Love syndrome

Twenty One Pilots – Message Man В свои двадцать четыре года Кёнсу повидал достаточно много, чтобы перестать удивляться поведению и поступкам некоторых друзей, да и вообще всего общества в целом, посетил тысячу интереснейших мест по всему миру, но в банальном гей-баре он был впервые. Вообще, Кёнсу немного недопонимал, как нелегкая занесла его, закоренелого натурала, в такое поистине странное местечко. Но, как бы странно это ни звучало, буквально одного взгляда на соседний стул у барной стойки хватало, чтобы освежить в памяти события прошедшего дня. Чанёль. Грёбаный Пак Чанёль. Этот длинноногий, вечно улыбающийся парень, в котором гея можно было заподозрить разве что лично застукав в постели с каким-либо симпатичным парнем, вечно толкал До на различные авантюры, будь то просто поездка на море автостопом, знакомство с аборигенами в Африке, прыжки с утеса ночью в пятиградусный мороз, кража документов со стола преподавателя или же девушки прямо из-под носа её новоиспеченного жениха (и то, что Пак больше по мальчикам, не имело здесь абсолютно никакого значения). В этот раз был гей-бар, не самое худшее из возможного, за что стоило благодарить вовремя не разыгравшееся воображение Чанёля. Кёнсу в который раз оглядывается по сторонам и делает очередной глоток отвертки из высокого стакана. До был немного разочарован. По правде говоря, он надеялся увидеть толпу полуголых парней в латексе, танцующих у шеста, самую настоящую оргию или же, на худой конец, жеманных, поистине женственных мальчиков, обжимающихся при любом удобном случае со своими более взрослыми бойфрендами. Но ничего этого не было. Обычный бар, разве что представителей мужского пола большинство, и яркая, светящаяся вывеска «Голубая лагуна» издали привлекает внимание. Люди пьют, разговаривают, смеются и шутят, танцуют, веселятся и отлично проводят время. Ни тебе оргий, ни стриптизеров, ни даже развратно обжимающихся парочек на танцполе. А те, кто все-таки предпочли долгим разговорам поцелуи, предпочли уединиться в менее людной части зала. Коротко стриженная брюнетка, так сильно похожая на парня, несколько секунд назад целовавшая эффектную шатенку, перехватывает пристальный взгляд До и, широко улыбаясь, приветственно машет ему рукой, на что парень, поспешно отворачивается, подносит к губам стакан и залпом осушает его до дна. Вся эта атмосфера кажется ему настолько естественной, что все предрассудки о людях гомосексуальной ориентации кажутся какими-то глупостями, совсем не стоящими внимания. — Увидел что-то интересное? — Чанёль отрывается от разговора с молоденьким барменом О Сехуном и пихает локтем друга в бок. — Нет, — поспешно отвечает Кёнсу и кивает Сехуну, когда тот достает из бара бутылку водки и вопросительно смотрит на До, мол: «Повторить?» — А ты, кажется, показался кое-кому интересным. Кёнсу давится холодной водкой и лимоном и пытается проследить, куда же смотрит Пак, но тот только смеётся и хлопает До по спине. Неожиданно Чанёль вскакивает с места, поправляет волосы и оставляет пару крупных купюр на столешнице бара. — Сехун, на вечер. Не забудь подливать ему, — быстро говорит он, кивая в сторону друга. — До, я отойду… э… ненадолго. Последнее, что видит Кёнсу, перед тем, как опустошить наполовину стакан отвертки, это то, как Чанёль выходит из бара в обнимку с невысокой длинноволосой девушкой в малиновом платье готик-лолиты. И судя потому, как прижимает ее к себе Чанёль, по-хозяйски опустив руку чуть ниже талии, и с каким блядским выражением лица она осматривает его тело, эта девушка на самом деле далеко не девушка. Кто-то сегодня, в отличии от До, отлично проведет время. — Хэй, Сехун, двойной виски со льдом. И побыстрее, иначе я умру от жажды. Кёнсу хмыкает. Тот, кто теперь сидит рядом, хоть и имеет приятный бархатный голос, но уж точно не разбирается в том, чем лучше утолять жажду. — Эй. До медленно поворачивает голову в ответ на несильный тычок в плечо, и сразу же встречается взглядом с такими же по цвету, как и виски, глазами парня. Потрясающе красивыми глазами на смуглом лице, таинственно блестящими в приглушенном свете ламп, и улыбкой, адресованной сейчас именно Кёнсу. До слишком поздно осознает, что в открытую пялится на парня вот уже несколько секунд, а тот только продолжает улыбаться и что-то говорит. Его голос тонет в звуке аплодисментов, адресованных танцующей паре, той самой, что целовались на клетчатом диванчике — очаровательной брюнетке и шатенке. — А? — переспрашивает Кёнсу, когда сидящий рядом парень вопросительно поднимает бровь и на секунду перестает улыбаться. — Я Чонин. До на секунду теряется с ответом, а после делает глоток отвертки и говорит, стараясь звучать как можно тверже: — Кёнсу. Но я не гей. Чонин смеется громко и заразительно. — Я тоже. Потанцуем? Не успевает Кёнсу и возразить, как Чонин залпом допивает свой виски и тянет его за руку на танцпол, прижимая слишком близко к себе в толпе. До чувствует себя героем какого-то тупого гейского романчика, но, что самое смешное, он не против. Совсем не против того, что парень, которого он видит впервые в своей жизни, крепко держит за руку и опаляет горячим дыханием шею, от чего мурашки идут по коже, а в голове мгновенно становится пусто. И его совершенно не смущает, что он пьяный в гей-баре целуется с одним из самых красивых парней Сеула, будучи закоренелым, стопроцентным и непоколебимым натуралом. Наверное. Хотя в последнем До начинает сомневаться.