Things Have Gotten Closer To The Sun

На следующий вечер парни снова садятся смотреть новости. Уже полночь, на улице кружится непрекращающаяся метель, белые снежинки ярко выделяются на фоне темно-синего неба, и воздух в комнате настолько холодный, что Гарри опускает голову на плечо Луи, пытаясь согреться. Шерон вновь вернулась на экран — та блондинка, передачу с которой они видели совсем недавно, Гарри сразу же узнает ее — и он не может поверить, что она продолжает заниматься всем этим даже сейчас, когда у них осталось так мало времени. Позади ее лица ярко-синий фон, и она выглядит довольно-таки встревоженной, говоря прямо в камеру. — Итак, Билл, кажется, что в то время, как конец света подходит все ближе и ближе, население планеты продолжает сокращаться весьма быстрыми темпами. Во всех уголках земного шара резко взлетели показатели числа самоубийств. Все компании закрыты, многие магазины разграблены. Весь мир находится в состоянии разгрома. Какие же у вас мысли по этому поводу, ведь насколько я знаю, у вас есть жена и дети? Расскажите нам, что же прямо сейчас происходит в вашей голове? Оператор переводит камеру на Билла, сидящего за письменным столом, уставившись взглядом на свои руки. Он качает головой, растянув губы в улыбке, похожей на гримасу. Он поднимает взгляд на камеру, вздыхая. — Ну, позвольте мне просто сказать, Шерон, что я сижу здесь, задаваясь вопросом, есть ли какой-нибудь способ выбраться из этой неразберихи, — он смеется, но похоже, что вынужденно, так, словно он не находит в этой ситуации ничего смешного, но все равно смеется, устраивая спектакль. Гарри его понимает. — Я… ну, как вы уже сказали, у меня есть жена… Кейт, которую я люблю всем своим сердцем. И у меня есть дети, два мальчика и девочка. Чарли, самый старший, ему одиннадцать, а Максу всего три. И Эйприл старше него. Ей исполнится шесть в январе, — Билл внезапно умолкает, нахмуренно смотря в камеру. — Извините. Я хотел сказать, исполнилось бы. Ей бы исполнилось шесть в январе. И Билл начинает плакать, он просто теряет самообладание, все его тело трясет от рыданий, когда он опускает голову на стол, вцепляясь в бумаги так, словно они могут спасти его. Он продолжает говорить, его слова получаются истерическими, их почти не слышно из-за того, что он говорит в свой рукав. — Боже, ей никогда не исполнится шесть. Мои мальчишки никогда не вырастут. Они всегда хотели быть космонавтами, твою мать, о, боже. О, боже мой. О, боже, спаси нас. Он все еще рыдает, когда в кадр возвращается Шерон, смотрящая в камеру с жалостью в глазах. И проходит немного времени, прежде чем она начинает говорить. — Здравствуйте, с вами Шерон О’Дауд. У Билла на данный момент небольшие трудности, но сразу после короткой паузы он снова будет с нами и прокомментирует резкий рост цен на газ. Не переключайтесь. Найл стонет, направив пульт в сторону телевизора, выключая его, и вся комната вновь погружается в темноту. — Небольшие трудности, — издевается он. — У мужика там гребанный нервный срыв, а они хотят, чтобы он говорил о ценах на газ. Какой ужас. После этого никто ничего не говорит, они все не говорят и не думают о чем-то конкретном, поэтому никто и представить себе не мог, что произойдет дальше. В самом деле. Только что они все сидели в гнетущем молчании гостиной, а в следующий момент Лиам поднимается с места, хватает свою куртку с подлокотника дивана и после этого выходит из комнаты в прихожую. Парни молчат, бросая друг на друга вопросительные взгляды, но тут раздается отчетливый звук открывшейся и захлопнувшейся двери — он эхом разносится по дому, громко звеня на фоне тишины. Луи хмурится, садясь рядом с Гарри. — Неужели Лиам просто ушел? Найл тоже садится, вытягивая голову, чтобы выглянуть в холл. — Не знаю. — Кажется, он реально ушел. Зейн встает и исчезает в коридоре, но мгновение спустя, он вновь появляется в дверном проеме гостиной, вернувшись с потемневшими глазами, наполненными тревогой. — Он ушел, но его ключи все еще здесь. — А где ключи Луи? — спрашивает Гарри, все сильнее начиная волноваться. — Он же мог уехать на его машине? Зейн качает головой, обматывая шарф вокруг шеи. — Нет, ключи Луи на тумбочке. И у Лиама они там же. — Подожди, ты решил пойти за ним? — спрашивает Найл, широко раскрыв голубые глаза. — Все дороги засыпаны, к твоему сведению. — Я справлюсь, — отвечает Зейн, надевая парку и застегивая ее. — Мне просто нужно найти Лиама, ладно? Найл кивает, и тут Гарри говорит: — Я пойду с тобой. Зейн молча смотрит на него, а затем кивает, уже поворачиваясь к двери. — Да, ладно. Идем. *** Спустя двадцать семь минут езды они находят Лиама на шоссе. Дорога окружена темными соснами с обеих сторон, дождь льет стеной, промочив все волосы и одежду Лиама насквозь, стучит по лобовому стеклу и размывает весь обзор вокруг. Но несмотря на это, Лиам продолжает идти — даже когда Зейн подъезжает к нему сзади, и свет фар прорезает бурю, он продолжает идти вперед, удерживая равновесие на полосе прерывистой разметки, проходящей на дороге. — Черт возьми, — бормочет Зейн, и его голос кажется весьма громким на фоне окружающей их тишины, он останавливает машину, даже потрудившись достать ключ из замка зажигания, и резко открывает дверцу, вылезая наружу, и сразу же холодный ветер и дождь залетают в машину. Он действует так, словно от этого зависит чья-то жизнь. И все же, размышляет Гарри, возможно, так и есть. Он уже начинает отстегивать ремень, но Зейн хватает его запястье, наполовину залезая в машину, а другой оставаясь на улице. Он уже промок и весь дрожит, темные волосы прилипают к лицу из-за дождя. Он громко кричит, чтобы Гарри смог услышать его сквозь гром. — Все нормально, дружище, оставайся здесь, я приведу его! Гарри хмурит брови. — Ты уверен? Зейн отводит взгляд, всматриваясь в то место, от которого все дальше и дальше уходит Лиам. Свет фар освещает дорогу перед ними, она становится сияющей, в то время как весь остальной мир все сильнее погружается в темноту. — Да, — говорит Зейн, по-прежнему не сводя взгляда с Лиама. — Да, просто… Я скоро вернусь! Гарри кивает, Зейн захлопывает за собой дверь, и звуки бури снова становятся приглушенными. Капли дождя барабанят по крыше и лобовому стеклу, небо превратилось в сплошной темно-фиолетовый туман. Время от времени оно ярко озаряется, когда молния раскалывает его на части, превращая сливовый цвет в сиреневый. Вздохнув, Гарри ерзает на сиденье, взгляд его усталых глаз сосредотачивается на Зейне, который подходит к Лиаму и хватает его за плечи, разворачивая его к себе. Кроме них Гарри ничего не может разглядеть, в самом деле, лишь их и мрак, и под ярким светом фар Лиам кажется совсем сломленным. И даже сквозь бурю Гарри удается разглядеть, что он плачет. Он вздыхает, проводя рукой по лицу. Кондиционер разгоняет теплый воздух по салону машины, от чего ему становится немного трудно дышать, поэтому он опускает примерзшее окно, и поток холодного воздуха залетает в салон. Повсюду лишь ветер и дождь, и настолько холодно, что у Гарри начинают стучать зубы. Вдалеке Зейн обнимает Лиама, но тот борется с ним, пытается вырваться, а Зейн кричит, его слова искажаются и тонут в шуме бури, пока гром гремит свысока. Ледяной дождь попадает в машину и заливает салон, в то время как он слышит, как Зейн перекрикивает ливень. — Черт, Лиам, ты хочешь, чтобы я построил тебе гребанное убежище? Да? Ты этого хочешь? — он крепко обнимает Лиама, пока тот бьет его по груди, и ливень заливает их одежду и волосы. — Потому что я сделаю это, доволен? — кричит он, и Гарри кажется, что он уже на грани слез. — Черт, Лиам, ты же знаешь, что я сделаю все! А затем через запотевшее лобовое стекло Гарри видит, как Лиам сжимает в кулаках футболку Зейна, как он, весь насквозь промокший, дрожит и трясется от рыданий — и ему приходится отвернуться и закрыть окно, снова оставаясь наедине с собой. Просто когда Гарри видит их вместе, он чувствует себя так, словно он вторгается во что-то личное, вламывается туда, где его не должно быть. Когда они вместе в них есть что-то такое, от чего Гарри начинает думать о Солнце, о конце света, заставляет его задумываться об утекающем сквозь пальцы времени… Гарри чуть подпрыгивает, когда чувствует, что на ноге у него что-то вибрирует, но почти сразу же успокаивается, когда понимает, что это его телефон. Он чуть не забыл о том, что у него есть телефон. — Алло? — отвечает он, выдохнув. — Найл пропал, — доносится голос Луи с другого конца трубки. И по телу Гарри растекается тепло от звука его голоса, такого ласкового и далекого. Он сильнее вжимается в свое кресло, закрывает глаза и прислоняется головой к холодному стеклу. — Да? — бормочет он. Его голос неожиданно становится низким и сонным, и он чуть не улыбается. Таким голосом у него получается говорить только с Луи. Он представляет, как Луи возвращается домой, ложится на кровать, освещенную бледным светом Луны, и у него сердце сжимается в груди. Какого черта он успел так сильно соскучиться по Луи? Прошло-то всего чуть больше получаса. — Мхм, — отвечает Луи нежным и спокойным голосом, как будто он знает, о чем именно думает Гарри. — Ты сейчас где? Гарри приоткрывает глаза и вглядывается в темноту за окном. Ему удается разглядеть лишь дождь и слякоть, сосны и дорожный знак, дальше которого не получается ничего увидеть. — Понятия не имею. На какой-то дороге. Мы только что нашли Лиама. — Хорошо, прекрасно. А то я уже начал волноваться. Он в порядке? Гарри смотрит сквозь лобовое окно, вглядываясь в мутное стекло, и видит, что Зейн и Лиам обнимаются под дождем, и контуры их тел освещает белый свет фар. Гром рокочет на небе, когда Гарри вновь закрывает глаза, опуская окно. И ему на щеку сразу дует ледяной воздух. — Да, я бы так сказал. Думаю, он оправится. После этого между ними ненадолго повисает тишина. Гарри сглатывает. — Я скучаю по тебе, — шепчет он, крепко сжимая глаза. Так нелепо говорить это вслух, он знает это, но здесь, в тихом полумраке машины Лиама под звуки проливного дождя, падающего на крышу, будто на барабан, он начинает жалеть, что Луи не составил ему компанию. — Я не знаю почему, мы ведь виделись совсем недавно, но я безумно скучаю по тебе. Луи фыркает ему в ухо. — Хочешь, скажу тебе кое-что забавное? — Конечно, — говорит Гарри, нежно ухмыляясь, хотя он даже понятия не имеет, что Луи хочет ему рассказать. Ему просто нравится слушать такой довольный голос Луи. — И что же? — Я сейчас в твоей одежде, — смеется Луи. — Черт возьми, я даже не знаю, как так получилось, правда, просто как-то так сложилось. В животе Гарри разливается тепло от слов Луи, и дрожь пробегает по его телу совсем не от холода. А потом он поступает очень глупо, потому что неожиданно начинает представлять ноги Луи, ступни Луи, его лодыжки, его живот, его шею и его… — Черт, — напряженно говорит он, и у него получается что-то среднее между стоном и смехом. — Зачем тебе нужно было взять и сказать это, Лу? Теперь я хочу тебя поцеловать. Луи притворяется оскорбленным с мягкой нежностью в голосе. — Ох, что? А раньше, значит, не хотел? — Заткнись, — хохочет Гарри, сжимая переносицу. Он все еще не открыл глаза, чувствуя себя как в тумане, но в тепле и безопасности. — Я всегда хочу поцеловать тебя, но сейчас я всерьез задумался об этом. И теперь я так сильно этого хочу, что могу упасть в обморок. Ужасная реплика, но черт возьми, это же правда. Чем меньше у них остается дней, тем безумнее он становится, он всегда думает о Луи со страстным желанием, и всегда хочет быть рядом с ним, вдыхать его запах, ощущать его вкус, дышать им. И ладно, некоторые могут утверждать, что он всегда был таким, но Гарри старается сохранить свое достоинство неприкосновенным. Хотя бы чуть-чуть. Луи громко и протяжно вздыхает. — Не хочешь поторопить тех двоих? — С радостью, — отвечает Гарри с улыбкой, хотя он прекрасно знает, что Луи его не видит. — Скоро увидимся, да? — Да, — говорит Луи и завершает вызов, до уха Гарри теперь доносятся лишь приглушенные пищащие гудки, дождь падает на лобовое стекло, превращая все вокруг в сплошной туман. Гарри со вздохом выключает телефон, засовывая его обратно в карман куртки. Он не проверяет, есть ли у него пропущенные звонки или сообщения. Не сегодня. Он пролистал их на днях и заметил, что большинство были отправлены журналистами или телеведущими — люди хотели узнать его мнения для хорошей истории о конце света. Гарри качает головой и кладет руки на обогреватель, пытаясь согреть их. Спустя мгновение раздается стук в окно, и размытое лицо Зейна маячит с другой стороны. Его темные волосы промокли, спутались на лбу, в то время как буря все кружилась и кружилась. Он шевелит губами за стеклом… кричит, но его слова теряются в буре… и Гарри сидит в замешательстве пару секунд, прежде чем Зейн тычет пальцем на пустое водительское сиденье, широко раскрыв глаза. — Ты сможешь повести? Гарри кивает, перелезая на водительское сиденье, и поворачивает ключи в замке зажигания. Двигатель начинает гудеть, в то время как Зейн открывает дверцу и осторожно впускает Лиама на заднее сиденье, после чего залезает следом за ним. Молния сверкает в небе, освещая дождевую воду, которая промочила их насквозь. Гарри украдкой поглядывает в зеркало заднего вида, наблюдая за тем, как судорожно дышит Лиам, когда Зейн с хлюпаньем обнимает его за плечи, притягивая его поближе к себе. И он замечает, как Лиам закрывает глаза, когда Зейн целует его в висок, и они оба дрожат и стучат зубами, прижавшись друг к другу в темноте. И уже в который раз, Гарри видит между ними любовь. Яркую и очевидную. Он видит ее, но ничего не говорит, только улыбается, потому что они тоже видят ее. И когда гром ударяет с таким ревом, что трясется земля и кости Гарри, он кладет руки на руль, вжимает педаль газа в пол и трогается с места.