Я сделаю тебя счастливым...

Вот черт, лучше бы мы этого не делали. Меня отправляют на операцию, зашивать рану. Помню, как поставили наркоз, а дальше...просыпаюсь уже в палате. Очень сложно описать чувства, которые я сейчас испытываю. Ноющая боль. Чувство благодарности. Страх перед будущим. И страх этого места. Я с детства не люблю больницы. Этот жуткий запах лекарств. Множество пациентов, и у каждого своя болячка. В детстве мне несколько раз приходилось лежать в больнице, и с тех пор это место вызывает у меня отвращение. Открыв глаза, я первым делом вижу его. Передо мной сидит очень красивый парень восемнадцати лет. Не очень высокий. Лицо очень миловидное. Темно-коричневые волосы средней длины и ярко-голубые глаза. Это очень редкое сочетание. И безумно красивое. Еще больше обаяния добавляют тонкие, но яркие губы. В ушах у него серьги, одевается он всегда очень стильно. Он занимается спортом, но не перекачан. Недавно я узнал, что у него прекрасный голос, хороший музыкальный вкус. Он вообще очень творческий. Паша нравится почти всем девчонкам в универе, ну и некоторым мальчишкам. Как потом выяснится, мне он тоже нравился. Я немного отличаюсь от Добермана. Зовут меня Саша Ферман, друзья называют просто Саня. Мне 19 лет. С детства я был достаточно высоким и худым. Короткие волосы, обычные зеленые глаза. Лицо тоже не особо примечательно. Уши не проколоты, хотя недавно появилась такая идея. Одеваюсь я всегда одинаково: джинсы, кеды, футболка и толстовка. Единственное, что мне нравится в себе — это приятный голос. И нравится он не только мне. Даже поступали предложения вступить в различные группы, но я отказывался. Я, кстати, тоже умею играть на гитаре, а еще на пианино. Вообще, не могу сказать, что я чем-то отличаюсь от обычных парней. Хотя нет, я умею впутываться в такие истории, из которых потом нереально найти выход. — Паша? Почему я здесь? Что случилось? — я не помню некоторых деталей. Например, как мы добрались сюда. Доберман смотрит на меня своими красивыми глазами, полными заботы, страха и чувства вины: — Не переживай. Все уже хорошо. Ты здесь из-за меня. Из-за моей глупости. Я никогда себе этого не прощу. И постараюсь сделать так, чтобы ты побыстрее забыл весь этот ужас. — Тихо, тихо. Пашка, успокойся, ничего страшного не случилось. Мне операцию делали? Давно? — Да, два часа назад сюда привезли. Операция шла минут двадцать. Я твоим родителям не стал звонить... Не смог бы им сказать. Да и ты скоро поправишься, незачем их беспокоить. Я во всем виноват. Обещаю, что буду заботиться о тебе до полного выздоровления. — Успокойся, пожалуйста, все хорошо. Спасибо, что родителям не стал звонить, а то прилетели бы сюда из Англии. А мне этого как-то не хочется, - я пытаюсь улыбнуться. Пашка, наконец, перестает нервничать и тоже расплывается в улыбке. Красивая она у него, однако… И как я раньше не замечал? –Подожди, сколько сейчас времени? – мой взгляд падает на часы. - Десять часов вечера?! Почему ты до сих пор здесь? Иди домой быстрее, поздно ведь! — Нет Саш, не проси. Я не уйду. Ты по моей вине здесь. Не надо меня даже уговаривать! – он махает рукой, пресекая дальнейшие возражения. — Ладно, как хочешь. Получается, сначала я хотел тебя спасти, а в итоге ты спас меня... — Да ладно тебе! Давай не будем о плохом. Как ты себя чувствуешь? — Хм... Как-то непонятно... Не определился еще... Как будто в затылок нож вонзили. Анестезия, видимо, прошла, вот и проснулся от боли. Когда меня домой отпустят? — Сказали, что через дней пять смогу тебя забрать, - вздохнул Доберман, снова погрустнев. – Но потом на перевязки нужно будет ходить... — Ладно, я все понял. Что-то спать опять хочется, - говорю я, пытаясь подавить зевок. — Хорошо, спи. Я сейчас схожу по делам, но скоро вернусь. — Хорошо, спасибо. Только ты тоже поспи обязательно! *** Я лежу в больнице еще неделю. Осложнений нет, что очень радует и меня и Пашку. Даже когда меня отпускают домой, он постоянно рядом. Я замечаю, что его все еще гложет чувство вины, и всеми силами стараюсь показать, что все уже хорошо. Доберман приходит каждый день. Сидит со мной, мы смотрим фильмы, разговариваем. Он передает мне новости и домашку из универа, свежие сплетни, которые распускают девчонки... — Слушай... Мы можем кое-что обсудить? — когда Паша в очередной раз пришел ко мне, я твердо решаю поговорить с ним. Надеюсь, он мне не откажет. — Да, конечно. Что? — он спокоен. Правда, пока не узнает, о чем именно я хочу с ним поговорить… — Помнишь тот раз? Когда я тебя спас? — Саш извини, я не могу сейчас об этом говорить... — Нет! Пожалуйста! Давай поговорим! Я хочу знать причину! Почему ты это сделал? Вернее, хотел сделать… - я твердо решаю идти в наступление. — Не знаю. Хотелось умереть. Так все бесило. Устал от всего… и еще… — он начинает говорить, но тут же замолкает. Как будто сейчас хочет раскрыть военную тайну, но страх последствий не дает ему это сделать. — Что? — Ничего. Извини. Давай поговорим в другой раз, — он встает и направился в коридор. Я иду за ним. — Не уходи... — я умоляющим голосом прошу его остаться. Но зачем? Я сам не понимаю. Ведь никогда раньше мы так близко не общались... — Останься. Я понимаю, что ты и так уже много чего сделал для меня, но мне сейчас нужна поддержка. Да и тебе, думаю, тоже. Останься, пожалуйста... — Хорошо, я останусь. Но обещай мне, что ты обязательно поспишь? — Хорошо, обещаю, — после моих слов на его лице появилась улыбка. Впервые после того случая он искренне улыбнулся. Он довел меня до кровати, и в этот момент я заметил на его руках напульсники. Странно, ведь он никогда раньше не носил их... Максимум какие-то браслеты... Почему я раньше их не замечал? Почему-то сразу же хочется снять их, но Паша начинает отбиваться. Я уже, кажется, догадываюсь, что может быть под ними... В конце концов, мне удается сделать это. Ох зря... — Что это?! — на его запястьях множество глубоких порезов. — Паша! Я спрашиваю, что это?! Ты оглох что ли?! Ответь мне! Ты хочешь в психбольницу попасть? – меня просто переполняют эмоции. Вроде, и дружим недавно... Но чувство тревоги за этого парня не дает мне покоя. Я просто не могу все это так оставить. — Саш, не надо… За меня еще никто никогда не волновался. Ты все равно не поймешь. Как и не понимают многие другие… — Паш, очнись! Что значит не переживать? Ты предлагаешь мне сейчас закрыть на это глаза, чтобы ты продолжал себя уродовать и погибать душевно и физически? Что это значит? Что с тобой происходит? Расскажи мне, я пойму! — Нет Саш… извини. Я, правда, сейчас не могу. Когда придет время, обязательно все объясню. А сейчас я, наверное, пойду домой, хочу побыть один. Обещаю, что ничего с собой не сделаю. Я понял, что все это глупо. Честно. Я тебе обещаю. Просто мне нужно сейчас все обдумать. Завтра я тебе обязательно позвоню. И, если захочешь, могу прийти навестить тебя, - он развернулся и направился к двери. — Я надеюсь, что с тобой все будет хорошо, и ты не будешь больше совершать глупости, - сказал я, чуть ли не силой убеждая себя, его отпустить. Проводив его в коридор, я стою там, пока он одевается, потом разворачиваюсь и направляюсь в комнату. — Саня!— он резко окликнул меня, заставив вздрогнуть, — До завтра! — Паша на удивление спокойный и улыбчивый. Как будто сейчас ничего не произошло, и все на самом деле хорошо. А я ему верю. Я верю в то, что он ничего не сделает. Но почему я так радуюсь тому, что с ним все хорошо? На следующий день я чувствую себя намного лучше и решаю даже сходить на пары. Но не успеваю я выйти из квартиры, как ноги сами несут меня к Доберману. — Привет! — после нескольких звонков парень все же открывает мне дверь. — Привет, — он явно не ожидал меня увидеть, так как выглядит очень удивленным. Да и вид у него не очень: как будто Доберман всю ночь не спал, а то и пил. — Ты зачем пришел? Я же сказал, что сам зайду, — получается, он не рад меня видеть? — Ну... Ты вроде мой спаситель, да и волнуюсь я за тебя, хотел проверить, все ли нормально… — Не нужно! Уходи! — он толкает меня в сторону выхода. — Да что с тобой такое?! — Не надо приходить! Пожалуйста! Не вмешивайся в мою жизнь! Можно, я сам решу свои проблемы? — Паша настроен серьезно. Видимо, не сдержался и сорвался на мне. И я ухожу. Не могу же я насильно оставаться в его доме.