Things Have Gotten Closer To The Sun

Ранним утром все небо окутано серым туманом. Щурясь от слабого солнечного света, Гарри рассматривает замерзшее море и как поднимаются и опускаются волны; холодный туман, рассекаемый скалами, заставляет его дрожать. Воздух тяжелый, вот-вот начнется дождь, и стая чаек кружится в небе так далеко, что Гарри удается разглядеть только их размытые очертания, но несмотря ни на что, он счастлив быть здесь. В самом деле. Этим утром его разбудил Найл, прошептав: “Давай, дружище, мы идем на пляж” ему в ухо, и в тот момент небо все еще было темным, но Гарри все равно проснулся, моргая, пока он спускался вниз и заметил, что парни уже загрузили в грузовик Луи доски для серфинга и гидрокостюмы, и все они стояли около него, готовые к отъезду. — Почему вы меня не разбудили? — спросил Гарри, глядя широко раскрытыми глазами на Луи, который просто засмеялся, сморщив голубые глаза. — Не смотри на меня так, Кудрявый, ты же знаешь, какой ты сварливый, когда не высыпаешься. Я не захотел быть крайним. И ладно, хорошо. Он и не думал, что Луи вспомнит. Усмехнувшись своим мыслям, Гарри засовывает руки в карманы. Какое-то время он наблюдает за чайками, прежде чем чей-то смех заставляет его перевести взгляд за плечо, туда, где стоят все парни в гидрокостюмах не так далеко от него, уйдя с песка и встав на дорогу. Их тела неясно видны из-за большого расстояния, но Гарри удается разглядеть очертания Луи — он единственный не в гидрокостюме, сидит на кузове своего грузовика в спортивных штанах и вязаном свитере под остальными слоями одежды. У Гарри раздувается грудь, когда он смотрит на него, и ему хочется, чтобы Солнце сейчас не светило, даже если оно тусклое и бледное. Он не хочет, чтобы Солнце касалось Луи… не сейчас, вообще никогда. К черту Солнце, если оно заслужит такое счастье. Прищурившись от яркого света, Гарри решает возвратиться к ним, его сапоги хрустят по снегу и песку, пока он идет. Кажется, он всегда так делает. Когда он подходит к ним ближе, парни снова становятся собой, четкими и близкими. Луи смотрит на него со своего места на пассажирском сидении, болтая ногами на дверце машины. Он непрерывно, пристально смотрит на него, и Гарри сглатывает, подходя к ним, тепло растекается по его телу, как всегда и бывает, когда он рядом с Луи. — Вода чертовски холодная, — говорит он, как только подходит к грузовику, удивленный своего ровному голосу. Он скрещивает руки на груди, пытаясь согреться. — Я даже не чувствую своих пальцев. Зейн поджимает губы, смотря за Гарри, и взгляд его суженных глаз падает на океан позади него. — Да, она выглядит довольно холодной, — соглашается он, чуть нахмурившись. — Плевать, чувак, я все равно поплыву, — говорит Найл и тут же несется к воде с доской для серфинга под мышкой, песок и снег летят позади него словно пыль. Гарри громко смеется, поворачиваясь, чтобы посмотреть на то, как Найл заходит в океан, то и дело подпрыгивая, пока вокруг него разбиваются холодные волны. — Ну же, ленивые ублюдки! — кричит он. Лиам и Зейн смотрят друг на друга, оба пожимают плечами, после чего вздыхают и начинают пробираться к берегу. И все же спустя мгновение, Лиам оборачивается, подняв брови. — А вы, парни, значит, не идете? Взгляд Гарри снова падает на Луи, но тот просто смотрит на него, приподняв уголки губ, как будто он считает что-то забавным. Гарри моргает, не зная, что сказать — он уже в своем гидрокостюме, и, наверное, будет странно, если он решит не идти — но тут он вспоминает, что мир подходит к концу, и Луи стоит здесь, поэтому он говорит. — Нет, приятель, думаю, я для этого не в настроении. Он разговаривает с Лиамом, но так и не сводит глаз с Луи. Пару секунд Лиам молчит, а потом хлопает в ладоши. — Да, хорошо, тогда развлекайтесь, — в его голосе сквозит улыбка, но потом он уходит, и Гарри остается наедине с Луи и далеким шумом морского прибоя. Ему чертовски холодно, снег падает небольшими шквалами, от чего Гарри пробирает до костей, поэтому он просто стоит на месте, наблюдая за Луи, так же как и тот наблюдает за ним. Наклонив голову в сторону, Луи усмехается. — Не в настроении, значит? Гарри качает головой, улыбаясь в ответ. — Нет, — говорит он, проходя по покрытому слякотью асфальту, чтобы встать между ног Луи. — Думаю, я никогда в жизни себя так плохо не чувствовал. Луи молча смотрит на него, после облизывает губы и улыбается так, словно не может сдержаться. Гарри светится от этого, его сердце словно становится больше от того, что он вызвал у Луи улыбку, а затем у него открывается рот, когда Луи протягивает руку и обхватывает пальцами его бедра, притягивая ближе к себе. — Ты странный, — говорит он, взгляд голубых глаз бегает по лицу Гарри. — Я тебе не верю, — усмехается Гарри. — Серьезно, малыш, кто-то сделал тебя совсем не так, как надо. Гарри смеется в ответ, качая головой, прежде чем снова смотрит на Луи. Он пожимает плечами, кладя руки на бедра Луи. — Тогда докажи мне. — Доказать? — Да, докажи. Расскажи-ка мне, что со мной не так. — Хорошо, — вздыхает Луи. — Только дай мне рассмотреть тебя. Гарри закатывает глаза, но ему трудно сохранить серьезное выражение лица, когда Луи так смотрит на него. Поднявшись, Луи подходит ближе, щурясь от солнечного света, чтобы взглянуть на лицо Гарри, и его губы дергаются в улыбке. Он начинает дрожать, когда Луи скользит перчатками по его шее, и пальцы останавливаются на ямочке за ухом. — Ох, это все твой нос, — наконец говорит Луи, его выражение лица разрывается между улыбкой и нахмуренным видом. — Что? Что с моим носом? — спрашивает Гарри, снова начиная широко улыбаться. Луи пожимает плечами, делая вид, что размышляет об этом. — Он слишком… скошенный. — Слишком скошенный? — смеется Гарри. — Что это вообще значит? — Ох, и твои волосы, — говорит Луи, чуть приподнимая свою руку — перемещая ее с шеи Гарри в кудри, легко дернув за волосы. Ухмылка Гарри становится еще шире, когда он говорит: — Они слишком длинные. — К твоему сведению, я могу их подстричь, — отвечает Гарри, наморщив нос. Звук разбивающихся волн доносится издалека вместе с запахом соли и коряг. — Этого не достаточно. — Я еще не закончил, придурок, — говорит Луи, опуская руки на бедра Гарри, скрытые под спандексом гидрокостюма. Гарри замирает на месте, у него сбивается дыхание от ощущения рук Луи на своем теле, разжигая огонь посреди зимы. — Ты не боишься щекотки, — говорит Луи, спустя мгновение, большими пальцами потирая маленькие круги по выступавшим тазовым косточкам Гарри. — За это вычитается большинство очков, малыш. Когда он выдыхает чересчур быстро, вдруг становится слишком очевидно, что Гарри стоял, затаив дыхание. Он чуть краснеет, но все равно смеется, надеясь, что Луи не заметит. Это определенно вскружит ему голову. — Тогда допустим, что я немного испорченный. — Думаю, да, — соглашается Луи с нежностью. Гарри молчит, а Луи просто рассматривает его, ласково и медленно, тем же самым взглядом, с каким он временами моргает, когда просыпается — только сейчас лучше, гораздо лучше, потому что он уже проснулся. — Ты замерз, — хмурится Луи. Гарри усмехается, сморщив глаза. — Так согрей меня. Луи смеется в ответ, и его хохот разлетается во все стороны эхом, растворяясь в звуке набегающих волн и карканье чаек. Затем он садится обратно в машину, потянув Гарри за собой, и они оба ерзают в тесном пространстве. Луи перебирается на пассажирское сиденье, в то время как Гарри захлопывает дверь машины и устраивается на водительском месте, упираясь затылком в замерзшее окно, наблюдая за Луи. Бледный солнечный свет проникает сквозь покрытое инеем лобовое стекло и обрамляет половину лица Луи золотистым цветом. В машине все еще холодно, при выдохе у них изо рта выходит белый пар, но Гарри нравится его спертость — ему нравится ощущение того, что воздух словно в ожидании затаил дыхание. Спустя мгновение, Луи кивает в сторону гидрокостюма Гарри. — Повернись, ладно? Я его расстегну. Гарри кивает, изворачиваясь так, что теперь он сидит спиной к Луи. Сквозь запотевшее окно, ему удается разглядеть размытые очертания парней, бегающих вдоль берега, темные точки на бледном фоне бело-голубого замерзшего океана. И в этот момент руки Луи касаются его загривка и мягко тянут за молнию, расстегивая ее. Гарри начинает дрожать, когда пальцы Луи скользят по спине, вытягиваясь, чтобы стащить костюм с его плеч. — У меня холодные руки? — спрашивает Луи низким голосом Гарри на ухо, что напоминает ему волны в океане, поднимающиеся над ним, унося их за собой вниз. — Нет, — отвечает он, закрыв глаза. — Мне приятно. Мгновение Луи молчит, после чего нагибается и прижимается ртом к загривку Гарри — не целуя его, а просто, вроде как, держа их на месте, пытаясь потерять себя в них. Стон застревает в верхней части горла Гарри, когда его голова падает обратно поверх макушки Луи, холод превращается во что- то лучшее. Луи опускает руки по передней части гидрокостюма, оставляя их на животе; и какое-то время они так и сидят — рот Луи прижат к загривку Гарри, все накаляется посреди зимы, окруженное ничем, кроме запотевшего окна и приглушенным звуком волн, разбивающихся о камни. *** Парни все еще сидят около океана, когда утреннее небо превратилось в глубокое и темное к вечеру, простираясь до самого горизонта. Над ними сияет слабый оранжевый свет заходящего Солнца, и Гарри так хочется, чтобы оно просто отстало от них. Ему не нужно напоминание. Плотнее укутавшись в шерстяное одеяло, он неожиданно натыкается ногой на Зейна, который сидит напротив него в темноте с сигаретой между зубов, прикрыв глаза. Его лицо озаряется оранжевым светом. Гарри медленно выдыхает, глядя на небо. Солнце уже почти зашло, но его все еще видно, достаточно для того, чтобы взвинтить Гарри. Так странно. До всего этого, Солнце было как и воздух — всегда рядом, но он никогда не задумывался над этим. Но теперь, ну, сейчас оно стало чем-то вроде призрачного эхо, всегда рядом, даже когда это не так. Оно постоянно в мыслях Гарри. Так же как и Луи, вообще-то. И честно говоря, Гарри не уверен, кто из них убьет его первым. — Здесь и в самом деле очень мило, — говорит Лиам спустя недолгое молчание, его голос сливается с разбивающимися вдалеке волнами. Они все устроились в открытом кузове грузовика Луи, укутавшись в одеяла и слушая звуки океана в ночи, и Лиам сидит с головой Зейна на плече. — Здесь спокойно, не так ли? Зейн что-то бормочет в знак согласия, Найл говорит: “Да, дружище”, а Гарри просто поворачивает голову, чтобы посмотреть на лицо Луи, скрытое в полумраке. Его озаряют оранжевые лучи заходящего Солнца, волосы спрятаны под шапкой, и Гарри снова думает, что Луи прекраснее всего, что есть в мире. Словно почувствовав взгляд Гарри, Луи мельком смотрит на него, и тут их лица стали разделять всего несколько сантиметров, и кончики их носов почти соприкоснулись. У Гарри сбивается дыхание, как и всегда, когда он смотрит на Луи, и он чувствует тепло, разлетающееся внутри него как пыль. Луи моргает, а затем его пальцы неожиданно оказываются на руке Гарри под одеялом, которое они делят между собой, вырисовывая на ней крошечные фигурки. Буквы. Две линии. Линия сверху, соединяющая их. П. Одна линия. Из ее вершины полукруг до середины. Р. Две линии. Линия из нижней точки одной в верхнюю другой, соединяющая их. И. Одна линия. Два равных полукруга справа. В. Одна линия. От нее отходит еще три. Е. Одна линия. Ее верхняя точка — середина горизонтальной линии. Т. Привет. Гарри сглатывает и тихо произносит вполголоса: — Привет. Его голос довольно тихий, поэтому только Луи может услышать его, достаточно тихий для того, чтобы он принадлежал только им. В глазах Луи вспыхивают счастливые искорки, но он не отвечает. И к тому же не шевелит своей рукой. Гарри горит, едва может дышать, и он чуть ли не смеется над собой, потому что это так нелепо. Он взрослый мужчина, который все еще любит, как мальчишка. Луи сглатывает и медленно пододвигается ближе, поворачиваясь так, что часть его тела прижимается к холодному металлическому полу грузовика, когда он смотрит в лицо Гарри. Гарри тоже поворачивается, его колени прижимаются к Луи. “Это любовь,” — думает Гарри. — “Когда два человека так подходят друг другу”. Взгляд Луи спокойный и теплый, на его лицо по краям падают оранжевые и серые тени, когда он наклоняется еще ближе, его лоб упирается в Гарри. Когда Луи находится так близко к нему, голову Гарри затуманивает желанием. Он никогда не мог понять, как так получается — как один человек может быть столь значимым для него, таким же необходимым, как и воздух, и глупо думать, что он когда-нибудь сможет перестать хотеть их, любить их, нуждаться в них. Луи моргает, его рука заползает глубже под одеяло, пока он не касается тазовой кости Гарри, а затем под его свитером проводит маленькие круги по коже в нижней части живота Гарри. Громко сглотнув, он смотрит на Луи, и у него чуть не закрываются глаза, когда Луи начинает разговаривать с ним через кожу. Топор. Г. Гора. А. Два развевающихся флага. РР. Две дороги и мост наискосок. И. Гарри издает страдальческий звук, в последний момент успевая остановить себя и не поцеловать Луи. Он знает, что если сделает это, то не сможет остановиться, а он в самом деле не может сделать это сейчас, не в тот момент, когда Зейн, Найл и Лиам сидят рядом. Пускай они даже едва здесь — лишь “плавают” между сном и реальностью — но все же. Засунув руку под одеяло, Гарри хватает бедро Луи и крепко сжимает его пальцами. Ему не нужно вырисовывать для этого буквы. Они оба знают, что это значит. Я хочу тебя. Луи тихо стонет, довольно-таки незаметно, и его слышит только Гарри, а затем его рука опускается под пояс спортивных штанов Гарри, пальцами наглаживая внутреннюю сторону его бедра. И черт возьми, у Гарри голова идет кругом, все плывет перед глазами. В голове нет никаких мыслей, вообще ничего, кроме гула и звука имени Луи. Луи тихо смеется, поднимая другую руку, и кладет ее за спиной Гарри на его шею. Он прижимает его к себе до тех пор, пока их носы не задевают друг друга, и их губы не находятся в нескольких сантиметрах от соприкосновения. У Гарри падает челюсть, и он везде чувствует тепло, несмотря на то, что у него стучат зубы, а изо рта выходит белый замерший пар. — Лу, — шепчет он, уткнувшись носом в лоб Луи. Издалека слышно громкий грохот океанских волн, и оранжевое Солнце все ниже опускается за горизонт, виновато скрываясь вдали. — Да, — кивает Луи, но Гарри понятия не имеет, на какой вопрос он отвечает. Поэтому он просто чуть наклоняет голову и прижимается своими губами к Луи, и тут они начинают дышать друг другом в темноте, открывая и закрывая рты, и любят, любят, любят. Рука Луи крепче обхватывает шею Гарри, а рука Гарри сжимается на его бедре, притягивая его к себе ближе. Они стараются не шуметь, потому как парни сидят прямо рядом с ними, но это тяжелая задача, очень тяжелая, и Луи облизывает его губы, покусывает их, и Гарри весь пылает посреди зимы. — Эй, Гарри? — вдруг говорит Найл, и его голос доносится с другого конца багажника. Гарри изо всех сил пытается не застонать, когда отстраняется от Луи, и он так тяжело дышит, что у него уходит какое-то время, прежде чем ему удается ответить. — Мхм? — произносит он, удивляясь, что звук получился ровным и не слишком хриплым. И тогда он тихо вздыхает, потому что Луи не отодвинулся — он просто передвинулся и теперь бесшумно засасывает кожу Гарри. Луи опускается ниже, прикусывая ключицу, и Гарри вцепляется рукой в запястье Луи под одеялом. И это не предупреждение. Он бы хотел, чтобы это было им, но это не так. — Вечеринка же будет веселой, да? — спрашивает Найл, и по его голосу слышно, что он засыпает и говорит просто ради того, чтобы что-то сказать. Гарри кивает, пытаясь не издавать лишних звуков. — Эм… Луи опускается еще ниже, его голова исчезает под одеялом, и вот он уже прижимается губами к груди Гарри через свитер. Простое теплое ощущение его губ, но оно такое приятное, чертовски восхитительное, и он зажмуривает глаза, стараясь не застонать. — ...Эм, да, приятель. Все будет круто, — он, наконец, отвечает Найлу, и замечает, что у него неестественный голос, такой тонкий. — Да, — соглашается Найл, и его голос становится еще слабее, далекий и сонный. Гарри понимает, что, наверное, через пару минут он уже заснет. — В любом случае, спокойной ночи, дружище. Гарри резко выдыхает и в спешке бормочет: — Спокойной ночи, Найл. В любое другое время, Найл бы догадался из-за чего у Гарри такой голос, такой напряженный и прерывающийся, но сегодня, с ледяными волнами, разбивающимися вдалеке и зимним воздухом, Найл просто замолкает, а после засыпает. Как только он это делает, Луи снова вылезает из-под одеяла, так целуя Гарри, что тот начинает хныкать. Губы Луи чуть потрескались от холода, и на вкус они как мятный чай и мед, и у Гарри сердце разбухает, от всего того, что он чувствует. Он целует его в ответ, видя звезды и планеты, взрывающиеся за закрытыми веками, и спустя минуту, их поцелуи становятся нежными, мягкими. Луи все еще держит руку в волосах Гарри, мягко водя пальцами по его голове, и Гарри весьма тяжело сдержаться от того, чтобы просто не раздвинуть ноги и не начать его умолять. Ему он так нужен внутри него, в нем столько желания, и все оно для Луи. И так было всегда. Чуть отодвинувшись, Гарри целует Луи в лоб, и после этого прижимается к нему щекой, у него стучат зубы, пока холодный воздух заполняет то пространство, где раньше был рот Луи. Гарри думает, что у него, наверное, уже посинели губы, но он не против, правда. Просто невероятно, как же сильно он скучал по этому. Спустя мгновение, он сдвигается, чтобы опустить голову на плечо Луи, и потом Луи обхватывает рукой тело Гарри, притягивая его к себе. — Привет, — шепчет Гарри, улыбаясь Луи в темноте. Луи всматривается в него на мгновение, и взгляд его голубых глаз тяжелеет. — Привет. Его голос низкий и спокойный, поэтому Гарри растворяется в нем, задерживая свой взгляд на чернильном небе над головой. Белые звезды разлились по нему, словно пролитая краска, и когда полная Луна озаряет бледным серебристым светом воду и заснеженную стоянку, Гарри думает, что жизнь с Луи похожа на стояние посреди метеоритного дождя. Хаос, хаос, спокойствие. Такое нельзя забыть. И неожиданно Гарри находит ответ на свой вопрос. К черту Солнце. Потому что именно Луи убьет его первым.