Алладином буду я!

1. В глазах раба я вижу отраженье... В глазах раба? Ведь ты совсем не раб. И в синеве скользнувшее виденье Меня пугает, будто бы я слаб. Забытый образ в зеркале очей Той самой, что утратил безвозвратно, Напомнил мне о том, что я "ничей" И не восполнить той моей утраты. Кристальной ведьмы той лазурь сейчас, В глазах мальчишки - водяного мага, Мне прожигает сердце, напоказ Достав со дна души осадок яда. Я вижу в зеркалах из бирюзы Не властелина, не свою корону, Не силу, не преддверие грозы - Тень от себя, отдавшего покорно Былую мощь и гордость темноте, Впустив ее, открыв навстречу двери... Что? Ревность не к лицу? Так скажут те, Кто боли не познал такой потери. Мир рушился, а я смотрел на них - Чужое счастье затмевало разум: Невеста, мать... не я отец, жених... Вся жизнь тогда перевернулась разом. Мир не погиб - я выкупил его Ценою жизней тысяч ведьм и магов И той одной, что пламенем и льдом Глядит глазами этого "подарка". Я должен смерть ей. Должен ей и жизнь. И мрак внутри уже заносит руку: "Убей!"… А взгляд кричит: "Борись!" Я слаб, пленен, мне не хватает духу... Я вижу, сын мой, вижу твой порыв, Поторопись - я над собой не властен. Не дай навек глаза его закрыть, Ведь к ним тот самый взгляд ее причастен. Пески времен, пески моей земли - Ты вовремя, Хозяин, в тронном зале... Беги, мой сын, любовь свою спаси, Как я не смог, поддавшийся печали. Последний взгляд... я не хочу смотреть И видеть ту, что верит и жалеет Меня... Меня! Кто всем принес им смерть... Вновь меркнет свет. Сознание темнеет... * - Крокодайл! – взревел Дофламинго. – Предатель! Сэр усмехается, уворачиваясь от выпада Донкихота. Смеяться ему, вроде бы, не следовало, жизнь Крокодайла и самого Императора была в опасности. Он сражался сейчас не с Минго, хотя того парня, которого он встретил до Войны, уже давно не существовало, пусть, он привык к другому. Но сейчас и этот грозил исчезнуть. Тьма, подцепившая его на крючок, стирала и изменяла воспоминания Донкихота, и вскоре перед ним окажется совсем другой человек. - Довольно! – рявкнул Крокодайл, тормозя мир вокруг них. Будто песок пришел в движение, сковывая пространство и время. Он может отсечь “хвосты”, что потянулись к Дофламинго, желая вновь поработить, но влезть в его душу не так-то просто, скорее невозможно, иначе бы Крок сделал это давным-давно. Сейчас Хозяин упросил свое сознание не паниковать и искать выход, который он не мог найти годами. Сколько ему даст его сила времени на размышление? Мало. Слишком мало. - Разве он недостаточно страдал? – спрашивает Крокодайл у неба. – Разве этого мало? Но Свод никогда не решал, кому страдать, а кому - нет. Сэр это прекрасно знал. Своду нет дела до глупых смертных. Это Хозяевам – еще есть. - Что ты кричишь? – недоуменно спрашивает детский голос. – Хочешь вернуться домой? - Нет, Вейзе… - отвечает Крокодайл. – Я хочу… спасти его… - А-а-а… - протянула девочка. – Спасти смертного, вот умора, - она хихикнула. – Спасти того, чье сердце продалось Тьме. Всего один раз. И чуть было не погубило весь ваш мир. - Да. Он дорог мне. Вейзе усмехнулась совсем по-взрослому, впрочем, ребенком она не была уже много веков. - Ты знаешь ответ. Равноценный обмен, - равнодушно сообщила Зеркальная. – Готов на это? - Готов, - уверенно говорит Крокодайл. - Хм… Впрочем, почему бы и нет. Твоя сестра тоже предпочла эмоции и чувства логике. Держи. В руки Крокодайлу упал кристалл. - Ты знаешь, что с ним делать. - Вей… - Прощай. - Я буду… - Не будешь. Это был твой выбор и только твой. Прощай. - Да, Вейзе, - Крокодайл решительно сжал кристалл в руках. Королева Свода права. Это был его выбор: прийти сюда, как Хозяин. Это его выбор больше никогда не вернуться домой. Стать обычным смертным. Это будет его платой за то, чтобы избыть Тьму из души Дофламинго. Вернуть его воспоминания. Но платы этой все равно недостаточно. А обмен должен быть равноценным. Поэтому Крокодайл сжимает кристалл, надеясь. Потому что надежда - это все, что остается в такой ситуации. Сжимая в руках кристалл, дробя его на мельчайшие куски, смешивая его со своей кровью, Крокодайл умоляет Судзуран помочь ему. Если не она… То больше никто не сможет вернуть душу Дофламинго на место. Он падает на колени, закрывая глаза и шепча заклятья кристальных. Песок не более чем кристалл, кристалл – основа всего. Первооснова, которой владеют только потомки Зеркальных. И неудивительно, что ими владеют Хозяева, бывшие жители Свода. ** Дофламинго замирает. Что это за мир? Только что он желал кому-то смерти… Но сейчас это желание испарилось. Здесь темно, но глаза постепенно привыкают. Вокруг него огромные сталагмиты, а потолок пещеры теряется во тьме. Кристаллы подсвечиваются снизу странным, слабо фиолетовым светом. Кажется, что они живые. - Вот ты и здесь… - грустно говорит она, прижимаясь плечом к одному из таких кристаллов, проводя рукой по его поверхности. - Судзу… - прошептал Дофламинго. В памяти обнаружились существенные прорехи, но ее он всегда помнил. Несмотря ни на что. Почему-то он должен был ее убить. Почему-то очень не хотел. - Глупый Минго… - она прикусила губу. – Когда он тебя зацепил? Судзуран внимательно смотрела на Дофламинго, который пытался усмехнуться. - Нет… Он тебя не цеплял… Ты дался ему. Чтобы попытаться силой воли удержать Тьму в себе и сделать чужую силу своей. Конечно, такое возможно, глупыш. Но только не обычному смертному. Дофламинго наконец-то добрался до нее и сжал в объятьях. - Живая… - Несмотря на все твои старания… - усмехнулась Судзуран, сжимая ручками мощную спину. - Я пытался убить тебя? Что ты натворила? - А ты что натворил? - Не помню… Судзуран тихо смеется, потом снова становится серьезной. - Можно все вспомнить. Я – Кристальная ведьма. - Я помню… И то, что ты любишь не меня… Тоже помню… - А то, что ты меня уже не любишь? Ты это помнишь? - Нет… - прошептал Дофламинго. - Зря. Тот, кого ты любил, но забыл, пожертвовал своим Путем ради тебя. Такие вещи надо ценить. Донкихот сжал ее плечи. Он не забыл, что такое быть благодарным. - Есть способ вспомнить? - Я есть Кристалл. Хорошо отполированный кристалл… - Судзуран усмехнулась, – зеркало. Конечно, это не делает меня зеркальным магом, но у меня своя сила. Я соберу все отражения, что мне даст увидеть Песок, который следовал за тобой везде и всюду, был с тобой всегда. Соединю со своими воспоминаниями и дам тебе взглянуть. Но… - Но? – Дофаминго поправил белые локоны, глянул в бирюзовые глаза. - Это будет больно. И совсем недостаточно. Эти воспоминания не твои. Это то, что видел Песок со стороны. - Что я должен сделать? – упрямо сказал Дофламинго. - Очистить свою душу от Тьмы. Заглянуть в нее сам и признать самого себя. Свои ошибки. Тогда ты станешь тем, кем был до Войны. Но людям, как правило… Очень тяжело принять свои промахи и увидеть себя со всеми недостатками. Донкихот усмехнулся. - Кого я хотел убить до того, как появился здесь, ты знаешь? - Моего малыша, - Судзуран усмехнулась. – Хотя, конечно, он уже не малыш. Но матери, знаешь ли, все одинаковы. - Ты меня ненавидишь? - Я никогда тебя не ненавидела, глупый Минго. Все, чего я хотела, чтобы ты увидел счастье, что крутилось у тебя под носом. Может, тогда этой Войны бы не было. Может, ты не пустил бы в сердце Тьму. Кто знает? Что гадать теперь? Дофламинго выдохнул, крепко сжимая любимую женщину в объятьях. Какой она была сейчас хрупкой. Какой выглядела замученной и усталой. - Я сделаю это. Донкихот знал, что должен сделать. Только если он будет знать и помнить все, он сможет принять верное решение. Очевидно, в прошлый раз он принял неправильное. Что ж, ему дали второй шанс. Хорошо заплатили за него. Судзуран наверняка тоже участвует в сделке. Он снова втянул ее! Но в этот раз Дофламинго собирался вернуть долг. Как только он все вспомнит, он найдет место, где она заточена и освободит ее. - Какой же ты глупенький. Ло такой же вырос… - она вздохнула. – Ну ладно, пора приступать! Донкихот отпустил ее. Впервые он видел, как Кристальные ведьмы творят магию. Это было похоже на танец, не в воздухе, но над землей. Вокруг нее собирались отражения, маленькие кристаллы, поблескивая, начинали кружить вокруг нее. На лице Судзуран блуждала слабая улыбка, иногда она хмурилась, но в целом казалась довольной. Она любила жизнь такой, какая она есть, даже если та приносила страдания, Кристальная просто принимала их. Но вот она повернулась к Донкихоту. - Готов? Дофламинго серьезно кивнул. Судзуран чувствовала себя, по меньше мере, Дьяволом. Она погружала человека, далеко не безразличного ей человека, в Персональный Ад. Донкихот упал на колени, и Судзуран опустилась напротив него. Быть собой сложнее, чем быть кем-то. Принимать себя и изменяться сложнее, чем нацепить маску. Плечи Дофламинго вздрагивали, но он держался. Если он что-то решал, то шел до конца, до самого финиша. Что с того, что некоторые решения были неправильными? Его упрямство заслужило некоторое уважение. - Ты справишься. Обязательно справишься, - пообещала ему Судзуран. – Ради тех, кто всегда верил в тебя… 2. Мир все еще кружился, но почему-то стал белым. Посреди крутилась какая-то невнятная точка. Чем дольше происходило это вращение, тем сильнее тошнило. Поэтому Дофламинго закрыл глаза. Поспать бы сейчас. Только до него дошли свои мысли, как он резко подпрыгнул, усаживаясь и понимая, что он в своих покоях. Белое – потолок, невнятная точка стала весьма вычурной люстрой. А возле кровати кто-то был, сидел на полу, уронив на простыни голову и руки. Немного длинноватые черные волосы… Дофламинго подумал бы, что это Крок, но обе руки были обычными, комплекция почти та же, но как будто весь в целом меньше. Усох? Донкихот усмехнулся своей мысли. Нет, скорее всего кто-то из слуг… Дофламинго провел рукой по черным волосам. Ну какие слуги будут так выкладываться? На него глянули желтые глаза. - Крокки… - Дофламинго не мог поверить. Некогда золотой, причудливый магический цвет сменился редким, но все-таки встречающимся желтым. Парню перед ним на вид было не более двадцати пяти, но это определенно был Крокодайл. На лице остался шрам, но… - Что с тобой случилось? Он заплатил свою плату… Дофламинго понял это очень остро. Но что за плата? Возраст? Сила? Что? - С каких пор ты меня так зовешь, мой Император? – с улыбкой облегчения спросил Крокодайл. - Ты не помнишь? – Донкихот чувствовал, как ноет сердце. Он помнил, а Крокодайл - нет. - Когда все твои слуги… - Крок поморщился, будто вспомнил что-то гадкое. – Суетились вокруг тебя, не зная, что делать, я взял все в свои руки. Вид у него был очень усталый. - Мне казалось, ты сойдешь с ума… - А ты? - глухо спросил Дофламинго. – Что последнее ты помнишь? Он провел пальцами по лицу молодого парня рукой, а тот отпрянул. - Мой Император… это несколько… чересчур. - Ответь мне… Они встретились первый раз, когда Крокодайл выглядел именно так. А спустя какое-то время началась Война. - Равноценный обмен… - Дофламинго это понимал. Тот Крокодайл, что прошел с ним Войну, догадывался на что шел. Донкихот с некоторым ужасом думал о том, через что он заставил пройти этого человека. Когда Донкихот заключил договор с этой проклятой Тьмой, он частично забыл Крокодайла, забыл, что тот сделал для него. Это ли не предательство? Но Хозяин остался рядом с ним несмотря ни на что. И в тот момент, когда Дофламинго должен был исчезнуть во Тьме, Крокодайл заплатил свою цену, чтобы Донкихот остался человеком и вспомнил все. Платой стала Сила, платой стала Память. Равноценный обмен. Но Дофламинго чувствовал, что что-то еще изменилось. Что еще отдал Крокодайл, что ему сейчас так легко на душе? Крокодайл опустил глаза, слегка краснея. Потом он провел рукой по лицу. - Все так смешалось… Будто картину разрезали на кусочки и встряхнули. Я думал, скоро Война… Но Акромария разрушена… Тогда я взглянул на календарь и понял, что прошло двадцать с лишним лет… А потом я встретил двух ваших сыновей в холле. Они сильно удивились, но отвесили низкие поклоны, будто я был их Императором… Они смотрели на мою руку, на мое лицо и не могли поверить, что я это я, хоть и признали меня… - Крокодайл провел рукой по груди. – Я помню, что у меня была Сила, и знаю, что теперь ее нет. Я стал Смертным. И я… Став Смертным… я уже не смогу вернуться домой. Я помню свой дом и свою матушку. Кажется, будто я отдал все это. Я уверен, что это была Плата. Крокодайл улыбнулся и поднялся. - Очень рад, что вам легче, Император. - Сядь, Крокки… - Даже от вас я не буду терпеть такого обращения, - вежливо сообщил Крокодайл, желтые глаза сверкнули. - Прошу тебя… Крокодайл опустился на кровать, а Дофламинго сжал его в крепких объятьях. - Прости меня… - услышал обомлевший парень. - За что? – недоуменно сказал он, а его сжали еще крепче. - Ты заплатил за меня. За то, чтобы я помнил, за то, чтобы я жил. Крокодайл усмехнулся. - Равноценный обмен? Донкихот кивнул. Крокодайл совсем не выглядел обеспокоенным. Скорее наоборот. - Война уже закончена? У тебя двое детей? - Трое. - И что мне еще предстоит узнать? – усмехается Крокодайл. - Сейчас время, когда оживают Легенды. А это может значить новую войну… - Кто бы сомневался, - фыркнул Крокодайл. – Вы можете меня отпустить, мой Император? А то я нахожу это несколько двусмысленным и… - Я тебя люблю. Крокодайл рассмеялся, но осекся. - Вы не шутите? - Нет. И ты не можешь сбежать от меня, обратившись в песок. - Верно. Я догадываюсь, что между нами могло много случиться за два десятка лет, но… - Я помню все… - Дофламинго коснулся губами губ Крокодайла. - Безумно за вас рад, но я-то нет… Большие руки Донкихота коснулись его щек. Он терял время. Напрасно. Он любил. Не тех. А тот, кого любило его сердце, и кто любил его, тому была отведена самая незавидная роль. Хотя кто-то и ее сможет назвать любовью. - Но если между нами что-то было… - Крокодайл фыркнул, совершенно не представляя подобного. – То вам просто надо влюбить меня в себя. Но то, что я ваш верный Слуга, не заставит меня подчиняться вашим приказам. Дофламинго хмыкнул. - Хотя приказать вы можете, - очень нехорошо улыбнулся сэр. – Если вам нужны именно такие отношения – всегда пожалуйста. Крокодайл был напряжен, но Дофламинго уткнулся лбом в его плечо. - Хорошо, Крокки… Сэр Крокодайл… Давай начнем все с самого начала? Сэр беззлобно вздохнул, проводя руками по волосам Донкихота. - Ладно, с больными не спорят. Кстати, вам депеша от вашего брата. Он спрашивает, удалось ли вам понять, где Судзуран. Боюсь спросить, что случилось с миледи? Я думал, что вы собираетесь на ней жениться. - Я же сказал, что люблю тебя! - Я все еще думаю, что это глупая шутка, - поджал губы Крокодайл. – В довершение всего у нас разворочено полЗамка, а какой-то Кодза пытается поднять восстание. Я помню мальчишку с таким именем, но он пешком под стол ходил. Крокодайл цыкнул. - Надо звать летописца, что ли… - похоже сэра начало бесить незнание намеренно забытой истории. Дофламинго поднялся с кровати, поймал Крока за руку. - Я тебе все расскажу. Все твои воспоминания теперь мои. - Неплохо пристроились, я гляжу, - усмехнулся Крокодайл. – У меня кончились мои сигары. Где их теперь заказывают? Дофламинго широко улыбнулся. Это был тот самый Крокодайл. Тот, в кого он влюбился. Тот, кому еще не приходилось ломать себя, чтобы вытаскивать Императора из неприятностей. - Теперь, когда у тебя нет твоей силы, кем ты будешь? - Кем-то буду, чай, думаю, просто так копыта не отброшу, - усмехается Крокодайл. – Прошу вас, мой Император. Пойдемте, пожрем чего? Донкихот вдруг понял свою самую главную ошибку. Он доверился Тьме, а не этому стройному парню, который вышагивал на шаг впереди и который наверняка нашел бы решение, как находил для всего. Он решил бороться в одиночку и проиграл. - Ты все равно останешься со мной? - Ну как я брошу больного и постаревшего друга? – глаза Крокодайла смеются. – Ладно, не такой уж ты и старый. Но несколько напрягает, что твои два сына на вид моего возраста. - Три. - Ну-ну, - ухмыляется сэр. – Дурацкое дело не хитрое. Надеюсь третий лучше удался? Первые два меня не впечатлили. - Да. – Дофламинго вдруг замер. – Ты помнишь еще одного мальца… Донкихот грустно улыбнулся. - Луффи. Крокодайл тяжело улыбнулся. - Звучит так… Будто это мой ребенок. - Не твой. Но ты вложил в него всего себя. - Он жив… хоть? - Да. Он Повелитель Джиннов Иззарги. Крокодайл странно смотрел на Дофламинго. Потом отмахнулся. - Идем кушать, Мой Император. А то ловить вашу тушку весьма непросто. Вы вес сбросить не пробовали? - Я просто выше и у меня кость широкая. И вообще, одолжи плечо. - Слушаюсь и повинуюсь. Всего-то и надо исправить ошибки прошлой жизни, наконец-то сумев остаться собой. - Последнее, что я помню… - вдруг сказал Крокодайл, придерживая Донкихота за талию и почти неся на себе без видимых усилий. – Это лазурные глаза, как у Судзу, но это была не миледи. И этот человек попросил меня не бросать тебя несмотря ни на что. Какое глупое желание, да? Я тебя никогда не брошу. - Почему? - Ты знаешь почему. Ты мне нравишься. Но отнюдь не в том смысле, прошу заметить. А еще… Он попросил выжить. Даже странно… Неужели я мог погибнуть? - Ты не помнишь меня… Не помнишь что мы вытворяли… У тебя нет… - Дофламинго осекся. – Неважно. - Неважно. Чего ты паришься? Ты же не собрался завтра помирать? Желтые глаза насмешливо смотрели на Донкихота. - Вот и славно. А пока мы живы всегда есть шанс все исправить… и снова сломать. Крокодайл умолк. Только теперь Дофламинго понял, почему Крок так много говорил, хотя типом был молчаливым. Он волновался. И был рад, что Донкихот очнулся. Все-таки его "нравится” не только дружеское нравится. Дофламинго очень хотелось верить, что у него есть шанс снова влюбить Крокодайла в себя.