Things Have Gotten Closer To The Sun

Небо темнеет, превращаясь из бледно-голубого в черное, и Гарри хочет спать, но не делает этого. Он хочет спать, но не может уснуть, потому что лунный свет, проходящий сквозь окно в спальне, рисует фигуры на потолке, и он не может перестать их разглядывать, не может перестать думать о том, что они кажутся ярко-голубыми. Поворочавшись в постели, Гарри вздыхает. Может быть, ему стоит подышать свежим воздухом. Немного подумать, побродить или подышать. Ему надо выйти на улицу и проверить, сможет ли прохладный воздух помочь ему уснуть. — Ладно, — говорит он сам себе, и его голос кажется очень громким на фоне тишины в комнате. Отпихнув простынь ногами, Гарри встает с кровати и вздрагивает, наступая босыми ногами на холодную древесину. Спотыкаясь в темноте, ему удается натянуть спортивные штаны на боксеры и найти пару вязаных носков; холодный воздух подмораживает спину, пока он не надевает свитер на белую футболку. Он тихо спускается вниз по лестнице. Весь дом утопает в тени, и все вокруг затемнено, все вокруг синее и белое, лишь отголоски каких-либо настоящих цветов. У входной двери Гарри надевает куртку и ботинки, после чего тихо пробирается на кухню. Как только он туда заходит, Гарри идет в сторону стеклянной двери, отодвигает ее в сторону и выходит на улицу. Воздух холодный, но такой приятный, как вода в бассейне в конце лета. Прикрыв за собой дверь, Гарри подходит к краю балкона; под его ботинками хрустят снег и лед. Глубоко вдохнув, Гарри прислоняется к железному ограждению, позволяя холоду просачиваться в рукава его куртки. Все небо словно залито чернилами. Опять же, на нем совершенно нет звезд, но вдалеке Гарри удается разглядеть замерзший пруд и сосны, поэтому он не сводит с них взгляда, и в тишине медленно тянется время. Он чувствует Луи еще до того, как видит его. Оглянувшись, Гарри замечает его, стоящего рядом с заснеженным патио, — его волосы растрепаны ото сна, и он кутается в свою красную куртку и перчатки. Из-за его близости Гарри почему-то чувствует себя бодрее, поэтому сонно улыбается. — Привет. — Привет, — усмехается Луи и подходит, вставая рядом с Гарри. Он наклоняется и кладет руки на замерзшее ограждение балкона, но не сводит своих серьезных и голубых глаз с Гарри. — Не можешь заснуть? — Не могу заснуть, — подтверждает Гарри. Луи смотрит на него, нахмурившись. — Приснился дурной сон? — Нет, — говорит Гарри, стараясь особо не задумываться о тех временах, когда Луи помогал ему справиться с плохими снами. О временах, когда Луи забирался в его кровать и прогонял их поцелуями. — Нет, я не знаю. У тебя когда-нибудь были такие ночи, когда у тебя в голове просто было слишком много мыслей? Луи кивает, но ничего не говорит, и тогда Гарри видит, как он отводит взгляд, и голубые глаза останавливаются на далекой Луне. Гарри полусонный и бодрствующий одновременно, энергия и усталость гудят в нем, как молния, и он даже не может остановить себя от простого наблюдения. Наблюдения за Луи и изгибом его спины, небольшим наклоном всего его тела. В полумраке ярко сияет его красная куртка, и снова из-за этого прожектора он светится. Он освещает его, и Гарри до боли влюблен в него. — Ты встречался с кем-нибудь? — непонятно с чего спрашивает он. Гарри не знает, зачем он это говорит, правда не знает, это просто вырывается у него изо рта из-за полусонного состояния мира. Луи поворачивается к нему, широко раскрыв глаза. — Что? — Я спрашиваю, встречался ли ты с кем-нибудь? — повторяет Гарри. На мгновение Луи просто уставляется на него, и Гарри понимает, что он перешел все границы, черт возьми. Он чувствует, как в животе у него что-то сжимается, глубоко вонзается — в конце концов, это же он ушел. Но сейчас он здесь, Луи здесь, приближается конец света, и Гарри просто должен знать. Луи недоверчиво качает головой. — Прошло пять лет, Гарри… — Я знаю, — соглашается Гарри, потому что поверьте ему, уж он-то знает. — Пожалуйста. Луи все также пристально смотрит на него, и на мгновение Гарри пугается, что потерял его, но тут Луи трясет головой, шумно выдыхает, окрашивая воздух белым. Когда он говорит, его слова медленны. — Два года назад, — начинает он, глядя на свои руки. — В ту ночь, когда ты позвонил мне... Луи умолкает, но Гарри этого достаточно для того, чтобы понять то, что он хочет сказать. Детали смещаются и соединяются друг с другом, и вот он — ответ, удар в живот. — Ты был с ним, — говорит он, чувствуя легкое головокружение. — Да, — кивает Луи. — Да, Гарри, это так. — Как, — начинает Гарри, медленно вдыхая. — Хм... Как его звали? Луи пристально смотрит на него. — Зачем ты это делаешь, Гарри? Я же сказал тебе, что хочу быть с тобой друзьями, а ты сейчас все портишь. — Мне просто нужно знать, Луи. Пожалуйста. Луи вздыхает, и Гарри смотрит на то, как его дыхание превращается в белый пар. Оно выглядит как дым, как пепел, светлое на фоне чернильно-синего неба. Гарри думает о фразе «Прах к праху», и ему стыдно за то, что он очень хочет заплакать. — Его звали Эйден, — говорит Луи, опуская взгляд на свои руки. — Эйден, — повторяет Гарри через мгновение, и гласные во рту на вкус как медь. Он чувствует вкус крови. — Неплохо. — Это так, — соглашается Луи. — Он был очень хорошим. Гарри даже не может говорить, он просто продолжает представлять какого-то безликого парня во всех местах, где должен был быть он сам. В кровати Луи, в сердце Луи. Он был таким идиотом, когда ушел. — А потом позвонил ты, — продолжает Луи, нахмурив брови, словно он вспоминает ту ночь. — Ты позвонил мне, и я впервые за три года услышал твой голос, и я просто… Я больше не мог это делать, понимаешь? И я выгнал его. Гарри качает головой, потому что он не этого хотел. Он не хотел быть причиной грусти Луи, даже когда его не было рядом. — Я не хочу слушать, что… — Ты был таким долбанным мудаком, Гарри, ты это понимаешь? Ты был гребанным ублюдком, но я мог думать только о том, как сильно я скучал по тебе, — Луи резко выдыхает, проводя рукой по лицу. — Еще когда мы были группой, ты знаешь, с прессой и всем прочим — я знаю, что они говорили. Я знал, что думают люди, но ты? Ты был таким тупым, раз начал сомневаться в том, что я люблю тебя. — Я знаю, — говорит Гарри, потому что это так. Он действительно знает. — Я даже не понимаю этого, — вздыхает Луи, снова поднимая на него взгляд. — По сей день я все еще этого не понимаю. Как… О чем ты думал, Гарри? Считал, что нескольких дней с ней будет достаточно, чтобы сделать из меня натурала? Забыть о тебе? Высказавшись таким образом, Гарри видит боль Луи, он видит, что натворил. Он замечает все это, и вдруг ему так сильно хочется извиниться, потому что Луи не обязан перед ним оправдываться. Луи не обязан делать это. — Черт, Лу, — говорит Гарри, его руки трясутся по бокам. — Мне так жаль. — Но зачем ты это сделал? — спрашивает Луи, и его голос становится жестче. И все громче. — Ты знал, что у меня не было выбора, Гарри. Ты что, думал мне было весело? Что мне это нравилось? — Нет, Луи, конечно нет. Я так не думал. Я знал, что тебе было тяжело… — И несмотря на это, ты все равно ушел! — кричит Луи и поворачивается лицом к Гарри, тяжело дыша. — Это был не мой выбор, и тебе было все равно, черт побери! И каждый раз, когда СМИ, журналисты или фанаты приближались к пониманию того, каким гребанным лжецом я был, ты был чертовски рад этому! Луи прерывается, и Гарри лишь потерянно уставляется в одну точку. — Я не был рад этому, — говорит он немного погодя. — Это... То, что ты видел, не было радостью, Луи, это было облегчением. — Ну конечно, — вздыхает Луи, качая головой. — Нет, я серьезно, — отчаянно говорит Гарри. — Если бы это поняли они, — то, что нас с тобой связывало, — тогда это не было бы нашей виной. Не было бы твоей виной. Я был идиотом, Луи, и ты был первым, кого я полюбил. Я просто хотел, чтобы все знали об этом. Луи пристально смотрит на него, и Гарри хочет узнать, о чем он думает. — В тот раз я соврал, — начинает Луи, нервно выдыхая. — Когда ты впервые объявился у моей двери, когда я только увидел тебя — мне очень хотелось просто выбить твои гребанные зубы. Гарри кивает, подходя к нему ближе. — Так почему ты не сделал этого, Лу? Я хочу, чтобы ты это сделал. — Потому что, — начинает Луи, качая головой, словно он сам не может себе поверить. — Потому что, Гарри, я был рад тебя видеть. Я хотел выбить тебе зубы, но в то же время, я был чертовски рад тебя видеть. А когда я вспомнил, как выглядело твое тело за день до того, как ты ушел, я вроде как подумал про себя, нет, я не могу его тронуть. Я не могу причинить ему боль. В тот момент, когда Луи говорит это, Гарри хочет забрать свои слова и засунуть их обратно в рот, потому что быть не может того, что Луи понимает то, что он сейчас делает, о каких мыслях заставляет Гарри задуматься. Он просто стоит, смотря в ничего не говорящие глаза Гарри. Глядя на Луи, Гарри позволяет приливу эмоций захватить его. — Ударь меня, — говорит он, встречаясь лицом к лицу с Луи. Когда он произносит это, его голос срывается, разбивая лед. — Черт, просто врежь мне, Луи, я заслуживаю этого. — Перестань, — говорит Луи, качая головой. — Гарри, остановись. Гарри толкает его, пихает руками в грудь. — Врежь мне, Луи! Черт, просто ударь меня! Давай! — Гарри, отвали! — кричит Луи, толкая его в ответ, и Гарри спотыкается, но не падает. — Я не хочу, чтобы тебе было больно! Гарри вновь подходит к нему, с неприязнью, смеясь, словно ему море по колено. — Ох, черт возьми, Луи! Похоже, тебе было насрать на мою гребанную боль, когда ты где-то шлялся, трахая Эйдена или как его там! Слова вылетают изо рта прежде, чем он может их остановить. Они висят между ними в свете Луны, и они не кажутся верными. Время приостанавливается, оно натянуто, полностью замирает, и Луи лишь уставляется на него, голубые глаза широко раскрыты, словно он не может поверить в то, что Гарри только что сказал. Гарри — ну, Гарри тоже не может в это поверить. Однако у него нет времени подумать об этом, потому что Луи бьет его. Луи бьет его, и впервые с тех пор, как они встретились, руки Луи прикасаются к Гарри, и это не очень-то приятно. Хотя, в то же время приятно, потому как Гарри заслуживает этого. Кулак молниеносно врезается в него, звук от него отражается эхом, и Гарри с глухим стуком падает на заснеженный пол балкона. Перед глазами Гарри кружатся звезды, боль разгорается внутри него, как Солнце, и он отмахивается от нее, пытаясь подняться. Но тут к нему подходит Луи, прижимает его к полу, лед кажется холодным металлом на его пояснице. Он борется с Луи, и тот отбивается, их зимние куртки приглушают звуки, от чего все становится более неловким. И, наконец, он садится на бедра Гарри, прижимая его к земле. — Это ты ушел, — говорит он, тяжело дыша, — А не я. Гарри замирает, внезапно застигнутый врасплох его близостью. Вот он Луи, прямо над ним, его бледное лицо резко выделяется на фоне черного как смоль неба, так его глаза кажутся невероятно глубокими. Они выглядят такими голубыми. Позади него Луна окрашивает мир серебром. — Я знаю, — признает Гарри, медленно выдыхая. — Боже, Луи, я знаю. Сначала Луи ничего не говорит, просто смотрит на Гарри, а затем он кладет руки в перчатках на шею Гарри, стискивает ее без всякой силы. — Ты, — начинает Луи, нахмурив брови, когда он рассматривает свои руки на шее Гарри, — Кажется, ты испортил меня для всех остальных. Гарри закрывает глаза и качает головой. — Ты же знаешь, что я не этого хотел, — говорит он, и это правда, но это не так. Он даже не может нормально думать, не может сформулировать слова, которые не будут чем-то напоминать имя Луи. За закрытыми веками плывет темнота, и вот опять, ярко-голубой. Гарри сглатывает, открывая глаза. Его взгляд сосредотачивается на Луи, черты его лица смягчились под лунным светом, и Гарри даже не может остановить то, что выходит у него изо рта. — Просто я так сильно люблю тебя, Луи, — говорит он. — И я совсем не подразумевал то, что сказал. Я не это имел в виду, и ты заслуживаешь гораздо больше того, что я могу тебе дать. — Гарри… — начинает Луи, проводя пальцем по горлу Гарри. — Я люблю тебя, — вновь говорит Гарри, потому что ему кажется, что это так правильно. Он чувствует тепло, словно что-то светит гораздо ярче Солнца. — Черт, Луи, я пытаюсь остановить это, но в конце концов все заканчивается этим. Каждый раз все встает на круги своя. Луи думает об этом, его большой палец сжимает челюсть Гарри. — Если бы не было конца света, — говорит он, глядя прямо на Гарри. — Если бы не было конца света, ты бы все равно приехал сюда? Прежде чем ответить, Гарри секунду молчит. — Да, — говорит он, — Я правда думаю, что был бы здесь. Может быть, не сейчас, я думаю, но в конце концов… Сомневаюсь, что когда-либо смог бы справляться целую вечность без тебя. Луи задумчиво кивает, и после говорит: — Они сказали, что это было попыткой самоубийства. Гарри в нерешительности смотрит на него. — Ты веришь в это? — Я не хочу, — отвечает Луи, передвигая руки на заднюю часть шеи Гарри. Он слегка дергает его за волосы, и вдруг все возвращается, все то, что Гарри так решительно пытался забыть. Желание, страсть, любовь настолько яркие, что ослепляют. Громко сглотнув, Гарри смотрит на то, как Луи придвигается к нему ближе, его слова залетают в открытый рот Гарри. — Я очень не хочу в это верить. Гарри ошеломлен, безумно счастлив. Он понятия не имеет, как дошел до такого. — Я думал о тебе. — Что? — Когда в меня врезалась машина, — объясняет он. — Я думал о тебе. Луи насторожено смотрит на него. — Ты думал обо мне? Гарри кивает, дрожа от холода, который просачивается сквозь его джинсы. — Женщина по радио, она спросила меня... То есть, я остановился на красный свет, и она спросила у слушателей, есть ли у нас какие-то сожаления, и я понял, что у меня есть. Он прерывается, сглатывая, а Луи ничего не говорит. Какое-то время Луи просто смотрит на него, а потом его пальцы в перчатках вдруг касаются потрескавшихся губ Гарри — вдруг он излучает на них тепло, возвращая им свой цвет. — Луи, — шепчет он; все его тело все сжимается. — Черт, — говорит Луи, глядя на рот Гарри. — Я не могу этого сделать. Гарри замирает, потому что он понятия не имеет, что это значит. — Лу… Но затем он сам затыкает себя, когда Луи наклоняется, прижимаясь лбом ко лбу Гарри. Он говорит, и его слова приглушаются щекой Гарри. — Я не могу этого сделать, — повторяет он срывающимся голосом, словно волна. — Черт, Кудрявый, я не могу просто дружить с тобой. Гарри не может поверить в те слова, что слышит, он не знает, трюк это или нет, но он так сильно любит Луи, что это причиняет ему боль. Как синяк или ожог, любовь есть, и она сильнее, чем когда-либо была. — Я люблю тебя, — говорит он, наклоняя голову к прикосновению Луи. Его слова еле слышны когда он говорит. — Луи, я люблю тебя. Под серебряным светом Луны черные зрачки Луи расширяются, окруженные голубой радужкой. Гарри чуть шире открывает рот, позволяет большому пальцу Луи в перчатке проскользнуть внутрь, медленно моргая. Луи сглатывает и отступает, все еще сидя на ногах Гарри, и не сдвигает с места свой большой палец. — У тебя кровь на губе, — говорит он. Гарри тоже сглатывает, понятия не имея, что ему сказать. — Я знаю. Тогда он снова придвигается еще ближе, ближе и ближе до тех пор, пока его нижняя губа не прикасается к верхней губе Гарри, как зажженная спичка посреди зимы. Гарри опять чувствует себя подростком, он чувствует себя чертовым ребенком, потому что все это так знакомо, но в то же время так ново, и он так больше не может. — Лу, — бормочет он, его тело слабеет от чувств. — Ты действительно испортил меня, — говорит Луи во второй раз, и слова захлестывают рот Гарри, как дождь. Так что он сглатывает их, выпивает их, потому что он знает, что они правдивы, и потому что ему жаль. — Мне жаль, — шепчет Гарри, его рот так близко к Луи, что у него даже не получается здраво мыслить. Холодная древесина балкона впивается ему в спину, но он может чувствовать только Луи, сидящего на нем, большой палец Луи у него во рту. — Я знаю, — говорит он и достает палец изо рта Гарри и вместо этого прижимается к нему губами, двигая ими так, что Гарри видит звезды. Из-за Луи у него появилась там кровь, а сейчас он вытирает ее, и это, думает Гарри — это должно что-то значить. — Лу, — вдруг стонет Гарри, открывая рот. Руки Луи ложатся по обе стороны от лица Гарри, тот закрывает глаза и целует его в ответ, с жадностью и страстью, все его тело гудит от любви и желания. Луи целует медленно, словно пытается запомнить, и Гарри снова начинает чувствовать тепло в ногах. Он дрожит, от холода или чего-то еще, он не уверен. — Скажи мне, что ты не уйдешь, — говорит Луи, прерываясь. Гарри открывает глаза и сглатывает, совсем переставая соображать, когда замечает опухшие и порозовевшие губы Луи. Он просто смотрит на него в ожидании, и Гарри не понимает. — На носу конец света, — говорит он. Луи снова целует его, внезапно и резко, но затем он отодвигается, его голубые глаза впиваются взглядом в зеленые глаза Гарри. — Скажи мне, что ты бы не ушел, если бы у тебя был шанс. Какое-то время Гарри внимательно смотрит на Луи, пытаясь его понять. И внезапно он понимает. Луи было так же тяжело, как и ему — может быть, даже больше, потому как ушел-то не Луи. Это от Луи ушли. Луи бросил тот человек, которому, как он, наверное, думал, он может доверить свою жизнь. И понимание этого заставляет Гарри чувствовать себя дерьмом. Он вздыхает, толкает Луи на спину и ложится между его ног, расставив замерзшие руки по бокам от лица Луи. — Ты скучал по мне, не так ли? — говорит он, потирая кожу рядом с ушами Луи. Луи фыркает от смеха, и у него изо рта вырываются белые клубы пара. Он смотрит на Гарри, и его ресницы засыпает снег. — Ты придурок, ты понимаешь это? — Я бы не ушел, — вдруг говорит Гарри, двигаясь, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на щеке Луи, его носе, изгибе его челюсти. Это невероятно, что это с ним творит. Насколько ему это важно. — Я бы не ушел от тебя, — говорит он, касаясь верхней губы Луи. — Я бы умер, если бы сделал это. — Ты все равно умрешь, — усмехается Луи. — Вспомни о солнечной вспышке. Гарри улыбается, качая головой, и снова целует Луи, их губы прижимаются друг к другу, в то время как зимний ветерок кружится вокруг них, сухой и студеный. Они начинают неторопливо, осторожно, но когда Луи поднимает руки, запутываясь в волосах Гарри, и слегка их дергает, Гарри открывает рот и громко стонет, наслаждение пробивает его волной. Луи смеется, влажно облизывая верхнюю губу Гарри. — Понравилось, да? Гарри кивает, не в состоянии сформулировать слова, и он опять целует Луи — грубо на этот раз, вдыхая через нос, словно по-другому он не умеет. Все его тело горит, и он не может поверить в то, что он столько прожил без этого, правда, он не понимает, как он вообще ложился спать, не целуя перед этим Луи. Вдруг его толкают на спину, и Луи снова ложится между его ног, глубоко целуя, словно он пытается разжечь костер. Гарри переполняют чувства от их близости, везде, где Луи касается его. Их груди прижаты друг к другу, и Гарри чувствует тепло Луи даже сквозь толщину их курток. Как утопающий, думает он. Это похоже на утопление. Здесь Солнце их не достанет.