Итачи и его детсад

Вас только познакомили, а ты уже на него с ножом! © «Алиса в Зазеркалье» — Как мне всё это надоело. Наша квартира мне телевизионную передачу напоминает — «Что? Где? Когда?» называется. — Это почему же? — А не поймёшь, что где валяется и когда всё это кончится! © «Зима в Простоквашино» — Странная какая-то у вас настроечная таблица, кругами… — А это у них не таблица. Это у них всё паутиной заросло. У них на каждой кастрюле такая таблица. И на печке тоже. © «Зима в Простоквашино»

— Наруто, а Наруто, как правильно пишется твоё имя? — внезапно поинтересовалась Аямэ. Девочка заскучала, не зная, чем себя занять: брат всё ещё дулся на неё, Итачи вернуться не успел, надоедать серьёзной и тихой Хотару не хотелось, а Саске ей взаимно не нравился. Вот и решила Аямэ поближе познакомиться с новеньким, выбрав для начала самую традиционную тему, как учила её мама. — Э? — Узумаки слегка опешил от неожиданного вопроса, но быстро взял себя в руки. — На-ру-то, — по слогам произнес он, выводя пальцем в воздухе символы хираганы. Саске прислушался к разговору, сохраняя глубоко незаинтересованный вид. — Неа, — замотала головой девочка. — Хирагану* с катаканой* я знаю. Мне кандзи* интересны! Наруто заметно растерялся. — А не мала ли ты для иероглифов? — пробормотал он неловко, привычным жестом взъерошив себе волосы и нервно рассмеявшись. «Это же материал Академии…» — В чем проблема, добе? — решил поддеть своего одногруппника Саске, до этого молча следивший за их диалогом. — Или ты настолько бездарь, что не в силах ответить на простейший вопрос пятилетки? — Да знаю я, как написать себя кандзи! — возмутился Наруто, — примерно, — тихонько буркнул он. — Впрочем, какая разница, даттебаё?! — Большая, — картинно за­катил гла­за Саске. — Да ну?! — привычно вскинулся Узумаки. Аямэ заинтересованно наблюдала за увлеченными спором мальчиками. Возмущаться тому, что о ней забыли, не хотелось — назревало нечто забавное и интересное, а значит, о скуке пока можно было забыть. Всем троим! Поэтому Аямэ, устроившись поудобнее, затихла и навострила ушки. — Ну, точно балбес. Элементарных вещей не знаешь! — Саске поднялся на ноги и направился к одной из сумок брата, где тот хранил различные свитки. — Подойди, объясню. Задетая гордость Наруто достаточно быстро нашла компромисс с природным любопытством, и мальчишка, слегка поворчав для порядка, последовал за одногруппником — зазнайкой, несмотря ни на что болезненно и непонятно притягательным для блондина. Его хотелось узнать поближе и дружить всерьёз. Отчаянно. Если бы только он сам это позволил… Тем временем Саске безо всяких угрызений совести копался в сумке аники, для удобства вытряхнув её содержимое на пол. Вскоре его взгляд зацепился за необычный свиток, богато изукрашенный орнаментом из тончайших серебряных нитей. Этот затейливый узор при скудном свете комнаты отливал тусклым, загадочным блеском. Саске был точно уверен — этот свиток он видит впервые. Привычно напитав чакрой защитную печать клана, он беспрепятственно развернул свою находку и замер от удивления. Свиток был почти пуст, за исключением нескольких до боли знакомых кадзи в самом верху. — Что это за надпись? — вглядываясь в темно-бурые иероглифы, поинтересовался Наруто. — Похоже на кровь, — добавил он, осторожно касаясь пальцем одной из черточек. — Фугаку, — слегка отстранено прошептал мальчик, рассматривая подпись отца. Странные чернила его не заинтересовали и комментарий блондина остался без ответа. Впрочем, Узумаки этого не заметил, так как все его мысли вдруг смешались и застыли. В ушах зашумело. С Саске творилось примерно то же самое. Внезапно возникло непреодолимое желание написать рядом своё имя. Также небрежно, с незримой силой и величием, как это сделал отец. Младший сын Фугаку, словно под гипнозом, прокусил палец и принялся выводить своё имя в свитке. Закончив начатое, Саске увидел, что Наруто пытается сделать то же самое, хоть и слаб в кандзи. Недолго думая, Учиха перехватил его руку и помог довести начатое до конца, минуя ошибки. Аямэ поморщилась и отвернулась. Нет, она не боялась вида крови, но было неприятно. И уж тем более не понимала глупых мальчишек, которые сами себя калечат. «Идиоты!» — фыркнула девочка. Узумаки никак не прокомментировал поступок Саске, словно и вовсе его не заметил. Сейчас его внимание было полностью приковано к рядам мелких символов, расположенным по краям свитка. Они представляли собой что-то вроде небольшой инструкции, согласно которой требовалось сложить серию ручных печатей и пропустить свою чакру через написанное имя. Наруто кинул вопросительный взгляд на Учиху, который тоже успел изучить надпись. Тот кивнул.

***

Не прошло и получаса, а комнатка уже полностью преобразилась: прежде голые земляные стены были сплошь задрапированы белым полотном в мелкую черную крапинку, которое, если присмотреться получше, было ничем иным, как плотной паутиной с мелкой живностью. Акира потерял сознание, Аямэ бредила, Хотару с братом забарикадировались в дальнем углу. На малыша было накинуто покрывало, а его сестра, вооружившись мокрой тряпкой, активно отбивалась. Причем, как ни странно, вполне успешно. У Саске с Наруто дела обстояли сложнее. Обливаясь потом и задыхаясь, виновники нашествия мелкой вредной живности застыли спина к спине в эпицентре катастрофы. Тишину нарушало лишь их хриплое дыхание и хлопки оборонительной тряпки Хотару. Ребята, невзирая на нарушенную координацию, из последних сил отмахивались от агрессоров своими кунаями. О переходе в наступление и речи не шло — мальчишек не раз кусали, яд уже вовсю действовал, а разлад в совместной работе «порадовал» царапинами от собственного оружия. Поражение по всем фронтам, жалкое и до слёз обидное. Переступив порог временного жилища, Итачи замер, силясь понять, как такое могло произойти. Он, конечно, оставил довольно-таки опасный свиток без присмотра, но ведь на том стояла защита главной ветви клана, а Саске никогда раньше не позволял себе без спросу копаться в чужих вещах. От непоправимых последствий спасла лишь специальная фуин, призванная скрывать любые всплески чакры. Её Итачи прицепил в качестве перестраховки, ведь пока дети не знают всей правды, он не мог им запретить использовать ниндзюцу: то же хенге или простейшие иллюзии. Итачи всегда считал, что от этого призыва больше хлопот, чем толку. Да, пауки могли быть полезны, однако их глупое агрессивное поведение в совокупности с некоторыми поступками настораживало. Слишком уж быстро можно было сделать ряд однозначных выводов. Например, молодняк, как только прорывался в наш мир, всегда пытался устроить кавардак (обычно безуспешно ввиду полной уязвимости к шарингану). А для обладателей трех томоэ они и вовсе становились послушными марионетками с необычными способностями. Другим несомненным плюсом было то, что используя минимальное количество чакры, можно призвать в наш мир изрядное число микроскопических членистоногих, правда те будут способны лишь на отвлечение внимания и легкие иллюзии. О, в данном призыве имелись особи с более интересными способностями, только призвать их, на памяти Итачи, получалось лишь у Фугаку. Они были его козырем на случай столкновения с Конохой, ведь никто кроме Учиха не смог бы успешно им противостоять. Что-то смущало Итачи в этих пауках. Слишком уж идеально они подходили его клану. Или старались выглядеть подходящими? Не затем ли они вели себя столь непокорно, чтобы потом, беспрекословно подчиняясь шарингану, невзначай подогревать тем самым самолюбие контрактника? И если так, то какова их конечная цель? Увы, на эти вопросы Итачи не знал ответа. Свиток контракта появился у них не так давно, да и отец не позволял заняться его изучением. Фугаку вообще не разделял опасений своего наследника, воспринимая данный призыв лишь в качестве особого оружия, с которым может совладать только сильный, достойный человек. Без особых ухищрений Итачи активировал шаринган и заставил всю живность вернуться обратно в мир призыва, после чего молча запечатал свиток и привел в чувство Акиру с Аямэ. Выяснилось, что парнишка и вовсе не заметил ни пауков, ни как уснул, поэтому сейчас, не по-Учиховски эмоционально разинув рот, разглядывал белоснежную паутину, которой была покрыта чуть ли не половина комнаты. Малышка прекрасно всё помнила, и от одного взгляда на злополучный свиток её теперь передергивало, но Итачи не беспокоился. Знал он, как Аямэ относится к данным представителям фауны: омерзение, граничащее со страхом. По своим меркам девчонка была в норме. Она даже могла трезво различить грань между гендзюцу и явью, что для её возраста немалое достижение. Тем временем Саске с Наруто понуро стояли в сторонке. Они и сами не конца понимали, как до такого дошло, но вину чувствовали. Оба. — Приберите за собой, — холодно бросил Итачи, проходя мимо. Он не собирался ругаться, разумно полагая, что дети в состоянии самостоятельно сделать верные выводы. Тем более что сейчас у старшего из Учих была куда более серьезная проблема, требующая незамедлительного вмешательства, — Тсучиното. Однако подобные слова подействовали на Саске хуже хлесткой пощечины. Итачи не ругался, не злился, но мальчику стало ужасно стыдно за то, что не сумел оправдать доверия брата, который явно не ожидал от своего недолгого отсутствия подобных проблем. Саске молчал, не пытаясь извиниться, слишком уж задумчивым, усталым и насквозь промокшим выглядел аники. Узумаки в это время пребывал в своего рода прострации. Он привык, что за любыми пакостями должно следовать наказание. Они, конечно, не со зла всё это устроили, однако… Если не ругани и взбучки, то, по крайней мере, воспитательной беседы мальчишка ждал и сейчас не знал: то ли радоваться нужно, то ли, наоборот, расстраиваться. В голосе Итачи чувствовалось неодобрение вперемешку с напускным безразличием, и Наруто не знал теперь, чего ожидать дальше. В конце концов, он не выдержал этой неопределенности и в самый разгар уборки подошел к старшему Учиха и тихонько спросил: — Ты же не хочешь прогнать меня? Ну, за всё это? Итачи отвлекся от своих размышлений и посмотрел на ребенка. Узумаки неловко сжался под этим пристальным взглядом, но глаз не отвел. Ждал. — А ты меня слушаться будешь? — вопросом на вопрос ответил Учиха. — Конечно, — не задумываясь, пообещал Наруто. Он был готов на всё, лишь бы не возвращаться в Коноху, ведь здесь он впервые ощутил себя обычным ребенком. Само собой, ему понравилось. Очень — очень… ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В РЕЗИДЕНЦИИ КАГЕ… В воздухе витало раздражение. Эти незримые волны исходили то ли от главы Деревни, привычно натянувшего на себя маску добродушного старика, то ли от человека, стоявшего у него за спиной, — главы Корня. Неожиданно в кабинет буквально влетел один из АНБУ. — Позвольте доложить, Хокаге-сама! — затараторил он. — Наша команда напала на след предателя. К сожалению, пока это всё, чем можно похвастаться. Мы попали в тройную ловушку, итогом которой стала блокировка чакро-каналов и временная небоеспособность. А ввиду редкого яда и отсутствия квалифицированного медика в нашей команде нам пришлось вернуться в Коноху. Но самое главное — теперь мы знаем, в какой стороне их искать. Далеко им не уйти, а вечно прятаться в заброшенных шахтах у них не выйдет! Вдруг дверь вновь распахнулась, и в помещении появился другой шиноби со срочным донесением: — На рынке столицы были обнаружены несколько украшений с символикой клана Учиха. По словам торговцев, их продал подозрительный мужчина средних лет, чья осанка и походка немного конфликтовала с внешностью. Полагаю, это был Итачи под хенге. Я здесь, чтобы запросить подкрепление, для тщательного прочесывания Химачи со всеми близлежащими окрестностями. Мои напарники над этим работают, однако нужны ещё люди, чтобы добиться положительного результата и не создать ненужной шумихи. Первый докладчик в немом изумлении взглянул на своего собрата. — Но ведь мы… — попробовал было возразить он, но не успел. — Хокаге-сама, Данзо-сама, отличная новость! — с порога воскликнул молодой связист. — Я только что получил сообщение от… — не успел он договорить, как был резко перебит. — Позволь угадаю. Их команда напала на след Итачи? — мрачно поинтересовался Данзо ледяным голосом. Юноша, почувствовав неладное, лишь растерянно кивнул. «Вот же воистину проклятый клан!» — Данзо отлично держал себя в руках и сумел промолчать, однако его гнев был отчетливо заметен внимательному глазу. Столпившиеся в помещении АНБУ застыли настороженными столбиками, старательно не отсвечивая, дабы не дай Ками, не привлечь на свои проштрафившиеся головы начальственный гнев.