Я всегда буду рядом

      Чем дальше они отъезжали от Лондона, тем мучительнее казалась необходимость что-то сказать, указать хоть какой-то адрес. Первым высадили мистера Дугласа в деревушке за четырнадцать миль от города, где уже ждала Марджори, и решили дать лошадям отдохнуть. Пока что её не торопили, и у неё было время прийти в себя. Но что ей говорить потом? И куда ей пойти? К Алоису? Он навряд ли выгонит, но желания там появляться не было. Сгорать под взглядами Фантомхайва и его дворецкого тоже не улыбалось. Они, конечно, примут её из вежливости, но как же бывало трудно сохранять бесстрастную маску, когда тебя пронзал насквозь этот ярко-синий, как небо, глаз. — Ты как, дорогая?       Женский участливый голос вывел её из раздумий и напомнил, что она до сих пор ковыряла вилкой отварную рыбу на тарелке. — Я в порядке. Это всё… так неожиданно, — Эмили, едва заметно смутившись, продолжила есть. — Ужасно, просто ужасно. Что будет-то? А Макнейры ещё не вступили в наследство в Брайтоне, они что, там останутся? Боже милостивый!       Миссис Дуглас взволнованно рассуждала и рассуждала до сумерек, пока гости не разошлись, благо, комнат всем хватило. Ночь прошла беспокойно, перед сном Эми попросила мальчика, который следил за лошадьми и заодно выполнял всякие мелкие поручения, отослать письмо. Оно, как всегда, было кратким: «В городе болезнь, остановилась в Ричмонде. Завтра собираюсь вернуться, если ты позволишь». К её удивлению, ответ прибыл ранним утром, и в нём было только одно слово: «Приезжай».       После завтрака все попрощались, и мистер Герберт велел кучеру повернуть назад, взять немного вправо, на просёлочную дорогу, и ехать до указанного Эми места. В воздухе пахло приближающимся дождём, солнце изредка мигало, пробиваясь сквозь облачную пелену. Из-под колёс вылетала мелкая галька и песок. Вскоре пыль, однако, сменилась каменной кладкой, по сторонам показались знакомые липы, безмолвно стоящие на страже, недвижимые, уже давно не украшенные жёлтыми ароматными цветами. В конце аллеи завиднелось поместье, и девочка безразлично отвела взгляд, спутник молча оценил неоспоримое великолепие особняка. Карета миновала позолоченные ворота, журчащий фонтан и ало-лиловую клумбу и сбавила скорость у входа. Лоуренс Герберт вышел, помог выбраться девочке и провёл её до парадной двери. Взялся за уголок шляпы в знак прощания, серьёзно поджал губы. — Дальше я сама, благодарю. — В таком случае, желаю всего наилучшего, мисс.       Мужчина направился обратно тяжёлым, решительным шагом, и экипаж скрылся в зелени деревьев спустя несколько минут. Эмили прерывисто вздохнула и не успела потянуться к медному кольцу на двери, как та отворилась и взгляд медово-жёлтых глаз обжёг её холодом. Клод молчал всю дорогу, даже привычная бесстрастная любезность покинула его, и только гулкий стук каблуков раздавался в коридорах. Алоис был не в настроении, хмуро поздоровался, бросил сухое: «Обед через час», после чего удалился в сопровождении безмолвного дворецкого. Приём не из лучших, конечно, но рассчитывать на большее было глупо, поэтому оставалось найти себе занятие до того, как позовут к столу.       Девочка взяла с полки книгу в твёрдом бежевом переплёте, и, устроившись поудобнее, полностью погрузилась в чтение. «Жили они счастливо, и подданные их обожали, одного только не хватало и тем и другим — не было у них наследника…» Строки эти показались знакомыми, и она перевернула страницу назад, где большими каллиграфическими буквами вырисовывалось «Лесная лань». Это название пробудило воспоминание о том вечере в библиотеке Сиэля: полумрак между высокими шкафами, задумчивое бледное лицо мальчика, склонившегося над бумагами. Как он был красив в её памяти, когда ещё не был разочарован правдой, когда смотрел с вежливым участием и улыбался, пусть и той показной улыбкой, которую всегда являл миру. «Почему, почему всё так?! Почему я это сказала, почему Алоис отправил меня к нему, почему он не оставил меня на улице?» Десяток вопросов промелькнул в голове в один миг. И вот что теперь делать? Осень не за горами, а за ней и декабрь, неумолимо приближающий час расплаты за необдуманные слова; сейчас осуществить обещанное было намного сложнее, чем казалось. Фантомхайв не поверит ей больше, Алоис после недавней своей вспышки наверняка будет зол больше, чем обычно, работа потеряна, а из друзей осталась только Марта, клубком свернувшаяся в ногах. Эми рассеянно погладила её за ушком, собака зевнула, сонно повела глазами и вновь улеглась спать. Книга, способствовавшая не самому радужному настроению, была отложена до лучших времён и возвращена на своё место.       Через полчаса зазвенел звонок – обед был готов. Трапеза проходила в том же молчании, что и в последний раз, правда сегодня оно было какое-то озлобленное и мрачное — настоящее затишье перед бурей. Роусфорд ела, не сводя безэмоционального взгляда с тарелки лукового супа. Солнце было скрыто облаками и плотными шторами, так что в столовой установилось холодная серая мгла. Сумрак, белоснежная скатерть и такого же цвета розы в вазах невольно навевали ощущение, будто на улице зима и стоит только посмотреть в окно, как за ним увидишь небо, сыплющее мелкими хлопьями. — Клод, не мог бы ты открыть шторы? Здесь темно. Слуга не шелохнулся. — Если не забыла, я тот, кто отдаёт ему приказы, — тихо проговорил юноша, уставившись перед собой. — Я знаю. Я хотела впустить больше света. — Прекрати болтать, мне хочется тишины.       Он устало провёл ладонью по лбу, закрыл лицо руками и просидел в таком положении, пока всё не остыло. Когда до его ушей донёсся какой-то звук, Алоис вдруг со злостью ударил кулаком об стол и взревел: «Заткнись!» Он дышал рвано, сипло, вздрагивая всем телом. Эмили подумала, что он точно на кого-то бросится, затем, стараясь не обращать внимания, неслышно выдвинула стул, собралась идти — странно, но никто её не остановил. Платье не вовремя зашуршало, и почти в этот самый момент над ухом, чудом не задев его, просвистело что-то острое и блестящее — судя по всему, серебряный нож, которым пару секунд назад поигрывал Транси. Он невесело усмехнулся, когда его невеста, судорожно выдохнув, покинула помещение. Она вернулась к себе, заперла дверь и не спустилась на ужин, весь вечер просидев в кресле с питомцем в руках.       «Бесит, бесит, бесит! — шептала она, пока пальцы глубоко зарывались в пушистую светлую шерсть. — Сколько можно? Кто дал ему право поступать так?»       Отчаяние, неведомое столь долгое время, захлестнуло её, как в первые дни: почему один человек может распоряжаться судьбами других? Он лгал тысячу раз, подставлял и мучил остальных, играл чужими жизнями, будто это его марионетки, — всё для чего? Едва забыв жестокий нрав Алоиса, сейчас Эмилия вновь вернулась в эту гадкую липкую паутину, нитями режущую кожу. Марта заскулила и спрыгнула на пол, неуклюже подбежала к дверному проёму, под которым дрожала тонкая полоска света. Снаружи послышались шаги, ясные, чёткие, но, вопреки ожиданиям, они стали отдаляться всё дальше, желтоватый свет заметался и вскоре вовсе потух. Клод. Не требовалось заглянуть за дверь, чтобы понять, кто только что прошёл мимо неё — звук шагов девочка научилась различать ещё в раннем детстве, когда росла у тёти в окружении пяти двоюродных братьев и сестёр. Транси чаще всего ступал уверенно, вкрадчиво, как лисица, слуга его — твёрдо, как всегда.       В бездействии прошло ещё около часа, внизу прогудели часы, возвещавшие о том, что настало время ложиться. Роусфорд едва надела ночную рубашку, щекотно скользнувшую по коленям, как в комнату тихо постучали. Она нерешительно подошла, отперла замок и впустила молчаливую горничную. Ханна принесла поднос, мелко дрожащими руками взяла кувшин и налила молока в стоящий здесь же стакан, оставила блюдце с песочным печеньем. — Спасибо.       Ответа не было, девушка поклонилась и напоследок одарила сочувственным взглядом фиалково-голубых глаз. Почему-то к еде прикасаться не захотелось после сегодняшнего. Эми, хоть и проголодалась, оставила поднос нетронутым и нырнула в холодную постель. Свеча, прежде окрасившая спальню в тускло-оранжевый цвет, догорала: пламя затрепетало в последний раз и погасло в серебристом сумраке. Согреться никак не удавалось, одеяло напоминало большой белый сугроб. Ворочаясь с бока на бок, полностью озябшая, она наконец провалилась в сон.       Ноги по щиколотку утопали в грязных лужах, еле-еле двигались с места, словно налитые свинцом. Лондон. Сырой, промозглый, мокрый. С крыш не переставая лила мутная вода, с грохотом шумевшая в трубах, бесформенные пятна проносились мимо. Шагать получалось с трудом. Какая-то беловолосая женщина отдалилась от толпы, подошла и с улыбкой протянула розовый шелковый зонтик. Что-то подсказало, что он предназначался кому-то другому. Человек позади улыбнулся в ответ и поблагодарил, голос, несмотря на то, что был приглушен звеневшим отовсюду дождём, показался знакомым. Эмили обернулась: на неё смотрел мистер Герберт, только будто бы моложе лет на десять, красивый, ещё не скованный правилами. Он весело подмигнул, но его лицо вдруг исказилось, расплылось и перетекло в тонко очерчённое лицо Алоиса, язык, похожий на змеиный, приблизился и провёл по шее, оставляя огненные следы. Что-то острое надавило на грудную клетку. Зонт прошёл сквозь тело, отдался такой болью в лёгких, что пришлось закашляться.        Она кашляла и кашляла и не сразу поняла, что уже проснулась, а потом без сил откинулась на подушки. В горле до сих пор стояло неприятное першение, в руках и ногах чувствовалась ужасная слабость — её опять знобило. Эми повела глазами, осмотрела нечёткие контуры комнаты и постаралась уснуть, мысли путались, пчелиным роем сновали в голове. Она лежала без движения, пока предрассветный сумрак не затопил помещение, за окном уже клубился туман, пронизанный розоватым светом, но сон всё не брал.       Девочка не вышла из комнаты на завтрак и даже не открыла глаза, когда после тревожного стука дверь открылась и чья-то рука легла на горящий лоб. — Вам плохо, мисс? — с жалостью спросил женский голос.       Ханна раскрыла её, холодный воздух обжёг кожу, и захотелось снова завернуться в одеяло. Влажная ткань мягко провела по лицу, смочила шею и плечи, но в один момент замерла. — Что ты здесь делаешь? — мрачно поинтересовался Клод. — Мисс заболела. — Хозяин не присылал тебя сюда. Иди, займись своим делом.       Он проследил, чтобы служанка удалилась с ковшиком воды в руках, и закрыл за собой дверь. Эми осталась одна, слабо покашливая.       Никто не знал, что с ней, и утро в особняке Фантомхайв шло своим чередом. Бархатисто-привычное «Господин, пора вставать» неизменно приветствовало графа, гардины присобирались, впуская в полумрак комнаты дневной свет. В этом мягком ореоле тем более чётко вырисовывалась чёрная фигура дворецкого. Он высоко держал фарфоровый чайник, и ароматная, дымящаяся струйка наполнила чашку без единой пролившейся капли. — Сегодня я заварил вам один из лучших сортов цейлонского чая от Джеймса Тейлора — Orange Pekoe. Его золотистый оттенок и необычайно мягкий вкус как нельзя более подходят для того, чтобы начать свой день.       Себастьян любезно преподнёс маленькую чашечку с напитком коричневатого, будто пропитанного солнцем цвета и, отойдя на шаг, принялся озвучивать предстоящие занятия. Урок фехтования был отменён из-за того, что учитель остался с больной сестрой, танцы и французский перенесли на четыре и шесть часов соответственно. Позавтракав пышными бриошами, Сиэль взял с подноса королевское послание и аккуратно распечатал его.       «Мой дорогой мальчик, надеюсь, письмо застанет тебя в добром здравии. Я потрясена тем, что происходит в Лондоне, и хоть, говорят, болезнь скоро должна утихнуть, смерти всё множатся. Мой поверенный Рэдклифф уверяет, это всё холера, но я так не думаю: Клейтоны погибли, находясь вне очага заражения. Боюсь, это не единственный такой случай. Список умерших и их данные прилагаю ниже. Все жертвы были очень близки мне, и тревога, что остальных может постигнуть та же участь, не покидает меня. Уверена, ты сможешь разрешить мои сомнения, однако настоятельно прошу быть осторожным. Да хранит тебя провидение. Её Величество Виктория, милостью Божьей королева Соединённого королевства Великобритании и Ирландии, императрица Индии. Писано 17 августа 1890 года».       Фантомхайв пролистал дела с каждым из погибших, все — высокопоставленные лица, влиятельные аристократы. Кто осмелится убрать их, не опасаясь шумихи? В любом случае, болезнь ему на руку, все газеты пока только этим и пестрят. Что, кроме положения, может объединять этих людей — вот первый вопрос, на который необходимо отыскать ответ. — Себастьян. — Слушаю. — Узнай, где они бывали, с кем встречались, сталкивались ли вместе, помимо королевского дворца. Мне нужно всё о них, так что осмотри ещё их тела. Информацию жду сегодня. — Как скажете, милорд.       Губы Михаэлиса скривились в любезной полуулыбке-полуусмешке, прежде чем он вышел из комнаты. Сиэль опустил взгляд на лежащее перед ним досье: Элис Уимблдон… какое знакомое лицо. Ах да, это же та леди, что пыталась сосватать ему свою дочь, неуклюжую толстушку. Без помощи матери бедняжка Абигэйл вряд ли дождётся помолвки в ближайшем будущем. Мальчик с серьёзным видом собрал все бумаги в одну папку, взял её с собой и спустился вниз. Хотел было направиться в библиотеку, но перед тем всё же решил зайти в столовую. Сидя на высоком стуле, что носки туфель не касались пола, Кэтрин вяло завтракала, но при виде брата сонливость сменилась расцветшей на губах улыбкой. — Доброе утро, — поздоровался Сиэль. — Доброе! Ты уже пробовал эти булочки? Просто вкуснотища! — Да, пробовал, только леди не говорят «вкуснотища», Кэтти. — Зану-уда, — протянула та, отламывая кусок лимонного пирога и с удовольствием отправляя его в рот. — Будешь? — Спасибо, я поел. Себастьян не проходил? Я должен сказать ему кое-что. — Он оглянулся в поисках знакомого силуэта. — Проходил. Он велел передать, что обязательно вернётся к чаю и по пути заглянет к какому-то Адерлайну. — Абберлайну? Отлично. — Он молодец. Всё успевает и даже обещал сделать мне какао.       Граф, который уже повернулся к выходу, насмешливо вскинул бровь: — Кто, Себастьян? — Ага. Он добрый.       Это заявление вызвало саркастическую усмешку, и он вынудил себя ограничиться сухим: «Это всего лишь его работа». Кэт торопливо доела и вприпрыжку побежала за ним по освещённым солнцем коридорам. — Что сегодня? — полюбопытствовала она, когда добралась до библиотеки, и уселась на высокий стул.       Лучики, гонимые ветром, скользили по занавескам и наполняли комнату игривыми бликами, ни секунды не стоявшими на месте. — Поручение от королевы. Очень важное, — Фантомхайв раскладывал всё на письменном столе, притаившемся между двумя рядами книжных полок, которые высились чуть ли не до потолка, и всем своим видом показывал, что сейчас не лучшее время для разговоров.       «Так значит, Макфинн тоже в числе погибших. Его отец взял у меня взаймы две тысячи фунтов и вряд ли откажется рассказать все нужные подробности о сыне. Если же нет, придётся напомнить ему о старом долге». Сиэль придвинул к себе чистый лист и, обмакнув перо в тёмно-синие, как ночь, чернила, принялся писать. Буквы он выводил аккуратно и старательно. В моменты такой глубокой сосредоточенности он был по-взрослому красив и напоминал Кэтрин отца, только много, много моложе: строгий, но любящий старший брат. — Сиэль, а где та девушка, что жила у нас? — внезапно припомнила она таинственную юную особу, с которой ей не разрешали разговаривать. Братишка, она и Себастьян всегда что-то тихо обсуждали, когда встречались, но последнее время эти трое были мрачнее тучи, как после ссоры. Хотя из памяти ещё не стёрлись те моменты, когда все в благодушном настроении собирались за чаем в саду или в гостиной, а девчушку так и подмывало задать гостье кучу вопросов.       Перо жалобно взвизгнуло, словно живое, и было отложено в сторону, чтобы не посадить ненароком кляксу. — Почему ты спрашиваешь? — голос Сиэля прозвучал непривычно трескуче. — Интересно. Её зовут Эмилия, да? — Да. — Красивое имя. Мне она нравилась, но я так почти с ней и не говорила, — тонкие брови цвета орехового дерева нахмурились. — Обыкновенное имя, — с нажимом произнёс юноша. — Имена не отражают личность людей. — А зачем она приезжала? — Я же говорил, погостить. Наш климат, видишь ли, для неё полезен, а я согласился её принять, — повторил он официальную причину визита мисс Роусфорд, и было понятно, что эта тема ему неприятна. — Я работаю.       Малышка со смиренным «ладно» сползла со своего насиженного места и побрела вдоль шкафов. Столько толстых книг с мудрёными и — иногда — откровенно жуткими названиями. — «Убийство в «Восточном экспрессе», — торжественно продекламировала она, повертев в рукав болотно-зелёный томик. — «Падение дома Ашеров». «Чёрный кот». И ты это читаешь?       Недовольное покашливание напомнило о том, что болтать сейчас крайне нежелательно. Младшая Фантомхайв тихонько подошла, устроила свою голову на плече брата, молча обхватила его руками и смотрела до тех пор, пока не получила, наконец, ответный взгляд. — Что? — Я люблю тебя, Сиэль, — вздёрнутый носик уткнулся в белоснежную домашнюю рубашку, а детские пальчики нашли его тонкие ладони.       Его запах такой родной, такой… приятный. Он тёплый, с ним ничего не страшно. Они сидели так довольно долго, когда Сиэль мимолётно поцеловал девочку в лоб и отстранил её — мягко и в то же время непреклонно. Та лучезарно улыбнулась и унеслась из библиотеки с живостью, какой могла позавидовать иная лань.       Себастьян возвратился, как и обещал, не опоздав ни на минуту, и даже успел приготовить лёгкий десерт к чаю. Попивая крепкий, обжигающий напиток, граф смотрел сквозь прозрачное стекло окна на сад, который покрывался розовой закатной вуалью. В этой туманно-алой дымке блестели крохотные капельки росы. Уходящее дыхание лета, ещё жаркое и душистое, но не стоит обманываться: грядёт осень с промозглой сыростью и нудными дождями. Вопреки привычке, он не думал о чём-то плохом, а старался прочувствовать, как приятные волны тепла расходятся по телу. Палец машинально поглаживал блестящий всеми оттенками голубого сапфир в кольце.       С бисквитом было покончено, и Кэтти засобиралась во двор, кажется, хотела поговорить с Финнианом. Дождавшись, пока её шаги затихли, дворецкий, с позволения хозяина, стал озвучивать то, что ему удалось разведать за день. Жертвы вместе почти не встречались, даже на званых вечерах, что удивительно, ни за кем не наблюдалось провинностей или следов того, что они перешли кому-то дорогу. Невинные дворянчики, одним словом, и кому только понадобилась их смерть? Смерть, кстати говоря, оказалась гораздо более любопытной, чем жизнь – она постигла жертв по самым разным причинам: асфиксия, утопление, переохлаждение, усердное принятие опиума и падение с невероятной высоты. Всех их объединяло единственное сходство – мистическая улыбка, растянувшая губы мертвецов.