Things Have Gotten Closer To The Sun

Следующим утром Гарри просыпается от того, что промок под дождем и замерз. Приподнявшись, он отбрасывает мокрые волосы с глаз и прищуривается, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь ливень и замечая, что одеяла и одежда, попавшая под него, покрылись тонкой коркой льда. Черт. Идет такой дождь, который падает на простыни, в то время как холодный туман поднимается и висит над землей словно одеяло в воздухе. Вдалеке разбиваются океанские волны, обдавая брызгами черные скалы, но у Гарри совсем ничего не получается разобрать. Весь берег укрыт белым туманом, скрывающимся за горизонтом. Моргая, он опускает взгляд на Луи, крепко спящего рядом с ним, укутавшись в одеяло на полу багажника. Даже в таком виде он умудряется оставаться красивым, со спутанными волосами на голове, потемневшими от дождя ресницами и посиневшими от холода губами. Гарри засматривается на него на мгновение, после чего наклоняется и садится на него, и их бедра сплетаются словно частички пазла. Вокруг них с грохотом падает дождь, когда он наклоняется и целует закрытые веки Луи, его щеки, нос, а потом и губы, его губы, его губы; любовь и страстное желание разливаются в нем как голубой дым. — Проснись, — шепчет он, прижимая холодные руки к лицу Луи. — Гарри, ложись спать, — бормочет Луи, нахмурившись, даже не открывая глаз. Гарри смеется, проводя большим пальцем по бровям Луи, прежде чем снова наклониться и поцеловать его, слизывая с губ капли дождя. — Начался дождь, Луи, — шепчет он. — Ты замерзнешь. — Я люблю дождь, — насупливается Луи, крепче закрывая глаза. Гарри смотрит на него, широко раскрыв глаза. Боже, Луи такой ребенок. — Ну же, ворчун, — бормочет он. Его одежда вся промокает под дождем, пока он целует Луи еще раз, и еще, и еще — легкие поцелуи, от которых кружится голова, нежные прикосновения, от которых по венам растекается жар. — Я хочу тебя, — шепчет Гарри, прижимаясь бедрами к Луи, мягко и чуть неуверенно на фоне бури. Неожиданно он действительно возбуждается. — Я хочу тебя, Лу, проснись. Луи приоткрывает глаза, моргая, капли дождя падают с его ресниц, когда он поднимает на Гарри неизменно обжигающий взгляд. Дождь стеной льется на них, их-за крошечных кусочков льда Гарри продрог до костей, но тут Луи говорит: “Черт, Гарри,” и он снова согревается. — Я хочу прикоснуться к тебе, — говорит Гарри, с трудом сдерживая стон, и утыкается лбом в Луи. У них стучат зубы, и на улице так холодно, что он не чувствует своих пальцев, но он забывает обо всем этом, когда Луи наклоняет голову и целует его — неторопливо и лениво, он целует Гарри так, что у того скручивает живот. — Эй, вы двое там трахаетесь что ли? — внезапно кричит Найл, его голос доносится с другого конца багажника. Его слова искажаются грохотом грома над головой, и Гарри стонет, со стуком опуская голову на плечо Луи. Черт, черт, черт. Луи смеется, поглаживая руками мокрые волосы Гарри, будто пытаясь его успокоить. Спустя мгновение, Найл кричит. — Ли, мне кажется, они там реально трахаются! Гарри вздыхает и снова садится, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть на Лиама и Найла, которые со смехом складывают одеяла и спальные мешки на другом конце багажника. Зейн каким-то образом умудряется все еще спать, его темные волосы намокли и прилипли к лицу. Ну, он спит до тех пор, пока Найл не прыгает на него сверху, крича. — Зейн! Проснись! Проснись! Мы посреди гребанного урагана! Зейн сонно моргает, и на мгновение всем кажется, что он проигнорирует Найла, но тут он замечает дождь и бормочет: “Дерьмо!”, прежде чем выползает из-под Найла и выпрыгивает из багажника, стуча сапогами по обледеневшему гравию, обегает грузовик сзади и садится на водительское сиденье. Лиам и Найл громко смеются и бегут вслед за Зейном, пряча головы от дождя, и сразу после него залезают в машину. А Гарри просто улыбается, скатывается с Луи и ложится на спину, поднимая лицо к серому небу, позволяя холодным каплям барабанить по его коже. Луи лежит рядом с ним, их руки легко соприкасаются, и Гарри понимает, что чуть позднее весь снег на парковке превратится в лед. Закрыв глаза, он дает холодному дождю стекать по коже, и задается вопросом, как все сейчас может быть таким, когда всего через пару дней все будет уничтожено, оставив на своем месте лишь жар и пепел. Гром грохочет над головой. А вдалеке стонет океан. Когда Гарри вновь открывает глаза, Луи навис над ним, и вместо его лица удается разглядеть лишь его тусклое очертание. Позади него белое небо будто молоко, и Гарри сглатывает, а дождь стекает с его ресниц. Луи лишь улыбается и обхватывает рукой шею Гарри, его пальцы нежны, словно Гарри может разбиться. Шторм становится все сильнее, но по телу Гарри распространяется тепло, когда он протягивает руку и сжимает в кулак промокшую рубашку Луи, притягивая его ближе. Кажется, он всегда хочет, чтобы Луи стал еще ближе. Луи негромко смеется, и его почти не слышно из-за ветра, когда он наклоняется к Гарри, наклоняя голову так, чтобы снова прижаться к нему лбом. Он говорит: — А раньше я ненавидел дождь. Гарри зажмуривается, сосредотачиваясь лишь на ощущении близости Луи к нему, и он не может не думать о том, что все это скоро закончится, что скоро наступит конец всему. Свет Солнца слабый и водянистый. И Гарри пытается найти в этом утешение. Когда Зейн наконец-то заводит мотор и начинает ехать, он тянет на Луи промокшее одеяло, и они вместе укрываются им, уютно устроившись в объятьях друг друга, переплетя ноги, пытаясь согреться. И в этот момент нет ничего, кроме холодного воздуха и туманных верхушек деревьев, покрытых снегом и льдом, и нет никаких звуков, кроме гудения мотора и размеренного ритма дождевых капель, падающих на землю.