***
Утром вся школа готовилась к предстоящему матчу по квиддичу. Сегодня состязались вечно противоборствующие факультеты — Слизерин и Гриффиндор. Весь болельщицкий состав условно поделился надвое: то и дело мелькали красные или зелёные цвета и звучали звонкие голоса, что спорили, какая из команд сильнее, какая одержит победу. — Сегодня весьма удачная погода, — мой однокурсник довольно захрустел тостом. Он обращался, конечно же, не ко мне — все мои знакомые прекрасно знали, как холодно я отношусь к этой игре из-за страха высоты. — Да, у Гриффиндора хорошие шансы, — мечтательно, впрочем, как и всегда, сказала Полумна. В руках она держала свою рычащую маску льва. Роберт, мой однокурсник, который болел за слизеринцев, презрительно усмехнулся. — С чего ты это взяла, Полоумная? В команде одни Уизли, а капитаном сделали Поттера. Это, как по мне, полный провал. Я начала громче стучать вилкой по тарелке, чтобы не слушать их разговор. С недавнего времени любое упоминание Героя заставляло меня нервно дрожать. — Да, но в команде Слизистых, — обидно обозвала слизеринцев Чжоу, которая только что присоединилась к завтраку, — много замен. Охотник и ловец, а это плохое начало сезона. Они начали спорить, используя множество спортивных терминов, совершенно непонятных мне. Я осмотрела зал и задержала свой взгляд на Драко. Тот пил чай, что-то доказывая унылым Крэббу и Гойлу. Троица не брала участие в спортивном обсуждении, они даже не надели знаки своего факультета. Почему Малфой не будет играть? Все знали, что он с самого второго курса отчаянно желал поймать снитч, причём выхватить непременно из-под носа Поттера, но, к его огорчению, это до сих пор не удалось. Так что изменилось? Почему он отказывается от игры и, как показалось мне, даже не собирается на неё смотреть, оставаясь в пустой школе? Пустая школа... Вот в чём дело! Ни назойливых учеников, ни бдительных профессоров. Только призраки, да Пивз, который занимается очередной шалостью. Так что же Малфой задумал? Я постаралась незаметно проследить за его действиями: он весьма быстро позавтракал и, захватив друзей, ушёл. Забрав рюкзак, я побежала за ними — в коридоре, заполненном студентами, это не составило труда. Я умело скрывались в толпе, оставаясь незамеченной. Но когда мы поднялись выше, на седьмой, вечно пустующий этаж, пришлось осторожничать: прятаться за углами и статуями. Троица зашла в туалет, а я, воспользовавшись временем, удобно устроилась за большим изваянием одноглазого гоблина. Их не было долго. Так долго, что я, испугавшись, подумала о возможном запасном выходе, находящемся в уборной. Но спустя десять минут Малфой всё же вышел, а с ним и две перепуганные девочки. — Где же Крэб и Гойл? — прошептала я. Слизеринец давно скрылся за поворотом, который вёл в тупик; в том тупике находился вход в Выручай-комнату. Но его друзья не выходили, я бы это видела. Может, там и правда второй выход? А зачем Малфою девочки?.. Похолодев, я вспомнила судьбу маленькой птички. Маленькой мёртвой птички. Срываясь на бег, я направилась к Выручай-комнате. Осторожно выглянула из-за поворота. Неприметная дверь, точно такая же, как и в прошлый раз, уже появилась на стене. Но, словно охраняя проход через неё, там стояли две знакомые девочки. «Живы», — облегчённо подумала я. Просто стоят... Сторожат дверь? Почему они, а не Крэб и Гойл? Я пошла обратно, подумав, что прерывать Малфоя не надо. Мне и так прекрасно известно, чем он там занимается, а попасться на глаза Драко не хотелось: лучше ему не знать о том, что я слежу за ним. Дверь в уборную оставалась закрытой. Там ли слизеринцы или уже ушли, пока я проверяла состояние девчурок? Внутри оказалось безлюдно. Раковины, кабинки, холодный на вид кафель и зеркала, отражающие стены — обычная, всем знакомая обстановка. И пусто. Совершенно. Только комок чьих-то вещей в углу. Я подошла, сверля взглядом пространство. Никаких ходов, никаких студентов — только эти вещи: пара мантий да слизеринские небрежно свёрнутые галстуки. Кто это оставил? Неужели Крэб и Гойл, раздевшись, убежали? Да зачем им это? Вздохнув, я ушла, понимая, что эту загадку разгадать не в силах. На квиддичном поле орали десятки студентов, за которыми я следила из окна нашей комнаты. Голоса долетали приглушёнными, будто я спрятала голову под подушку. На стене висел календарь: большинство чисел уже были зачёркнуты красными чернилами. Пара недель — и Рождество, а значит, каникулы. Устало прикрыв глаза, я запустила руку в карман, где хранилась моя волшебная палочка. Вместе с ней я вытащила страницу с авторским рецептом зелья. Кто же всё-таки его написал? Явно магглорожденный или тот, кто хоть как-то контактировал с магглами: блокнот-то не магического производства. А может, сама бумага, заколдованная хозяином, хранит секрет? Я раскрыла книгу Рейчел, где рассказывалось о разных полезных заклинаниях, в том числе и о тех, что помогают обнаруживать скрытые чары. — Финита! Ничего. Содержимое листка никак не изменилось. Я, не отчаиваясь, попробовала применить ещё парочку заклинаний, которые так или иначе должны были обнаружить чары, наложенные на бумагу. Или создатель зелья не зачаровывал её, или же сделал это очень искусно — ни одно из них так и не подействовало. Я поднесла листок к свече: может, при свете удастся что-то разглядеть. И вот тут выяснилось нечто совершенно неожиданное: страница состояла из двух крепко склеенных листков. Когда свет огня падал на них, явно проглядывались мутные очертания слов. Я взяла палочку и аккуратно, стараясь не навредить, начала прогревать страницы. От горячего воздуха они начали рассоединяться, однако происходило это слишком неаккуратно, бумага разрывалась на части — пришлось отдирать остатки вручную без малого двадцать минут. Но оно того стоило. На обратной стороне обнаружилась переписка: об этом говорили надписи, сделанные разными почерками."Это плохая, нет, ужасная идея, Сохатый". "Хвост, ты говорил это и про наши маленькие уроки — и что? Ведь всё получилось: у тебя теперь хвостик, а у меня рога". "Не думаю, что у нас получится придумать что-то гениальное. Учёные боролись с этим вопросом десятки лет..."
Запись обрывалась, а внизу, под перепиской, кто-то дополнил:"Я ЖЕ ВСЁ ГОВОРИЛ. ХОРОШО, ЧТО НАМ УДАЛОСЬ ЗАСУНУТЬ ЕМУ В ГЛОТКУ БЕЗОАР".
И всё. Зато теперь я знала, что формулу зелья написали ученики, скорее всего, учились они пару десятков лет назад — об этом свидетельствовала внешняя старость, поношенность книги, в которой Рейчел нашла рецепт. И результат им, видимо, пришёлся не по вкусу. Интересно, чего они ждали? Заклинание означает «превращение». Что или кого они хотели превратить? Я перевернула лист и внимательно вчиталась в рецепт. Некоторые травы были прекрасно известны с уроков, наименования других же я видела впервые. Перечень пугал — кое-какие из компонентов были страшно ядовиты. Если это задумывалось не как яд, тогда что же? Какой результат ожидали получить, создав это? В скобках кто—то дописывал все минусы и плюсы, что принесёт та или иная трава. Многое было зачёркнуто, однако в самом конце создатели подвели итог: то, к каким последствиям приводит применение этого зелья на живом существе. «Мучительные судороги, а потом удушение — процесс не займёт больше 5-10 минут». Я радостно улыбнулась — вот оно. Лучшее из того, что попадалось мне за всё время. И пусть травы, что требовались, были очень редкими, их достать я сумею. Сам же процесс приготовления был лёгким, а смерть, если верить записи, должна была быть быстрой. Почти бесшумной. В комнату, улыбаясь, вошла Рейчел. Она размахивала гриффиндорским шарфом и радостно орала: — Победа! Я быстро спрятала бумагу с рецептом и, так же улыбнувшись, поздравила её.***
В один из последних дней первого семестра я, всё же не удержавшись, пошла в Выручай-комнату. Её охраняли новые девчонки — старше тех двух. Одна, увидев меня, от страха выпустила из рук серебряные весы, которые громко звеня, покатились по полу. Но никто не пытался меня остановить, и я открыла дверь, зная наперёд, что увижу там горы хлама покрытого пылью. — Драко? — я, к своему страху, пошла наугад, не запомнив дорогу. Где-то вдали испуганно зачирикала птичка. Я, пытаясь не потерять этот ориентир, пошла быстрее. Малфой, конечно же, обнаружился около шкафа. Он как раз закрывал дверцы, оставляя птицу без света. И, скорее всего, опять забирая у неё самое дорогое — жизнь. — Что ты тут делаешь? — наигранно скучающе спросил он, а в это время его белые пальцы крепко сжались в кулак. Я, промолчав, подошла к шкафу. Тридцать секунд прошли, а значит, дверь можно открывать. Затаив дыхание, я отворила створку — чтобы увидеть очередное бездыханное тельце. Я отвела глаза, посмотрев на самую дальнюю стену. Оттуда добивалось слабое освещение, словно на фонарь кто-то накинул чёрную вуаль. «Это окна», — догадалась я. Даже в комнате, набитой мусором, были окна. — Что за девочки охраняют дверь? — задала отвлекающий вопрос я. — Крэб и Гойл, — со смешком ответил Малфой. — Они охраняют не дверь — она видна лишь тем, кто знает, чего попросил человек, находящийся внутри. Эти двое же просто должны предупредить меня, если кто-то будет ошиваться поблизости. Я понимающе кивнула. Вот почему девочка, то есть, кто-то из парней, упустил весы. Не испугавшись, а просто для дела. — Разве не опасно вмешивать кого-то в своё задание? — спросила я, присаживаясь на шатающуюся табуретку. — Ты ведь тоже должна кого-то убить, — без обиняков сказал слизеринец, скрестив руки на груди. — Так не думаешь ли ты, что сама справишься? Кто-то, даже если он не узнает об этом, должен помочь тебе. Если жертва с твоего факультета — выбери её лучшего друга, который всё знает. Если с чужого — выбери любого ученика, и он поможет подобраться к ней. Сама ты никогда этого не сделаешь, даже не пытайся. Малфой, усмехнувшись, пошёл к выходу, оставляя меня среди покинутых вещей; я чувствовала то же — казалось, что лучше всего остаться тут, где время, кажется, не движется. Ведь Драко прав: какой бы я ни была умной и сильной, одной мне не справиться. Неожиданно тело моё задрожало, а глаза наполнились горячими слезами, которые всего через миг покатились по щекам, падая с подбородка на шею и грудь. Я вытерла лицо, но слёзы, не прекращаясь, опять потекли по нему. Пока пытешься решить одну проблему, за ней прицепом появляется парочка новых. Они ложатся на плечи, как тяжёлый груз, мешая дышать. И я чувствовала, как давит на меня мой собственный, вдруг утяжелившийся груз, как он душит меня. И от этого слёзы лились, не переставая.***
В субботу, сразу же после завтрака, те, кто уезжал на каникулы домой, выдвинулись к месту посадки на поезд; сегодня среди этих счастливчиков в первый раз в жизни находилась и я. Быстро заняв свободное купе — сейчас их было гораздо больше — я открыла книгу, в которой недавно нашла описания трав, что понадобятся мне для зелья. Кое-какие я куплю по заказу, другие же найду в школьном инвентаре. Стеклянная дверь купе отъехала в сторону, в проходе, смущённо улыбаясь, замер Колин. — Можно я сяду к вам… — он заметил меня и покраснел. — То есть к тебе. Я пришёл позднее всех, и вот результат: остальные купе заняты. Так можно к тебе? — Ага, а ты что думал?.. — я замолчала, а потом как можно спокойнее спросила: — Пароль? — Ну да, — как ни в чём не бывало, продолжил он, — пароль. Или у вас свободный вход? — У нас загадки, — просто, без пояснений, ответила я. — А у вас пароль? И кому вы его говорите? — Одной весьма напыщенной даме, — загадочно ответил Колин, а ученики, громко топая, помешали ему раскрыть тайну башни Гриффиндора. Прозвенел колокол, извещая жителей Хогвартса о начале урока. Воспоминание, всплывшее в голове, дало неожиданный толчок: теперь я поняла, что мне нужно делать с неожиданной симпатией Колина ко мне. — Да, — улыбнулась я призывно, — конечно.