Я всегда буду рядом

— Позвольте предложить вам заглянуть в библиотеку, миледи. Уверен, вы найдёте себе книгу по душе и сможете скоротать скучные часы.       Себастьян, любезно-жестокий демон в обличии человека, дружелюбно улыбнулся, и неосведомлённый очевидец ни за что бы не разглядел в этой фразе ничего дурного. А между тем стрелки часов медленно приближались к пяти, времени было совсем немного. Он прекрасно знал об этом и нарочно приглашал мисс Роусфорд то выпить чаю, то прогуляться по поместью, чтобы она всё время была на виду и при наличии злого умысла не смогла его осуществить. Если же она чиста — что маловероятно, однако не исключено, — то сможет по достоинству оценить гостеприимство Фантомхайвов. — Буду только рада.       Эми, несмотря на всё своё самообладание, нервничала и без конца бродила между книжными полками. — Что же вы? Никак не можете отыскать вещицу по вкусу? — иронично проговорил дворецкий. — Не мельтешите, мисс, у меня уже рябит в глазах, — добавил, в свою очередь, его господин, не отрываясь от бумаг.       Это стало последней каплей, и она едва сдержалась, чтобы себя не выдать, глубоко вздохнула и важно произнесла: «Прошу прощения, мне нужно переодеться к чаю». Граф ответил ей неопределённым взмахом руки, мол, не смею задерживать. Эмили притворила за собой дверь и торопливо, но не срываясь на бег, достигла своей комнаты. «Высокомерный тип, — думала она, натягивая на себя новое платье и не глядя застёгивая пуговицы. — Ещё и этот чёртов демон!» Одним движением затянула шнуровку, перекинула волосы на одно плечо и посмотрела в зеркало. Щёки раскраснелись от сдерживаемого гнева, глаза блестели. Привычка быстро одеваться, приобретённая за время пребывания у Алоиса, сослужила ей хорошую службу, но медлить всё равно было нельзя.       Она уверенно направилась по коридору, но пройдя несколько поворотов и совсем заплутав, с похолодевшим от страха сердцем осознала, что забыла, как добраться до гостиной. Всё летело прахом. Портреты безразлично взирали сверху вниз. Блеск солнца был уже не таким ярким, как днём, в углах залегли мягкие тени, и однообразные переходы, похожие друг на друга, как две капли воды, убили всяческую надежду на успех. Ещё один коридорчик, поуже. Несколько окон, расположенных подряд, были раскрыты, и занавески взвивались от ветра, насквозь пропитанные лучами. Сложно было различить, от света ли это или узоры были вышиты золотыми нитями. Гладкая ткань мягко скользнула по лицу, и за полупрозрачными волнами органзы* мелькнул чёрный силуэт дворецкого, который, видимо, шёл за милордом. Вот оно! Есть считанные минуты, пока Себастьян не вернётся с хозяином.       Эмили забежала в комнату и с облегчением узнала дымчато-синие шторы гостиной. На столике лежали приготовленные сладости, из фарфорового чайника струйкой поднимался пар. Гулкий звон часов заставил вздрогнуть. Раз — вынуть из-за пояса маленький холщовый мешочек. Два — всыпать в сахар белые крупинки. Три — шаги на лестнице. Четыре — снять туфли и неслышно скрыться за поворотом, откуда пришла несколько мгновений назад. Пять ударов. Время вечернего чая. Эмилия, обойдя гостиную с другой стороны, вошла, села в кресло и спокойно положила руки на колени. — Мы начали думать, что вы заблудились, — украдкой следил за ее движениями Михаэлис, наливая чай. — Почти так и было — особняк очень большой.  — Вам одну ложку сахара или две? — Нисколько, я пью без сахара, спасибо. — Она сказала правду и, отпив глоток крепкого чёрного чая, глазом не повела. — Граф Транси пришлёт за вами экипаж? — поинтересовался Себастьян.  — Думаю, нет, он ведь не ожидал, что я приеду так скоро. — Вы могли послать ему письмо. Или надеялись на что-то другое? — Оставь её, Себастьян, — вмешался Сиэль и, отложив газету в сторону, взял себе кусочек пирога. Он нарочно даже не взглянул в её сторону и только велел: — Позови Кэтрин, сколько раз я просил её не опаздывать.       «Почему?» — проскользнул в голове вопрос. Он вполне мог не заступаться за неё, учитывая, как разговаривал совсем недавно. А теперь… Тот ребёнок, которого она видела в саду.. останется один. Она ещё совсем маленькая, эта Кэтрин, и, кажется, очень любит брата. В таком возрасте остаться в одиночестве — худшее, что может приключиться, это было известно не понаслышке, но сейчас сожалеть о содеянном поздно. В дверях появилась Кэтти с очаровательно разрумянившимися щёчками. — Сиэль, Финни покатал меня сегодня! — она радостно бросилась мальчику на шею, и даже вечно хмурый Фантомхайв не удержался от лёгкой улыбки, хотя и мигом скрыл её, отчитав сестру за опоздание.       Эмили сглотнула и резко поднялась на ноги — стол задрожал, два блюдца и сахарница упали и с громким звоном разбились о пол. На неё направились два недоумённых взгляда синих глаз. — Прошу прощения, — пробормотала она, — мне показалось, там пробежала мышь.       Она несла чушь и прекрасно понимала, как глупо и подозрительно выглядит, но молчание вызвало бы гораздо больше вопросов. — Не беспокойтесь, дворецкий всё уберёт, — обрёл прежнюю невозмутимость Сиэль и снова взялся за вечерний выпуск «Daily Telegraph».       Себастьян извинился за неудобства, принёс новый сервиз, и все, наконец, принялись за чай. Сердце до сих пор так и колотилось в груди. — Это просто посуда, всё в порядке, — заметив, как дрожали её руки, Кэтрин с улыбкой ободрила гостью и тут же услышала строгое покашливание брата.       Следующие полчаса прошли в абсолютной тишине. Ясное вечернее солнце освещало громаду особняка, отражаясь в высоких окнах. Наконец и в Лондоне наступили по-настоящему летние деньки, сменив пасмурные будни, тянувшиеся, кажется, с конца мая. Всё дышало спокойствием и умиротворением, даже поместье было окутано пеленой лёгкой дремоты.       Сам его хозяин наконец закончил со своими делами и теперь, сидя в резном деревянном кресле, невидяще смотрел вдаль, на пушистые облака. Со стороны могло показаться, что он просто любуется прелестным видом из окна, но его мысли витали далеко отсюда. Сколько же времени прошло с тех самых пор, когда он в первый раз надел повязку, скрывающую символ контракта? Контракта, который ознаменовал пресечение его прежней жизни и переход в жестокий реальный мир. Вечность или, может, больше? Он не помнит… Это уже стало таким естественным — присутствие идеального Себастьяна за спиной, неиссякаемая жажда мести, горьким привкусом которой он наслаждался, словно дорогим вином, извечная борьба. Он не помнит, он просто не может вспомнить… Или не хочет? — Твой ход, Сиэль! — голос младшей сестрёнки вернул его к действительности.       Ах да, шахматная партия, она ведь почти закончилась. На доске осталось совсем немного фигур, но среди них был и король. «Пока король не падёт, эта игра не закончится, и неважно сколько пешек скопится под его троном». Так, кажется, говорил когда-то он сам. Нужно использовать все возможности, не брезгуя ничем, если хочешь победить. Это он давно понял на собственном опыте. — Сиэль, ты чего задумался? — наклонилась к нему Кэтти. — Будешь доигрывать? — Разумеется, — коротко ответил он, беря деревянную ладью и передвигая её на несколько клеток вперёд. — Игра должна быть закончена.       Девочка с улыбкой вернулась на своё место. Она всегда любила играть в шахматы с братом, особенно уютными зимними вечерами, когда за окном шумела метель, а в комнате ярко горел камин, затопленный Себастьяном. Они садились поближе к окну, за которым сгущалась ночная мгла, и принимались за игру, а потом дворецкий приносил обоим чай. Кэтти очень любила такие приятные, хотя и редкие, моменты — они напоминали ей о тех временах, когда были живы их родители, когда они всей семьёй собирались в гостиной и рассказывали забавные истории. Мама трепала за ушко любимого пса семейства — красивого ирландского сеттера, который частенько любил улечься на коленях отца.       Тогда они были счастливы, но всё имеет свойство заканчиваться. Она гостила у тёти, когда пришло ужасное известие — особняк Фантомхайв сгорел вместе с его владельцами, а юный наследник похищен. Тогда девочка плохо понимала смысл сказанного, но знала, что случилось что-то непоправимое. Её тётя бессильно рыдала, услышав печальную новость, и постоянно повторяла сквозь слёзы непонятные слова: «О нет, их отняли у меня, у меня снова всё отняли». Она решила уехать вместе с племянницей в отдалённый городок Англии, чтобы уединиться со своим горем, но вскоре до них дошли слухи о том, что Сиэль вернулся в поместье, живой, здоровый. В это нельзя было поверить, и, чтобы убедиться в правдивости этих слов, они вновь отправились в путь. Мальчик был жив, но… вместе с тем прежнего Сиэля уже не было. На его правом глазу появилась повязка, за спиной — тёмный как ночь дворецкий, а в душе — боль и ненависть. Тогда Ангелина Даллес пролила много слёз — то ли радости, то ли огорчения. Радости от того, что он жив, и огорчения, что её милый маленький мальчик уже не станет прежним. — Господин, — Себастьян вошёл в комнату и склонился в лёгком поклоне, — прикажете подавать ужин? — Да, — ответил Фантомхайв, твёрдым движением руки сделав последний ход. В ладони у него оказался белый «король». — Шах и мат, Кэтти. — Когда ты успел? — девочка с удивлением подалась вперёд. — Я… я ведь почти выиграла. Я тоже могла забрать твоего короля, но.. — Ты сделала свой выбор и упустила последний шанс на победу, — прервал её Сиэль. — Как и много раз. Я ведь уже говорил тебе это. — Так не честно, — надулась Кэтрин, — я пожалела и специально не обыграла тебя! — Так никогда не получится достигнуть своей цели. Если хочешь победить… — Знаю, знаю: если хочешь победить, не упускай никакой возможности, — перебила его сестра. — Это ты мне тоже говорил. — И ты меня поняла? — приподняв одну бровь, осведомился он.       Та промолчала и обиженно вздохнула. Мальчик поднялся из-за стола и, не говоря ни слова, направился к выходу, Себастьян отворил перед ним дверь. Остановившись у самого порога, Сиэль обернулся: — Ты идёшь или здесь собираешься оставаться? Малышка с улыбкой пошла следом.