Дух Зимы

Тетка Цу увидела пожар из окна, и из ее рук выпал нож, которым она всего секунду назад резала только что испеченный хлеб. Сверкнуло лезвие, послышался глухой стук. А затем - поспешный топот и скрип входной двери. Тетка Цу бежала от дома к дому, колотила кулаком в ставни, будила еще не проснувшихся, поднимала на ноги уже умывшихся. Созывала всю деревню, громко, быстро. Почти отчаянно. В одном из домов Мари схватила Мичи за руку и просяще покачала головой. Она еще боялась каждого шага по зимней земле. Парень в ответ только успокаивающе улыбнулся и сильнее запахнул на груди теплую куртку. В мастерской Джирайя поднял глаза от лежащей перед ним рукописной книги и с тревогой посмотрел в окно. А на дороге между домами Саске резко отпихнул от себя Наруто - и побежал по направлению к горящей хижине. - Эй, подожди! Деревня уже давно не была такой громкой, как в это утро. К дому лесника тянулась спешащая вереница из мужчин и женщин. Все, кто хотел и мог - те вышли тушить пожар. С лопатами на плечах, проваливаясь в снег и кутаясь в меховые воротники, они не сводили глаз с алых всполохов пламени, которые жадно лизали деревянные стены хижины по ту сторону Белого холма. Наруто потерялся в этой толпе, он пытался найти Саске, но перед глазами мелькали только широкие спины, а в ушах звучали громкие выкрики. Кто-то положил руку на плечо, Узумаки обернулся и увидел Джирайю. Который внимательно посмотрел на него, кивнул и протянул запасную лопату. Учиха добежал до хижины первым. Он затормозил прямо перед обугленным крыльцом и застыл будто перед пропастью. Входная дверь была распахнута, через нее на волю вырывался удушающий черный дым. Он тянулся к небу, темный как грозовые облака, и заставлял отступить на шаг. Саске не отступил, наоборот - подался вперед. Что-то громко и резко щелкнуло - и первая ступень обвалилась, отрезая путь. Затем треснула вторая, потом третья. Учиха стоял и смотрел, ловя отблески огня, ловя его жар и дыхание опасности, и ему казалось, что сейчас по этим ступеням кто-то поднимается, и своей поступью ломает деревянные доски. Каждый шаг - значим. Каждый шаг - точка. Итачи ушел. Он не мог не уйти. Ради чего ему оставаться здесь еще на день? Ради чего сейчас пылает это светлое жилище, что столько раз было для них местом встреч? Что когда-то стало приютом. Что когда-то стало началом чего-то нового. На плечо легла чья-то тяжелая рука. Саске вздрогнул от неожиданности, ему казалось, что он так и будет стоять тут в одиночестве. Мужчина, чьего-то имени Учиха не помнил, поправил шапку, что постоянно спадала на глаза. А затем заставил сделать шаг назад, протянул лопату и пояснил. - Эту я у тетки Цу отобрал, негоже женщине с огнем разбираться. Давай, парень, начнем тушить. В огонь полетел белый снег вперемешку с почерневшим. Сначала редкий, потом все чаще, все обильнее. Мужчины, скинув куртки, кричали что-то, направляли, подбадривали. Наруто работал вместе с остальными, ощущая себя прочным кирпичом единой стены на пути опасности и разрушения. Пожалуй, он впервые чувствовал себя непоколебимой частью родной деревни. Он черпал снег с тем же упорством и упрямством, что и требовал от Саске ответов. Он не думал о неудаче, он не думал о том, что лучше дать этому дому сгореть до тла, а затем забросать горячие угли. Но огонь не сдавался. Он пожирал все, что попадалось ему на пути, он вгрызался в дерево как ребенок в теплый хлеб. Так, будто могут отобрать. Так, будто до этого неделю не ел. Жители деревни устали, жители деревни тяжело поднимали лопаты и то и дело утирали пот со лба. Наруто геройствовал. Пару раз подходил слишком близко, прямо под хлипкие, осыпающиеся балки. Джирайя каждый раз оттаскивал его назад и неодобрительно прикрикивал. И именно в этот момент неощутимо для разгоряченных тел, но заметно для тех, кто стоял поодаль - стало холоднее. В воздухе задрожала невидимая и неслышимая нить. Она натянулась до предела и звенела будто ледяные колокольчики. Звенела до тех пор, пока Саске не обернулся. На Белом холме с неподдельной растерянностью во взгляде стоял Дух Зимы. Ветер свернулся у его ног подобно домашней собаке, снег вокруг него был чистым и нетронутым. Дух впервые видел огонь. Его оранжево-алый цвет не отпускал, заставлял тянуться навстречу, будто к запретному плоду. Мужчины тяжело поднимали лопаты, пожар не хотел умирать. Наруто охнул и затряс рукой, когда на нее попала горячая головешка. А Саске поймал взгляд Духа Зимы - и медленно указал на горящую хижину. А затем, чуть помедлив, приложил руку к сердцу. Ветер, притихший было на земле, дернулся и подлетел вверх. Застыл в ожидании, даже в некотором недоумении, а затем резко взвился к небесам. Дух Зимы проводил его взглядом, а потом снова посмотрел на Саске. Кивнул заторможено, привычно будто вытянул вперед руку, чуть согнув пальцы, - и поспешил вслед за ветром. Лесные деревья разом дрогнули, жители деревни остановились в замешательстве. Никто не мог точно сказать, что принесет этот внезапно родившийся в ветвях порыв. Он может помочь, он может только сильнее разжечь пламя. И он может означать куда большую опасность, чем этот пожар. Но никто не успел додумать свою мысль. Все успели лишь отступить на пару шагов от хижины и от внезапно "ожившего" леса. И будто дождавшись именно этого, на дом лесника сверху обрушилась целая лавина холодного снега. Она заполняла его через крышу, будто в кастрюлю насыпали крупу. Она заставляла огонь шипеть и исчезать. Она заставляла всех в изумлении распахнуть глаза. Пожар был побежден. И сквозь снежную дымку, сквозь опадающий на землю черный снег люди увидели призрачную фигуру, стоящую у самого края леса. Дух Зимы впервые ощущал на себе столько взглядов. Но он не стал отвечать на каждый из них. Он нашел в толпе Саске, затем перевел взгляд на Наруто. Пару мгновений смотрел на него, неотрывно, пристально, будто хотел передать что-то взглядом. О чем-то поведать. Рассказать сказку, быть может. А затем исчез, будто завернулся в притихший ветер. И затих сам. Стало так тихо, что было слышно, как шипят под снегом остывающие угли. Слышно, как тяжело дышат жители деревни. И каждый хотел произнести вслух нечто, что было в сознании у всех, но не мог. Не хотел или не решался. И в этой удивленной тишине тетка Цу всхлипнула, подняв глаза к небу, и произнесла: - Дух Зимы... А затем разрыдалась, схватив стоящего рядом Саске за руку. *** Past. - Что рисуешь на этот раз? Иви подошла сзади и обняла плечи. Алва улыбнулся. - Зиму. - Уже в который раз. Что тебя к ней так тянет? В ответ - молчание. И только легкие белые мазки кисточкой по бумаге. Отточенные движения, четкие линии. Все, что когда-либо было увидено - осталось в памяти, его так легко извлечь оттуда и перенести на бумагу. Алву всегда удивляло, что люди считают это даром. Это же так просто. Это точно также как запоминать слова по движению губ. - Я пойду спать, уже поздно. Ты скоро? - Да, сейчас приду. Иви целует в макушку. Нежно, любяще. От этого на сердце становится легче. Алва откладывает кисточку в сторону и откидывается на спинку стула. Переводит взгляд на окно - там темно, и только луна вырисовывает туманные очертания домов, стоящих по ту сторону улицы. Алва колеблется. Но потом все же выдвигает нижний ящик стола и достает оттуда листок бумаги с едва начатым портретом. Будет ли он закончен когда-нибудь? Зачем он вообще нужен? В нем может и не быть ничего достоверного. Слишком уж дымчаты и призрачны очертания. Но Алва все равно берет в руку черный заточенный уголек и принимается вычерчивать темную прядку рядом с левым глазом. Может, это как желание доказать другим, что все это не чушь, что все это не выдумки. Может, это как подтверждение реальности и самого себя тоже. Удастся ли его закончить? Алва слышал, что существует книга о Духе Зимы. Что ее написал кто-то из "родившихся" до него, но читать ее не было никакого желания. Это только приведет к еще большей тоске. Быть может, для того автора, книга и была способом избавиться от боли, вызванной невозможностью возврата. Уголек в руке метнулся к нарисованным глазам, придавая им еще большую черноту. Их Алва запомнил прекрасно, в них он точно не мог ошибиться. - Ты скоро? Голос Иви пронесся по теплому дому и притянул к себе. Уголек запачкал пальцы, а за окном не было ни единого дуновения. Алва убрал рисунок в стол и прикрыл глаза. Все проходили через это. Всем приходилось жить во лжи. Главное, что Иви любит его. И он ее любит. Разве есть что-то важнее этого? *** Наруто нагнал Саске и тетку Цу уже у самой деревни. Дом лесника был потушен, осталось только неясным, как произошло возгорание. Внутри не нашли ничего, что могло бы на это указывать, однако жители деревни вряд ли были в этом специалистами. Перед глазами постоянно всплывал образ Духа Зимы, который смотрел так, будто ждал чего-то. Который помог и ушел, словно ему было все равно, что его видела вся деревня. Люди переговаривались между собой, качали головами и в целом - не знали, что и думать. А Узумаки, очнувшись после первых раздумий, тут же бросился искать Учиху. Забыв даже, на чем закончился их сегодняшний разговор. И вспомнив только тогда, когда Саске не поднял голову в ответ на оклик. Тетка Цу была подавлена не на шутку. Она кивнула Узумаки и попросила: - Наруто, пойдем - посидишь с нами. Пойдем, тебе ведь несложно? Учиха никак на это не среагировал. Только аккуратно отпер входную дверь, впуская в нагретый дом зимний холод. Тетка Цу достала из шкафа бутылку настойки, разлила по стаканам, выпила, не дожидаясь остальных. А затем подперла подбородок рукой и устремила покрасневшие глаза на Наруто. - Знаешь, дружочек, я очень любила твою маму. Такая прыткая девчонка была. А папа твой - такой улыбчивый, вдумчивый. Все бегали к нам в дом за сказками, за историями. И я рассказывала им про невидимых птиц, которые летом поют в кронах деревьев, про далекие земли за морем, про Духа Зимы... Что-то привирала, что-то придумывала, а они слушали меня с отрытыми ртами. Потом ты родился... И они решили в город переехать, в это бездушное место, куда ни одна история не забредет. Напоследок решили сходить на Белый холм, тебе показать, какой красивый с него открывается вид. И погибли мои хорошие. Кто бы знал. Тетка Цу отпивает еще из стакана, а Наруто кажется, что его ударили по голове чем-то тяжелым. От этих слов ноет в груди. Наруто не помнит своих родителей и никогда не увидит, какие они. Саске молча смотрит на то, как Узумаки сжимает пальцы на коленях, и снова переводит взгляд на окно. - Сгорел мой дом, - к голосе пожилой женщины нескрываемая тоска. - Я там так давно не была. Просто не могла там находиться после того, как мой муж умер. А больше никто потом лесником быть и не захотел... Как мы там жили, так хорошо жили, столько людей находили у нас приют, ночлег. Я чувствовала себя на своем месте. А тут... а тут просто доживаю жизнь. Никого видеть не хочется, никого в дом пускать. Тетка Цу говорит и говорит, не в силах остановиться, доливает себе из бутылки, пытаясь усыпить в себе всколыхнувшиеся эмоции и себя заодно тоже усыпить. Наруто слушает молча, терпеливо, не пытаясь вставить ни слова. Иногда поглядывает на Саске, но ответный взгляд поймать не может. И от этого сердце колет как иголкой. - Он продолжал дело своего отца, а я каждый день в лес за грибами ходила. Он, как меня видел, вечно что-нибудь эдакое говорил, а я только фыркала и отворачивалась. И каждый раз думала: вот что он сегодня скажет, что придумает. У тетки Цу заплетается язык, она то и дело утирает глаза платком, и говорит, говорит просто бесконечно. А потом замолкает, неотрывным взглядом смотря в столешницу. Тишина давит на сознание. Учиха еле слышно выдыхает и поднимается на ноги. - Пойдемте, я отведу вас в комнату. - Что? Ох, спасибо, Саске, я всегда говорила, что ты хороший мальчик. Ты ведь простил моего мужа, ведь простил? - Мне не за что его прощать. Наруто непонимающе переводит взгляд с хозяйки дома на Учиху, но не решается вставить свой закономерный, но ненужный сейчас вопрос. Он видит, как Саске берет женщину под локоть и скрывается с ней в комнате. А затем выходит из нее и тихо прикрывает за собой дверь. - Уснула? - Да. Учиха отвечает как отрезает, но Узумаки так просто не отпугнуть. Уже нет. Ему безумно хочется поговорить с Саске обо всем том, что произошло. Особенно о Духе Зимы, который вдруг помог потушить пожар. Но вот затрагивать эту тему может быть опасно, если вспомнить разорванное письмо, чья ошметки все еще лежат на дороге, ведущей в мастерскую. - Тебе пора уходить. Учиха снова садится на свое место и делает первый глоток из стакана. Наруто видит, как он поворачивается к окну, видит, как его губы сжимаются в единую тонкую линию, как падает на ресницы длинная челка. - Нет, не пора. Четко, с вызовом. Саске на это никак не реагирует, даже не хмурится. Даже не повторяет свое требование снова. - Знаешь, я в первый раз тушил пожар. Не думал, что это так сложно. Учиха не отвечает. - Я и не знал, что тетка Цу была женой лесника. Жалко так, хоть она там и не живет давно, все-таки это ее дом. - Тебе пора. Наруто качает головой. Мимо окна прошли Мари и Мичи. У девушки было озадаченное выражение лица, будто она не могла решить, какую истину, какое убеждение для себя избрать. Какой вывод сделать. - И вот что еще получается - я сегодня... нежданно-негаданно узнал, как погибли мои родители. Саске медленно перевел взгляд от окна на Наруто. Тот смотрел в пол и слегка покачивал одной ногой. Он был в своей любимой оранжевой футболке, а на руке чуть ниже локтя красовалось красное пятно. - Ты обжегся? - Что? А, да. Да это ерунда. Саске пару секунд медлил. А затем поднялся и подошел к шкафу с посудой. Достал оттуда глубокую тарелку и ковшик, набрал в него из бочки воды, выглянул на минуту на улицу, чтобы зачерпнуть снега и кинуть его в ковш, а затем кивнул Узумаки. Тот немного замешкался, но все же вытянул поврежденную руку. На ожог полилась холодная вода, и это принесло непредсказуемое облегчение. Ощущения были странными, почти ничего и не ощущалось вовсе, но становилось легче. - Это что вообще? - Это холод. Он способен лечить. Наруто кивнул, слегка краснея. А затем замер, боясь пошевелиться, будто спугнуть боясь, пока Саске наносил мазь на ожог и заматывал поврежденное место бинтом. - Дома снимешь, постоянно так ходить нельзя. Наруто кивнул. А затем крепко ухватился за ускользающую от него ладонь. - Саске. Учиха остановился, посмотрел сначала на чужую руку, что уже в который раз его удерживала, а затем поднял глаза на Наруто. Саске смотрел враждебно, смотрел так, будто это вовсе не он секунду назад аккуратно и осторожно обрабатывал чужую рану. Словно не он говорил про лечащий холод. Будто не он рассказывал сказку о Духе Зимы чуть больше недели назад в соседней комнате. Будто это не он пошел за Наруто в метель и встал перед рассерженным Духом, не боясь замерзнуть. Смотрел так, будто бы все это не имеет никакого значения. - Я не понимаю, что происходит, Саске. Я не понимаю, почему тебя вдруг так задело то письмо. Может, это все напоминает тебе о брате? Ведь вы же вместе собирали эти истории по всему миру. Учиха попытался вырваться, но Наруто не пустил. - Почему ты остался в деревне, а он нет? - Тебя это не касается. - Ты сказал - он не умер. Он навещает тебя? - Ты лезешь не в свое дело. - Или вы не виделись с тех пор? - Какая тебе разница, Наруто? Какая тебе разница?! Мой брат ушел! Поджег дом лесника и ушел, кажется, это называется "сжигать мосты"! - Так вот, почему ты... - Это был не его дом! Зачем нужно было именно так показывать, что все закончилось, что все эти его "я за тебя в ответе" перекрываются "мне нужен путь и свобода"! Зачем нужно было сжигать то, что дорого не только ему! Наруто смотрит во все глаза. Видит, как Саске дергает головой и замирает, смотря куда-то в сторону. Узумаки поднимается с места, и плавным движением смыкает пальцы на запястье второй руки. Он дал время. Если бы Саске хотел - он бы не позволил. Наруто смотрит в знакомое лицо и пытается понять, что не так. Пытается понять, что заполняет все его сознание в этот момент, долгий и удивительно глубокий. Это отличается от всего, что он знает. От теплой дружбы с Мичи, от колющей любви к Сакуре. Учиха выбивается из всех рамок, из всех мер и убеждений. Он уводит от понятия неправильности. От тянет к необходимости. Но не помогает понять, что это. - Не нужно было, конечно, не нужно. И ты не сжигай, Саске. За окнами ветер хлещет по крыльцу. Будто морская волна то накатывает, то отступает. Узумаки сильнее сжимает чужие запястья, а затем, подавшись вперед, неожиданно упирается лбом в лоб Саске. Это так неловко, от этого немеет все тело. От этого предательское сердце начинает ожесточенно биться о грудную клетку. Стучит и ноет. Стучит и ноет. Учиха застывает вытянутой струной. Но оттолкнуть не может. Ни притянуть, ни оттолкнуть. В сознании алым загораются слова Итачи. И тут же растекаются насыщенными бесформенными пятнами. Которые вытягиваются, набухают - а затем принимают очертания разметавшихся на белом снегу красных волос. "Ты станешь беспокойней, если поймешь. Духа Зимы тянет к Горам. Они - как ответы на все вопросы, но они безмолвны. Дух Зимы выходит в ночные поля и не видит ни единой звезды даже в ясную погоду. Над ним всегда всего лишь темное полотно. Дух Зимы не знает иного, а потому верит в то, чему его научила Зима. Он слушает лишь ее".