***
Когда Мистган и Найтуолкер достигли проблемной области, девушка не расставалась с картой. Худшим исходом было идти в обход. Лучшим — найти безопасную лощину, чтобы перебраться на другую сторону аккурат к нужным координатам. — Тебе лучше? — Король внезапно возник за спиной, когда Эрза высчитывала их точное местоположение. Девушка вздрогнула и знать не хотела, почему не услышала шагов или дыхания. Возможно, погрузилась в расчёты. Возможно, забыла, что Его Величество выжили в Земном Крае не за красивые зелёные глаза. — Да, — кивнула девушка и взялась за подбородок. Она сняла перчатки, чтобы не сбивать компас, что теперь лежал на шапке большого гриба ростом с ребёнка. Растение служило Эрзе своеобразным столом. — Страдает разве что моя гордость: не люблю ходить с отёкшим лицом. — Ну, за отёк не волнуйся: он прошёл. Главное, чтобы голова не болела. Эрза кивнула, посмотрела на часы: без пятнадцати два. Она выдохнула. Даже при худшем раскладе они успеют добраться до Легиона. Найтуолкер карандашом отметила место, на котором они стояли, и тяжело вздохнула, опершись руками о гриб, как о стол. Дурная голова не хотела проходить, и области над ушами, где-то там, в глубине мозга, сжимало и крутило. Мужские ладони легли на плечи, и Найтуолкер обернулась: — Ваше Величество? — Прости! — он отступил, но руки не опустил, оставив их на уровне лица. — Я иногда забываю, что никто не читает мои мысли, — Франсер потёр шею. — Знаешь, обычно после плача голова проходит после восполнения жидкостного баланса, которое восстанавливает объём сосудов. Ну или что-то в этом роде, я лишь пересказываю слова наставницы. Пьёшь ты хорошо, потому дело в другом. Я думаю, что ты испытываешь мышечный спазм. Если найти напряжённый мускул и надавить на него, то спазм уйдёт, как и головная боль. Позволь, я поищу его. Он либо на трапециевидных мышцах, либо на шее. Найтуолкер посмотрела на него — открытого, смотревшего на неё прямо, с волнением — и выдохнула. Что ж, раз Король сам спросил, то отказывать ему грешно. К тому же, он был прав: от больного солдата пользы мало. Найтуолкер должна стараться лучше. Эрза сжала кулаки и кивнула: — Что мне надо делать, Ваше Величество? — Сядь куда-нибудь и выпрямись. Найтуолкер убрала компас в рюкзак, взяла карту в руки и села на тот самый гриб лицом к завалу. — Когда я задену нужный нерв, то в первые секунды ты почувствуешь резкое ухудшение головной боли. Потому, пожалуйста, либо не терпи, либо скажи мне, если что-то произойдёт. Найтуолкер закатила глаза и кивнула. — Да, и, если тебе не трудно, сними, пожалуйста, куртку и пластину. Эрза расстегнула военную крутку из плотной сыромятной кожи с тканевой подкладкой, развязала кожаные верёвки и через голову сняла нагрудник, оставшись в тонком, но плотном поддоспешнике. Найтуолкер имела случай (и не один) оценить жёсткость и силу пальцев Короля. Они были крепкими, цепкими и мозолистыми, пусть в остальное время юноша носил перчатки. Болевые захваты, которые вытворял Франсер, использовав пальцы, были одними из ужаснейших из когда-либо ею испытанных. Иногда Эрза размышляла, что Король, даже не знав, как правильно душить — ведь многие не знали, — всё равно смог бы сдавить глотку одними своими пальцами. Сейчас они осмотрительно щупали её плечи и то мясо, что прилегало к лопаткам. — Расскажи о действующих Легионерах, пожалуйста, — внезапный приказ растворился в осеннем воздухе. — Ох, а как же Ваши любимые досье? — она с издёвкой протянула последнее слово. — Они ведь приревнуют, Ваше Величество. — Бумажка никогда не заменит реальность, Найтуолкер, — он дотронулся до нового места. Голова болела так же, как до этого. — К тому же, они практически не обновляются или обновляются с сильным опозданием: очень сомневаюсь, что Сё Одаяки выглядит так же, как семилетний мальчик на фотографии. — Ваша правда, Ваше Величество, — кивнула Эрза и прикусила губу, когда Король надавил на плотную точку. — Уже молчу, что, судя по всему, ты жила с ними, пока тебя не забрали… — Франсер надавил на новое место и расстроенно выдохнул, — обучать. Найтуолкер выдохнула, когда крепкий палец Короля задел очередной нерв. Болезненный, проблемный, но не ответственный за головную боль. — Хорошо, — Эрза облегчённо выдохнула, когда юноша перешёл к новому месту. — Однако, боюсь не оправдать Ваших надежд: сокровенных тайн Легионеров я не знаю. — Я не требую от тебя обнажения тех тем, которые заставили бы тебя или их ощутить уязвимость, — Мистган нахмурился особенно сильно, когда придавил очередной напряжённый мускул. — Я хочу быть готовым ко встрече с ними. Просто… — он выдохнул. — Просто рассказывай то, что считаешь нужным. — Так точно, Ваше Величество. Звания в Легионе вряд ли имеют вес в наши дни, тем не менее начну с «младшего». Сё Одаяки родился в начале семьсот шестьдесят второго года. Его мать, уроженка Иарсу, умерла при родах. Осенью семьсот семьдесят шестого года его отец, Юкай Одаяки, воспользовался бóльшим количеством волшебства, чем смогло провести его тело. Сё остался сиротой. После казни Игнила Драгиона Сё Одаяки проник к Аниме с самодельной взрывчаткой. Никто не знал, ни как ребёнок проник в замок, ни откуда он раздобыл взрывчатку, потому приписали тот теракт группе человек. Сё Одаяки поместили в соту в безрезультатной попытке добыть из него имена сообщников, после чего приговорили к смертной казни. Тогда, узнав обо всём, вмешался Рубилакс Найтуолкер и воспользовался правом призыва. С тех пор Сё Одаяки является рекрутом Легиона. Повысили ли его, я не знаю. Мистган, щупав жёсткую спину Найтуолкер, побледнел. Вспомнил фотографию Сё в досье: тёмненького, тощего мальчика с синим оттенком на тёмной коже, со впалыми щеками и гематомой на правом глазу, что взирал на него с мёртвым безразличием. Джерар видел, как солдаты пинками заталкивают ребёнка в соту — самую тесную камеру тюрьмы, выбитую прямо в стене, и морят его голодом, холодом и жаждой. — Ваше Величество, приятного мало, — отозвалась Найтуолкер спёртым голосом, будто сдерживала крик. — Согласен. — В Вашем пальце в том числе. — А, — Мистган вздрогнул и снял давление. — Прости, — растёр отдавленное место большим пальцем, чтобы туда скорее прилила кровь. — И как Одаяки отнёсся к службе? — Спокойно. Первое время он жил с Громвиллем Тариталем, пока не пришла проверка из дворца. С тех пор вынужден кочевать с генералом, однако руны на нём нет, в связи с чем генерал не держал его при себе, при условии выполненных тренировок и отсутствия заданий. Мистган выдохнул. Рубилакс Найтуолкер казался всё приятнее и приятнее. — Столь же неопределённый характер звания носит Зигрейн Харт. Родился в семьсот шестьдесят четвёртом. Его отец, Скиадрам Харт, как вы знаете, погиб в плену. Вскоре после этого, когда весть о его гибели разошлась по Эдоласу, матери Зига начали угрожать расправой. — Почему? — Она была Отвергнутой. Мистган, как и весь Эдолас, мало знал об Отвергнутых. Кто-то говорил, что они существовали всегда, кто-то заявлял, что они результат сбоя мутации людей в лекантров — жертв взрыва магических хранилищ на границе третьего и четвёртого веков. По записям хроник, пересказанных Яджимой, раскалённый эфир слился с телами пострадавших и обратил их в безумных звероподобных чудовищ. Отвергнутых практически истребили, и только в Ярвире и Иарсу остались крупные кочевые кланы. При существовании второй теории, куда более популярной, чем первая, Мистган не удивился, что мать Зигрейна боялись. — Сам Скиадрам, пусть и был старейшиной в деревне, так и не смог утихомирить народ… — Найтуолкер притихла и нахмурилась. Мистган вслушивался в каждое слово и отзвуки интонаций девушки. Он чувствовал напряжение в её спине: Найтуолкер до дрожи, до тряски сжимала кулаки. Она фыркнула, словно хотела жёлчь сплюнуть, и дёрнула каменными плечами. — Вскоре после гибели Харта простолюдины совершили облаву на дом. Мать зарезали на глазах у Зигрейна и его младшего брата — Роуга. После казни Игнила Драгиона и реабилитации генерала Зигрейн отвёл Роуга к Громвиллю Тариталю и добровольно вступил в Легион. Генерал его принял. Найтуолкер напряглась, её голос ужесточился. — Я попал? — Нет, не попали, Ваше Величество. После инцидента с матерью Харт приобрёл проблемы с контролем гнева и странную фобию: он панически боится тишины. Генерал вручил ему арбалет и поставил разведчиком и снайпером, — Эрза пожала измятыми плечами. «В этом есть смысл, — хмыкнул Мистган и вычленил место, которое ещё не ощупал. — Природа никогда не молчит. Если генерал научил Харта воспринимать шум ветра, то он всегда сможет себя успокоить». — О текущих подробностях его ментального здоровья не осведомлена, однако за Хартом замечено несколько серьёзных правонарушений. С Бухусом несколько иначе… Франсер нахмурился и подумал: «Мне послышалось или она прозвучала как-то… ласково? Совсем чуть-чуть?» Мистган ошарашенно наклонился в бок, чтобы увидеть лицо Найтуолкер, и поймал себя на мысли, что ожидал увидеть на её лице если не улыбку, то блаженное просветление. Но Эрза не улыбалась и блаженства не испытывала — только в карих глазах фиалковым переливом блеснула тоска. — Если Бухус и знает точную дату своего рождения, он не сказал. — Он ведь твой сводный брат? — Никак нет, Ваше Величество. Назвать его пасынком — заявить, что он от плоти и крови одного из породивших меня людей, что смерды делать просто обожают, — Найтуолкер устало протянула последнее слово и выдохнула. Прикосновение к своему телу она переносила с явным трудом и не дёргалась только из долга подчиняться королю. — Он воспитанник генерала. Фамилию не принял. Почему — он не сказал, а я не спрашивала. Служил в Легионе ещё до бойни и получил звание лейтенанта, а после был повышен до капитана. Символически, думаю: чтобы показать иерархию. Достаточно ли этого, Ваше Величество? Мистган хотел услышать о её отце. В рассказах о Легионерах Рубилакс Найтуолкер предстал как спаситель, покровитель и отец. Во сне Найтуолкер… он её бросил, судя по лепету Эрзы. «Подумай о Фаусте, — произнёс он про себя мужественно и повелительно. — Ведь в сознании многих эдоласовцев он спаситель и покровитель, и эта самая вылазка тому подтверждение. А для тебя, мальчишка, он хуже смерти, хотя ты даже не помнишь, почему». «Не хочу, чтобы и её папа был таким, — упрямо ответил он себе мальчишеским, бойким голосом. — Не хочу…» «Повзрослей. Всё не так просто. Работай честно и убедись, что верность генерала принадлежит тебе». «Это жестоко по отношению к Найтуолкер, знаешь ли». «Это правильно для Эдоласа, который она любит». «О какой «реабилитации» она говорила?» — тряхнул головой Мистган, и диалог прервался. — Ваше Величество? — внимательный карий взгляд всматривался в платок на его шее. — Да, Найтуолкер, спасибо. Этого достаточно, — соврал Франсер. — Боюсь, дело в шее. Позволишь? Найтуолкер поджала бледные губы и нахмурилась. Нехотя и скованно, как рабыня перед сутенёром, развязала шарф и оставила его на плечах. Шея у Эрзы была сухая и жилистая. Джерару же без привычного тёмного шарфа она показалась тонкой и ломкой. Уязвимой. — Я постараюсь работать быстрее. Прости, — Мистган уже пожалел, что затеял всё это. Он не был Полюшкой, которая знала, что делала. Он был лишь её «несносным мальчишкой», совавшим нос куда не просили. — Всё в порядке, Ваше Величество. Это простой инстинкт, не обращайте вни… — она сжала кулаки и зашипела, когда юноша прикоснулся к её шее. — Попалась? — удивлённо выдохнул Мистган и приложил вторую ладонь к другой стороне шеи, чтобы закрепить голову Найтуолкер в одном положении. — Очевидно… — зашипела на него девушка. — Прости-прости, — будь у Джерара свободны руки, он бы потёр затылок. — Потерпи немного, скоро тебе должно стать лучше. — Могу ли спросить, у кого Вы научились, Ваше Величество? «Видимо, разговоры её отвлекают», — Мистган был не против: сам не раз проходил через подобное и понимал её ощущения. — У одной ворчливой — может, даже более ворчливой, чем Яджима, — и всё же очень доброй женщины. Найтуолкер выдохнула: головная боль медленно отступала. — Она, на удивление, тоже была из Эдоласа, — Найтуолкер вздёрнула брови, и Мистган ощутил, как едва дёрнулась её голова. — Но я не знаю, когда и как она попала в Земной Край. Она не сказала, да я и не спрашивал. Полагаю, гораздо раньше меня. Впрочем, может, дело было в возрасте — она мне в бабушки годилась. Хотя с метлой гонялась резво. Найтуолкер фыркнула без жёлчи и закатила глаза. Мистган тоскливо, едва заметно улыбнулся: никогда бы не подумал, что будет скучать по ворчливому резкому голосу и горячим ударам по спине. — Тебе лучше? — Да, — Найтуолкер накинула шарф и завязала его, скрыв бледную шею, покрасневшую слева. — Признательна за помощь, Ваше Величество. — Обращайся, — Король покровительственно кивнул и хрустнул пальцами. — Рад, что у меня получилось тебе помочь. — Полагаю, я знаю, где предоставится возможность пройти, Ваше Величество, — Эрза скоро затягивала ремни нагрудника. — Это скалистое возвышение перед нами — остров с третьего уровня, — железные перчатки уже тяжело бряцали в её руках. — Он был плотнее и тяжелее остальных в цепи, но парил выше: редкое явление. Если удача на нашей стороне, он расплющил нижние острова достаточно сильно, чтобы оставить минимум случаев проседания грунта. — Понял, — Мистган кивнул и натянул платок. — Значит, займёмся небольшим скалолазанием? — Да, — Найтуолкер перевязала шарф так, чтобы накрыть им голову. Отросшие до плеч волосы позволили ей это сделать. Девушка зашелестела курткой, спрятала тяжёлые перчатки в сумку и взгромоздила её на спину вместе с копьём. — Веди, — Король последовал её примеру, и они отправились вперёд. — Он ведь не выстрелит? — Имей он намерение, то мы бы не разговаривали, Ваше Величество. Не могу судить, какой мощностью обладает его увеличительное стекло, но цвет моих волос, полагаю, он распознал. Есть вероятность, что нас встретят на полпути. — Понял. «Король либо смотрел в облака, либо заметил его ещё до того, как я достала компас, — размышляла Найтуолкер и хмурилась. — Вопрос в другом: это Его Величество и я настолько опытны или Харт позволил нам себя увидеть?» Немного правее, с самого высокого обломка среди деревьев за ними через прицел ещё долго наблюдал внимательный взгляд рыже-жёлтых глаз, прежде чем Зигрейн Харт устремился в лагерь.***
«Чтоб я ещё раз… сделалась треклятым проводником… чёрт!.. да ни в жизнь… говорила ж… «Найт, тварь, не смей… соглашаться… окажешься… у чёрта на… рогах… и других в могилу сведёшь!..» Эрза Найтуолкер скрипела зубами и рычала, пока они, уткнувшись друг другу в спины, поднимались из клинообразной расселины. — Да ладно тебе, с кем не бывает? — добродушно позвал Король, будто она не их жизни на кон поставила, а случайно наступила на его подошву (что, если подумать, при Фаусте было бы не менее ужасно). — Главное, что мы живы, — он сжал зубы, остановившись, и сильнее надавил на девушку. — Так, поднимайся. Продолжив бубнить проклятия на свою голову, девушка потянулась к торчавшему корню. Когда Найтуолкер схватилась за опору, Франсер тут же зацепился за её ногу. Девушка уткнулась в стену коленом, перехватилась за толстый корень и подтянула Франсера. В высшей точке Король проворно оттолкнулся от землистого покрытия и схватился за соседний корень. — Спасибо, — его длань сжалась на её рюкзаке, и Найтуолкер ощутила, как Король вытянул её на свой уровень, дождался, пока она надёжно схватится, и пополз следом. Стоило Охотнице зацепиться за край, как Король подставил руку под её ногу и вытолкнул девушку на финальном рывке. Найтуолкер юрко повернулась к краю и подтянула сына Фауста, замаравшего руку об её подошву. — Что же, вполне достойно! — кивнул Франсер и хрустнул шеей. — Интересно, что будет, когда мы начнём драться. «Если я всё сделаю подобающе, Вы не успеете достать посох. Короли не должны сражаться, пока есть солдаты», — выдохнула хмурая, злая Найтуолкер и поднялась. Как она могла не заметить проседание грунта? «Дура». Одна из первых её попыток вывести солдат из тыла врага поставила на кон жизни Симона и Сайбота, и она поклялась больше никогда не ошибаться. Если она одна — милости просим, ведь Найтуолкер несла ответ только за свою жизнь. Ошибаться с кем-то, особенно с королём, было безалаберно и недостойно. Непозволительно. Мерзко. Никчёмно. «Слабая». Ублюдок сломал Волли все конечности, прежде чем перерезать глотку. Он зарыл пальцы в его волосы, поднял его разбитое в кашу лицо, гаденько спросил: «Последние слова своей мамке?» — и полоснул по горлу, не дав Волли закончить. Воспоминание хладом вцепилось в хребет, просочилось между позвонками. Парализовало. — Этого больше не повторится, — внезапно сказал Король, но совсем не так, как это сделал бы Фауст. Эти слова не заставили внутренности Найтуолкер сжаться в студёный сбитень, не перерезали глотку, не высекли розгами по солёной спине, а ободряюще потрепали по голове. Эрза вздрогнула. Неприятное, болезненное ощущение. Чуждое. Плечи горели и левая сторона шеи тоже. Позвоночник мёрз, но слабее. — Где мы? — спросил Франсер. — Минутах в сорока, Ваше Величество. «Если я опять не заведу нас в яму, разумеется», — Эрза цыкнула в шарф и сжала холодные кулаки. «Этого больше не повторится», — отзвучали слова Короля в голове, и Найтуолкер прикусила бок языка, чтобы сделать себе больно: «Верь королю, Найтуолкер. И намотай уже сопли на кулак, то же мне «лучшая женщина в армии»!» — В этот раз впереди пойду я, — сказал сын Фауста, и не успела Найтуолкер возразить, как перед ней зашелестел плащ. — Даже с разницей в весе амуниции, я всё равно тяжелее. А ты смотри за тылом. У меня недоброе предчувствие, — Король постучал перед собой посохом и шагнул. — Так точно, Ваше Величество. Эрза взяла копьё наизготовку и развернулась к Джерару спиной. Умиравший закат слепил глаза, и она сильнее натянула капюшон, сложенный из шарфа. Мистган оглянулся на неё через плечо — не знал, что она воспримет его слова так буквально, но облегчённо выдохнул. Пустынные места раздражали его нервы, выкручивали слух до предела, холодным, могильным ветром забирались под плащ и тянули кожу. Упавшие острова кишели корнями, деревьями, огромными грибами, кислотными листьями, как кусок гнилого мяса кишел опарышами и червями. Мистган не слышал ни единой птицы, никто из грызунов не царапал кору. Даже тёплая осень оставалась осенью — предвестником смерти, пустоты. Макаров как-то сказал, что в пустынном месте обитают демоны. Король Эдоласа и Охотница на Фей продвигались на звеневших от напряжения ногах, и только срывавший листья ветер шумел между поваленными вековыми деревьями, пока они не нашли демона. Мистган и Найтуолкер заметили его одновременно, к югу от них, и остановились. Чёрная мужская фигура располагалась на поваленном многовековом дубе, на который нельзя было подняться без подсадки, и терялась среди полуголых, разноцветных веток. Мужчина расслаблено вышел из деревянной паутины и остановился у края. Снял объёмный чёрный капюшон с головы и явил взору алые волосы, отросшие до середины шеи. Ветер растрепал их, и в последних лучах закатного солнца, освещавших морщинистое сухое лицо, Джерару казалось, что вокруг мужчины парила кровавая взвесь, как в воде. Из-под плаща виднелась расписная рукоять катаны с темляком-кисточкой, слабо колыхавшимся на ветру. «Что ж, — Франсер ободряюще сжал посох, — здравствуйте, Рубилакс Найтуолкер». — Примите мою признательность, Ваше Величество, — Мистган представлял голос генерала более низким, однако мужчина всё равно говорил басом. — Ваше непосредственное присутствие может пойти делу на пользу, — и он поклонился ровно на столько, на сколько требовали правила. Мистган различал, что старший Найтуолкер говорил если не с акцентом, то точно не по канонам современной нормы, однако конкретных отступлений вычленить пока что не мог. — Да будет так, генерал. Полагаю, Вы вышли встретить нас? — Так точно: Харт доложил о Вашем прибытии. Прошу за мной. Мистган кивнул. Убрал посох в прорезь сбоку рюкзака, припал спиной к стволу и сложил руки лодочкой, уверенно кивнув Эрзе. Девушка заложила копьё за спину и с разбегу, с подсадки легко достигла края. Отец протянул ей руку, но Найтуолкер схватилась за удобно торчавший сук и вытащила себя на поверхность. «Ладно, это было неловко», — Мистган сглотнул. Сухое горло оцарапало. Франсер зацепился за морщинистую кору, в расщелины которой помещались пальцы, и ловко взобрался наверх. Генерал не стал тратить время: побежал вперёд, прыгнув на другое поваленное дерево, и его плащ струился за ним чернильной тенью. Джерар и Эрза не отставали. «И это тоже было неловко», — нахмурился Франсер, вспомнив, какими взглядами обменялись отец и дочь. Никакими. Тем временем что-то в фигуре генерала казалось неправильным и чуждым. Мистган вглядывался в его спину, пытавшись понять, что именно. Когда мужчина вновь спрыгнул вниз, и подол его плаща взметнулся, Джерар понял, в чём дело: генерал носил катану не только лезвием вниз, но и на правом бедре. «Он левша?» — хмыкнул Мистган. Яджима рассказывал, что асдарзцы очень суеверны, потому левшей часто переучивали — считали, что в левой руке не было правды. Либо Рубилакс был упрям, либо его отец не стал мучать ребёнка. «Либо хотел создать проблемы его врагам. С левшами драться непривычно». Перебирав по влажной земле, устланной мягкой цветастой листвой, Мистган не заметил, как село солнце и как они достигли небольшого лагеря. Вернее, того, что от него осталось. В куче рядом с умело закопанным кострищем лежали сложенные палатки, спальные мешки, упакованная утварь и рюкзаки. Там же стояли юноши: оба по-своему долговязые и жилистые, один низкий, щуплый и с покатыми плечами, а второй — высокий и нескольк о сутулый в широких плечах, на одном из которых висел огромный арбалет. Они выпрямились и преклонили колено, когда заметили приближение генерала. — Приветствуем, Ваше Величество Джерар Франсер! — отчеканили юноши. Значит, поклонились всё же не генералу. — Добрый вечер, — отозвался Мистган, стянул правую перчатку и протянул юношам руку. Они растерянно переглянулись, посмотрели на его ладонь, потом на генерала. Найтуолкер кивнул, и только тогда они ответили на жест. Сначала поднялся тот, что крупнее: крепкий, сильный и удалой брюнет с кожей цвета мокрого песка. Мистган узнал в нём Зигрейна Харта, хотя щуплого тринадцатилетнего мальчика с чистым лицом и двадцатилетнего парня с чёрной татуировкой на четверть головы объединяли только лопоухость и рыже-жёлтые глаза. Вторым на жест ответил Сё Одаяки, который показался Джерару и легче, и тяжелее, чем тот выглядел. «Возможно, дело в снаряжении», — подумал Мистган, оглядев его складчатую форму, верёвку вокруг пояса и две продолговатые сумки, сшитые с ремнями. Оба юноши выглядели необычно и пёстро — по сравнению с простыми солдатами уж точно. Мать Сё Одаяки, как и сказала Эрза, была уроженкой Иарсу: страны далеко на юго-востоке, славившейся своими яркими цветами и невообразимыми сочетаниями. Ки-су рассказывал, что Эмилли Яй-ти, мать Одаяки, имела угольно-чёрную кожу и кислотно-фиолетовые волосы. Видимо, Юкай Одаяки был простым русым пареньком из глубинки Ярвира, и его сын вобрал от родителей необычную комбинацию: тёмную, впрочем, далеко не «угольно-чёрную» кожу, светлые волосы и мутновато-зелёные глаза. Нижнюю губу Сё закрывал высокий плотный воротник, а волосы стягивал низкий хвостик, впрочем несколько коротких прядей выбивались из чёлки и обрамляли тёмный лоб и виски Одаяки. Шестнадцатилетний Сё выглядел хмуро и несколько беспристрастно, но всё же лучше, чем его семилетний двойник с фотографии. Он был худым, да, но стоял ровно, твёрдо, и щёки у него не впадали. Кожа Зигрейна Харта была гораздо светлее кожи Одаяки, и чёрная татуировка в половину лица выделялась. Харт брил часть волос с левой стороны: на виске, над ухом и за ним, но не трогал затылок — и волосы торчали иглами, не мешав обзору. Татуировка изображала дракона с покатой мордой и острой, выступавшей нижней челюстью и располагалась на левой стороне лица: именно для неё, очевидно, Харт и сбривал волосы. Дракон мощной лапой стоял на верхней губе, а другой словно цеплялся за границу лба, в его челюстях покоился левый глаз юноши. Мистган только сейчас заметил, что шея Харта была чёрной не от шарфа, а от татуировки: получалось, что дракон обхватывал шею хвостом, взбирался по голове и пожирал левый глаз. В одном из «ноющих» писем, которые получил Франсер, Харта называли Драконьим глазом. Чему обязан этой кличкой Легионер — татуировке, меткости или кровожадности — Мистган не знал. Харт был рослым и широким в печах. Если он наберёт мышечную массу и отбросит привычку сутулиться, то станет крупнее и выше Короля. От мальчика на фотографии его отличали и глубокие носогубные складки, что всегда придавали людям отрицательную харизму. — Бухус приходил? — сухо бросил Найтуолкер и взгромоздил на спину две крупнейшие и тяжелейшие связки. — Нет, — отозвался Харт острым, колючим и хриплым голосом. — Тогда выступаем. Прошу за мной, Ваше Величество: место, о котором писалось, дальше. «Это было неловко», — Мистган выдохнул и подумал, что эта фраза могла стать сегодняшним девизом. Легионеры взвалили вещи на спины и широко зашагали за генералом. Мистган последовал, периодически смотрев на Найтуолкер. Девушка молчала, была тише, чем с Зеро. Франсер нахмурился и перебрал пальцами. — Что же… он душка, — Джерар потёр шею и хрустнул ей. Найтуолкер поморщилась и посмотрела на него так же, как на Преяра, показавшего язык: как на полоумного. Франсер пожал плечами, кивнул, и Эрза вздохнула. — Теперь я вижу, в кого ты такая приветливая. Отныне, Найтуолкер, ты не пенсионерка на каблуках, а папина дочка. Она фыркнула и закатила глаза. — Я погостеприимнее буду, — проворчала она в шарф едва различимо. — Согласен — сразу крепкое подаёшь, — Мистган кивнул и прикусил щеку изнутри, когда девушка скрипнула зубами. — Нельзя же отказывать гостю дорогому, — на выдохе выдала Найтуолкер, и было в этом нечто змеиное, предвещавшее беду. — Кто же знал, что Вас потянет плакать? В следующий раз кинусь в Вас чем-нибудь по возрасту. Грудным молоком, например. — Могу поинтересоваться, откуда ты собираешься его достать, Найтуолкер? Мне волноваться за молодых матерей или за одиноких мужчин, зазевавшихся в тёмных переулках? — Главное, сами в переулок не заверните, Ваше Величество. — Что, боишься не узнать? Ну да, ну да, зрение ведь уже не то из-за сбоя потока лимфы в районе голеностопа, не так ли, пенсионерка? — Есть ли смысл в этом диалоге, Ваше Величество? — цыкнула Найтуолкер и едва сдержала задёргавшуюся бровь. На её наполовину скрытом лице так и горело, как клеймо: «Представь Фауста, представь Фауста, ты же не ударила бы Фауста, да? Да?!» — Да. Стрясти с тебя, Найтуолкер, пыль таким образом, чтобы ты расшевелилась, а не погрузилась в себя ещё глубже, откупившись дежурным «Всё в порядке, Ваше Величество». У тебя есть волнующие мысли насчёт происходящего, не так ли? Найтуолкер цыкнула. — Так точно, Ваше Величество. — Тогда я хочу их услышать. Найтуолкер вдохнула прохладу и гниль, нахмурилась и спокойным голосом начала: — Громвилль Тариталь живёт в Гаммере. — Связующее звено меж каждым действующим Легионером и тобой, — Мистган нахмурился. — Понимаю. Хьюз, Шугабой или Байро знали об этом? — Хьюз и Шугабой нет, а вот старик — да. И если они действительно замешаны и Байро руководит операцией, то его решение провести эксперимент в такой близости от родины человека, в лицо знающего каждого Легионера, как минимум небезопасно. Байро стар телом, но не рассудком. Мистган смотрел в широкую спину генерала Легиона, скрытую за поклажей, но всматривался в себя. Наверняка роль Байро в обучении Эрзы тоже была не последней, просто неявной. Насколько Джерар понял из общения с Коко и из редких переговоров с Локи, их отец, Громвилль, держал гостиницу в Гаммере. «Байро приказали, — угадал мысли Найтуолкер Джерар. — Кто-то с большими деньгами и связями. Кто-то, кто хорошо знает Найтуолкер, её сослуживцев, её прошлое, Легион. Зеро Преяр». Мистган хрустнул кулаками. Стоило зайти к Громвиллю Тариталю и спросить обо всех подозрительных происшествиях и проезжих за последнюю неделю. Если же окажется, что кто-то из сбежавших снял у него комнату, то это значило только одно: — Была ли ты когда-нибудь приманкой, Найтуолкер? — серьёзным и тихим, напряжённым голосом спросил Король. — Разумеется, Ваше Величество, — она усмехнулась и непринуждённо пожала плечами. — Будь готова повторить. Думаю, ребята хотят завербовать тебя. Эрза фыркнула. — Для этого необязательно так близко подходить к старшему Тариталю, как и покидать замок. — В замке им мешал я, — Франсер покачал головой. — Сама посуди: вы ведь даже на обедах пересекались не всегда, так каким образом подобраться к тебе? Ведь пока ты работаешь, король всегда маячит перед взглядом, как бельмо. — Это не мешало им написать мне или прийти ко мне в комнату. — Я бы узнал об этом. Хотя бы потому, что передо мной каждое утро отчитываются служанки, убирающие у тебя в комнате. — Блять?.. — раздался сдавленный мужской шёпот над левым ухом. — Зигрейн. Харт, — холодно, набатом загудел бас Найтуолкера где-то в костях. — Прошу прощения, — юноша виновато опустил взгляд. — Я… ну… совсем… — Всё в порядке, — Мистган посмотрел на него через плечо и махнул рукой. — Это мера предосторожности, ничего более, уверяю. Не волнуйтесь. Харт метнул на него ошарашенный взгляд и тут же опустил его обратно в землю, скованно кивнул. Эрза закатила глаза. — Значит, Ваша теория заключается в том, что… — Байро знал, что при вести об Аниме я приеду лично и возьму с собой тебя. Легион и старший Тариталь в этом уравнении либо нежелательное препятствие, либо такая же полноправная его часть, которой хотят воспользоваться. Моя теория такова, что их цель — отделить тебя, Найтуолкер, от нас, объяснить ситуацию и завербовать. От Легиона, наверняка, хотят избавиться ценой меньших затрат, а меня просто взять в заложники. Мы можем либо добровольно зайти в ловушку, либо препятствовать ей. — И то, и другое, — отозвался Рубилакс из-за горы вещей на своей спине. — В Легионе достаточно людей, чтобы часть нас наблюдала издалека, а другая была поблизости. Скорее всего ловушкой будет комната в гостинице Грома, знает он об этом или нет. Сё заберётся на крышу, Зигрейна расположим на соседнем здании. Остальные войдут. Всё. — Так-так, что же нам дано? — раздался бархатистый, обволакивающий баритон впереди. — Неужто великие умы составляют планы, а раб божий остался не у дел? Мистган однажды пересёкся с Бухусом Грохом в Земном крае. Тогда самозванец под его личиной во главе шайки грабил деревни и насиловал женщин, и настоящий Бухус уничтожил весь лагерь в одиночку. Грох зашёл на тот же постоялый двор, где остановился Мистган, и погулял так, что не оставил целого места в главной зале. Вечно пьяный, красный, пахнувший алкоголем, пристававший к женщинам, шатавшийся и говоривший медленно, вязко Грох оставил о себе не лучшее впечатление даже с учётом победы над разбойниками и финансового возмещения ущерба. Этот Бухус был иным, и Джерар никогда бы не связал его с воплощением с Земли, не знай его имени. От этого Бухуса пахло пылью, осенью и едва заметной нотой лаванды, не перегаром. Чёрная форма с фиолетовыми вставками, митенки, берцы были старыми и потёртыми, очевидно, не раз пережившими починку, но вычищенными и ухоженными. Он стоял ровно и твёрдо, не вразвалку. Очаровательная, не кобелиная, несколько ленивая полуулыбка, не открывавшая зубов, украшала его чистое белое лицо. Только чёрные волосы он, как и Грох, собирал в идеальный, тугой пучок на макушке. Лишь одно портило картину: красные, изуродованные глаза. Алые белки выглядывали из-под век, казались гнилым мясом, застрявшим в глазницах, и только точки зрачков и контур бывшей радужки прогоняли наваждение. Осознавав производимый эффект, Вакх прикрывал глаза и смотрел на мир из-под флегматичного, расслабленного прищура, и паутинка морщин облепляла уголки глаз. — Займись делом, — сухо и тихо ответил Бухусу Найтуолкер, устало вздохнув, и отдал меньшую часть поклажи. — Разумеется, — хохотнул капитан, непринуждённо поймав объёмный рюкзак, и преклонил колено. — Да здравствует король. — Добрый вечер, капитан, — Мистган сделал то же самое, что с Одаяки и Хартом, пусть чувствовал некое смятение. Вакх удивлённо посмотрел на мозолистую королевскую ладонь, а потом улыбнулся, поднялся, стянув митенку, и охотно ответил крепким рукопожатием. — Дорога благосклонна была, надеюсь? — В целом, я доволен: Найтуолкер сделала всё, чтобы мы добрались как можно скорее и как можно благоприятнее для суставов и мышц. — Рад слышать, Ваше Величество, воистину рад. Позвольте погово… — Бухус! — одёрнул генерал, чуть прикрикнув. — У нас работа. Не жужжи без надобности. — Разумеется, ваше превосходительство, прошу простить меня, — мелодично протянул капитан и терпеливо вздохнул, похлопав Джерара по ладони. Франсер едва сдержал смешок. «Он здесь кто-то вроде старшего брата, да?» Прежде чем подойти к генералу, Джерар сжал плечо капитана и шепнул: — Она ваша сестра — не мне, чужаку, пресекать ваше общение. Бухус улыбнулся чуть шире, и Франсер на миг забыл, что Эдолас стоял на грани новой катастрофы.***
— Это здесь, полагаю? — уверенно спросил Король, поравнявшись с генералом. Впрочем, с таким составом и отношениями между мужчинами, старшего Найтуолкера лучше бы описало слово «вожак». — Да, — вожак Легиона раздвинул листву, и Мистган увидел знакомую картину. Пустыня. Это ведь не территория, где песок, это пустое, гиблое, недоброе место. Франсер шагнул вперёд и ловко съехал в кратер. Найтуолкер тенью последовал за ним. «Я не брошу своих друзей!» — вспомнился возглас Венди и пустырь на месте Магнолии. «Да, Венди, — Мистган сжал кулаки до онемения. — Ты не бросила их, как я бросил тебя». Пустырь был в разы меньше, чем от Анимы, определённо. Его можно было бы обойти шагов в сорок — пятьдесят. Голую землю успело накрыть листьями, но, смахнув их ногой, Джерар видел серую, выцветшую, плотную почву, что уже никогда не родит и что покрылась тонким слоем окаменения. — Господин Найтуолкер, — позвал Франсер, и генерал вышел из-за его спины. — В Вашем письме, помимо основного посыла, меня взволновали две вещи, — хмурый Король посмотрел на мужчину без страха, без чувства неловкости, без вины. — Слушаю, Ваше Величество, — сказал Рубилакс Найтуолкер, и его до безразличия усталый взгляд уставился в глаза сына Фауста. — Первое: каким образом вы сумели почувствовать вспышку эфира, если эдоласовцы не умеют колдовать. Второе: откуда вы знаете, как выглядят последствия Анимы, если её применяли только на Земном Крае. Рубилакс Найтуолкер исторгнул звук, напомнивший смесь фырчанья и смешка, грубыми пальцами потёр красные от усталости глаза и спросил: — Известно ли Вам что-либо о Ганране, Ваше Величество? — Только то, что это фамильный меч Найтуолкеров, передающийся по наследству. Более подробно изучить вопрос у меня не было возможности, да и, признаться, желания тоже. Отец Эрзы хмыкнул. Он был каким-то неправильным: уставшим, тихим, смирным. Не таким, каким Франеср представлял себе мятежника, почти убившего прошлого короля Эдоласа. Не таким худым и бледным Джерар видел его на фотокарточке в личном деле: там, на снимке, в камеру смотрел смугловатый тестостероновый монстр в сто девяносто четыре сантиметра ростом и в девяносто четыре килограмма мышечной массы, с огнём в серых глазах и гладким подбородком. Настоящий Рубилакс Найтуолкер оставался смугловатым. Его взгляд стал тусклее, щёки впали, мышцы усохли, правая часть подбородка поросла щетиной, а левую покрывал уродливый шрам. Рубилакс был сильными и крупным, да, но далеко не таким дородным и здоровым, как Зеро, — как сам же Найтуолкер несколько лет назад. «Он отдаёт лучший кусок воспитанникам», — видел Франсер. — Понятно, — тем временем сказал генерал. — Буду лаконичен. Эфир чувствую не я, а Ганран, — Рубилакс похлопал по рукояти катаны. — Считайте, что эфир — это поток ветра, Ганран есть мельница, а я её хозяин, что сидит внутри. Не чувствуя ветра на коже, всё же знаю, есть он или нет: смотрю, крутится ли колесо. Такая связь установилась за счёт магии, которую пропускает сам меч, — за счёт магии крови. Дыхание Мистгана на миг исчезло: так бывает, когда резко падаешь с большой высоты. — То есть Вы даже сейчас можете?.. — Да, — отрезал Найтуолкер чуть громче, грознее обычного. — Но не хочу, — тут же успокоился он. — Из-за восприимчивости Ганрана к магии, её чувствую и я, хотя не колдую, как любой эдоласовец. Касательно Анимы: Вы сами должны знать, что это сложный механизм. Портал, что она открывает, лишь часть дела: основную работу выполняет специальная лакрима. Такая была в специальном магическом оружии, подобном Ганрану, впрочем, с КПД и мощностью в миллионы раз меньшими. В молодости видел документальные снимки и читал описания испытаний лакрим-прототипов для Анимы. «А какая занимательная теория только что разбилась», — захихикал детский голос в голове, и Мистган вздохнул. — Судя по Вашему лицу, Ваше Величество, замечания были справедливы. — Да, генерал. Это действительно анима. Джерар сжал дрожавшие пальцы в кулаки. Мистган вздохнул, собравшись с силами. Король смотрел прямо и без страха: бояться было поздно. — Я отправлю Эрзу Найтуолкер в ловушку и взвалю на её плечи все свои надежды на успех. Всё было слегка иначе, чем обычно. Морщина между бровями Рубилакса Найтуолкера стала слегка глубже, чем обычно. Правая рука Рубилакса Найтуолкера сжала рукоять Ганрана слегка крепче, чем обычно. Глаза Рубилакса Найтуолкера смотрели слегка злее, чем обычно. Но это говорило о многом.