Дух Зимы

- Алва, - Иви мягко кладет руку на чужое плечо. – Алва, что-то случилось? Молчание, а затем легкое покачивание головой. Это настораживает, это пугает почти. За окном бушует метель. Она набрасывается на окна с силой свирепой волчицы, у которой забрали щенят. - Ты не заболел? - Все хорошо, Иви. Девушка медленно убирает руку и удрученно поджимает губы. В печке потрескивают дрова, но по коже отчего-то – морозная дрожь. Иви молча отходит в другой конец комнаты, снимает с веревки высушенное белье и принимается слишком аккуратно складывать его. - Знаешь, Алва, - простынь пополам и еще раз пополам. – Теперь я ненавижу зиму. Зимой ты становишься каким-то странным. Слова режут по сердцу раскаленным железом. Метель за окном замирает, будто тоже услышала, будто застыла от шока в ожидании ответного слова. - Вот как. А я очень люблю Зиму. - Ты рисуешь ее, я знаю. Я знаю! Но, Алва, я не понимаю, что с тобой происходит в последнее время. Ты будто тоскуешь, но мне ничего не рассказываешь. Иви кладет сложенное белье в скрипучий комод и замирает напротив человека, которого, кажется, уже целую вечность называет любимым. - Если бы Зима никогда больше не наступила - ты бы обрадовалась? - Что? Странный вопрос – такого никогда не будет. - Если бы. - … Наверное. Никто бы не замерзал, не было бы так холодно. Наверное. Сложно сказать. Алва опустил голову и сильнее сжал в пальцах черный уголек. На стене тикали часы, мерным стуком отмеряя время. - Но послушай, если я не люблю что-то, что любишь ты – это не значит, что я не люблю тебя. Алва? Метель снова завыла в трубе. Снова принялась биться в окно с неистовой силой. И казалось, будто сейчас в самой гуще снежного вихря вершится особое невиданное колдовство. Но в самой середине ледяного тайфуна было тихо. В самом сердце метели Дух Зимы сидел на белой земле и неотрывно смотрел в темное небо. *** Наруто никогда не уходил так далеко от родной деревни. Прочь от дома в бесснежную зиму. Он находил приют в чужих жилищах, расплачиваясь монетами, которые заработал в магазине Джирайи. Он показывал рисунок Гор, но никто не узнавал этого места. Он показывал портрет Саске, но все качали головой. Мы не видели, мы не видели. В очередном доме пели песни. Узумаки лежал на спине, подложив руки под голову и слушал нехитрые мелодии со словами. О любви, о небе, о весне, о счастье, о печали. О зиме. На последних он переворачивался на бок и вслушивался в каждое слово. - Белые метели скроют нас от бед, Белые метели воют сотни лет. Где-то у порога снежного пути Рождена дорога, дома не найти. Наруто закрывал глаза под эти плавные мелодии и засыпал. Они были как колыбельные. Колыбельные, которые могла бы петь Зима. Во сне был снег – белоснежное чистое поле, на котором не было ни души. Наруто стоял на опушке леса и смотрел на идеальную зимнюю гладь, никем не тронутую, никем не испорченную. Она искрилась от прикосновений солнечных лучей. Она сияла как самый драгоценный праздничный наряд. - Красиво, правда? – каждый раз звучал голос Саске. Его фигура появлялась рядом, но Узумаки не мог повернуть головы, чтобы посмотреть на него. – Зима красивая? Зима вернется? - Вернется, - хотелось ответить, хотелось выкрикнуть. Но звук застревал в горле, не прорвавшись наружу даже хрипом. А утром снова была дорога, снова была улыбка хозяевам дома, что разрешили у себя переночевать. Наруто кутался в старую отцовскую куртку, и его передергивало от необходимости лгать. Наруто видел, как приветливо люди машут ему на прощание, и ему хотелось повязать еще и теплый шарф сверху. - В доме на опушке тлеет огонек, Подходи к избушке тот, кто одинок. Темными глазами загляни в окно, Что нам рассказали – то нам суждено. Узумаки пересекал широкие поля, всматривался в разбуженные недовольные ручьи, замирал перед густыми рощами с высокими голыми деревьями. Кто-то не хотел пускать на порог даже за деньги, кто-то сам распахивал дверь и приглашал внутрь. Очередной чужой дом ничем не отличался от всех остальных. Хозяева по очереди посмотрели на рисунки, что Наруто с надеждой протягивал каждому, и покачали головами. Узумаки удрученно опустил взгляд в пол – казалось, что в этом огромном мире ничего невозможно найти. Ничего и никого. На сердце волна за волной накатывала странная тяжесть. Наруто сидел на кровати и вслушивался в беззвучие за окном - ни намека на привычный гул метели или хотя бы просто ветра. Скрипнула дверь – это девочка лет семи, дочка хозяев, проскользнула в комнату и стащила с комода тряпичную затасканную куклу. А затем замерла, привстав на цыпочки и вглядываясь в рисунок, который Наруто держал в руках. - Это Горы? - А? Узумаки от неожиданности чуть не выронил листок. Поднял глаза – тоненькая девчушка серьезно смотрела прямо на него. - Горы. Мне про них дед Талви столько всего рассказывал. - Рассказывал? Что, например? Расскажи и мне. - Да ты смеяться будешь. Все взрослые говорят, что это чушь. - Я не буду смеяться, обещаю, - Наруто открыто улыбнулся в подтверждение своих слов и добродушно посмотрел на девочку. Та скептически прищурилась, будто пытаясь прочитать чужие мысли и решить – можно ли доверять этому вечернему гостю. - Ну ладно, слушай тогда. Светлые косички смешно дернулись, девчонка охотно уселась рядом и заговорщически понизила голос. - Давным-давно, когда Горы были не так безмолвны, Зима была одинока. Она бродила по белым полям, окутанная снегом и ветром, и иногда заходила в деревни, чтобы пройтись по вытоптанным дорожкам и заглянуть в окна теплых домов. Начало было как у сказки, да и слова были явно из чужих уст. Но девочка была так увлечена, что Наруто и сам непроизвольно задержал дыхание. - В ту пору Горы отдавали последние крохи жизни своим детям – огромным каменным птицам. Но им самим уже давно наскучила эта игра в родителей. Они хотели покоя. И тогда Зима пришла к ним и сказала: "Вас тяготит эта искра жизни, а мне так одиноко". Она крикнула это, кружа у вершины, и рухнула за ответом к самому подножью. Девочка старательно повторяла все когда-то услышанные интонации, а Узумаки чувствовал, как у него начинает колоть сердце. - И тогда с высоких Гор к ней в руки упал сияющий многоцветием маленький ледяной сгусток. Вот с этих Гор, которые на твоей картинке, - девочка добавляет это, чуть сбившись с настроения, но потом быстро снова возвращается в нужное русло, - Зима была счастлива, так счастлива, что под снегом распустились белые цветы. У Зимы появился сын, и она думала, что он теперь навсегда будет с ней. Девочка замолчала, мотнула головой, а затем ясными серыми глазами снизу вверх посмотрела на Узумаки. - Интересно? - Да, очень интересно. Девочка промолчала, а затем сосредоточенно и серьезно протянула гостю руку и также серьезно произнесла. - Меня Кита зовут. - О... а меня Наруто. Узумаки улыбнулся и пожал предложенную ему ладонь. Что-то в этой вечерней беседе в чужом доме посреди огромного мира было удивительное и странно-отчужденное. Будто даже названные имена ничего не значили. - Так вот... Но сын думал иначе. Он подрастал, он бродил по миру вслед за матерью и часто видел людей, часто смотрел на людей, часто слушал их. И ему так хотелось к ним. Хотелось быть видимым, осязаемым. Хотелось протянуть руки к огню и ощутить тепло. Хотелось петь песни и слушать, как поют другие. И вот однажды он сбежал от матери и пришел к Горам. Наруто посмотрел на рисунок, который все еще сжимал в руках. Безликие, бездушные груды камня - что в вас такого, и кто вас этим наградил? Или проклял? - "Горы-горы, я хочу к людям, я хочу быть как они", - прокричал Дух Зимы. И Горы услышали, раньше они слышали все. Раз - и Дух стал человеком и замер, изумленно вытянув вперед руки и смотря на них, посреди снежного мира, посреди жуткого холода. Зима почувствовала это - и помчалась к сыну, что было силы, но исправить уже ничего не смогла. Тогда пошел первый проливной дождь в самый разгар января, в пору ледяных метелей и вьюг. Зима не могла вернуть сына себе, но она могла спасти его от холода. Она коснулась его щеки - и он перестал мерзнуть. Вот... Девочка начала уставать от долгого рассказала. Она поерзала на кровати и быстро выпалила: - И теперь каждый Дух Зимы становится человеком, хочет он этого или нет. Потому что Горы больше не умеют слушать. Наруто едва заметно выдохнул. Вообще, на самом деле ему хотелось хорошенько отдышаться, во время этого рассказа он отчего-то боялся издать любой лишний звук. - Ты не удивлен, - Кита не спрашивала, она утверждала. - Покажи портрет. Маленькие пальчики сжали края старого рисунка, цепко и крепко. Узумаки отчего-то непроизвольно напрягся, будто боясь, что бумага рассыпется от подобного обращения. - Откуда ты знаешь эту историю? - Я же говорю: дед Талви рассказал, а ему - ветер. - Что? Ветер? - Ну да. А знаешь почему дед Талви смог услышать эту историю? Узумаки отрицательно покачал головой. Он бы принял все это за детскую выдумку, если бы не знал, что это правда. Дух Зимы действительно может стать человеком. - Потому что он был потомком Духа, я, получается, тоже, ну, потомок. Мы иногда можем слышать зимние голоса. Наруто застыл, во все глаза смотря на девочку. Та подняла на него свои большие серые глаза и аккуратно положила ладонь на старый портрет, нарисованный Алвой. - Я сначала подумала, что ты Дух Зимы, но нет - ты просто не чувствуешь холода, да? - Откуда ты...? - Я вижу у тебя на плечах - как плащ накинут. Такой легкий и теплый, такой... как серый туман... ммм... тебя кто-то укрыл, да? Узумаки не мог выдавить из себя ни слова. Рука непроизвольно скользнула к плечу, словно стараясь нащупать эту невидимую ткань. - Я поэтому тебе все это и рассказываю, иначе бы такие тайны не доверила. Мама вообще отказывается признавать, что слышит что-то. Или видит. Или что наш род связан с Духом, она отказывается от этого, и это от нее уходит. А вот дед Талви все знал, помнил и верил. - Ты можешь чувствовать, где Дух Зимы сейчас? - Нет, а ты его ищешь? - Я ищу его, - Наруто показал глазами на портрет, девочка непонимающе моргнула. - Ну, я так и сказала - ты ищешь Духа Зимы. - Это не Дух Зимы. - Чего ты мне врешь, это он. Бывают с черными глазами, бывают с серыми, смотря куда они чаще глядят, пока их Зима растит. В небо смотрят или на снег. Который кружится, кружится. Кита беспричинно хохотнула и покрутила пальцем в воздухе. - Наруто, от меня это скрывать не надо, я не все. - Кита! - громкий окрик донесся из соседней комнаты. - Кита, ты где? Пора спать! - Ой, мама зовет, - девочка мигом спрыгнула с кровати, оставив на ней чуть помятый по краям листок. - Ты только не говори ей, что я тут тебе рассказывала, а то она меня будет ругать и дурочкой называть. Наруто кивнул, следя взглядом за тем, как дочка хозяев направляется к двери. Она потянулась пальцами к ручке и вдруг обернулась. - Знаешь, а я бы очень, очень-очень-очень хотела поговорить с Духом Зимы. Ну, с тем, который стал человеком. - То есть с бывшим Духом Зимы? - Бывших не бывает. - И что бы ты у него спросила? В голове звучало эхо чужих фраз и слов. Узумаки смотрел на маленькую девочку, которая знала и понимала зимний скрытый мир куда лучше, чем он сам, намного лучше. Смотрел, и сердце в груди стучало все громче, вспоминая не такие далекие вечера в родной деревне. - Я бы спросила... Я бы спросила, что он слышит, когда его брат идет мимо его окон? Это звон, музыка, шепот, скрип, шелест? Что это? Так интересно. Кита на миг задумалась а затем быстро дернула ручку вниз и выбежала из комнаты. А Наруто остался сидеть на кровати. Столько вопросов, которые никогда не приходили в голову, столько неозвученного, которое раньше никогда не рождалось внутри. Узумаки посмотрел в окно и не стал сковывать свое сердце. Не стал сдерживать свои мысли, внутри металось все, что так хотелось спросить, оно дрожало и рвалось наружу. При встрече - обязательно. Обо всем, все - без остатка и шагов назад. При обязательной встрече. *** Иви дрожащими пальцами держала письмо. Все, что там написано, казалось бредом. Все, что там написано вызывало в душе панику. - Алва! - крикнула она, замирая у письменного стола и прислушиваясь к тишине в доме. – Алва! Какое-то время она стояла неподвижно, в ожидании того, что все это окажется плохим сном, что любимый сейчас выйдет из соседней комнаты и недоуменно посмотрит на клочок бумаги в руках девушки. Но дом был пуст. Дом был глух. Дом был нагрет теплотой растопленной печки. Иви сорвалась с места и выбежала на улицу, не накинув на себя даже кофты. - Алва! Она звала, замирала и снова звала. Она не знала, куда бежать. На ее крик из соседних домов выскочили соседи. Они наперебой начали причитать и спрашивать, что случилось. Кто-то забрал у нее из рук письмо, кто-то призывно махнул рукой и жестом указал на возвышающиеся на горизонте Горы. Иви, как во сне, подняла голову и тоже посмотрела на них. Высокие, далекие, могучие. Они замерли в немом ожидании. В них не было ни капли сочувствия, ни капли понимания. И даже знания в них не было. Кто-то пробежал мимо, призывно махнув рукой. Несколько мужчин кивнули и двинулись по направлению к Горам. Иви стояла посреди заснеженной улицы, почти не ощущая, как мать дергает ее за руку. Все подернулось пеленой. Все покрылось холодным туманом. Иви вспомнила все те рисунки, что рисовал Алва. Всю ту любовь, что он в них вкладывал. А затем упала коленями в заснеженную дорогу между домами, спрятала лицо в закоченевших ладонях и заплакала.