«Здравствуй, Абнер. Я наконец-то смогла написать тебе письмо — а ведь скоро закончится третья неделя учёбы! Прости — пятый курс, куча экзаменов. Как там вейлы? Слышала я, что это самые прекрасные девушки на всём белом свете. Можно ли мне уже ревновать? Моё задание... Не знала, как правильно о нём написать. Чтобы ты одновременно понял, как всё сложно, но само задание всё так же осталось в загадке… Знаешь, вчера ночью я поняла, с чего же мне можно начать. Клуб нитей, что казался мне ужасно запутанным, наконец-то начал понемногу разматываться...
Надеюсь, твой ответ не заставит долго ждать. Кассиопея»
Я, ещё раз перечитав написанное, улыбнулась: даже переписка, что совершалась посредством бумаги и обычных чернил, казалось, придавала мне сил. Или же дело было в самом Абнере, который, выполняя своё задание, одновременно волновался из-за моего? Врен, отвлекая меня от глупых мыслей, прикоснулась своим твёрдым клювом к моему плечу. Я погладила птицу и быстро прикрепила письмо к её лапке; сова, взмахнув своими рыжими крыльями, быстро поднялась в небо, вскоре превращаясь в далёкую, недосягаемую точку. Наверное, время возвращаться обратно в замок. Тусклое осеннее солнце, спрятанное за полосой тяжёлых, серых туч, сегодня решило подарить немного тепла; но всё было зря: мелкий моросистый дождик, зарядивший ещё с раннего утра, испортил весь день, загоняя учеников в тёплые, уютные комнаты. Сегодня суббота: день, который я решила полностью посвятить себе. Никаких домашних. Никаких секретных заданий. Только пара опьяняющих часов свободы. Из замка, весело крича, вывалилась большая компания гриффиндорцев. Кто-то держал на плече метлу, кто-то крепко сжимал вратарские перчатки — набор новой команды, быстро сообразила я. А позади всех, словно смущаясь, шёл Великий Герой Гриффиндора, который, к тому же, ныне являлся новоиспечённым капитаном квиддичной команды, в компании своих друзей. Наша команда давно уже сложилась: Чжоу, не теряя времени, собрала старых игроков, даже не допустив мысли взять кого-то нового. Меня совершенно не интересовали спортивные интриги школы, а к квиддичу я была довольно равнодушна — сказывалось проживание у магглов; хотя даже и тогда я не очень увлекалась спортом, предпочитая книги. Это, скорее всего, было из-за страха высоты: то, что смертельно пугает, вряд ли будет вас привлекать. — Драко, — услышала я басовитый голос, который приближался ко мне из-за угла. Я только пять минут назад зашла внутрь школы, но, перепутав лестницы, которые в это время дня перемещались, попала на совершенно другой этаж. Эта часть школы была совершенно пустой. Разве только этот басовитый голос и... Драко! — Филч её не пропустит, — прозвучал голос ещё ближе. Я, пока ещё не понимая, что делаю, оглянулась: коридор был пустым, только пара доспехов да какие-то картины. Спрятаться совершенно негде, а услышать разговор мне, безусловно, хотелось. Теперь ясно звучал не только голос, но и тяжёлые мужские шаги. Я пробежала вперёд в надежде найти найти любой укромный уголок. — Хоть что-то! — шёпотом взмолилась я. — Хоть какой-то чулан. Тень людей, что приближались, заплясала по стене, странно изворачиваясь из-за плохого освещения. Ещё секунда — и они увидят меня. Я, пытаясь незаметно заглянуть за угол, случайно прикоснулась плечом к стене, но, поймав воздух, полетела вниз, на пол. За спиной тихо захлопнулась дверь, а моё лицо оказалось погребено под какими-то тряпками. Хотела чулан — получила чулан. Но ведь секунду назад ничего не было, в этом я уверенна точно! — Крэбб, не вмешивайся, — прозвучал рядом хорошо знакомый ленивый голос. — Драко, у тебя не получится, — упрямо доказывал обладатель басистого голоса. — Может, придумаешь другой план? — Я думаю, это и впрямь, не твоё дело, — упрямо прошипел Малфой. Следующие слова я расслышала плохо, потому что парни прошли дальше, а я осталась в этом маленьком чулане. Старая швабра, словно кто-то специально её бросил, упала мне под ноги, поднимая небольшие клубы пыли; там, где находилась она, оказался длинный узкий проход, который вёл дальше. — Чёрт возьми! — тихо выругалась я. — Это точно самый длинный чулан в мире. — Но, даже не раздумывая, пошла вперёд, догоняя голоса. — Ты тупой, — мило обозвал своего друга Малфой. — У меня, к твоему сведению, есть и другие планы. Для чего, ты думаешь, я заказал оборотное зелье? Это тебе не урок травологии. Совершить убийство, мой не блещущий умом друг, не так-то просто. Я от волнения прикусила нижнюю губу. Как Малфой может так спокойно, не опасаясь, распространяться о своём задании? Прямо посреди школьного коридора, к тому же с не самым благоразумным человеком в школе. Разве это не опасно? Может ли он доверять кому-то кроме себя? Шаги притихли, Драко остановился. Он что-то прошептал. Глухой удар по стене, а потом громкий, недовольный вскрик: — Открывайся! Ты же делала это! — ещё один отчаянный удар по стене, а потом быстрые шаги, которые переросли в бег.***
И только позже, лёжа в кровати и слушая сопение девочек, я поняла, почему он это сделал. Одиночество угнетает, справиться с чем-то одному очень сложно, а иногда невозможно. Малфой, тот Малфой, что собирается убить Дамблдора, — боится. Возможно, ещё больше меня. Он прославляет Тёмного Лорда и, как я поняла ещё в поместье, гордится тем, что носит метку. Но в тоже время он боится перейти ту незримую черту. Интересно, а что такого опасного хочет пронести слизеринец? Ещё с первого дня учебного года нам всем дали ясно понять: вещи, которые вызовут хоть какие-то подозрения, сразу же изымут и вряд ли вернут когда-то вообще. На периферии сна и яви, смотря уже туманными глазами на ночное небо, я поняла, почему план Тёмного Лорда гениален: смерть Героя, а после и самого сильного волшебника современности сильно пошатнёт магическое сообщество. А то, что всё это произойдёт в Хогвартсе, самом безопасном месте страны, будет той ещё сенсацией — страх, вот кто главное сопутствующее оружие Того-Кого-Не-Называют. В воскресное утро я поднялась рано — Полоумная, что-то колдуя, ужасно гремела. Клубы чёрного дыма заполнили комнату и мешали дышать, царапая горло. — Что ты делаешь? — кинула в Лавгуд подушку Рейчел. Она, накрывшись одеялом с головой, залилась в приступе жуткого кашля; все знали, что у девушки аллергия на дым. — Я выгоняю мозмошмыгов, — спокойно объяснила Полумна, пряча палочку в карман своей странной мантии, сшитой из разных кусков ткани. — Они мешают спать… — Да ну? Точно мозмошмыги? — едко спросила Рейчел, которая поднялась, чтобы открыть окно. Полумна, словно ничего странного в её действиях нет, согласно кивнула. Мы с Рейчел переглянулись и синхронно вздохнули. Но чтобы утром ни произошло, на завтрак мы спустились втроём, как неразлучные подружки. Рейчел расспрашивала у Полоумной про яды, в которых девушка отлично разбиралась. Лавгуд, видимо, радуясь такому вниманию, с готовностью рассказывала однокурснице всё, что знала. Столы в Большом Зале пустовали; только пара учеников там да тут сидели в полном одиночестве. За столом Гриффиндора, к моей досаде, оказался Колин: он, завидев меня, уронил фотоаппарат, который держал до этого, на пол. Парень смущённо улыбнулся и помахал мне рукой; я нехотя ответила ему. Потолок, что полностью отражал небо, был затянут теми же дождевыми тучами, что и вчера, из-за этого в комнате царила полутьма. Рейчел села напротив меня, а Полумна — около, так близко, что я касалась своим плечом её длинных, светлых волос. Сумку девушка почему-то положила на пол, и через раскрытые карманы я видела её учебники и тетради. На самом краю лежащей поверх остальных тетрадки поблёскивала монета — золотой галлеон. — Ты деньги потеряешь, — сообщила я Полумне. Она обратила взор туда, куда я указываю, и быстро взяла монету в руки. При ближайшем рассмотрении я увидела, что та немного отличается от других галлеонов. Лавгуд мечтательно улыбнулась, и покрепче сжала монету, прошептав странное «выручай-комната». — Что? — переспросила я. — Выручай-комната… или комната помощи. У неё много имён, а ещё больше обличий, — девушка посмотрела на меня, а потом, словно что-то прочитав на моём лице, понимающе улыбнулась. — Я вижу, и тебе она явилась. Мало кто догадывается, что он побывал в этой комнате; она показывается только тому, кто действительно в ней нуждается и только в нужную минуту, а потом редко появляется просто так. Ты ведь знаешь, о чём я? — Ага… — невнятно прошептала я, — кажется, знаю.