском обличии, радушно разведя руки и улыбнувшись от души, обнял, утыкаясь носом в макушку.       — Ты наконец-то дома, дитя моё, — раздалось тихое сверху. — Твоя матушка будет бесконечно рада, как и братья с сёстрами.       Я же, мрачно прищурившись, спрятала лицо в складках его одежды, пряча возникающую на губах ухмылку. Так вот почему адмирал был так добр со мной тогда в кабинете, а горосей удостоил взглядом. Они уже знали.       Судьба, даже так? Хорошо, пусть. Я еще повоюю.