***
Немногие, даже из работников дворца, знали, что Эрза Найтуолкер могла поимённо назвать каждого своего солдата. Ещё меньше людей знало, что она имела на каждого характеристику, на кого-то более подробную, на кого-то — менее. Лахар служил в отряде Пантерлили, потому девушка не располагала о нём достаточно достоверной (то есть самостоятельно проверенной) информацией. Она знала, что он дослужился до сержанта — самого высокого звания, которого мог достичь человек его происхождения, и был негласной правой рукой Пантерлили. Найтуолкер была уверена, будь у Падшего полномочия, он бы повысил Уигра до старшины, если не до лейтенанта. Мужчина располагал смёткой, быстро слагал частушки и имел завидную организацию на рабочем месте, пусть не мыслил в каких-то бытовых и, на взгляд Эрзы, очевидных вещах. Так, Лахар совершенно не знал, как реагировать на женщин, судя по тому, как несколько месяцев назад он, бледный, при этом настолько потный, что его волосы промокли насквозь, ворвался в кабинет Короля с криком: «Найтуолкер, Коко кровью истекает!!! Помоги!!!» На крик обернулись стражники у самого кабинета, а Франсер вскочил и чуть ли не гавкнув послал за Ки-су до того, как Эрза успела его остановить. Тогда она хорошо хлопнула себя по лбу и раздражённо гортанно простонала. С какого перепугу Лахар, в первых рядах вкусивший войну и потерявший ногу выше колена, вдруг испугался менструального цикла, Найтуолкер не знала. Какого хромого пса он обратился к ней, не испытывавшей цикла с семнадцати, а не в лазарет — тем более. Вот и теперь она не могла назвать причину, по которой Лахар попросил об её присутствии во время организации тренировочного зала для Легиона. Она не являлась Легионером, Король оставался без охраны, Уигр всё равно больше общался с Бухусом, чем с ней. Найтуолкер только и оставалось слушать да отвечать Вакху, когда к ней обращались. Количество Легионеров менялось от эпохи к эпохе, как менялась его репутация. Во времена молодости Фауста было две — две с половиной тысячи Легионеров, разброс объяснялся гибелью или пленением солдат или вербовкой в орден Рубилаксом или иным уполномоченным тогда лицом. Найтуолкер казалось странным, что зал не вместил бы и пятисот человек в лучшие годы, а сейчас был завален поломанными деревянными установками, полуржавыми железными блинами, мешками с песком и прогнившими олирскими татами в одной стороне и уставен манекенами и стойками с оружием с другой стороны. Оружие на стойках принадлежало бывшим Легионерам — по какой причине сэр Фауст не переплавил или не выбросил его, Эрза не знала. Впрочем, возможно, забросить всё связанное с приближёнными солдатами в одну комнату и запереть её на несколько лет и значило выбросить. Для бывшего короля зал Легиона служил посредником между свалкой и музеем, как для домовитого рабочего — балкон. Его сын приказал лишь бороться с плесенью и ржавчиной, но серьёзно насчёт зала не раздумывал — были иные дела. Пока Лахар чесал щетинистую челюсть о плечо и записывал за Бухусом перечень необходимого оборудования, из стороны послышался лязг, грохот и мальчишеский гогот. Терпение, труд и шило ниже спины позволили Зигрейну и Сё откопать среди кучи хлама штангу, скамью и едва живую стойку с крюками. Лахар было собрал в кулак правую штанину, как делал всегда перед тем, как куда-то сорваться, но Бухус положил ладонь на его плечо, чуть сжал и посмотрел на юношей: — Береги плечо, Зигрейн! Харт, из верхней одежды которого осталась только чёрная майка, с предвкушением натягивал блины на штангу и только отмахнулся: — Ясен хуй, куда уж! Но плечо всё же размял, потёр. Под лямкой майки Найтуолкер различала желтовато-синее пятно. — Это от отдачи? — шепнула она Бхусу, нахмурившись. Вакх едва кивнул. Найтуолкер выдохнула, потерев переносицу. Ну разумеется Зиг думал только об уроне и пробивной силе. Она готова руку дать на отсечение, что этот дуралей в какой-то момент пытался отделать приклад железом, чтобы по башкам стучать сильнее, пока его не вразумил Бухус. — Так, новые татами это, разумеется, необходимость. Но суть в том, что Ихшество хотят, чтобы зал был личностным, так сказать, персонализированным для вашей компании. Теперь понятно, о чём Уигр и Король шептались по дороге в комнату. Найтуолкер ненавидела себя за неспособность подслушивать тогда — пыталась выровнить дыхание и затолкать нежданный ком в горле восвояси. — То есть для татами и ринга вы и в другие залы можете ходить. А тут ваша территория. Так что… мишени там, полоса препятствий, лианы, какой тренажёр замысловатый под заказ — что угодно, только придумайте. — Не, с мишенями хуета идея, — звонко отозвался Зигрейн, от груди поднимая штангу. Блины выглядели внушительно, его грудь, обтянутая майкой, выкатилась от напряжения, бицепсы шарами выступили посреди татуировок и синяков. Сё сидел перед скамейкой скрестив ноги и подпирал подбородок, уставив локоть в колено. — Стрельбу в помещении только ебанашки практикуют, тут ни ветра, ни пизды, да и места с Сёшкин рост. Харт гоготнул посреди ритмичного дыхания, кичась своей силой и выносливостью. Кичиться было чем: напряжение явило рельефную и внушительную мускулатуру, которой мог позавидовать и отменно питавшийся Король. Найтуолкер хмыкнула и нахмурилась, мысленно отметив, что на следующей же тренировке в зале увеличит Франсеру груз. Сё тем временем цыкнул, недобро дёрнув уголком рта, пожал плечами и встал. Одним движением он сжал штангу посередине и запрыгнул на неё, обвив предплечье ногами. — ЕБАТЬ ТЕБЯ ПОД ХВОСТ, НЕГОДЯЙ ТЫ БЛЯДУШНЫЙ! — завопил Харт и закряхтел, упрямство не позволяло опустить штангу. Его руки тряслись, из горла рвались немые вопли, крики, слюни, скрежет, кряхтение, лицо с надутыми щеками окрасилось в тёмно-алый и покрылось потом. — Кишки же высрет! — дёрнулся к ним Лахар, но Бухус сжал его плечо во второй раз. Уигр выдохнул, махнул рукой и сплюнул воздухом. — И часто они так? Бухус хмыкнул и улыбнулся одним уголком губ. Его флегматичный прищур и чуть наклонённая голова предали его полуулыбке печальное выражение. По крайней мере, так казалось Найтуолкер. В конце концов за четыре года она могла потерять навык чтения эмоций Вакха. — Только когда веселы. Лахар замолчал, поджал губы. Протёр очки и глубоко задышал, закивав. — Чем бы дитя не тешилось… — Лишь бы оно не вешалось, — со смешком закончил Бухус и похлопал Уигра по плечу. Он изогнул бровь и хрюкнул. — Я хотел пошутить про «лишь бы кишками не какало», но, думаю, ты из опыта говоришь. Впрочем, моё тоже опытом станет такими темпами. Штанга с Сё наверху уже касалась ключиц Харта, его локти метались, как крылья на убегающей курице, ноги дрожали, как листья на ветру. Бухус прокашлялся, и Одаяки, закатив глаза, слез со штанги так же ловко, как запрыгнул. Зигрейн отбросил её на крюки и закряхтел. — Я ТЯ В РОГАЛИК СХУЯРЮ, СЁ! — Поймай сначала, вонючка. Одаяки заложил руки за голову, зевнул и плавно ушёл от медленного броска Зига. Дрожавшее тело Харта отказалось убиваться дальше, и юноша так и не встал, потным телом шлёпнувшись на пол. — Ой, да иди ты… — пробурчал Зиг и слабо, пальцами, отмахнулся. Сё пожал плечами и сел на него. Харт не протестовал: либо сил не было, либо вес Одаяки без штанги был выносимым. — Лады, ну так чего вы хотите-то? — встрепенулся Лахар, прочистив горло. — Ну вот ты, Найтуолкер? Ихшество сказали у тебя спросить тоже. Эрза изогнула бровь. Интересно. Не то чтобы Найтуолкер теперь пользовалась хоть каким-то залом, кроме королевского, потому что тренировалась только вместе с Королём да иногда бегала во дворе. Хочет ли Его Величество начать тренироваться вместе с Легионерами? Это было бы полезно: Король начал привыкать к её поведению, как и она к его. — Площадка для естественного метода. Мне критична тренировка баланса и контратаки, потому наличие шестов и падающих мешков обязательны. Вне площадки, однако… — она нахмурилась, взялась за подбородок. На этом критическая необходимость заканчивалась: вестибуляцию честно тренировать самостоятельно было тяжелее всего. Остальное было излишками, но, судя по лицу Лахара, Король дал ему конкретные указания. Такие, что дали понять: только необходимым Франсера не удовлетворить. «Ну да, могла бы уже и привыкнуть», — Найтуолкер закатила глаза. — Мячики. Маленькие, на кулак. Для координации и скорости. Лахар кивнул. Эрза поджала губы, опять нахмурилась. Разум метался, вспоминал. — Разные по весу, гибкости и длине шесты. Лахар вновь кивнул. Прямота и давление его взгляда не пошатнулись. — Эм… — Эрза мотнула головой, мысленно треснула себя за заминку. — Упряжь. Лахар кивнул. — На жгутах. Желательно разной жёсткости. Лахар кивнул, добавив носовое «угу». — Для тренировки скорости и импульса. Лахар кив… — Лахар, очки твои иксиду под хвост, моргни! Уигр заморгал, дрогнув. — Да слышу я тебя, слышу! Мячики, шесты, упряжь, в естественной полосе подвижный груз и высота. Так? Что ещё хочешь? Теперь пришла очередь Найтуолкер заморгать. Она не понимала, почему такой простой вопрос выбивал её из колеи и скукоживал нутро. Дверь в зал открылась. В неё неловко, застенчиво просунулся Король одной лишь головой, словно не обладал этим местом, а навещал без предупреждения. — О, вы всё ещё здесь, чудно. Можно я заберу Найтуолкер на пару слов? В ответ Эрза зашагала на выход. Глупый вопрос, способ потребовать о её присутствии ещё глупее. Впрочем, даже Яджима согласился бы, что лучше такое проявление этикета, чем никакого, пусть положение Франсера позволяло обходить многие условности вроде риторических вопросов. — Станок, — услышала она Бухуса. — Станок? Как… балеринный что ли? — Да, Лахар, как балетный. И зеркала. Эрза усмехнулась. Как она хотела видеть лицо Уигра в этот момент.***
— Что ж… — Франсер потёр шею и выдохнул. — Я к тебе за советом. Пройдёмся? — Как скажете, Ваше Величество. Король кивнул, пробурчал «ну да, точно, как я скажу» под нос и пропустил её вперёд, выбрать направление. Найтуолкер едва не закатила глаза. Неизвестно отчего неприятный осадок от расспросов Лахара остался, утяжелил нервы, и такой безобидный жест отнюдь не снял давления. — Что Вас интересует? — Эрза, — Найтуолкер нахмурилась, приложив силы, чтобы не отшатнуться, фыркнуть, и взглянула на него сбоку. Король потирал шею, вытягивал её во все стороны. Явный признак волнения. — Твой отец, как я понял, хорошо знает Зеро, да? — Насколько могу судить по заявлениям Преяра, Ваше Величество, да. Они вместе служили какое-то время, как мне известно, но о характере их отношений судить не могу. Возможно, имела место симпатия Преяра к Керлин Соген, но источник, из которого мне известно это заявление, весьма… — Эрза замолчала, подбирая слово, и выдохнула, чтобы унять внезапную дрожь, —неуравновешен. — Ты и маму по имени называешь? — Как и Вы. Король замолчал, остановился. Найтуолкер сделала то же самое и выдержала тяжёлый взгляд. Она была права, и оба это знали. — Справедливо, — Франсер устало выдохнул, потёр глаза и зашагал. Найтуолкер шагала чуть позади, впрочем, не так далеко, как следовало. — Возвращаясь к нашим баранам, Зеро и Рубилаксу… — он побледнел и развернулся к ней всем корпусом, — Каламбур был случаен! — Знаете, Ваше Величество, без Вашего комментария я не обратила бы и внимания, — Найтуолкер усмехнулась, упиваясь его промахом. — Так о чём Вы хотели расспросить? — О том, достаточно ли хорошо твой отец знает Преяра, чтобы знать, как его достать. «Так бы сразу и спросил». — Разумеется, Ваше Величество. Преяр многие годы курировал работу Легиона и назначал наказания. Если Преяр не первый, кому генерал хочет разбить каждую кость черепа, то точно второй. — Хорошо. Теперь мне нужно, чтобы ты правильно меня поняла. Найтуолкер кивнула, сурово нахмурилась, приготовилась к удару. — Как мне пригласить твоего отца на обед так, чтобы он не отказался? — Чего?.. — удар пришёл не туда, куда ожидали. Да и удар ли? — Зачем?.. — Да ты пойми меня правильно! Мне поговорить с ним надо! Она хотела спросить, «зачем комментарий», но поняла, что поздно и это только усугубит положение. Найтуолкер потёрла переносицу. — Не знаю… просто? Пришлите к нему посыльного или сами скажите, что ожидаете его к обеду или хотите поговорить. Если расскажите, что собираетесь перемыть косточки Зеро, он ещё и хвостом завиляет. — А. Хорошо. А что подать? — Откуда мне зн?!.. — Найтуолкер осекла себя, вздохнула и провела рукой по волосам. Ощутила, как краска негодования и непонимания сошла с лица. Она не любила конфузиться. — На это лучше ответит Бухус. Из того, что помню я, он любил долму, баранину, предпочтительно тушёную, и сладкое — мёд в особенности. Чай крепкий, чёрный, с гвоздикой. От алкоголя воздерживался. — Хах, — прыснул Франсер. — Никогда бы не подумал, что твой отец сладкоежка. — Никогда бы не подумала, что буду рассказывать об этом, — Найтуолкер пожала плечами. Когда не последовало нового вопроса, она выдохнула и остановилась. — Для чего всё это, Ваше Величество? При всей его к Вам неприязни, Преяра он ненавидит сильнее. Да и будь наоборот, генерал не из тех, кто врёт из-за привередливости в еде. — Да, знаю, просто… — Франсер потёр шею настолько нервно и напряжённо, что Найтуолкер не удивится, если увидит на его затылке синяки. Король отвернулся, втянул воздух и, покраснев кончиками ушей, прошептал: — Он худой какой-то. Не то чтобы это моё дело, но… ты видела его карточку в личном деле? — Простите мою дерзость, Ваше Величество, но я предпочитаю сторониться любых источников, где есть шанс увидеть голый член отца. — А, ну да. Кхм! — Король не по-королевски зажмурился, зарделся, было посмотрел на неё, но тут же отвернулся, оттянув воротник. — Ну, если это тебя успокоит, у него довольно много телесной раститель… — Как хорошо быть преступницей в законе, можно не слушать короля и игнорировать его слова! — воскликнула Найтуолкер близко к писку, вскинув подбородок. — Я не слушаю, какое счастие! — Не-не-не, я ж тоже не смотрел! Ну, не туда точно! — Я не слушаю, ла-ла-ла-ла-ла-а-а!!! — она зашагала куда шире, чем в прошлый раз, но Джерар прыжком преградил дорогу. — Я сижу в совете, как король на именинах!.. — Найтуолкер! — заскрежетало из-за поворота голосом Яджимы. — Ваше Величество! Прекратите это ребячество немедленно! Вы хоть понимаете, какой вид!.. — Валим! Джерар схватил Эрзу за руку и дёрнул в противоположном направлении. Найтуолкер не сопротивлялась, потому что лучше вытерпеть ломоту между ног, скрип собственных костей и гадливое чувство неправильности, когда король-представь-что-Фауст сжимает твою ладонь, чем выслушать лекцию от Яджимы.***
— Не опрометчиво ли? — спросил Рубилакс, когда Джерар распустил накрывших стол слуг и стражу. — Что именно? — нахмурился Мистган и налил им чай. От него не ускользнуло, как Рубилакс прикрыл глаза, узнав запах гвоздики, пусть и пытался скрыть это. — Остаться наедине с Вами? Если бы Вы хотели… — он осёкся, задумался, чуть нахмурившись, — хотя нет, не так: если бы Вы сочли нужным меня убить, то сделали бы это и при свидетелях. Найтуолкер усмехнулся и откинулся на спинку стула, расположился удобнее. Не часто ему признавались в понимании его неприязни, обычно тактично закрывали на неё глаза. Если Франсер позволил себе вольность, то её может позволить и Рубилакс. — Допустим, для Вас не опасен собеседник, но что насчёт еды? — Не знаю, — Мистган пожал плечами. — Пахнет вкусно, готовят обычно так же, так что опасность от неё будет либо во вспешке откушенном языке, либо в яде. Это я в состоянии выяснить без посредников. Он поставил вилку в мясо, баранину, как и просил, и даже не разрезал её, а просто разделил нежное мясо приборами. От него потянулся ароматный пар. — Неблагоразумная позиция. Рубилакс не старался скрыть пренебрежение. Франсер пожал плечами. — Яджима того же мнения. Но людей лишний раз ни обижать, ни убивать не хочу. Он подул на мясо, положил кусок в рот. Заулыбался против воли и закивал. Найтуолкер ожидал браваду о ценности человеческой жизни — ту самую, которую вываливает любой метящий в пассионарии, чтобы умаслить людей, которых потом поведёт на убой. Но манера, с которой Франсер обращался к слугам, как смотрел на них, где приказал накрыть стол, воплощала… не самую браваду, а её тезис. Фауст вёл себя иначе в его возрасте. Здесь Франсер был маминым сыном. Рубилакс фыркнул в попытке выгнать наваждение и прицепился к тёмному месту: — «Обижать»? Мистган проглотил, наколол овощ, хрустнул шеей. Долго думал над формулировкой. — Не сказал бы, что повара видят во мне друга, но, если бы я испёк что-нибудь Коко и Эрзе, а они начали бы проверять еду на яд, мне было бы, как минимум, непонятно их недоверие. — А моя дочь, стало быть, видит в Вас друга? Рубилакс скрестил руки на груди, посмотрел на него сверху из-под суровых бровей. Джерар подметил, что Найтуолкер редко отзывался о чём-то или ком-то, как «о своём», и впервые при нём назвал девушку дочерью. — Не могу говорить за неё, но мы понимаем, что друг друг не враги. Она поколачивает меня каждый день, думаю, это помогает ей сбросить напряжение, а мне она помогает с бумажной работой, что сбрасывает моё напряжение, так что, да, мы, пожалуй, во взаимовыгодной сделке. Союзники, я бы сказал. Рубилакс отвернулся от Короля и покосился на мясо. Баранина, тушёная со спаржей, морковью и капустой, и запечёная картошка радовали глаза сильнее рожи Франсера, в профиле похожей на отцовскую. Жёлчь бушевала в желудке, и Найтуолкер, выдохнув, наколол мясо и сунул в рот не разрезав. — Столовые манеры заржавели, прошу прощения, — ровно пробурчал Найтуолкер, ножом собирая соус на картофель. — Мои ещё не отточены, так что… взаимно? — Мистган пожал плечами и отпил из чашки. Они ели молча и сочли тишину даже приятной, потому что оба были голодны, а еда — вкусной. Однажды Мистгану довелось наблюдать, как волчья стая терзала оленью тушу. У волка узкая и маленькая пасть, много сородичей и гигантский голод, потому он торопится оторвать кусок, подбрасывает его, грызёт, проглатывает и ныряет за вторым. Рубилакс напоминал волка, затронул в памяти слова Эрзы об армейском темпе еды даже среди высших чинов. Найтуолкер знал за собой эту привычку, потому сжимал столовые приборы до беления ногтей, осаживал себя, прикрывал глаза, замедлял челюсти, но даже так опережал Джерара. Король привстал и доложил генералу картофеля и мяса из посуды посреди стола, а себе долил чая. Мистган даже в Земном Крае ел медленно. Он редко мог позволить себе остановиться на перекус, потому каждый приём пищи обращал в концентрированную пользу. Потом Полюшка объяснила ему, что умеренный, даже медленный темп еды полезен, потому что позволяет разуму понять, что происходит. Да и Мистган самостоятельно вскоре понял, что еда на ходу обращается тяжестью и тошнотой. Рубилакс нахмурился при виде добавки. Будь моложе, горделиво бы зарделся, но сегодня фыркнул и спросил прямо: — Что Вы хотели обсудить, Ваше Величество? — Зеро, генерал, но теперь понял, что делать это за обедом неприлично, — Король откашлялся и выпил чай. — Люди старались, в конце концов, — он обвёл стол рукой. Найтуолкер усмехнулся. Наложил в пиалу мёд и взял хлеб. — Полагаю, Вы хотели не истории о нём послушать, а спросить о чем-то практическом. На это отвечу. Король хмыкнул. Доел мясо и подобрал остатками картофеля масло и соус. — У нас с Найтуолкер есть основания полагать, что за… «делом» стоит Преяр. Несколько месяцев назад я отправил в Ярвир человека, ревизора, если хотите, и получил несколько беспокойные слухи. Проблема в том, что у меня нет на руках вещественных доказательств ни касательно дела, ни подтверждения слухов. Без них, как Вам может быть известно, в случае ареста Преяра взбунтуются остальные лорды. Рубилакс фыркнул. Запустил в рот кусок мяса. — И в чём Ваш вопрос? — отозвался он, изогнув бровь, когда прожевал наполовину. — Для принятия решений у Вас есть Совет. — Я уже принял решение, генерал. Мне нужны советы по поводу его реализации. Челюсти Найтуолкера остановились. Он с шумом проглотил, покосился на юношу, оглядел грудную клетку, шею, остановился на лице. Пристально посмотрел в глаза. Рубилакс шумно, удушающими глотками отпил из чашки и повернулся к Королю: — Слушаю. — Мне нужно застать Преяра в уязвимый для него момент. Чтобы он не успел предупредить своих людей или распорядиться по поводу своих вещей. Однако он знает о… — Мистган осёкся, закусил язык. Потянулся к чашке, чтобы скрыть нежданную панику за сухостью в горле, но остановил её у губ: — О «Повелителе демонов»? — Найтуолкер, вложив картофель в рот, поставил воздушные кавычки. Невысоко, чтобы нельзя было увидеть со стороны. Джерар уронил плечи. Он не знал, от облегчения или опустошения. Как тогда в дороге с Роугом, когда осёкся с высоты подготовленной лжи, но теперь больнее, потому что серьёзнее. — Я знал Игнила Драгиона с шестнадцати, Ваше Величество. Пусть и землянина, его сына я узнаю. — Вы были в столице в тот день? Как узнали?.. Рубилакс похлопал по катане на поясе. — А. Мог бы догадаться. — Могли бы. Впрочем, в столицу мы не попали, но со стороны посмотрели. У парня большие лёгкие и сильное горло. Джерар хохотнул. Его полуулыбка растворилась, когда он посмотрел в чашку, на своё отражение. Бурая темень, янтарные отблики, чернота чая исказила его лицо, нарисовала бороду, морщины и холодный взгляд. Мистган отвернулся. — Преяр знает. И он использует эту информацию против меня. Поэтому мне необходимо ударить, когда он не ждёт. Чтобы он не успел сказать, не успел приказать, не успел спросить. Вы знаете его лучше меня, знаете, как вывести его из равновесия. Рубилакс доел мясо. Подобрал хлебом любые остатки. Отставил тарелку в сторону и придвинул пиалу с мёдом. Долго мешал тёмно-золотистую гущу, пока чай в чашке не перестал парить. — Он приезжал на присягу, не так ли? — Да. — Как прошло? — Рубилакс подпирал подбородок кулаком, мешал мёд, которой столбиком стекал в блюдце. — Ну… — Франсер выдохнул, потёр шею. — Он раскритиковал амнистирование Легиона, Вас в частности, выпустил несколько омерзительный комментариев в сторону Найтуолкер, захотел прибрать к рукам право стать её Хранителем, на что я ответил категорическим отказом, разозлив его. Ещё он всё время пялился на Эрзу и упомянул какие-то фаустовские бумаги? И мы спорили о человеческой жизни, думаю, он мнит себя победителем, потому что я… по факту сказал, что не хочу, чтобы он жил? После нашей встречи меня тошнило и трясло, и Найтуолкер пришлось нянчиться со мной весь вечер. Король ломал пальцы. Негромкий хруст заполнил небольшое пространство между ними. Франсер не смотрел на генерала, только на стекавший с ложки в блюдце мёд, на чашку, на руки. Говорил быстрее обычного: без оттенка былых умеренности, такта, тщательного подбора слов. — Вы его боитесь, — Найтуолкер опустил ложку, отнял у Франсера ориентир, заставив дрогнуть. — Хорошо. Ему же хуже, — Рубилакс опустошил чашку и вновь наполнил. Съел полную ложку мёда. — Разве? — Мистган фыркнул, нахмурился. Обхватил чашку, чтобы не тряслись пальцы. — Он-то меня не боится. — Потому ему и хуже. Страх — начало премудрости, король. Это хорошо знала Её Величество, светлая ей память, и силился понять Фауст. Зеро сильный соперник, устрашающий манипулятор и умный политик, но он до белого каления горделив и склонен недооценивать остальных. Чем крепче он верит, что Вы глупы, пугливы и некомпетентны, тем выгоднее Вам. Подумайте обо всём, что он от Вас ожидает: что Вы не осмелитесь его арестовать, что Вы боитесь бунта, что Вы скроете правду о… как Вы сказали? «Деле»? — Рубилакс скривил губы и фыркнул, словно хотел сплюнуть. — Хотите ударить Зеро? Подумайте обо всех этих вещах, соберите их в кучу и хорошенько высморкните в них все Ваши сопли, выбросив в окно. Я с удовольствием возглавлю конвой, что свяжет этого шакала. Они замолчали. Мистган пытался вспомнить, когда Рубилакс был так красноречив, многословен, и понял, что такого не было. Его басистый голос звучал тихо, привлекал к себе внимание. Говор генерала запутывал: Найтуолкер не располагал акцентом, вытравил его ещё в раннем детстве, но сама манера произношения отличалась. Интонация, темп, некоторые звуки… Рубилакс звучал вкрадчиво, опасно, твёрдо. Как старый, громадный зверь, загнанный в угол. Который не станет нападать, но не подпустит к себе. Который ведёт себя тихо, размеренно ворчит, предупреждает, и в нужный момент скалит зубы. Который вырвет руку и перекусит глотку, если его предупреждения останутся без внимания. Вспомнилась плакавшая на мельнице Эрза: злая, жёлчная и напуганная. Джерар вздохнул. Хрустнул пальцами, посмотрел Рубилаксу в глаза. Глаза у Эрзы Найтуолкер карие (мамины, вероятно), но взгляд отцовский. — Спасибо, генерал. Мне нужно было это услышать. Мужчина фыркнул и покачал головой, закатив глаза. «Я сюда не с тобой нянчиться пришёл», — говорил этот звук, этот жест. — Это всё, о чём я хотел спросить. Спасибо за компанию и совет. — За компанию, — фыркнул Рубилакс и поднялся из-за стола. Мистган сделал то же самое. — Раз начали с прямолинейности, так не сходите. Не с тем же собеседником. — Я был честен, генерал, — Франсер выпрямился, выгнав самую тень пугливого и зажатого мальчишки, и упрямо повторил: — Спасибо за компанию. Джерар склонил голову. Рубилакс нахмурился, оглядел его лицо, плечи, руки, фигуру — искал улики, ответы, трещины. Мужчина устало выдохнул и кивнул: — Пожалуйста.***
Мистган глубоко вздохнул и сжал кулаки, чтобы не задрожать. Казалось, колотило сами кости, и отдача стискивала и терзала мясо, не давала продохнуть. Он не знал, отчего его трясло: от недосыпа ли, от не по-осеннему мёрзлого воздуха, побоев у Граммера или беспокойства, вызванного той непринуждённостью, с которой он проскочил через собственную охрану и задремавшего седельщика. Об этом лучше не знать ни Найтуолкер, заражённой граничащим с паранойей чувстовом ответственности, ни Яджиме, имевшим паранойю, граничащую с гиперопекой, касательно его безопасности. Если эти двое объединят усилия (а безопасность Франсера было единственной точкой их соприкосновения), в трубу скрутят не то что самого Короля, но и бедных стражников. Джерар бесшумно усмехнулся и помотал головой. Озорство на миг согрело грудь и уняло дрожь, но быстро исчезло. Слова Грома, подтверждавшие собственные мысли Джерара, сидели занозой где-то между рёбер, то ли в сердце, то ли в лёгком. Пробиравшись в потёмках, он думал о сухой, неподвижной раненой руке Рубилакса, действительно осунувшемся бледном лице Эрзы с разбитым лбом, о синих пальцах ног Сё, перевязанных по отдельности, и сжал кулаки вокруг шеста. Пусть колотило кости, поступь Мистгана не знала ни хромоты, ни дрожи. — Мог’у я просьбу сказать? — спросил его Гром в тот вечер, когда они говорили о смерти, семье, Коко и жизни, пока готовили отвар для выведения яда. Мистган кивнул. — Приг’ляди за Руби, хорошо? Он вредный и колючий, шо твой ёж в дерьме, но он детишек любит. И Эрзу тоже, хотя у них щас… сам видишь. Видал его руки? — спросил Гром, хотя ответа явно не ждал. — Он такие штуки с мечом часто чудил: эфира было с г’улькин нос, да башка у Руби о-о-ой дурная, кровь так и пышит, так и кипит. Юкай говорил, мол, меч г'олодный и лютый, вот и тяпает больше, если Руби с ним не дог’оврится: его этому папка учить должен был, светлая дяде Аресу память, — Гром в одно отточенное движение вытянул из-за ворота какую-то подвеску, чмокнул её, прикрыв глаза, и спрятал обратно, — но его в лаг’ерь увели… что, г’ришь, дальше в этот твой чудо-отвар? Мистган, толкавший в ступке маковые семена и живицу корня, с земным родственником которого его познакомила Полюшка, протянул ступку Грому, и тот вывалил всё в кипяток. — Однажды, — продолжил Тариталь, помешивая, — за Керлин пришли охотники на бег’лых рабов — забыл, как их пра’льно поносить, шоб вся их порода хреном хозяйским подавилась! — Гром постучал по небольшому котелку, придвинул чашечки с травами ближе. — Она да Руби тог’да ещё не миловались, но хоть цапаться перестали. Охотники нас, после боя и перехода — трусы жопой сожранные! — в засаду завели, окружили. Самострелы, луки, посохи наставили, давай г’рудь выпячивать да хаять её, мол, «бег’лянка», «чужое семя лизать принялась», ромашкой, мол, пог’оним, если рыпнется кто, — все такие мерзости. Она стоит терпит, думает, как выбраться — все мы думали, как выбраться, куда ударить, шоб и их заткнуть, да самим не заткнуться, — как один понаг’лее схватил её за волосы, прям за макушку, да как дёрнет вниз. У нас в г’лазах потемнеть со злости не успело, как — РЕЗЬ! — у парня рука отлетела. Кусками. Знаешь, как колбаску отрезают на рынке, г’де у мясника тесак механический, лезвие тонё-о-охонькое да острое-острое? Вот так у него руку и порезало — на три куска: у запястья, в локте и под самой подмышкой. Идеальный срез, сквозь мясо, кости, костный мозг, хрящи — всё собственной Рубилаксовой кровью, которую он запустил Ганраном. Другие дрогнуть не успели, как их накололо на баг’ряные лезвия из земли, от зада до шеи. Одному охотнику прокололо лёгкое и ключицу, но ни ни сердце, ни мозги, если они у него вообще были. Принялся рыдать, а дышать тяжко — всю глотку кровью залило, корчится, зенки на нас пялит. Никто его не снял, даже Иг’нил. Мистган добавил в горячую воду горстку заготовленных трав и подсушенную корицу с корня. Гром следил за его движениями, запоминая рецепт, кивнул с одобрением и удивлённо хмыкнул. Продолжил немного погодя: — Рубилаксу сняло кожу с обеих рук. Разошлась по венам, как по швам, с локтей висит лоскутами. Мы так и стояли там, пока он не сжал меч, вытер его о платок, спрятал и направился к тому мудаку, шо схватил Керлин. Он хныкал, плевался соплями, просил пощады, а Рубилакс просто вдавил его рожу в песок. А потом ещё раз. И ещё раз, всё г’лубже в г’орячий песок, пока у него не треснул череп, пока песок под веки не залез да Керлин не схватила Руби за плечо. Я не думаю, что он понимал, что происходит, как он выг’лядит со своей залитой кровью и слюной рожей и г’олыми, освежёванными руками. Мы их зашивали в несколько пар рук прямо там, среди этих стонущих уродов. Юкай весь трясся, рыдал и рыгал, но шил и тыкал нам, г’де и как шить тоже, потому что Руби потерял так много крови, шо не мог даже сидеть, не подпирай его Керлин. Не подоспей тог’да помощь, он бы помер если не от кровотечения, так от заразы. Содержимое котелка забурлило. Мистган снял его с огня, поставил на заготовленное Громом место. Дождался, пока уймётся вода, и в затихшую, покрытую слоем пара воду добавил последнюю траву и накрыл. — Керлин это ведь мама Эрзы? — хрипло спросил Мистган после воцарившегося молчания, грузом навалившегося на плечи. — Аг’а. Керлин Сог’ен. — Он сильно её любил. — Ах, ещё как! — Гром заулыбался, закивал. — До сих пор любит, Джерар, до сих пор! Потому такой. Он не станет даже единожды, не то что дважды, думать, если что-то случится. «И это «случится», с учётом возраста и нарастающей опасности, всё вероятнее станет его последним трюком с магией крови», — подумал Мистган и нашёл, что отец и дочь в этом были одной породы. Внешне крепкие, выносливые и искусные, они заставляли мир сочинять о себе легенды и страшилки, в которые верили враги, союзники да и они сами, потому что забывали о своей хрупкости. Забывали, что у них кожа, а не шкура, мясо, а не камень, кости, а не железо и одна-единственная жизнь. Забывали, что одной простейшей случайности будет достаточно, чтобы сломать их, покалечить извне и изнутри. — Хорошо, дядя Гром. Я постараюсь. Мистган уже как-то нарушил обещание. Ему не понравилось и повторять он намерения не имел. Его глаза привыкли к темноте, потому Мистган без труда отыскал своего белого легиона, посапывающего в стойле. Занг, как он окрестил зверя, нашёл Джерара неожиданно и случайно и в какой-то момент просто отказался оставить юношу. Мистган не знал, чем понравился животному, но не стал спрашивать дважды, раз ему понадобилась помощь в перемещении по Эдоласу, когда Фауст поглотил гильдию, и с тех пор они просто… остались в жизни друг друга. Занг был младше своих боевых коллег, потому меньше и с куда более тонким панцирем, но разительно быстрее. Он раскрыл матовые лазурные глаза сразу же, как Мистган погладил его по морде, и приподнялся. — Тише, мальчик, тише, — зашептал Мистган, обеими руками почесав его челюсть. Легион замолчал и с укором толкнул Короля клювом в грудь. — Знаю, я редко тебя навещаю, прости. Но мне нужна твоя помощь, Занг. Полетаем сегодня, да? Сквозняк загудел в чёрных яслях, ледяными щупальцами забрался под плащ. Мистган задержал дыхание, прислушался, но не услышал ничего, кроме собственного колотящего о рёбра сердца, дрожащего мяса и дыхания легионов. Выдохнув, Джерар отпёр стойла, на ощупь нашёл первую связку упряжи — и за спиной чиркнули спичкой, зажигая фонарь. — Знаете, Ваше Величество, — слепя в глаза, начала Эрза Найтуолкер, — от человека с Вашей биографией ожидаешь, что вся тяга к подростковым побегам от взрослых удовлетворена на два поколения вперёд, — она усмехнулась, обнажив клыки. Моргая от внезапного света, Мистган не сразу увидел, как девушка подошла ближе. — Но нет, вот Вы где: авоська за плечом, все в чёрном, крадётесь в кромешной темноте к своему транспорту. — Во-первых, Занг не транспорт, Занг — друг, — протерев глаза, ответил Мистган и ощутил странное, неожиданное чувство дежавю. — Во-вторых, ты, стало быть, в этом сценарии взрослая? — Я думала о Яджиме, но, раз Вы сами это признали… Мистган прыснул, покачав головой, и снял упряжь с крепления. Пусть Найтуолкер нашла его, это не отменяло планы. — Шутка удалась, Ваше Величество. Не стоит повторять кульминацию дважды, — что их отменяло, так это то, как внезапно и тихо Эрза встала между ним и Зангом, повесив фонарь на крючок. — Знаешь, для человека, которому отбили лобок, ты двигаешься удивительно ловко, — он положил руки ей на плечи, удерживая на месте, и скользнул в сторону. Накинул первую петлю на нужный рог, но Найтуолкер схватила ремень. Занг, испуганный внезапным движением, заворчал, двинулся назад, скинув петлю. — Вы ведь понимаете, что солдат в Котсе ссылали не прыщи в заднице ковырять? — оскалилась Найтуолкер, но не подняла голоса. Мистган изогнул бровь, стянул платок с носа. Эрзу требовалось разозлить, чтобы она начала ругаться настолько откровенно. — И что Зеро Преяр — тот самый Зеро Преяр, который сейчас подозревается в разжигании восстания против Вас, известный своими удачными манипуляциями и выстраиванием выгодных ему связей, — прямо сейчас находится в городе? В городе, настолько большом, что потеряться в нём ночью — это норма? Она дёрнула за ремень, выдернув упряжь из рук Мистгана, и отбросила её на пол. — Анимы ради, Вы в своём уме?! — с жаром, который сама же и распалила, зашептала Найтуолкер, оскалившись. Фонарь только подчёркивал пламенное негодование и укоризну в её взгляде. — У человека, полезшего в гадюшник без противоядия, толку в башке больше, чем у Вас! — А вот здесь ты уже излишне драматична, не находишь? — Мистган спокойно похлопал её по взвинченному, готовому к удару плечу. — Змеи не кусают, если не охотятся или защищаются, — он наклонился за уздечкой, но встретил только пыль от сапога Найтуолкер, что наступила на неё в сантиметре от ладони Франсера. Не то чтобы разглядывание тела Найтуолкер входило в привычки Мистгана, но он мог с уверенностью заявить, что впервые за последние два дня Эрза двигалась столь резко, наступала так агрессивно. Мистган нахмурился. — Ты всю пачку обезбола съела или только половину? — он хмыкнул, изогнув бровь и посмотрев на Найтуолкер исподлобья. Снизу и в полумраке она казалась ещё возмущённей. — Вот уж не думал, что Ки-су жаловался на тебя, когда писал о пропаже лекарств из травмпункта. — Вы просили делиться с Вами опытом, — Эрза оскалилась, пропустила обвинение мимо, — именно это я сейчас и делаю. Пусть даже Зеро не знает о Ваших планах, только Вы войдёте в ворота, о Вашем прибытии доложат — и ни один шпион не побоится ни отвлечь Преяра, ни разбудить его с такой информацией, так что уже к раннему утру за Вашей шкурой будет охотиться половина города. О, а Ваш драгоценный БлэкВулф? О нём Вы подумали? Только увидят Вас с феечкой вместе, только сложат дважды два, зарежут до утра — и то если ему повезёт не нарваться на придурка, которого он порицал в своих статейках. Мистган выпрямился и тяжело вздохнул. Логика подсказывала Королю, что местный Гажил был далеко не третьесортным бойцом, раз до сих пор выживал и собирал материал, но в словах Найтуолкер была правда. У Гажила не было казарм солдат, Легиона или Охотницы на Фей, которые словили бы за него стрелу и приняли удар. Или отвернулись бы от бывших товарищей, получив граничащие со смертельными побои в качестве прощального подарка. Джерар посмотрел на неё. Лоб Найтуолкер стягивала тёмная повязка. Если не знать, что случилось пару дней назад, то она выглядела аксессуаром для удержания причёски, а не необходимостью. Синяк на скуле, успокоившийся невероятно быстро, был искусно скрыт косметикой. Битая губа, обработанная какой-то мазью, выглядела куда лучше, чем наверняка ощущалась: Мистган, следивший за её состоянием все прошлые дни, понял, что Хьюз не разбил губы, но ударил достаточно сильно, чтобы они порвались о зубы. Ранки, благо, не воспалились, но опухли и часто кровоточили. Волосы держались на затылке в комбинации кос и свободных прядей с помощью шпилек и резинок, открывали лицо, не лезли в глаза. Шарф закрывал шею и прятал деталь нагрудника, защищавшего подбородок от ударов снизу. Плащ закрывал одетые в сталь и кожу конечности, искусно выкованные доспехи. Мистган распахнул глаза, пересёкся взглядом с Найтуолкер. — Ты не останавливать меня пришла, — понял он и прищурился. Дрожь, никогда не уходившая, накатила новой волной, и Джерар вцепился в посох, чтобы не содрогнуться прямо перед девушкой. — Я пришла выполнять свою работу. Пожалуйста, не мешайте мне это делать, Ваше Величество. — Ты ранена. — И всё же Вы не замечали моего присутствия, пока я сама не вышла на свет. Найтуолкер откинула тяжёлый кожаный капюшон и гордо вздёрнула подбородок. «Какая прелесть», — Мистган хохотнул. Смешок вышел жалким, слабым и полным тревоги. — Эрза, я не могу тебя взять, — Джерар тяжело выдохнул, сдерживая тряску, и попятился, облокотившись на перегородку. Его мутило от чувства цикличности, от того, насколько похоже развивались события его жизни. — Не злись, пожалуйста, но тебе и без того крепко досталось, — он махнул рукой, показал на всю девушку. Вспомнил её бледность и иссиня-чёрные синяки и алые раны. — От него в том числе, — выдавил Джерар, покачав головой, вцепившись в перегородку до скрипа. От одной мысли о том, как Преяр пялился на Эрзу, кидало в исступление и рвоту. Найтуолкер было оскалилась, приготовилась распекать и рычать, но опешила, сдулась, словно её встряхнули за плечи. Отступила на шаг. Потупила голову, закрыла глаза, тяжело вздохнула. В тишине Мистган слышал только стук своего сердца, ворчание Занга и треск фитилей в фонаре. — В последнюю нашу тренировку, — едва слышно, но твёрдо начала Эрза, смотрев в землю, — я так сильно ударила по полу, что расколола шест пополам, получив два острых грубых кола. Мистган вздёрнул брови. Он знал крепость тренировочных шестов и что сломать их подобным образом можно было только приложив недюжую силу. — Кинула меньший ему в лицо, попала прямо в переносицу, рассекла кожу. Зеро отвлёкся всего на секунду, не меньше, но мне хватило — я бросилась на него и сбила с ног. Второй кол вошёл в мат сантиметров на двадцать. Совсем рядом с его виском. Ладонь, может, меньше правее и Зеро бы не дышал, — лицо Эрзы неопределённо дёрнулось, и она выдохнула, нахмурилась, словно пыталась стянуть непослушные мышцы. — Я опомнилась, когда кровь из моего носа окропила ему лицо. Думала, мне конец: меня наказывали и за меньшее, что он сделает со мной теперь? Но не успела я затрястись, он лишь усмехнулся, а потом засмеялся, похлопал меня по плечу. Сказал: «В следующий раз не промахнись». На этом моё обучение закончилось, и на следующий же день я вступила в должность капитана второго отряда. Эрза выдохнула, её плечи опустились, и Мистган только сейчас заметил, что весь их разговор она держала их в напряжении, словно готовая отбиваться, защищать шею, уши, щёки от побоев и оплеух. Найтуолкер посмотрела на него, и Мистган принял этот взгляд: — Я не промахнусь, Ваше Величество, — она хрипела. Джерар притворился, что не знает, отчего. — Молчу о том, — прокашлявшись в кулак, фыркнула Найтуолкер, — что Ваш маскарад накроется, как только Вы подлетите к Котсе. Не каждый знает Вас в лицо, да, но не заметить десятитонного белого легиона весьма затруднительно, а не услышать, как «Победитель демонов» прилетел на белом легионе, ещё тяжелее. Серьёзно, почему легион? Не лучше ли оседлать лошадь? Мистган отвернулся, оттянул платок от жаркой шеи. В тусклом свете фонаря Эрза всё-таки разглядела его покрасневшие уши. — Погодите?.. — она нахмурилась, а потом вздёрнула брови и отшатнулась. — Вы не умеете ездить верхом? В её интонации слышался подавленный смех. Ну как подавленный? Если бы Найтуолкер впрямь желала скрыть усмешку, то сделал бы это без изъяна. Усмехнулась она из злорадства или пробившейся фамильярности, Мистган не знал. — Ну а что ты удивляешься? — прочистив горло, выдавил он и нервно потёр затылок. Пот тёк по шее, лицо стыдливо горело. — Лошади что здесь, что в Земном крае дорогие, да и где мне за ней было ухаживать? Из меня не лучший хозяин бы вышел, особенно с учётом тех мест, куда я пробирался. Нет, на своих двоих было удобнее, лучше. — Справедливости ради, нормальных лошадей тут по пальцам пересчитать, — пробасили и темноты, и по полу проскользнула тень, остановившись перед Найтуолкер. Это был Баал. Он сел ей в ноги и уставился на Короля. Так сидят собаки-компаньоны, когда защищают хозяина. Рубилакс Найтуолкер со всё ещё перевязанной рукой, спрятанной за бортами новой куртки, вышел на свет бесшумно и хмуро. За ним бесшумно шагал осанистый Бухус, меланхолично улыбавшись. — И даже пригодных на всех не хватит. — Добрый вечер, генерал, капитан, — Мистган выпрямился, спрятав своё удивление. — На всех? И как много людей следило за мной? Рубилакс показал наверх. На стропилах раздражённо цыкнули «да блять!», и Зигрейн с арбалетом за спиной тяжело спрыгнул в сено. — Да мы это… — прохрипел он, дёргая себя за алые торчащие уши и смахивая с плечей сено. — Гуляли просто… да, вот. А потом искали, где это… отлить. Да. — Красноречие у тебя хоть куда, Зиг, — съехав по балке и сев на перегородку, устало протянул Сё. — Ой, да завали ты ебало! Ай! — он потёр лоб после звонкого щелбана от генерала. — Простите! — Работа не волк, Преяру глотку не перекусит, — пожал плечами Одаяки. — Надеюсь, этой неприязни хватит, чтобы залечить ваши синяки, — Мистган потёр переносицу и хрустнул шеей. — Ладно, тогда что Вы предлагаете? Легиона Найтуолкер? — Ралла слишком шумная и большая. Мы потратим много времени на то, чтобы пристроить её в стойла, если только не оставим за городом. — У нас есть Пятнышко! — крикнули у самой двери запыхавшимся голосом. Спустя легионье испуганное ворчание, шорох шагов и одышку, в свете фонаря появился Гром. Тоже «гулял», не иначе. — Нет! — отрезал Рубилакс. — Ты никуда не поедешь! — А! а! а! — Тариталь пригрозил пальцем. — Чья скотина, тот и экипаж собирает. Крылатый уж со мной, вишь? — он похлопал по клеймору а спиной. — Я ему кофею взял с кухни — Вы же не против, Ваше Величество? — спросил он, снова явно не ожидая ответа. — Как пожует, так до самого г’адюшника домчит, главное его в правильную сторону направить. — Почему мне кажется, что давать животному, похожему на быка, так ещё и очевидно самцу, который не должен есть кофе, это самое кофе — это опасная затея? — Потому что это действительно опасная затея, Ваше Величество. — Ясно. Тогда за дело.