Последствия правды

      Мерлин очнулся в темном чреве темницы. Холодный метал кандалов больно впивался в тонкие запястья, заставляя держать руки выше головы в жутко неудобном положении; холод, так не свойственный этому жаркому лету, сковывал нагую грудь; голова кружилась и сосредоточить взгляд на чем-либо было совершенно невозможно. На языке все еще чувствовался горький вкус противного зелья, но его действия чародей больше не ощущал.       Собравшись с духом, Мерлин попытался сбросить с себя ненавистные кандалы. Магия золотым потоком заструилась по жилам, стремясь к обескровленным рукам, но стоило ей коснуться грубого металла кандалов, как запястья чародея обожгло огнем. Не сразу осознав произошедшее, магия попыталась залечить ожоги, но это только ухудшило положение. Кандалы снова засверкали расплавленным металлом и Мерлин резко вскрикнул, отзывая разозлившуюся магию.       Положение его с каждым мгновением становилось все хуже и хуже. Руки затекли, ожоги, соприкасающиеся с ледяным металлом оков, буквально горели, по замерзшей коже бегали мурашки, а глаза непроизвольно слезились. В Камелоте так не обращались даже с самыми опасными и самыми жестокими преступниками, и от осознания этого Мерлину становилось еще хуже.

***

      К тому времени, как за дверью раздались чеканные шаги, Мерлин окончательно потерял счет времени. Руки онемели, жутко хотелось пить, а противный вкус зелья обжигал горло. Перед глазами плясали золотые пчелы, чародей находился на грани обморока. Сенреда такое положение вещей явно не устраивало. Вооруженные стальными клинками охранники в длинных темных плащах окатили Мерлина ледяной водой и ушли так же молча, как и вошли, оставляя своего короля наедине с волшебником.       Сенред не торопился. Он медленно обошел камеру, нарочно не встречаясь с чародеем взглядом, и вальяжно уселся на изящное резное кресло, поставленное здесь специально для него. Света в камере было явно недостаточно, но Мерлин всё же отметил и неестественную бледность короля, и дрожащие руки. Что-то было не так и в этом был виноват он, Мерлин.       ― Великий Эмрис, самый могущественный чародей, что ходил по этой земле! ― нараспев произнес Сенред с усмешкой на устах. ― Неужели твоя великая жизнь стоит бесчестной жизни Артура Пендрагона?       Чародей не ответил. Он молча изучал взглядом короля, пытаясь понять, чего тот хочет. Осведомленность Сенреда немного выводила Мерлина из себя, но сдаваться он не собирался. Сенред лишь усмехнулся в ответ, пряча дрожащие пальцы в кулак.       ― Ох! Я вижу, ты деловой человек! ― воскликнул он, когда понял, что чародей отвечать ему не собирается. ― В таком случае, перейдем к делу.       Сенред встал и принялся мерить шагами темницу. Мерлин устало следил за ним взглядом, практически не вслушиваясь в ту ахинею, которую самозабвенно нес молодой король.       ― Дело, собственно говоря, в том, что несколько дней назад, не без твоей помощи, я лишился своего придворного мага. Не могу сказать, что я во всем был доволен Моргаузой, но в одном ей точно не было равных ― она очень хорошо подобрала себе приемника. В моем королевстве, насколько тебе известно, магия разрешена, и здесь тебя будут ценить за твои таланты, без всяких сомнений! Я позволю себе дерзость и предложу тебе эту должность. В конце концов, ты не в том положении, чтобы отказываться.       Мерлин тяжело вздохнул и, твердо посмотрев на короля, ответил тихо, будто через силу:       ― И что же будет, если я откажусь от этого лестного предложения?       Сенред улыбнулся еще шире, как будто заранее знал, что чародей спросит именно это.       ― Ох, если ты будешь настолько глуп и безответственен, то, думаю, я найду способ уговорить тебя. Не забывай, ты в моей власти. Да и насколько я знаю, в некой деревне, на самой границе моего королевства, Эалдор, кажется, проживает твоя матушка. Очень не хотелось бы, чтобы она пострадала... Ну, так что? Каков же твой ответ?       Сенред снова уселся на кресло и даже закинул ногу на ногу для пущего эффекта. Мерлина это не впечатлило.       ― Дай-ка подумать... Нет! ― твердо ответил чародей и тут же пожалел об этом.       Лицо короля перекосило злобой и в глазах появился красный яростный огонек. Магические оковы сжались вокруг мерлиновых запястий с новой силой, пуская кровь, но боли чародей почти не чувствовал: онемевшие руки отказывались ему подчиняться.       ― В таком случае придется пойти сложным путем, ― констатировал король и пару раз громко хлопнул в ладоши.       Дверь камеры со скрипом открылась, и Мерлин увидел высокого широкоплечего мужчину с устрашающего вида хлыстом в руках. В том, что палач пришел по его душу, чародей не сомневался.