Дух Зимы

Наруто засиделся на работе допоздна. Он каждые два часа обязательно забегал проведать Мичи и старательно отводил взгляд, когда Джирайя пытался начать разговор. Узумаки бурчал что-то неразборчивое и упрямо делал вид, что крайне занят и сосредоточен. Такое поведение вряд ли было убедительным, но принесло нужные для Наруто плоды - Джирайя не стал требовать от него подробностей вчерашней встречи с Духом Зимы. Приближался вечер, и в тихих потемках снег казался синим. Сколько же в нем скрыто нового и никем неосознанного. Каким разным он бывает, и как редко люди замечают эти перемены. Было около восьми часов. Почти во всех домах горел свет, и силуэты мелькали мимо окон. Кто-то садился ужинать, кто-то забирался на кровать с книжкой в руках. Беседы, плавные, неспешные, они напоминали колыбельные и вызывали чуть грустную улыбку на губах. Наруто подумал, что хорошо бы тоже затопить дома печку. Не для тепла, вот уж смешно, а просто для уюта. И... вдруг заглянет кто, а комната холодная, промерзшая, ее нужно отогреть. Узумаки шел бездумно, на автомате. И почти не удивился, когда перед ним возник дом Учихи. Наруто хорошо помнил, где расположена та комната, в которой совсем недавно он сидел на полу и, открыв рот, слушал "сказку" о Духе Зимы. Вот оно - то самое окно, темное и сливающееся со стеной. Внутри колыхнулась непонятная, но уже ставшая знакомой тоска. Да откуда она вообще взялась? Раньше ее не было - предельной такой, своенравной. Она колола сердце даже тогда, когда хотелось смеяться до упаду, прижимая руки к животу. Наруто не думал и не медлил. Придирчиво оглядел стену ниже окна на предмет углублений и выступов. Уперся ногой в один их них, еле уцепился пальцами за подоконник, с усилием подтянулся. Узумаки и сам толком не знал, чего именно хочет и зачем. Но это было как магнит - заглянуть в окно. Там ли Саске? Он спит? Или не спит? Если свет потушен - то, наверняка, спит. Или нет? Но план не сработал. Пальцы соскользнули с покрытого тонкой коркой льда подоконника, Наруто смешно взмахнул руками и грохнулся на землю, больно ударившись спиной. Узумаки искренне надеялся, что не заорал в момент падения, но, когда входная дверь дома Саске резко распахнулась, и на пороге показалась недовольная тетка Цу, Наруто понял, что ошибся. Теперь только оставалось понять, насколько громко он заорал. - Это что такое?! Ты что - в дом собрался залезть?! В воры подался?! Эй-эй, а ну стой! Узумаки уже поднялся на четвереньки и собирался дать деру, что несомненно не скрылось от зорких глаз тетки Цу, но охнул от острой боли в спине и стиснул зубы. Женщина между тем накинула на себя тяжелую шубу и твердым шагом направилась к неудачливому парню, крепко держа в руке старый фонарь. - Узумаки Наруто! Вот уж не думала, что увижу именно тебя. Ты что тут делаешь, а? Было стыдно, было неловко. До жути все глупо получилось. Блондин выпрямился и сказал куда-то в сторону: - Я... пришел... эээ... спросить, как у Саске дела. Он... вроде как... эээ... ну, на работу не пришел. Джирайя говорит: приболел. Ну и вот. Тетка Цу с минуту изучала медленно краснеющее лицо Наруто, а затем вдруг заговорчески ухмыльнулась: - И что - в дверь не мог постучать, рук нет? Пошли, горе. Жизнь стала такой странной. Узумаки отчего-то очень четко осознал данное именно в эту минуту. В минуту, когда переступал порог дома, куда его пригласила тетка Цу. Которая никогда не любила гостей. *** Саске еле открыл глаза. Темнота давила на голову, каждый звук отдавался в сознании с удвоенной силой. Чьи-то голоса под окном заставили нахмуриться и накрыться одеялом с головой. Хотелось снова провалиться в сон, но что-то удерживало на поверхности, сколько ни сжимай горячими пальцами подушку. Наконец, Учиха сдался, перевернулся на спину и невольно прислушался. Из кухни доносились странные звуки, что-то вроде разговора, только с кем могла говорить тетка Цу - не сама же с собой. Саске пришел домой пару часов назад - и сразу же без сил свалился на кровать. Поход до жилища лесника и обратно отобрал все силы - и Учиха прекрасно понимал, что эта прогулка еще даст о себе знать. Но она того стоила. Итачи сказал, что останется на две недели. Он явно не принял отказа и решил дать Саске чуть больше времени на раздумья. Дощатый пол привычно скрипел под ногами, Учиха потянул на себя ручку двери и зажмурился от яркого света, озаряющего тесную кухню, граничащую с прихожей. Между ними не было никакой преграды - только арочный проход, не завешенный никакой тряпкой и не предполагавший никакой двери. Голоса смолкли, стало слышно, как трещат дрова в нагретой печке. Тетка Цу прищурилась, звякнула ложкой о край чашки и почти сочувственно произнесла: - Да ты что-то совсем расклеился. Вон я тебе трав настояла - мигом огурцом станешь. Саске перевел взгляд на стоящую на столе банку с мутной жидкостью, в которой слабо проглядывались какие-то листья, а затем осторожно переступил порог и прижался к стене. Наруто сидел на табурете и изо всех сил сжимал в пальцах ни в чем не повинную ручку чашки. Он уже не знал, куда деваться и как реагировать на странные рассказы тетки Цу и на ее раздражающие причмокивания. Саске явно спас положение. Узумаки резко вскинул голову, когда тот вышел из комнаты - и улыбнулся. Учиха на улыбку никак не ответил, но и взгляда не отвел. Повисла тяжелая пауза, прерванная лишь нарочито шумным вздохом тетки Цу. - Ну так вот - я твою маму, Наруто, хорошо знала. Неугомонная такая девица, любила по крышам лазить. Девочка! А все туда же. Крохи, ничтожные крохи из прошлого, из того, когда, кажется, что и солнце было ярче, и трава зеленее. И снег белее. Эти крохи, за которые Узумаки даже не мог ухватиться. Это было так давно, что казалось неправдой. И хоть речь шла о родном тебе человеке - все казалось чуждым. Наруто пытался, но все равно не мог представить, как его мать забирается на крышу и победно вскидывает руки. Он запомнил ее совсем не такой. Точнее - почти и не запомнил вовсе. Только голос порой ласкал память будто родные руки. Голос, который каждый вечер напевал колыбельные. Мелодия искажалась, ломалась, не позволяла ухватить себя полностью. Но все равно оставалась самой прекрасной. Саске сел на свободный стул и аккуратно налил себе настоя из банки в кружку. На Наруто он больше не смотрел, будто его здесь вовсе не было. И это очень задевало. - А еще она очень любила зиму. С восторгом бегала на Белый холм, все снегом любовалась. У всех свои прихоти, но... ай-ай, времени-то сколько, мне ж к Дивере надо! Тетка Цу резво подскочила с насиженного места и стянула с крючка все ту же тяжелую шубу. - Так - через полчаса, чтобы духу твоего здесь не было! - женщина погрозила Узумаки указательным пальцем и, громко топая сапогами по полу, вышла из дома. В комнате повисла странная тишина. Не тяжелая, но очень неловкая. Наруто чуть ослабил пальцы, впившиеся в ручку ни в чем не повинной кружки, слегка двинул плечом - и с облегчением отметил то, что это действие уже не вызывает прежней боли. Саске без каких-либо эмоций на лице глотнул лекарства. Оно было явно не той температуры, какой следовало бы - но чайник стоял на печке, и тянуться за ним совершенно не хотелось. У Наруто дико зачесался нос. Просто вот - ни с того ни с сего. Он принялся тереть его с тем усердием, которое обычно возникает, когда совершенно нечем заняться, но иллюзию деятельности создать нужно. - Тебя послал Джирайя? Узумаки замер с пальцем, упирающимся в кончик носа. Затем резко опустил руку, ударившись костяшками пальцев о столешницу. И ответил немного удивленно: - Нет. - Дух Зимы объявился? - Нет же. - Тогда зачем пришел? Удивление сменилось на некую растерянность. Наруто сглотнул невесть откуда взявшийся в горле ком и уставился на Саске. Отчего-то казалось, что стоит отвести взгляд - и все будет воспринято в искаженном смысле. - Я... тебя проведать пришел. Джирайя сказал: ты заболел. Узумаки показалось, что теперь растерянность мелькнула во взгляде Саске. Он молчал и смотрел так внимательно и так долго, что минута ощущалась целым часом. Наруто упрямо выдержал эту зрительную дуэль и получил в награду весьма сухой ответ: - Я в порядке. - Оно и видно. Случись это хотя бы месяц назад - Узумаки точно бы ушел после такой резкости. Вздернул бы нос и громко хлопнул дверью. Наруто всегда вспыхивал как спичка, не желал ждать, не хотел подстраиваться. Но сейчас отчего-то сделал вид, что ничего грубого не заметил. - А что ты такое пьешь? Узумаки придвинул к себе банку, понюхал. Скривился. - Фу, ну и гадость. И чего - даже без сахара? Ну ты и мазохист. Саске пожал плечами, флегматично наблюдая за тем, как Наруто придирчиво разглядывает мутную жидкость сквозь стеклянные толстые бока банки. - И цвет такой противный. - Чем тебе цвет не угодил? - Грязный такой. Прям фу. - Прекрати нести чушь. Наруто замолчал, внутренне чертыхнувшись. Еще раз зачем-то понюхал настой тетки Цу, сморщил нос и поднял глаза на Саске. И с удивлением увидел, как тот слегка улыбается, глядя на все это представление. Ничтожно слегка, ничтожно мало. Но и это было так странно, что пригвоздило к табурету намертво. - А ко мне недавно белка в дом забралась. Представь - просыпаюсь и слышу, как на кухне кто-то бегает, гремит. Первая мысль - домовой. Ну я взял веник и пошел... - Веник? - Да что первое под руку попалось. Подбираюсь так аккуратно к двери, и ору такой, напугать чтобы. Белка, как увидала меня, так вообще как сумасшедшая начала носиться. А я стою и смеюсь - вот так домовой, а. Наруто говорит быстро и громко. Машет руками, кивает головой. И старается делать как можно меньше пауз. Чтобы у Саске не было возможности произнести "ладно, уже поздно" или посмотреть на часы. Узумаки захлебывается в собственных словах, коверкает некоторые, лихорадочно вспоминает истории из жизни. Чтобы поновее были и посвежее. И чтобы обязательно смешные. Ему кажется, что только такими можно привлечь чье-то внимание. Саске слушает в основном молча, изредка вставляя ничего не значащие слова. А спустя пятнадцать минут непрерывной болтовни перестает делать даже это. Его не слишком веселят все эти истории, они и не слишком-то интересны. Но от этих рассказов, от голоса, даже от спешки - становится уютней. Учиха непрерывно смотрит на Узумаки, отмечает, как периодически краснеют его щеки, как он нетерпеливо отбрасывает со лба отросшую челку, как крутит пальцем в воздухе, изображая смену времени действия. Отмечает, как постепенно события, о которых стоит рассказать, заканчиваются. И как у Наруто опускаются плечи, когда он замолкает, не найдя в памяти очередного веселого случая. Саске отпивает из чашки еще настоя и отводит глаза в сторону. Полчаса прошли давным-давно, но тетка Цу сама виновата, что впустила сюда Узумаки. Этот индивид совершенно не понимает значение ограниченности времени. Тишина снова заполнила комнату. Наруто понимает, что пора уже уходить. Что, в конце концов, Саске болеет - и ему не очень здорово сидеть тут и выслушивать чужие бесконечные нелепые неудачи. Но уходить совершенно не хочется. До такой степени, что от табурета просто не отлепиться. - Слышал о том, что у подножия Дальних гор есть разрушенная деревня? Голос Саске прозвучал как нечто крайне неожиданное. Но желанное. Узумаки резко вскидывает голову, а затем отрицательно мотает ею. - Ее накрыло лавиной. Давно уже. Смело дома, деревья. Но никто не пострадал. Там жил человек, который почувствовал приближение беды. И все успели уйти. - Это те горы, о которых ты рассказывал вчера? - Нет, это другие. Пауза была такой долгой, что казалось - Саске свой рассказ продолжать не будет. Да и зачем - главное ведь уже сказано. - Здорово, что у них там был такой человек. - Да, повезло, - последний глоток настоя. - Снег все разрушил и создал заново. На том месте совсем не чувствуется, что когда-то там жили люди. Палки, торчащие из-под снега, - разве это подтверждение? - Ты много, где был, верно? - Мы с братом ходили по разным местам. Наруто неловко повел плечом, но все же решился на следующую фразу: - Жаль, что он умер. - Он умер? Это было произнесено настолько равнодушным голосом, что Узумаки опешил. - Это... это что - вопрос? То есть... я не понял. - С чего ты взял, что он умер? - Джирайя так сказал. - А. Джирайя. Нет, он не умер. Он просто ушел. А я остался здесь. - Да все в деревне думают, что он умер! - Они ошибаются. Странно, что это заявление так потрясло, но Узумаки был ошарашен не на шутку. Он до неприличия прямо уставился на Учиху, а тот спокойно переставил на другое место пустую чашку и повернулся к окну. - Почему же тогда он тоже не остался здесь? - Ему нравится странствовать. - А тебе? Тебе нравилось? - Да. И было бы весьма логичным закинуть сейчас руки за голову и произнести что-то вроде: "Ха! Так чего ты тогда тут забыл?" Но Наруто неосознанно облизывает пересохшие от долгого разговора губы и неотрывно смотрит на руки Саске. Ладонь на ладони. Тоже своего рода замок, но расслабленный, непрочный. И слова вылетают сами. - Это хорошо, что ты здесь остался. Немного неловко, но очень правильно. Учиха медленно поворачивает голову к Наруто, снова смотря ему в лицо своими внимательными глазами. Универсальным взглядом, который может и раздражать дико, и притягивать к себе. Саске будто ждет чего-то, и Узумаки, не опуская глаз, добавляет, поведя плечом: - Правда. *** Замерев, Дух Зимы смотрит, как на его ладонях переливается подаренное горами чудо. Оно почти ничего не весит, и кажется, что вот-вот просочится сквозь пальцы и впитается в промерзшую землю. Но нет - чудо держится, искрится, будто снег под лучами утреннего солнца. Дух Зимы молчит. К чему все звуки, когда подаренное горами постепенно белеет у тебя на ладони - и от этого становится еще холоднее. Зима вздыхает за спиной. Аккуратно кладет на плечи сына тонкие ледяные крылья, подарив новый укол того неведомого, что известно и знакомо только живым и теплым. - Мне жаль, мне так жаль. Это все слишком рано. Главное - не бойся. Слышишь - не бойся. - Что будет дальше, мама? Зима ничего не отвечает. Она не хочет обещать то, чего может и не случиться. Она не хочет дарить надежду или отбирать ее. Она протягивает пушистые снежные ветви и аккуратно укладывает на них подаренное горами чудо. Резко поднимается ветер, взлетая к самым небесам. Будто разграничивая время на до и после. Дух Зимы совершенно не понимает, что происходит. Только лишь неосознанно хочется обхватить себя призрачными руками. Почему - никто не объяснит. Дни сливаются в единую длинную белую дорогу. Дух слышит, как мама напевает где-то совсем рядом, но почти ее не видит. Он зовет ее - и она ласково проводит холодными руками по его щекам. Она стала будто дальше. Но она все еще здесь. Снег на ладонях не тает, но ветер уже отказывается слушаться. Он своенравно хлещет то с одной, то с другой стороны, словно пытаясь вытянуть из рук белые ленты, из которых и состоит все существо Духа Зимы. Белый холм узнается мгновенно. Взглядом - от одного его края до другого, а там внизу темная деревня, куда влечет несказанно. В окнах уже начали гаснуть огни. Дух Зимы идет по заснеженной дороге будто чей-то сон. Пропадая на свету, вырисовываясь в полутонах спокойных стен. Он просачивается в нужный дом как воспоминание. Как нежданный и незваный призрак прошлого. И замирает, натолкнувшись на страх в голубых глазах. Тот самый мальчик, что совсем недавно замерзал в руках матери на холодной земле, сейчас лежал в кровати, сжав маленькими пальчиками одеяло - и с ужасом во взгляде смотрел на своего непредумышленного спасителя. Дух Зимы помнил, что сделало прикосновение в прошлый раз - и надежда вобрала в себя все его мысли. Не горы могут все вернуть, а этот ребенок. Нужно только протянуть руку. Нужно только ответное стремление. Но мальчик смотрит со страхом, и кажется, что закричит сейчас так, что разбудит даже далекий темный лес. Дух Зимы угадывает слова по жестам - и пытается теми же жестами передать свои собственные порывы. Он медленно подносит к губам белый палец, не отводя черного взгляда от ребенка. Но тот вскрикивает - и прячется под одеяло. Дух еще какое-то время остается стоять возле кровати, без движения и будто бы без цели. А затем склоняется над мальчиком, что уже принялся плакать, скрытый от мира под тяжелой тканью. От всхлипываний одеяло начало трястись - и Дух Зимы в недоумении прислушался. Протянутая рука замерла над тем местом, где предположительно была голова ребенка. Призрачные пальцы дрогнули словно в попытке погладить, но так и не коснулись. Из соседней комнаты, громко шаркая ногами по полу, пришла бабка-сиделка. Зябко поежилась, вот уж странность - будто порыв ветра прошелся по комнате, какая ерунда. Но холод здесь и впрямь был неимоверный - поэтому старушка, проворчав что-то себе под нос, решительно потянулась к окну и с грохотом плотнее захлопнула ставни. Дух Зимы стоял на улице и слушал, как сиделка ругает мальчика за капризы. В еще одном доме погасло ранее яркое окно, но над трубой все еще продолжал виться и закручиваться в спирали синеватый в лунном свете дымок. - Мама. Тишина была такая спокойная, такая немая. Оклик ничего не изменил, в зимней ночи было пусто. И холодно. Дух Зимы медленно дошел до Белого холма и остановился на самом его краю. Внизу расстилалась белоснежная пустыня. Вдалеке у самого темного леса горел огонек в доме лесника, а над головой раскинулось безграничное небо. Такое красивое в своем равнодушии. Дух попытался вспомнить хоть одну мелодию, что пела Зима, но не смог воскресить в памяти ни звука. - Мама, я исчезну? Или замерзну? Что-то затрепетало совсем рядом, плеч коснулись привычные легкие крылья, звонкие как льдинки. Дух Зимы чувствовал, что мать здесь. Но больше ее не слышал.