Эдолас: Король и Воительница

В столовой неизменно пахло морской капустой и рыбой. Если бы Эрзу Найтуолкер попросили обернуть в символ такое отвлечённое понятие, как «стабильность», она бы применила пример именно с этим привычным солоноватым, кислым запахом, уже не только пропитавшим стены, но ставшим истинным духом столовой, неотделимым от помещения, как разум неотделим от человека. Горичка, будучи портовым городом, не имела недостатка в морепродуктах, и они составляли половину рациона персонала дворца. Солдаты всегда знали, что через день, если не каждый, их ждала одна из ста тридцати семи разновидностей ухи, запечённая рыба, котлеты из хека («Почему они делают рыбные котлеты только из хека?»), пирожки с рыбой и рисом или капустой, салат с водорослями, паштет из рыбной требухи. По праздникам их могли попотчевать моллюсками и желе из макропинны — редкой прозрачной рыбы, чьё необычно выглядевшее мясо по вкусу напоминало костный мозг с водорослями. Но фаворитами у солдат всё же были кальмары, креветки и морская фасоль в кляре, подаваемые с пивом. В основном из-за пива. Исчезновение морского запаха могло значить только одно: в Горичке случилась катастрофа, что пресекла работу во дворце или заставила океан исчезнуть. Вот почему наличие этого запаха было лучше, чем его отсутствие. Вот почему столовая была самым безопасным и стабильным местом в этом треклятом мире.   Эрза Найтуолкер фыркнула на себя за столь дурацкие мысли и откинулась на стену. К вечеру жара заметно упала, а солёный ветер из арочного окна, панорамой выходившего на море, нёс облегчение, но Найтуолкер нервно морщилась. Недовольно цокнув языком, девушка нахмурилась и всё же собрала волосы в пучок: пусть они едва доставали до плеч, своей густотой заставляли шею потеть сверх необходимого. Формально, рабочий день уже окончен, потому она могла простить себе такую поблажку в виде не самой презентабельной из её причёсок.   Будь её нервозность вызвана только жарой и пóтом, это бы помогло.   Вспомнив взгляд Зеро Преяра, Найтуолкер поморщилась, фыркнула и подумала, что порывы сравнить мироздание с провонявшей столовой не так уж глупы, если они отталкивают воспоминания об учителе на границу сознания. — Не возражаете ли Вы, госпожа Найтуолкер, если я составлю Вам компанию? Эрза мысленно влепила себе подзатыльник за то, насколько обрадовалась голосу сына Фауста. Прочистив горло, девушка поднялась со скамьи и поклонилась. — Отнюдь, Ваше Величество. Это честь для меня. Король кивнул и сел, после чего опустилась и Найтуолкер. — Комментарии? — спросил Франсер, и Эрза услышала, как он поднял чайник и начал разливать чай. Запах свежей мяты обдал носоглотку и лёгкие травяным хладом, и Найтуолкер выдохнула, открыв глаза. — Формально, я более не «госпожа», Ваше Величество, поскольку не имею титула. Молчу о том, что Ваш статус выше моего, потому такое обращение выглядит странно и может породить недопонимание. — И слухи, м, — кивнул Король. — Понял. Как к тебе тогда обращаться в формальном диалоге? — Франсер достал чернильницу, перьевую ручку и небольшую стопку чистых листов. — Так, как Вы обычно ко мне обращаетесь, Ваше Величество: просто по фамилии. Этого достаточно — даже если речь заходит о формальной ситуации. Если же очень хотите проявить учтивость и вежливость, что в сторону преступницы делать весьма странно, если говорить откровенно, то лучше всего подойдут обращения по типу сударыня или мисс. Пусть они произошли от «государыня» и «mistress», в настоящее время эти обращения потеряли былую семантику и используются к людям без титула. — Сударыня Найтуолкер, — хохотнул Король и отпил из чашки. Его перо быстро скрипело о бумагу. — Боже, теперь мой мозг будет вечно донимать меня такой картиной: ты в бальном платье под руку с сударем Ранкиллом, — с лисьей интонацией протянул сын Фауста и карикатурно вздохнул. — Диссонанс меня убивает. — Готова ему помочь, — проворчала Найтуолкер, насупившись, и на её лбу вздулась вена. Выдохнув, девушка отпила из чашки. — Угонишься ли? А то смотри, лодыжки не подверни. — С моими ногами всё в порядке, Ваше Величество, — в подтверждение этого Найтуолкер перекинула ногу на ногу и зашевелила голеностопом. Проблема заключалась в том, что раздавшийся хруст разнёсся на всю пустую столовую и эхом вернулся обратно. Скрип пера прервался. Король оторвался от письма, чуть вздёрнул брови, как это делал любой пытавшийся подавить приступ смеха, и слегка улыбнулся уголком губ. — Пенсионерка Найтуолкер, — закивал он, — и её безудержное стремление избавиться от службы под моим командованием как можно скорее, мгм. — Я ещё Вас переживу, Ваше Величество, не волнуйтесь, — чтобы не фыркнуть, Найтуолкер отпила из чашки. На сей раз глоток был больше, и Эрза распознала странный привкус от чая. — Хорошо, если так, — закивал Король и вернулся к написанию письма для Гажила. — Думаю, в таком случает Эдоласу повезёт. Найтуолкер нахмурилась и вновь отпила. Странный привкус усилился. — Там валерьянка, Ваше Величество? — спросила она, покрутив чашку за ручку. — Да, — Король не оторвался от бумаг. — Надеюсь, ты не против, — он поднял левую руку на уровне лица, и Эрза увидела, как его длинные, мозолистые пальцы сотрясал едва заметный тремор. Найтуолкер выдохнула и понимающе кивнула. — Впрочем, я правда поступил некрасиво. Должен был спросить тебя. Прости. — Ничего страшного, — ответила Найтуолкер, не поняв зачем. Король облегчённо выдохнул и на миг прикрыл раздражённые глаза.   В этой обстановке он выглядел нелепо. Невообразимо продолжительный, казавшийся бесконечным в это время года закат рыжиной и золотом заливал столовую через арочные окна, отбрасывав холодные, синеватые тени. Персонал столовой гудел по ту сторону стойки, готовился к закрытию, шумно переговаривался и гремел посудой. Запах капусты и рыбы въедался в одежду и потную кожу. Найтуолкер видела, как белая рубашка Короля, промокшая и высохнувшая на его теле, смялась под жилетом, прилипла к пыльной коже. Взъерошенные, полусырые волосы липли к вискам и шее или падали на воспалённые глаза, обрамлённые тёмными мешками. Всё это было несуразно. Сам Франсер был каким-то несуразным. Сидел, пускай за протёртым, но дешёвым, хлипким столом, вонявшим водорослями, и совершенно не морщился, не кривился. Сидел в дорогом шёлке и исключительном хлопке и протирал лоб рукавом так небрежно, по-детски неуклюже. Отпивал из чашки с тихим хлюпаньем не отрываясь от написания письма и супился, хмурился, дышал глубоко и задумчиво. Эрза вспоминала, как испугалась его, как он явил собой худшее из воплощений Фауста, и силилась представить бывшего короля так же, здесь: в провонявшей столовой, принёсшего своими руками заваренный чай, с прилипшими к лицу волосами и отпивающим с хлюпаньем. Найтуолкер задушила саркастичную усмешку где-то в глотке. Их роднили разве что глаза, но не цветом, а самим взглядом — тяжёлым, уставшим, даже измученным и снизу обрамлённым глубокими мешками. «Как хорошо Вы спите, Ваше Величество?» — чуть было не спросила Найтуолкер, даже воздуха набрала и уже рот открыла, но вовремя вспомнила, что ей вообще-то было всё равно. — Ну, — протёр Король сухие глаза и протянул ей бумагу, исписанную его широким, но чистым почерком. — Как-то так. Пойдёт? Эрза взяла письмо. В нём Король просил Гажила БлэкВулфа о личной встрече для обсуждения новой работы, для которой требуются его навыки журналиста и которая принесла бы пользу не только королевству, но и самому Гажилу. — Насколько мне известно, — начала Найтуолкер, — журналюга вступил в гильдию. В письме стоит обозначить, что работа, которую Вы желаете ему поручить, Ваше Величество, не требует покидать коллектив. — Гажил вступил в Фейри Тейл? — Король вздёрнул брови, и уголок его губ едва заметно дёрнулся вверх. Найтуолкер сдержала жёлчь. — Так даже удобнее. И он принялся писать новое письмо. Что-то заскреблось внутри Эрзы, и она, поморщившись и выдохнув, запила агрессию чаем. Внезапный запал Франсера стих к концу нового письма. Перо скребло о бумагу всё медленнее и тише, пока не раздался тихий стук: юноша задумчиво постучал пером о бумагу. Король хмурился, смотрел куда-то в стол, но всматривался в себя, и Найтуолкер поймала себя на мысли, что не слышит, как он дышит. Не успела предпосылка безрассудной тревоги родиться, как Король, выдохнув с волей, посмотрел на неё: — Я хочу задать тебе личный вопрос. Возможно, он покажется тебе неприятным — и то в лучшем случае. Найтуолкер изогнула бровь, скрестила руки на груди и откинулась на стену за спиной: — Не стесняйтесь, Ваше Величество. — Зеро Преяр… — он осёкся, — свершал ли он над тобой… насилие? Найтуолкер поняла, о каком именно насилии говорил Король, но не поняла ту смесь эмоций и ощущений, которые возникли внутри неё. — Нет, Ваше Величество, Преяр меня не насиловал, — спокойно ответила она и долила себе чай. — Его комментарий о «собачьих свадьбах» касался техники соблазнения. — Техники чего? — Король подавился воздухом и отодвинул тетрадь. Его лицо выражало смятение, неверие и шок. — Соблазнения, — как ни в чём не бывало пожала плечами Найтуолкер. — Формально это ведь обычная манипуляция на человеческом — преимущественно мужском, конечно, — либидо. Я обучена основам: как смотреть, как и что говорить, как понять, на что давить. Во время обучения дальше теории дело никогда не доходило, если Вас это интересует. — Скорее тревожит, — выдохнул Франсер себе под нос и побледнел на миг. Он скоро подлил себе мятный чай. — Что именно? — Найтуолкер усмехнулась. — Секс? Франсер сдвинул брови и с укоризной посмотрел на девушку. Она усмехнулась шире и едва сдержала смех. — Ах, как очаровательно, — всё же хохотнула Найтуолкер и подперла щеку кулаком. — Я соблазняла подозреваемых в двойном агентстве, — продолжила Эрза без внезапно нахлынувшей игривости, но легко. — Для этого было достаточно лишь заинтересовать мужчину, позволить ему завести себя в его апартаменты и оглушить. Иными словами, до полового акта ни разу не доходило. Да и случалось это пару раз — в особенных случаях. Для подобной работы в армии есть специально обученные люди — обоих полов, — которые справляются куда лучше меня. Мои тренировки отнимают необходимые физические данные. — О чём ты? — О мускулатуре, в основном. У меня крепкие бёдра, что на ощупь может оттолкнуть некоторых мужчин. — Ха?.. — изумлённо выдохнул Король. — Но не Вас, так и запишу, хорошо, — ехидно оскалилась Найтуолкер. — Да я не об этом! — он спрятал бледное, уставшее лицо в ладони и оттянул чёлку. Только и было видно, что его красные уши. Садизм Найтуолкер ликовал, но, усмирённый, быстро успокоился. — Да и плечи у меня несколько шире, чем у других девушек, — в своё время это подметил Хьюз, пусть и в обёртке комплимента. Впрочем, Хьюз был с приветом, потому не разделял вкусов большинства мужчин. Найтуолкер цыкнула от воспоминаний. Франсер тем временем пришёл в себя и в удивлении изогнул бровь. — Что, неужели не замечали? Мы с Вами боремся, в конце-то концов, — Эрза в неверии наклонила голову.   Король потупил взгляд в стол, как ошпаренный. Смотрел сосредоточенно, поджимал губы и усиленно о чём-то думал, пока как-то неопределённо выдавил: — Я н-на тебя не пялюсь, знаешь ли, — и весьма смутился к концу, отвернувшись, и оставил Найтуолкер созерцать верхнюю часть татуировки, поскольку нижняя часть лица была целомудренно закрыта ладонью.   «О, у меня тепловой удар, класс», — убедилась Найтуолкер, когда ей потребовалось приложить все оставшиеся после трудового дня силы, чтобы усмирить мышцы лица и лёгкие, дабы не проронить ни звука, не дёрнуть ни едиными миллиметром губ, чтобы не улыбнуться и — не приведи боги! — засмеяться.   — ЭЙ, ЭРЗА-А-А-А-А!!!   Боги не привели. Вернее, не привели смех, но привели саму погибель: в отдалённый угол столовой, который избрал Король, стремились Хьюз и Шугабой. «Да вашу ж мать!» — раздалось весьма раздосадовано из кухни пред лязгом и грохотом кастрюль. Столовая имела часы закрытия, но всё же была обязана работать до последнего посетителя. «И не говори», — мысленно согласилась Найтуолкер с неназванным работником, когда Хьюз плюхнулся рядом с ней, и скамейка скрипнула. — Какое потрясное совпадение, скажи, а? — заголосил Хьюз. — Решили с Шугсом поесть, смотрим, а ты тоже тут! Выглядишь с пучком просто потрясно! — Нельзя не согласиться, хмммм, — Шугабой степенно приблизился к столу. — Ваше Величество, — учтиво поклонился мужчина, и Хьюз, будто только сейчас увидев Франсера, чуть вздрогнул и наклонил корпус. Впрочем, со скамьи не встал. — Вечер добрый, ребята, — ответил Франсер и подвинулся, чтобы Шугабой тоже сел. — Как прошёл рабочий день? Хранители не тиранят? — Их-то потиранишь, — фыркнула Найтуолкер и потёрла переносицу. — Всё потрясно, Вашество! — Хьюз вскинул руки, как делал всегда во время обычных диалогов. — Сами как? Слышали, Преяр заявился. Портупея улёт, а вот сам он... не весьма потрясный дядя, ага. Ну, ты тут держишься? — он повернулся к угрюмой Найтуолкер. — А с чего бы мне падать? — фыркнула Найтуолкер и недобро оскалилась. — Впрочем, всё было сносно, пока ты не подошёл. От тебя легионьим дерьмом несёт, дышать невозможно. Хьюз, который и впрямь сидел в рабочей одежде, пропитанной потом и грязью, в самом деле издавал едкий запах, впрочем, конкретно легионьим помётом от юноши пахло меньше всего. — О-хо-хо, правда? — ничуть не обидевшись, Хьюз широко усмехнулся. — А теперь? Как всё произошло, не заметил никто. Хьюз как-то единовременно привстал, схватил Найтуолкер за плечи, придвинулся вплотную и одним большим и смачным мазком потёрся щекой о её щёку. — ЧТО ЗА ХУЙНЯ, ХЬЮЗ?! — взревела алая Найтуолкер, вскочив со скамейки и отшатнувшись от парня. Того рвало от смеха, и он колотил себя по колену, уткнувшись лбом в стол. Губы Короля дёрнулись, но он успел с хлопком закрыть их, прежде чем сорвался смешок. Шугабой и не пытался скрываться: добродушно посмеивался не обнажая зубов. — Я ВАС ПРИКОНЧУ! — Найтуолкер вооружилась салфетницей и кем-то удачно оставленной влажной тряпкой. — А меня за что?! — подорвался Шугабой, готовый к отступлению. — ЗА КОМПАНИЮ! — и в юношу полетела салфетница. Тот отбил её прямо у виска. — Ваше Величество, — в одно мгновение Найтуолкер побелела и вернула холодное выражение. Франсер тут же выпрямился, оторвал руку от губ и с важным видом кивнул девушке. — Позвольте откланяться. Король выдохнул и покачал головой: — Это твои друзья, колоти их, если хочешь, и не спрашивай меня, — он взял бумагу, обмакнул перо и продолжил писать. — Эти имбецилы мне не друзья, — проворчала Найтуолкер, особенно плотно скрутила тряпку и понеслась за воспользовавшимися форой провинившимися. Из кухни послышался мужской крик агонии, с каким-то поварятами сделался обморок, а матёрые поварихи, чьи нервы были покрепче, придвинули стулья поближе и начали делать ставки. Эрза было подумала потребовать у них долю в случае выигрыша («Будто исход может быть иным»), но уже догнала Хьюза и на инстинктах, как истинный охотник, влепила ему скрученной тряпкой аккурат под ягодицы, близко к очку, в самое мягкое из мест на человеческом заду. Хьюз подскочил и прикрыл ошпаренную ударом точку, Шугабой схватил Найтуолкер со спины, но она дёрнулась в его хватке, подпрыгнула и оттолкнулась ногами от стены, повалив Шугабоя на спину и выскользнув из кольца его мускулистых рук. — Да ладно тебе, Эрза! Это совсем не потрясно — АЙ! — взвизгнул Хьюз, когда тряпка вновь шлёпнула его, но уже не так болезненно. — Да я же пошутил! — Да я тебя в порошок сотру, Хьюз! Шугабой махнул на них рукой: видимо, понял, что унять Найтуолкер невозможно. Потому он лёг на пол, на бок, подперев щёку ладонью. — Хьюз, бери вправо! Хммм, — протянул он, потерев переносицу, когда Хьюз взял влево и запнулся о скамейку. — На тебя тоже хватит, советчик! — взревела красная Найтуолкер со взбухшей на лбу веной, налетела на Хьюза со спины, взяла его в крепкий захват и резко развернулась, запустив юношеской тушей прямо в Шугабоя. Он будто и не пытался уворачиваться, судя по приглушённому «Ловлю!», и Хьюз с глухим стуком впечатался в друга. Следом за бывшим капитаном полетела влажная тряпка и сама Найтуолкер с возгласами «Вы меня бесите! Хватит вести себя, подобно идиотам, имбецилы вы потовысранные!» и тумаками. Впрочем, воспоминания об учителе ушли за границу сознания, так что не так уж сильно её и бесили эти имбецилы. Не в тот раз. …Доспехи Шугабоя тихо лязгали при каждом его увесистом шаге. Едкий запах его и хьюзова пота ударил по ноздрям, и Найтуолкер брезгливо поморщилась. Она не знала, отчего её мутило: из-за неудачно прочтённого заклинания или ненавистного запаха, — но в любом случае не спешила открывать глаза. Она сносно переносила транспространственную магию, но Хьюза нельзя было назвать профессионалом в этой области. Найтуолкер на слух вычленила его поступь и поняла, что юноша не шёл, а ковылял опираясь о стенку. Шугабой подстраивался под темп, его плащ шелестел, что-то шептал при полуоборотах. «Почему я вспоминаю всякую ерунду?..» — глаза обожгло, ресницы намокли, но Эрза убедила себя, что это от резкой головной боли. *** Мистган выпил единожды в своей жизни, и то по настолько настойчивым просьбам Макарова, что их и просьбами назвать можно было с натяжкой. Выпил мало (куда меньше уже валявшихся без сознания согилдийцев), всего бутылку, но его сморила жара в помещении, запах хвои, какао и корицы, вкрадчивый и ласковый голос Макарова, и Мистган задремал. Слушал Макарова, слушал сопение изрядно покутивших товарищей, слушал своё дыхание, слушал свист метели и дремал, не в силах заснуть и не в силах встать. Состояние после неудачного переноса было схоже с тем алкогольным опьянением. Мистган не мог жаловаться на острую головную боль, тошноту, признаки сердечного приступа, кратковременную слепоту или глухоту, потерю сознания и на прочие прелести неудачно прочитанного транспространственного заклинания, о которых предупреждала Найтуолкер. Тем не менее он чувствовал тяжесть в теле, неподъёмность век и небольшое головокружение. Никакой лодки и озера, нет. Скорее, едва заметное помутнение, скольжение взгляда при сильной усталости, но при этом невозможность провалиться в глубокий сон. Отчасти из-за того, что Мистган пытался разбудить себя, отчасти оттого, что он и так не сумел бы глубоко заснуть. Глубоко дышав, Франсер видел под веками склизкую цветную плёнку. Он тянулся к глазам, чтобы сорвать её, но не мог пошевелиться. Пытался расслышать обстановку, но не понимал, что он слышит: реальность или периферийный бред. — Ох, пизда-а-а-а… — послышалось где-то там, у горизонта. Голос не плыл, не раздавался как из-под воды, но Мистган всё равно не мог разобрать ни тембра, ни тональности. — Так, хорошо, — голос вздохнул, — в смысле, нет, нихуя не хорошо, типа… мне тебя как будить прикажешь, придурошный? Это как бы двоякая херня, вот надо разбудить, да? Но ведь… как, блять, будят королей? Типа… я ж не могу тебя просто по головке погладить, мол, «Вашества-а-а-а, солнышко, вставай, у нас тут пиздец». И наорать на ухо по типу: «КОРОЛЬ ДЖЕРАР, НА НАС НАПАЛИ!» — Мистган хотел дёрнуться, но не смог, а собеседник, который точно являлся не плодом воображения, вздохнул. — …Я тоже не могу. Ну… стоп, а ты хоть дышишь? Таинственный гость шумно втянул воздух сквозь зубы, нервно сглотнул, перевернул в руках что-то тяжёлое и деревянно-железное и… и через мгновение Мистган услышал его дыхание прямо над собой, настолько бесшумно подкрался собеседник. «Тук», — глухо послышалось где-то над ухом. «Тык», — вторило ещё раз. Голова Мистгана двинулась, и он наконец-то открыл глаза. — Харт? — прохрипел Франсер. — Ай, бля! — отскочил вздрогнувший Зигрейн Харт и прижал арбалет к груди. — Нет, блять, Хисуи Дэ’Олир, свататься пришла! Слышь, ты меня так не пугай, а… ах-хах… кхм! Он сел рядом на колено и помог Мистгану встать. Харт не пытался поднять Франсера за него самого — очевидно, понимал, что Король должен вернуть контроль над телом самостоятельно, — и только придерживал его за голову. Вскоре Мистган выдохнул и смог сжать кулаки. Он открыл глаза, смог протереть их. Стала ясна ещё одна причина скованности движений: руки от запястий до локтей, как и ноги от щиколоток до колен, крепко стягивали жёсткие, плетённые верёвки. Мистган глубоко вдохнул, впитывая наполнявший мышцы кислород, и смог сесть, самостоятельно держать вес. Зигрейн уже достал нож, проворчал что-то на подобии «м, норм верёвка» и надрезал путы, размотав конечности Короля. — Я постараюсь, — ответил Джерар, и Харт сначала не понял, к чему это, но после покраснел. — Э… ну… это… простите, пожалуйста… за… — Ничего, — Мистган выдохнул, жёсткими пальцами массируя сдавленные икры. — Я начал скучать по настоящей реакции. Помоги мне ещё раз, пожалуйста. Зигрейн кивнул, ущипнул себя за красные уши, встал и протянул Королю руку, вытянув того на ноги. — Нашёл кого-нибудь? — спросил Мистган, разминавши голеностоп. Легионер убирал верёвки в небольшую сумку за спиной. — Кроме них, — Джерар показал на лежавших охранников. Кто-то застрелен, кто-то забит. Франсер не знал, насмерть ли, и его замутило. — Нет, — Зигрейн, проследив за взглядом Короля, потупился и стал что-то делать с арбалетом. Скорее всего, просто чтобы занять руки. — Сё должен быть в норме — у него со всерегулярным аппаратом всё в норме, так что он переносы нормально, ну… переносит. Вот. «Всерегулярным? Ну, такое название действительно имеет больше смысла», — подумал Джерар и уже было прыснул, но сдержался, чтобы не смутить солдата. — Если он напал на след Тэ’Коффского или Варда, то он будет оставлять в стенах иглы. — Иглы? — тщательно размяв ступни и голени, Мистган добрался до коленей. Они тихонько захрустели. — Ну, да, — Зигрейн, как струну на гитаре, щипнул тетиву. — Когда деньги есть, он яд делает и их смазывает. А так они бесполезные, но он их всё равно таскает. Ну, стены тут херня, рыхлые, да и деревом подпороты. Иголка влезет. А, ещё у меня карта есть. Вот. Он достал из-за пазухи смятую бумагу и протянул Джерару. — Откуда она? — Мистган взял карту и осмотрел её. — Со входа. Висела там. Для новобранцев, видимо. — То есть, если генерал и капитан придут сюда, то карты у них уже не будет? Мистган, поскольку он изучал помещение через его схему, не заметил, как Зигрейн побледнел, раскрыв онемевший рот, покраснел, пару раз вздохнул — так, чтобы щёки надуть, но не поглотить кислород, — и прикусил свой кулак, чтобы его истошный ор никого не потревожил. «А они рассчитывали на долгую перспективу», — понял Мистган, увидев на карте казармы и аббревиатуру «ПВП», которая, скорее всего, расшифровывалась как «пункт выдачи пищи или пайка». — Какой же я долбаёб… — скулил Харт в кулак. «Копьё Эрзы у капитана, так что в оружейную нам незачем, — Мистган нахмурился от нахлынувших идей. — Впрочем, если чем-то завалить в неё проход, то выйдет неплохая диверсия». — Ты, Зиг, может быть и боженька тактики, но ты, сука, точно не бог стратегии. «Вопрос в том, куда повели Эрзу: в общий зал или в комнату капитанов. Молчу о том, что надо понять общую численность наших врагов и обезвредить Байро как можно скорее, пока он не применил магию. Он не просто так оставался генералом в таком возрасте». — Харт, — уверенный зов Короля заставил Легионера вздрогнуть и замолчать. — Пока что мы останемся вдвоём. Если твои предположения верны, и Сё перенёс заклинание лучше остальных, у него должно быть преимущество и он знает о местоположении Эрзы. Пока придерживаемся плана: изучаем окружение и понимаем хотя бы приблизительное число повстанцев. Предлагаю направиться в оружейную, по надобности чем-то завалить в неё проход, пока будем высматривать иглы Сё. — Вас понял, — Зигрейн поклонился и зарядил арбалет. — И последнее, — бросил Франсер, поднимая рядом с трупом копьё, — постарайся никого не убивать, — он под углом уткнул копьё наконечником в пол и резким ударом ноги обломил его. — Скорее всего, источник магии — жизни людей, как было и в случае с Анимой, — Мистган зашаркал обломанным концом по каменному полу. — Проблема в том, что мы ещё не знаем, как и из кого именно они произвели магию: жертвами стали маги Земного Края или же Эдоласовцы, могут они пользоваться магией сразу или «топливо» должно пройти обработку. Говоря кратко, мы не должны создавать нашим соперникам благоприятных условий. — Вас понял, — Харт кивнул и нервно перебрал пальцами, покосившись на убитых охранников. — Уверен, у тебя была причина так поступить, — Мистган стиснул его плечо. Сутулый Харт будто вжался в себя ещё сильнее, а потом резко дёрнул головой хрустнув шеей и кивнул. — Идём. Мистган покрутил новый посох, чтобы оценить баланс: куда хуже, чем у посоха из дворца, но всё равно приемлемый. Зигрейн расправил плечи и удобнее взял арбалет. *** Сё не смотрел в глаза. Обычно в этом нет какого-то психологического подтекста: так вышло, что природа дала ему низкий — для мужчин точно — рост, и его прямой взгляд падал на чужую грудь или шею, а иногда, в редких случаях, на чужой рот. Задирать голову он не любил, а отводить взгляд не считал необходимым. Возможно, в какой-то момент женщины, с кем он был вынужден вести переговоры, и чувствовали себя неловко, но что-то в его взгляде давало им понять: даже если Сё смотрел, он не видел. Более того: это что-то заставляло их вздрогнуть или сочувственно выдохнуть. Этим чем-то было абсолютное безразличие. Сё готовил, охотился, перевязывал повстанцам, крестьянам и Легионерам раны, ел и резал людям глотки с одинаковым выражением. Потому грозный Зигрейн, пусть и матерился сапожником и без промедлений показывал предрасположенность к вспышкам гнева, вызывал у случайных, незаконных союзников больше симпатии, чем Сё. Когда-то давно, может, после смерти отца, а может, после ареста или ещё позже, что-то в юноше не то надломилось, не то погнулось, не то проржавело. Когда-то в прошлом, совершенно незаметно для Одаяки и его близких, избежание зрительного контакта стало привычкой. Заимело психологический подтекст, в сущности своей очень простой: Сё не хотел смотреть людям в глаза. Сё не хотел смотреть в глаза Бухусу Вакху, чтобы видеть там плаксивую жалость. Сё иногда смотрел в глаза Зигу, но всё чаще видел, как взгляд друга мрачнел, потому перестал туда заглядывать. Сё не хотел смотреть в глаза Рубилаксу Найтуолкеру. Не то чтобы он боялся генерала, наоборот: знал и чувствовал, что Найтуолкер никогда не причинит ему вреда и всегда поставит воспитанника выше себя. Просто… — Сё. Одаяки, — властно раздался голос генерала, как в ночи раздавался отдалённый гром. Столь же тяжёлый, неповоротливый и пугающий. Просто иногда Одаяки ощущал такую гадливость внутри, что даже дышать становилось непомерно изнуряющей задачей. Смотреть кому-то в глаза — в чью-то душу — тем более. Смотреть в глаза Рубилакса — особенно. Сё старался сдержать вздох, но не смог. Гадливость, мерзость, грязь, гниль внутри отягощали мышцы и требовали выхода. Руки жалило и кололо. — Сё. Одаяки, — повторил Найтуолкер тем же тоном. Одаяки пялился на его видневшиеся из-под походного стола ноги, но знал: генерал нахмурился и чуть ниже наклонил голову, дёрнул ладонями в желании сжать кулаки, но только скрестил руки. Генерал не спал второй день. Пусть его тело привыкло к такому, характер у него портился, как молоко на солнце. Мужчина чаще срывался на крик и размахивал кулаками, стучал по деревьям и столам. Когда-то ударил Бухуса, но капитан лишь улыбнулся, а генерал ушёл к себе в палатку и не выходил до ночи. — Сё!.. — уже со звоном начал Рубилакс, но Одаяки прервал его: — Да, генерал? — монотонным голосом. Найтуолкер вздохнул. Сё не видел, но знал, что тот потёр переносицу, встал со складного стула и медленно, но тяжело, как перекатывалась полная бочка, обошёл походный стол и встал рядом, навис утёсом. Возможно, таким же старым и с влажным следом в морщинах, как в стихотворении. Интересно, плакал ли он, когда забрали тучку? — Сё, что произошло? Одаяки засмеялся бы, будь у него силы. Руки болели. — Вы знаете, что, — вяло шевеля губами и ворочая языком прошептал Сё. Руки болели и обессиленно лежали на коленях. — Нет, Сё, — вздохнул Найтуолкер, и Одаяки макушкой ощутил его дыхание. — Я не знаю. И в принципе мало чего знаю и не узнаю, если ты мне не расскажешь. Гнев шевельнулся в груди, дёрнул пальцы в порыве сжать кулаки, но был усмирён жгучей болью. — Я хочу уйти, — чахло прошептал Одаяки, сдерживая дрожь. Она уже шевелилась в бёдрах, уходила в живот, жалила холодом кишки, сжимала пищевод. — Не-ет, — протянул Рубилакс почти с угрозой и наклонился к юноше. — Ты не уйдёшь, пока мы не поговорим. Ты, малой, ведёшь себя безрассудно и не уйдёшь отсюда, пока мы не погорим об этом. У тебя была уйма времени, чтобы подойти к Бухусу или ко мне самостоятельно, но раз ты упрямишься, упрямиться перестану я. Личная палатка генерала закрывалась только в случае подобных личных разговоров. Здесь было мрачно, душно и тяжело. Сё наклонился к рукам, согнулся на стуле пополам. Обессиленные ладони сцепились в замок несмотря на горевшую кожу. — Я не хочу… — дрожь скрутила живот, проникла в голос. — А я, — рычал Найтуолкер, — не хочу найти тебя на дне какого-то вшивого обрыва без мозгов в расколотом черепе, малой. Взбешённый, Рубилакс схватил его за запястье и вздёрнул вверх. Сё, бывшего самым худым и лёгким в команде, он поднял, как бесхозного щенка. Одаяки зашипел, заскулил от резкой, жгучей и тупой боли. Хватка генерала была лёгкой, страшной только на вид, но обожжённая до мяса кожа сделала прикосновение невыносимым. Рубилакс стянул длинный рукав и увидел тёмное предплечье Сё, покрытое лиловыми и алыми ожогами. Как борозда на чернозёме, они волдырями и пятнами выпукло выдавались с поверхности кожи, грозили лопнуть кровью и лимфой. Рука воняла гарью и копчёным мясом. Рубилакс отпустил, Сё прижал предплечье к колену и стянул рукав, стыдливо спрятав руку. Его трясло. Найтуолкер провёл рукой по бледному, испещрённому шрамами и морщинами лицу и прикусил кулак, сжал веки. Порыв тошноты заклокотал в его горле, но генерал сдержался. Минута прошла без слов, и Сё терзали лишь его собственное загнанное дрожью дыхание и колотящее по костям сердце. Рубилакс сел перед ним на колено. Положил ладонь на плечо, легонько стиснул. — Чем? Уняв дрожь и бьющее по груди сердце, Сё ответил: — Ножом. Рубилакс тяжело вздохнул. Потёр сухие глаза. — Слушай… — генерал умолк на миг и сглотнул. Прокашлялся. — Просто… лучше наори на меня в другой раз. Обматери меня. Ударь меня. Что угодно, но… — генерал опять закашлял и сглотнул с клокотанием в горле, — но не трогай себя. Не так. — Вы отдали её, — дрожь не хотела уходить, застряла в горле, рвала его изнутри, и Сё оскалился от боли. Найтуолкер понурил голову и тяжело задышал. — Уже сказано: либо Эрза, либо… — Вы отдали её, — Сё сжал кулаки. — И ты думаешь, это ей помогло?! — рявкнул Найтуолкер, тряхнув его за плечо. Он выдохнул и наклонился. Хотел посмотреть в глаза. Дрожь захлестнула Одаяки. — Нет! — Сё отбил его тяжёлую руку и вскочил, швырнув стул. — ЭТО ПОМОГЛО МНЕ — НЕ УБИТЬ СЕБЯ НАХУЙ СРАЗУ ЖЕ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЗЕРО И ФАУСТ СЪЕБАЛИ С ЭРЗОЙ! Одаяки схватил стул за спиной и обрушил его на генерала. Он пошатнулся, но не встал с колена. Только на лбу рассеклась кожа и скоро нальётся гематома. — Либо Эрза, либо все мы… — ДА ЕБАЛ Я, БЛЯТЬ, ЕБА-А-АЛ Я!.. ЕБАЛ Я В РОТ ВАШИ ОТГОВОРКИ! ОНА ВАША ДОЧЬ!.. БЛЯ-А-АТЬ! Дрожь, гадливость, мерзость, гниль, что сидели внутри, вышли наружу через крик и слёзы. Сё задыхался, кашлял, всхлипывал, отплёвывался от соплей, но продолжал: — ОНА ВАША ДОЧЬ, БЛЯТЬ! КАК?! КАК ВЫ МОГЛИ?! — Сё схватил генерала за волосы, задрал его голову и закричал в лицо так, будто мужчина слышал кожей: — ВЫ! ВЫ!.. ЕБУЧИЙ КУСОК ДЕРЬМА, ДА КАК ВЫ!.. ДА Я БЫ!.. Я БЫ ВЫПОТРОШИЛ БЫ ВСЕХ НАХУЙ, КТО ТАМ БЫЛ!.. З-ЗАЧЕМ?!.. Сё не хотел смотреть в глаза Рубилаксу Найтуолкеру. Не только потому, что смотреть ему в глаза — смотреть ему в душу — было тяжело и непосильно. Но ещё и потому, что, сделав это, Сё со всем откровением, поднятым с глубины души, показал Рубилаксу, как он его презирает. Потому что когда увели Эрзу Найтуолкер, последнее, что делало из Сё человека, надломилось, погнулось, сломалось, заржавело и сгнило. Поэтому, когда два эксцентричных придурка решили, что смогут украсть или переметнуть к себе Эрзу, Сё дерзко оскалился, как скалился принявший вызов. Когда хромающий, бледный, истекающий кровью из носа и горла Тэ’Коффский наконец-то остановился и с облегчением выдохнул, Сё понял, что капитаны пришли. — Мужайся, хмм, — прошептал Шугабой. — Отступать уже поздно. Хьюз молчал подозрительно долго, и Одаяки, не будь ему всё равно, ощутил бы некое подобие понимания или даже сочувствия. — Да? — с горечью выдохнул Тэ’Коффский, вытерев кровь с лица. — Тогда потрясно. Они открыли дверь и вошли. Сё отметил поворот и дверь иглами и пробрался внутрь через отверстие, раньше служившее вентиляцией. *** Лес стих. Рубилакс поморщился: даже птицам, жукам, змеям, грызунам и прочим тварям противны вспышки эфира. Или, возможно, им противен Ганран — Найтуолкер не был уверен. — Всё прошло благополучно, — Бухус улыбнулся и подкрался так тихо, что Рубилакс не заметил его присутствия до последнего момента. Впрочем, его инстинкты имели странную особенность игнорировать поступь союзников. — Всех четверых заклинание успешно поглотило. Вы уже ощутили направление, генерал? Старые порезы саднили, в груди, прямо под левым соском неприятно кололо. На языке ощущался горьковатый, густой привкус, как от парафина и фитиля. — Да. Рубилакс вдохнул. Выдохнул. Оттолкнулся от земли и побежал. Воспитанник себе на уме покачал головой и снисходительно улыбнулся. Нагнать генерала не составило для него труда. С того момента прошло времени между полутора и двумя часами. Катакомбы вблизи (относительной) Гаммера располагались в толще острова нижнего уровня. Входом в них изначально служила декоративная обсидиановая дверь со стёршимся гербом рода, владевшим усыпальницей. Во время войны, когда в катакомбах обустроили лазарет и склад, дверь вырвали, вход растерзали и расширили, чтобы облегчить ввоз грузов. Расположение катакомб считалось сомнительным и в лучшие времена — совсем рядом текли подземные воды, а, судя по крайним исследованиям, вообще могли обтекать катакомбы. Теперь же, после обвала островов, Рубилакс признался себе, что трепещет от возможного результата. Инстинкты его не подвели. Плато острова раскололось, образовав над входом протяжный сводчатый потолок. С его разрозненных краёв ветер сбрасывал комья земли и камни. Рубилакс недовольно выдохнул, но продолжил бежать. Всегда вперёд, не оборачиваясь. Грот звенел журчанием воды и эхом. Потревоженные летучие мыши кричали и летали с места на место, и генерал надеялся, что дело ограничится только ими, а не их бóльшими, прожорливыми и агрессивными собратьями. У входа нашлись два трупа: один застреленный, другой забитый. Найтуолкер обтёр мокрое, сочившееся потом лицо и сжал кулаки. — В людях нехватка, раз их до сих пор не нашли, — подал голос Бухус и поспешил отдышаться. — Или представление уже началось. — Молчи, — на выдохе одёрнул генерал. Так Вакх только собьёт дыхание и навредит себе. Потому Рубилакс молча махнул и подбежал к застреленному стражу, схватил его под мышки и оттащил в сторону, в особо чёрную тень, за камнибывших стен катакомб. Бухус кивнул, тихо откашлялся в локоть («Сбил всё-таки») и взял за воротник труп с разбитым в кашу лицом. Мозги повалились из черепной коробки, но Вакх вовремя поймал их, прижал к затылку и оттащил труп. Рубилакс показал за спину, и Бухус вынул копьё Эрзы из прорези на специальном ремне и кинул его генералу. «Это ведь не Десять Заповедей? — Рубилакс слышал, что копьё было уничтожено, когда Эрза дралась со своим отражением из Земного Края. — Баланс хороший, — он задумчиво покрутил копьё, с уважением посмотрел на отполированную поверхность лезвий, пальцем попробовал заточку, которая от одного касания рассекла первые слои грубой кожи. — Хорошая работа». Как по созданию оружия, так и по уходу за ним. Генерал посмотрел на капитана. Тот восстановил дыхание, разминал кулаки и руки. Рубилакс избавил его от пустых наставлений по типу: «Будь начеку, держи ухо востро, смотри по сторонам, спину прикрывай, себя береги», — потому что Бухус и без того знал, что делать и как себя вести. В конце концов, он давно был не мальчишкой. Рубилакс нахмурился и кивнул в сторону входа, который поддерживался старой каменной рамой и деревянными балками. — Генерал, — позвал Вакх, и Рубилакс развернулся, нахмурился сильнее. — Не переусердствуйте. Вы весом с борова, особенно когда брыкаетесь. Не хотелось бы прописывать Вам успокоительное на старости лет. Рубилакс фыркнул и недовольно поморщился. — Сказано было: «Молчи». Вперёд меня вылезешь, огрею так, что мозги собирать будешь. Бухус засмеялся, а Найтуолкер недовольно вздохнул и отмахнулся. Внезапный грохот, донёсшийся из глубины коридоров, заставил их вздрогнуть, нахмуриться и ринуться в глубь катакомб. *** — Э-это обязательно? — спросил Хьюз с тревогой в голосе, когда Шугабой посадил её на стул и начал привязывать руки и ноги. — Хммм, — тяжело, гортанно протянул Шугабой, и Эрза знала, что он хмурится. — Байро приказал, сам знаешь. Это ненадолго. «Как в воду глядишь», — подумала Найтуолкер и едва не поморщилась от горечи на нёбе. — Сам как? — Шугабой привязывал её слишком слабо, чтобы она не смогла выбраться, но достаточно крепко, чтобы прервать её внезапные движения. — Не так потрясно, как могло бы быть, но уже не так отстойно, как было. Эрза захотела усмехнуться и возненавидела себя. За невозможность этого сделать или за само желание, она понять не могла. — Открывай глаза, Эрза. Я знаю, что ты уже давно не спишь. Найтуолкер не хотела признавать, но без привычного хмыканья Шугабой звучал… настораживающе. — Никто не спит после такого, — хрипло отозвалась Эрза, еле волоча сухим языком, и подняла корпус, выпрямилась на стуле. — Только сознание теряют. Она осмотрелась. Эрза нашла себя посреди слабо освещённого зала с высоким потолком. Видимо, в старые времена здесь располагалась главная зала, сама усыпальница с саркофагами и местами подношений. Истлевшие кости давно стали песком, дорогой металл и камень гробов и памятников разобран и растаскан мародёрами и людьми из дворца. Всё, что осталось, это высокий сводчатый потолок, через трещину которого лился тусклый лунный свет, углубления-исполины, выдолбленные в стенах, и вымощенный, покрытый мхом и плесенью пол. Где-то капала вода. В углах трещали факелы. В полумраке стояли вооружённые люди, но она не видела их лиц. Её бывшие коллеги напряжённо дышали. Бледный Хьюз стирал пот и кровь с лица, еле стоял. — Итак, — вздохнула Эрза, инстинктивно дёрнув обездвиженными руками. — Сами введёте меня в курс дела, или дождётесь старикана? Или я начну? — она фыркнула и оскалилась. — Хм, — кратко издал Шугабой, покосился на Хьюза и начал: — Полагаю, пока за тобой не пришли, можно и поговорить. Господин Фауст собирает ополчение. Эрза ожидала услышать что угодно, но не это. Плечи упали, девушка обессилено откинулась на спинку стула. Мышцы лица потеряли всю силу, оскал растаял. — Что?.. — она дрогнула, голос прозвучал куда слабее, чем Найтуолкер ожидала от себя. — Он жив? Вы видели его? — Лично — нет, — выдохнул Шугабой и скрестил руки на груди. — Но способ получения магии, которым мы воспользовались, был подсказан информатором. Такое мог знать лишь человек, бывавший в королевских архивах или работавший с Анимой. Потому да, мы верим, что действительно подчиняемся Фаусту. И он настаивает на том, чтобы ты присоединилась к нам. Эрза молчала и хмурилась. Думала. Нельзя было верить на слово, каждый из офицеров это знал. Потому, если Шугабой и Хьюз так убеждены в том, что за всем стоит сам Фауст, у них должны быть веские доказательства. Им-то, в их профессионализм, она могла верить, правда? Найтуолкер укусила себя за язык так сильно, что дёрнулась от боли. Нельзя терять голову и верить в сказки. Нельзя верить, что Фауст действительно выжил в той пустыне только потому, что очень хотелось. — Постой, — выдохнула девушка, пока по рту растекался привкус металла, но не сама кровь. — Это же идиотизм. Вы сами видели, что господин Фауст сдался под стражу и… благословил сына на правление. — Да, перед этим отрекшись от него минувшим вечером. Ты сама это видела и слышала. Да, слышала. Сразу после того, как пронзила Лили со спины («Почему я вспоминаю всякую ерунду?»), не успел Франсер осадить её, господин Фауст сделал всё возможное, чтобы показать своё презрение к наследнику, заклеймив его изменником. «И было за что, на самом-то деле», — подумала Найтуолкер, вспомнив, какой ненавистью горела к той «помехе», что нарушала работу Анимы в Земном Крае. «Как ты смеешь, дура?! — одёрнула она себя, вновь укусив за язык, сжала кулаки. — Заткнись. Он теперь твой король, нравится тебе это или нет». «Я не твой отец. Я король Эдоласа», не так ли? — Его Величество были не в себе, сам понимаешь. Они добровольно отдали трон и… треклятье, Шугабой, ты же сам помнишь, какую речь они закатили для короля. Неродным сыновьям такого не говорят. — Да, я помню, Эрза. Хьюз тоже. Речь, полная восхваления какого-то разгильдяйного проходимца из Земного Края, который, судя по словам господина, вызвал в нём больше положительных эмоций, чем родной, как ты утверждаешь, сын. Эрза фыркнула и закатила глаза: — Гр-р, хрен машемский! Ну, что тут скажешь: вы, мужчины, в принципе тупые, и господин Фауст, видимо, не исключение, — выпалила она, побагровев, но продолжила спокойнее. — Я имею в виду, что не было ни капли похоже на то, чтобы Его Величество хоть как-то противились Франсеру в то утро. Повторюсь, он передал трон сыну и… — Почему ты его защищаешь? — прервал её Хьюз несопоставимо резко, твёрдо и чётко по сравнению с его внешним видом. — Я защищаю здравый смысл и скепсис, которыми должен обладать каждый компетентный солдат, а не Франсера. — Эрза, он отнял у нас всё! — Хьюз вскинул руками, как делал всегда, когда говорил с кем-то. Только сейчас эти жесты были полны агрессии и отчаяния. — Эрза, он поставил тебя работать с хвостатыми! С теми хвостатыми, которые убили Волли и закидали тебя камнями! И это были мы — мы с Шугабоем! — а не он, кто защитил тебя! — И я признательна за это, но!.. — Легионье говно, Эрза! — зарычал Хьюз. — Не притворяйся, что ты не знаешь! Это он все эти годы закрывал Аниму на Земле! Не ты ли говорила, что убила бы уёбка, что нам мешает?! — Да, Хьюз, это была я! — рыкнула в ответ Эрза и дёрнулась на стуле вперёд. Не успей Шугабой схватить его спинку, Найтуолкер бы упала. — И да, я всё ещё хочу его прибить и даже не один раз на дню! Только вот все полгода он вас расчудесно треклято устраивал, так с чего вы вдруг взбеленились и свалили, ублюдки?! — Первой свалила ты! — Хьюз ударил по спинке стула, вцепился в неё. Эрза и он скалились друг на друга. — В тот же день, когда мы, — он с силой стукнул себя в грудь, — спасли тебя от сраной смерти от камней и блядских хвостатых! От смерти, на которую тебя подписал он! «Ни на что он меня не подписывал!» — Найтуолкер уже открыла рот, но Хьюз, багровый от ярости, задыхаясь и плюясь, зарычал так страшно, как не рычал никогда: — ЭРЗА, БЛЯТЬ, ОН ТОБОЙ ПОЛЬЗУЕТСЯ! Эрза, у тебя буквально то же лицо, что у и его подружки из ЗэКа! Думаешь, это он тебя ценит и твои заслуги чтит?! Херня! Он тебя на поводке за рожу держит и по чужой же роже лепит! Найтуолкер зарычала и стукнула его лбом промеж глаз, в переносицу. Зашелестела толпа у стен помещения. Шугабой взмахнул рукой, и все остались на своих местах. Хьюз подавился воздухом, закашлял, заскулил. Больно не только от удара, но и от неожиданности. Он уже горячо замахнулся, но Шугабой поймал его руку. Эрза смотрела прямо, исподлобья. От былой красноты, вздутой вены не осталось ничего. Царила лишь мертвенная бледность. — Только посмей ещё раз оскорбить при мне Скарлет подобным или каким бы то ни было иным способом — и я изобью тебя до полусмерти, Хьюз, — она гордо и размеренно подняла подбородок, смотря на коллег свысока и с презрением. — Знаете, давайте правда представим, что вами командует Фауст. Мне-то что? Ну да, платья дарил. Да, защищаться научил. Да, жизнь сохранил, хотя казнить мог. Да, Симона по моей просьбе пощадил. Дом подарил в центре Горички — красивый, сука, невозможно. Я там ночевала от силы раза два, так часто в походах пропадала — нахуя я это вспоминаю? — фыркнула она и сплюнула, не отрывая ледяного взгляда от мужчин. — О чём я? Ах да: будь это правда Фауст… ну, пусть хоть мне отлизывает, мне какая разница? У меня есть король, возведённый в сан первого апреля семьсот восемьдесят четвёртого года, и имя его Джерар Франсер, первый этого имени, верховный и единовластный, суки, король-вседержитель Эдоласа, известный как Победитель демонов. И плевать мне, что демона не было — он коронован, он наш король по закону. И если вы решили пойти против закона, то я — клянусь — убью вас. Эрза оскалилась. Наклонилась вперёд, чуть наклонив голову в бок. — Я не шучу, мальчики. Вы мне не друзья. — Что… — сдавленно выдохнул бледный Хьюз, — за что, Эрза? — он закрыл дрогнувшие губы и спешно вдохнул, прокашлялся. — Знаешь, это уже совсем не потрясно! — Хьюз отмахнул рукой. Шугабой стоял изваянием, и лишь его обеспокоенный взгляд метался от фигуры к фигуре. — Что этот еблан с тобой сделал? Что он тебе предложил? Вот!.. Вот ответь мне честно: он тебя трахает? — Ага — в мозг! — взревела Найтуолкер и дёрнулась на стуле. Он опасно зашатался, но устоял. — Всё свистит мне, что мой папуля благородный и хороший человек и читает нотации про демократию и то, что бить Яджиму плохо! — она выдохнула, впрочем, оскал не исчез. — За языком следи, Тэ’Коффский, пока я не вырвала его. Хьюз так и сделал: ни одно слово не сорвалось с его бледных, онемевших губ, когда он замахнулся и ударил Эрзу по лицу. Хьюз был слабее коллег, весил меньше них, но этот удар был одним из лучших в его жизни: быстрым, хлёстким и точным, идущим от бедра, а не от плеча. Найтуолкер упала вместе со стулом, и Хьюз ударил её в живот, прямиком над лобковой костью. Идиотами были люди, верившие, что женщинам не страшны удары между ног. Хьюз, вопреки комментариям Найтуолкер, идиотом не был. Более того, пинал не хуже других солдат. Эрза закричала. Закричал и Шугабой, уже схвативший Хьюза за плечо, но Тэ’Коффский коснулся палочки, и плащ Шугабоя обвил лицо хозяина, одёрнул его назад. Хьюз кричал что-то в горячечном бреду, но Эрза не слушала. Она переключила всё внимание на контроль дыхания и высвобождение. Вскоре ей удалось освободить придавленную руку и тут же закрыться от удара по лицу, который пришёлся бы аккурат по носу. Она не заметила, как зал вспыхнул огнём, как его наполнили люди, как Хьюза что-то отшатнуло, дёрнуло в сторону, как он закричал, а рядом с лицом Эрзы закапала кровь. Прошло меньше секунды, пока её зрение, затуманенное слезами боли и паникой, восстановилось, и Найтуолкер увидела, как Хьюз корчится на земле с окровавленной рукой. Эрза, харкая кровью и кашляя, подтянулась ко второй руке и сорвала с неё верёвки. Сбоку бухнуло что-то тяжёлое, и Найтуолкер дёрнулась, закрыла голову. Из-под запястья она увидела, как генерал пнул Хьюза под живот и отшвырнул его куда-то за поле её зрения с такой силой, будто Тэ’Коффский был полукилограммовым щенком. Генерал взмахнул её копьём, и Эрза ощутила, как с ног спало давление. Мужчина сел рядом, коснулся её плеча, а затем приподнял голову за затылок. — Драться можешь? — пробасил он и припал к земле рядом с ней, закрыл её голову своим телом от каменного осколка. — Да, — кивнула Эрза и сжала кулак. Боль растворялась в гневе, кости хрустели от напряжения и предвкушения. — Ещё как.