Родные и любимые... террористы

Идея Булатова о предоставлении отпуска по уходу за ребенком Сармату реально нравилась, но...ровно до девятнадцати часов тридцати двух минут пятнадцатого июля. Просто именно пятнадцатого июля в девятнадцать тридцать два на вокзал прибыл поезд, в котором приехала повидать своего новорожденного внука Ивана Ильича Хованцева бабушка. То есть, Танина мать. То есть, собственно Сармата тёща. Нет, родители это святое, Сармат с подобным утверждением не спорил и старшее поколение ценил и уважал, но как-то больше на расстоянии. Минимум километров в семьсот, а лучше в тысячу. Благо его родители вполне разделяли подобные принципы, сына они вырастили, образовали и обеспечили стартовыми условиями в виде однокомнатной квартиры и некоторой суммы на депозите и теперь жили для себя! Работали, отдыхали, щенка завели, ремонт сделали. Илью такой вариант более чем устраивал, созванивался он с родителями пару раз в неделю, иногда выходил на скайп и искренне желал счастья. Родители отвечали взаимностью, даже на свадьбе ни слова не сказали про невесту, просто поздравили молодых и вручили деньги в конверте. С Таниной мамой, увы, дело обстояло иначе, она категорически не могла жить для себя, а потому продолжала создавать семью дочери, доблестно игнорируя все комментарии этой самой дочери о том, что ей уже за тридцать и как-нибудь с мужем она сама разберется. Сама Таня, увы, игнорировать маму и мамины весьма навязчивые советы не могла, просто не обладала нужной стойкостью. Сармат всерьез подозревал, что часть их внутрисемейных конфликтов возникает не без участия мамы супруги, но тему эту не поднимал, опасаясь возможных препятствий. Да и вообще старался не мешать общению мамы с дочерью, подгадывая для себя на эти дни дежурства, командировки в горячие точки, учения, и тому подобные мероприятия. Благо, служба давала огромные возможности в этом плане, а Мария Федоровна сама была вдовой офицера и считала, что долг перед Родиной может быть превыше даже супружеского. Увы, сейчас привычная схема мирного сосуществования двух природных врагов дала сбой из-за чёртового отпуска. Причем позвонить начальству и потребовать его отмены Сармат просто не мог. То есть пытался, но завуалированных намеков и трудового энтузиазма Иван Михайлович не понимал, а произнести вслух в разговоре страшное слово из четырех букв Хованцев не мог. Слух Марии Федоровны по остроте был сопоставим с чувствительностью радиолокатора последнего поколения, она точно уловила бы подозрительный разговор и устроила скандал. Трепать нервы не хотелось ни себе, ни маленькому Ванечке. Три дня Сармат героически продержался, про себя то и дело вспоминая добрым словом Агату, немало выносившую ему мозг и натренировавшую терпение, на четвертый уже готов был звонок с работы симулировать, хотя не сомневался, что с Тани станется проверить, а Багира точно заложит и скандал по возвращению домой придется вытерпеть двойной, на пятый начал смотреть задумчиво на балконную перекладину, прикидывая, как ловчее на ней повеситься, но тут криминогенная обстановка окончательно полетела в тартарары и контр-адмиралу Булатову всё же пришлось с огромными извинениями и расшаркиваниями, но отозвать бойца из отпуска. Собирался на службу Сармат с каменно-скорбным лицом, то и дело бросая короткие взгляды на мирно спящего Ванечку, но едва выйдя за дверь широко улыбнулся и помчался на парковку, перепрыгивая сразу через две, а то и три ступеньки. Впереди ожидали погони, перестрелки, глубоководные погружения, прыжки с парашютом, неудобные казармы и ехидные товарищи... словом все, необходимое для качественного и полного восстановления нервной системы.