Дух Зимы

Наруто бежал так быстро, как только мог. Проваливаясь по колено в снег, закрывая лицо руками от колючего ветра. Он чуть ли не кубарем скатился с небольшой горки, с которой начиналась деревня, и оказался на главной дороге. Вот уже первый дом. Второй. Третий. Кажется, что дорога гудит под ногами, вибрирует, а затем резко опускается, стоит только ступить чуть вбок. Узумаки поскальзывается на небольших островках льда, машет руками, иногда падает. Но поднимается мгновенно - и суетливо вглядывается в бушующую метель. Боясь найти. И боясь не найти. - Эй! Есть тут кто?! В руке зажата вырванная из книги страница. Ветер набрасывается на нее, пытаясь искрошить в мелкий деревянный пепел. Но Наруто прижимает ее к груди, судорожно вдыхает морозный воздух - и внезапно метель обрывается. Будто обрубили нить, на который были подвешены снег, лед, бесконечный полет и холодное дыхание. Будто захлопнули дверь - и в нее врезалась летящая со свистом хрустальная ваза. Она со звенящим стуком ударилась о преграду, упала на порог - и рассыпалась на миллионы снежинок. Никогда не тающих снежинок. Стало так тихо, словно все звуки в мире исчезли. Осталось только собственное дыхание, прерываемое ударами сердца. На улицах никого. Никто не кричит, не зовет. Никто не лежит, припорошенный снегом, замерзая и холодея. Наруто оббегает всю деревню. А затем с облегчением прислоняется к стене первого попавшегося дома и судорожно выдыхает. Наверное, слишком поспешным был вывод. Наверное, не стоило ожидать от Духа Зимы исключительно зверств. Однако Узумаки прекрасно помнил, какими были черные глаза, когда вокруг дымчатой фигуры начал собираться ветер, опоясывая гудящим кольцом едва различимую талию. Узумаки помнил, насколько поразил его тот взгляд - невиданное ранее выражение, не имеющее ничего общего с любознательностью, интересном или изучением. Но он и злобы как таковой не выражал. Скорее - хвастовство. Скорее - желание показать то, что Дух лучше всего умеет. Стремление возвыситься и укрепиться. Скорее - желание большего. Когда все невинности уже раскрыты, приходит время для более взрослых вещей. Наруто потряс головой и разжал ладонь, со смесью стыда и жалости смотря на то, что осталось от книги. От той самой книги, содержимое которой Саске назвал чушью и которую Мичи доверчиво наказал вернуть. Что он теперь скажет? С этой мыслью Узумаки вошел в дом, куда он каждый день приходил смешивать порошок для печей, и замер. На него неотрывно смотрели три пары глаз. Саске, Мари, Джирайя. У всех были сосредоточенные и далеко не приветливые лица. В горле пересохло, а в сознании вспыхнуло воспоминание о далекой во времени и пространстве комнате, куда Наруто по глупости зашел в детстве. Зашел смеясь и напялив на голову старую отцовскую шапку. А там его встретила стена. И каждый кирпичик в ней был чьим-то взглядом. И улыбка с размаху ударилась об эту невидимую преграду. И больно стало так, будто действительно обо что-то ударился. - Вы чего все? Чего такое? Узумаки попытался придать своему голосу максимум беззаботности. Получилось плохо, и привело лишь к усугублению ситуации. Мари поджала губы, и в ее глазах вспыхнула еле сдерживаемая ярость. Это казалось чем-то настолько странным и неправдоподобным, что хотелось ущипнуть себя за руку. Наруто никогда не видел Мари такой. Джирайя вздохнул, уперся ладонями в прилавок и сосредоточенно посмотрел на свои пальцы. Только Саске остался неподвижен и неизменен. Все также сидел за своим столом, скрестив ноги, обутые в зимние сапоги, под стулом. И все также смотрел на Узумаки с удивительной внимательностью во взгляде. - Дух Зимы приходил. Джирайя поднял глаза и зачем-то кивнул головой, будто в знак подтверждения своих и без того утвердительных слов. - Куда? В деревню? То есть... вы его видели? То есть вы мне теперь верите? А я ведь говорил, говорил, что... - И чуть не убил Мичи. Наруто застыл. Из головы мгновенно выветрились все слова, которые он хотел вывалить на эти неверящие головы. Но их все разом опрокинуло волнение, подступившее к горлу, заставившее шире открыть глаза и уставиться на того, кто сообщил эту пугающую весть. - Что... он в порядке? Он в порядке, где он?! - Он в порядке. Все обошлось. Джирайя вздохнул и тяжело опустился на стул. - Но я не уверен... - Все обошлось, а могло закончиться очень и очень плохо! Внезапный громкий голос Мари потряс комнату и приковал к себе внимание каждого, кто сейчас в ней находился. - Какого черта, Наруто, ты начала играться с этим Духом?! Какого черта ты дал ему причину остаться в деревне? Что нам теперь - совсем на улицу не выходить, раз он в любую минуту может настигнуть тебя по дороге домой! Как нам теперь жить, Наруто? Может, ответишь? Чего ты добился всеми этими своими походами на Белый холм?! Если бы Мичи... если бы Мичи... я бы тебя... Узумаки внутренне вздрагивал от каждого слова. А в сознании вспыхивали образы прежней Мари. Той, которая была для него привычной, была понимающей и принимающей его. - Я хотел разобраться во всем. Я хотел, чтобы никто больше не умирал. Я хотел понять... - Ты преуспел! Мари стукнула кулаком по столу, за которым сидел Учиха. Тот медленно перевел взгляд на ее кулак, дрожащий и упирающийся в столешницу, а затем спокойно произнес: - Ты так обвиняешь его - будто он Дух Зимы. - Мы все могли погибнуть, Саске! Мы все оказались на улице, еще бы пара минут - и было бы поздно! Этот Дух пришел бы и не позволил нам войти в дом! Наруто затрясло. От тревоги, от волнения. И от обиды. Его обвиняют, обвиняют тогда, когда он так старался улучшить положение дел. Когда почти наладил контакт с тем, кого боятся зимой люди. И кого спровоцировал на хвастливый налет на деревню. Это была горькая правда, и она прибавляла к общему эмоциональному коктейлю особый неприятный привкус. - Иди к Мичи, Мари. Тебе сейчас лучше быть с ним, вдруг что-то понадобится. Джирайя произнес это теплым, но непреклонным тоном, прорезая своей уверенностью общую гнетущую атмосферу. - А ты, Наруто, расскажи нам все, что было за эту неделю. *** День был удивительно солнечным. О таких поэты рифмуют строки, изысканно вплетая в словесную вязь легкие эпитеты. А люди, стоя у окна в нагретых домах, обманываются яркостью желтого небесного диска и думают о том, что на улице точно стало теплее. Наруто сидел на крыльце и щурился, из-под полуприкрытых век наблюдая за тем, как искрится снег. Свежий, никем еще не тронутый, удивительно чистый. Узумаки на миг закрыл глаза, а когда открыл - перед ним стоял Дух Зимы. Он совершенно не обращал внимания на яркость солнечных лучей, которые освещали его будто призрака сквозь окна старинного храма. Наруто смотрел на него и видел теперь намного лучше и больше, чем сквозь вчерашний танцующий снег. Очертания четкие, а не дымчатые как в прошлый раз. Будто человека завернули в белое тонкое покрывало, и казалось даже, что его можно коснуться. Узумаки так хотелось протянуть руку, но он пересилил себя и просто улыбнулся. - Привет. Не нужно напирать на него, не нужно кричать что-то в лицо или вслед. Не с этого начинают знакомство, не такие слова важны при встрече, верно? Дух продолжал смотреть на сидящего на крыльце парня, его глаза были темными и спокойными. Бесшумный, неподвижный, он будто ждал чего-то. - Я... Узумаки Наруто. Легкий порыв ветра будто кивок головы. И блондина захлестывает ощущением установившейся связи. - Ты понимаешь меня? Хотя бы намек, хоть что-то, что подтвердит нечто столь важное и нужное. Вспоминаются слова Саске, о том, что не стоит ждать ответа. Но Наруто хочется доказать обратное. Ему хочется дотянуться до этого неизведанного. Ему хочется изгнать из деревни страх зимней метели. Ему хочется понять, почему Дух Зимы погубил столько людей. И почему он спас его, ребенка, замерзающего в руках матери. Сколько таких было? Наверняка, не счесть. Дух какое-то время остается неподвижным, а затем плавно поднимает бледную руку и указывает на Белый Холм. Смотрит на Узумаки выразительно и внимательно. И Наруто внезапно понимает. И улыбается еще шире. - Туда, да? Я приду. *** В каждом дне было что-то новое. Каждый день было, куда стремиться. Узумаки ходил на Белый холм, бежал на Белый холм, спешил на Белый холм. Он забыл все фразы, что были прочитаны в книге Мичи. Он забыл все слова, что говорил ему Саске. Он вставал на самую высокую точку снежной возвышенности и с восторгом смотрел, как солнце освещает идеальную белоснежную гладь. Наруто оборачивался и устремлял сияющий от увиденной красоты взгляд на Духа Зимы. Тот смотрел чуть растерянно, а потом клонил голову набок и плел из пролетающих мимо снежинок холодную паутину. Аккуратно подхватывал ее пальцами и показывал Узумаки. - Вау! Вот это да, чего ты только не умеешь! Дух умел многое. Он закручивал вокруг себя снежные вихри, а затем резко обрывал их полет. Он рисовал на снегу причудливые узоры, а потом сметал их единым выдохом. Он показывал все это так доверчиво и страстно, что Наруто мог только смотреть и кивать. Мог только смотреть и ждать, когда же наступит то подходящее время, чтобы задать свой прежний вопрос, который так рассердил и огорчил Духа Зимы еще неделю назад. Но пришло нечто иное. Солнце дремало за серыми вязкими тучами, и поляна, что тянулась от Белого Холма до безымянного леса, сделалась совсем призрачной. Узумаки принес с собой книгу и крепко прижимал ее к груди, не решаясь открыть. - Ты знаешь, я тут читал. То... что люди пишут о тебе. Ну, то есть, это один человек. А, не важно. Наруто не знал, понимает ли его Дух Зимы. Очень хотелось, чтобы в общих чертах - понимал. Ведь он "угадывает значение слов по движениям рук и по взглядам". Ведь так хотелось донести до него нечто ценное и важное. - Смотри, тут есть такой рисунок. И знаешь, вот этот вот совсем на тебя не похож. Узумаки разворачивает книгу и, затаив дыхание, наблюдает за тем, как Дух наклоняется ближе к подрагивающим страницам. К тем, на которых изображена метель. Белые хлопья на заднем фоне сбиваются в плотную стену, а перед ней стоит серая тень с серыми глазами, выделяющимися на размытом лице только лишь оттенком. Руки безвольно опущены, лишь пальцы левой чуть приподняты, будто в слабой попытке коснуться кого-то. "У Духа Зимы нет имени. В нем нет смысла, у него нет цели. В нем лишь чужая гордыня, тоска и желание. Он лишь отражение, лишь попытка. Дух Зимы никого не помнит. И никогда не мерзнет. Ты станешь дальше, если поймешь". Интерес, злость, озадаченность, обида - ничего этого не было. Только ветер прошелся по спящей земле, сдув с нее верхний слой холодной пыли. - Вот. Я же говорю: совсем на тебя не похож. Ты белый, как снег, и глаза у тебя черные, как... Наруто осекся, замолчал, пытаясь подобрать подходящее сравнение. Какое-нибудь красивое и понятное. Но память отчего-то подкинула совсем не то, что ожидалось и планировалось. "Черные, как у Саске". Отчего-то пересохло в горле. И Узумаки замотал головой, неловко перебирая пальцами, крепко держащими книгу. С чего, черт возьми, такая ассоциация. А Дух Зимы опустился на холодную землю и, как ни в чем ни бывало, замер, обратив глаза к далекому небу. По которому пролетали редкие птицы. Темные, быстрые, ловкие. И глупые. *** Наруто стоял в самом центре комнаты в знакомом до боли доме и судорожно сжимал кулаки. Его как плетьми хлестали изнутри тревога, обида, обманутые надежды и преданные стремления. Джирайя терпеливо ждал, Мари ушла в жилую комнату, ту, где сейчас лежал закутанный Мичи, Саске осторожно перелистывал страницы толстой тетради. И замер, смотря в пустоту, когда Узумаки громко и непреклонно прокричал: - Нет! Ничего я вам рассказывать не буду! Я пойду и найду его! - Стой ты! Куда собрался?! Но морозный воздух уже дохнул в комнату, а после - с красноречивым грохотом закрылась дверь. Джирайя чертыхнулся и принялся надевать тяжелую шубу, сетуя на то, что он-то не может вылететь на улицу в одной футболке. Сдвинул брови, взялся за ручку, потянул на себя - и был остановлен уверенной рукой. Саске спокойно смотрел на Джирайю снизу вверх, не убирая ладонь с его рукава. А затем произнес не терпящим возражений тоном: - Лучше я.