Стать другой

1

— Не высовывайся, — шепнул Ричард и скрылся в соседних зарослях. Кэйтлин вместе с Другими сидела в засаде. Сначала ее хотели использовать как приманку для конвоиров Лайнуса — уж как его поймали люди Кими, она не вникала — но потом Ричард наткнулся на бредущих куда-то Кейт и Саида и предложил им роль наживки, все же в случае провала пустить в расход чужаков было не так жаль, как потенциальную соплеменницу. Бой начался — Кэйтлин услышала одиночные выстрелы, которые, подобно первым каплям дождя, сменяющимся ливнем, перешли в уверенные автоматные очереди. Дополняя метафоричный образ, громом раздался взрыв гранаты. Кэйтлин улыбнулась: среди Других она чувствовала себя беспомощным птенцом, но хотя бы не изгоем. Закралась мысль, что лучше ей остаться здесь и окончательно стать своей, но она отмела эту мысль, вспомнив, что эти люди верны, пока им не явится предзнаменование о новом лидере. Кэйтлин не считала себя эталоном верности, но другим такой измены простить не могла. Решив показать, что она способна на большее, чем сидеть в запасе, Кэйтлин выползла из зарослей. На поляне стоял синий вертолет — учащенно забилось сердце — Кэйти и не надеялась еще хоть раз увидеть что-то, связывающее ее с большой землей. Сделав над собой усилие, Кэйтлин переключила внимание на врага. Единственным оставшимся наемником оказался оглушенный гранатой, он рылся возле себя, ища винтовку, — Кэйтлин не стала прикидывать шансы и вообще думать и, подняв пистолет, спустила курок. Пуля вошла в висок наемника. Кэйтлин подбежала, схватила чужую винтовку, попятилась обратно в заросли — хорошего понемножку — и стала прислушиваться. Сквозь шум джунглей да собственное прерывистое дыхание она услышала знакомый голос, прозвучавший где-то далеко, возможно, у того самого вертолета. Кэйтлин осторожно вышла из укрытия и увидела Элис, беседующую о чем-то с мужчиной, выглядывающим из вертолета. — Элис! — проорала Кэйтлин, подбегая ближе. Кажется, бой, если еще где-то и шел, то в ближайших ста метрах не было никого, ведь ее не скосило очередью, пока она мчалась к подруге. — Ты что здесь делаешь? — в недоумении пробормотала Клэптон. Кэйтлин, не отдавая себе отчета, сгребла ее в объятия. — Черт, как же я рада, что ты жива! — Отпусти, — буркнула Элис. — Алан тебя не нашел? — Кэйтлин отстранилась. — Нашел. Но это не меняет моего решения. Я хочу выбраться с острова. И не вздумай мне мешать. — С чего мне мешать тебе? — удивилась Кэйтлин. — С того, что ты с Лайнусом, а значит, против любого, кто хочет покинуть остров. — Я сама по себе, — сложив руки на груди, ухмыльнулась Кэйтлин. — Да и вообще, это место не для нормальных людей. Так что, удачи. Кэйтлин хотела развернуться и уйти, ведь говорить больше было не о чем, да и Элис, чего доброго, могла начать зазывать ее с собой. — Нормальных? — неуверенно переспросила Элис. — О да, ты теперь нормальная. — Кэйти хитро подмигнула подруге. — Живи теперь с этим. — А ты постарайся выжить, — дрогнувшим голосом сказала Клэптон. — Да она сама кого хочешь убьет, вон, того парня минуты две назад прихлопнула, — решил наконец вставить слово незнакомец, который, вероятно, был пилотом. Самодовольно улыбнувшись, Кэйтлин кивнула и, не прощаясь, пошла прочь. В успехе Других она была уверена, а потому шла по джунглям без опаски. Натыкаться на Других не хотелось, Кэйтлин хорошо знала, что они ей предложат. Она, конечно, не ахти какой боец, да и послушания в ней чуть, но второй список выкошен на половину, а то и больше, а значит, каждая шестерка на счету. Да она бы и рада быть этой шестеркой и даже научиться выполнять приказы до конца, а не чинить произвол, но сначала нужно было убедиться, что лидером останется Бен. Согласно плану, Кейт должна была вывести его к Другим. Но Кэйтлин не знала места встречи, не знала, останется ли он с Ричардом или пойдет куда-то еще. Кэйтлин усмехнулась: в нормальном мире, который остался по ту сторону океана, для того, чтобы знать, куда идти, нужны знания, но здесь с лихвой хватало смелости и интуиции. Она закрыла глаза, представив цель, а открыв их вновь — уже знала направление.

2

Бен ничуть не удивился ее появлению, должно быть, распознав ее шаги еще издалека. Не оборачиваясь, он спросил: — Почему ты не осталась с Ричардом? — Что мне там делать? — Кэт равнодушно пожала плечами, винтовка больно брякнула по бедру. Бен скосил взгляд и заметил, наконец, трофей. Райт приосанилась и довольно улыбнулась, чувствуя себя кошкой, притащившей мышь хозяину: — Да, я все же прикончила одного. — Должно быть, он был безоружен. — Умеешь отравить вкус победы, — буркнула Кэйтлин, продолжая идти за Беном. — А где Локк? — В оранжерее. Полагаю, занят поиском антуриума. — Большая оранжерея, должно быть, раз найти не может, — озадаченно почесав затылок, пробормотала Кэйтлин, и тут же с подозрением уточнила: — А на кой-черт здесь оранжерея? — Прикрытие для очередной станции. Ты знаешь, что такое антуриум? — Кэйтлин услышала неподдельное удивление в голосе Бена, но это не оскорбило ее, она смирилась с тем, что со стороны порой кажется девушкой небольшого ума. — Ага. Мать разводила всякие тропические растения. И злилась, что я забываю их поливать. А я не люблю растения, я вообще кошку всегда хотела, — выпалила вдруг Кэйтлин. — У тебя была когда-нибудь кошка? — Почему тебе страшно? Кэйтлин вздрогнула от этого меткого вопроса. Она не слишком много понимала в людской психологии, но не верила, что болтливость — самое распространенное проявление страха. Так как же он ее так легко раскусил? Кэйти собралась с мыслями и нерешительно начала: — Потому, что мы после бойни идем в оранжерею. Потому, что за спиной осталась рабочая вертушка с пилотом и моя подруга, но я не чувствую скорой потери. Потому, что я недавно убила человека и не почувствовала на этот раз ничего. Это, со стороны, наверное, глупость и мелочи. Но меня это отчего-то пугает. Я имею в виду… Это не тот страх, когда знаешь, что вот-вот можешь умереть, это скорее какой-то… — Диссонанс? — по-видимому, устав ждать, пока Кэйтлин закончит пространную тираду, предположил Бен. — Да, пожалуй. То есть, я не считаю, что это все неправильно. Диссонанс только с моим прошлым мироощущением. И я не слишком понимаю, куда делось все то, старое. — Никуда не делось, у тебя просто шок. Слишком много событий за короткий промежуток. Переживания нахлынут на тебя позже, когда будет время остановиться, все осмыслить. Перевозбуждение сменится истощением. С тоской будешь вспоминать нынешнее состояние, — невесело усмехнулся Лайнус. — Тогда лучше никогда не останавливаться, — мрачно заметила Кэйтлин.

3

Кэйтлин удостоилась чести лично показать Локку, какой из цветов оранжереи именуется антуриумом. А после Локк с Беном отправились на подземную часть станции. Кэт было приказано охранять вход, она знала, что это пустой приказ, отданный лишь затем, чтобы она не увязалась следом, но это знание не давало ей повода ослушаться. Небо вмиг затянуло тучами и хлынул ливень. Кэйтлин горько усмехнулась: вот оно, то самое проклятое время, чтобы осмыслить. Она уже чувствовала, как с каждой секундой вместе с прибывавшей с небес влагой ее разум наполняется отчаянием и тоской. Кэйтлин подошла к кусту диких роз и втянула их пьянящий, стократно усиленный жарой и влагой аромат. Она не любила цветы, но хорошо их знала: розам не место в джунглях. Но они здесь. Их кто-то посадил, и они даже выжили, без заботы, без любви. Кэйти провела пальцами по тонким лепесткам. Тот, кто занес их в этот недружелюбный мир, вовсе не думал, что оставит их в одиночестве. Он просто умер, не успев им объяснить, как жить дальше. Но они выжили. И пышно цветут, не опуская бутонов. Кэйтлин улыбнулась: в живом несложно найти утешение. Словно в насмешку над ее мыслями, за спиной прозвучал голос Джессики: — Пойдем за мной. Кэйтлин обернулась. Джессика была уже в пятнадцати шагах от нее и призывно смотрела. — Может, хватит? — Пойдем, здесь ты все равно не нужна. Кэйтлин усмехнулась, в этом и правда сомнений не было. Кроме того, было некорректно оставлять потерянную, по вине Кэйтлин, душу без внимания. Джессика исчезла, как только Кэйтлин отошла на почтительное расстояние от оранжереи. Однако этого расстояния хватило, чтобы услышать лязг лифта. — Джесс? — в ярости позвала Райт. В ответ лишь тишина. Решив, что маленькая мертвячка снова вздумала водить ее за нос, Кэйтлин развернулась и опрометью бросилась в сторону оранжереи. Лязг лифта раздался вновь. А когда она добежала до входа, стало ясно — лифт не поднял никого снизу. Он спустил кого-то сверху. — Что ты натворила, Джесс? — простонала Кэйтлин, дергая за рычаг.

4

На станции горели тусклые лампы, их света не хватало, чтобы полностью развеять пахнущую сыростью тьму бункера. Где-то в конце коридора слышалась возня. Кэйтлин сняла винтовку с плеча и побежала на звук, шумный лифт и без того давно оповестил всех о ее прибытии, так что думать об элементе неожиданности не приходилось. Пока она бежала, до нее донесся голос Кими. Он говорил, что его не стоит убивать, иначе взорвется корабль, на который эвакуировалась часть людей с Оушеаника. Кэйтлин сбавила шаг. Видимо, Кими решил, что лифт просто отправился наверх, а потому у нее неожиданно появилось преимущество. Голос Кими умолк. Еще несколько метров, и Кэйтлин завернула за угол, выставив вперед винтовку и готовясь выстрелить. Увиденное поначалу приятно удивило Кэт: на полу лежал раненный Кими, над ним склонился Локк, рядом сидел Бен, на нем была кровь, по-видимому, принадлежащая Кими, потому что Лайнус был в полном порядке. Здесь справились без нее и можно было уходить, пока на нее не обратили внимания. — Кэйтлин! Помоги мне! — прокричал вдруг Джон. Райт не сразу состыковала в голове просьбу Локка и разговоры Кимми о «небольшой страховке», но сообразив, перевела тревожный взгляд на Бена, в надежде на инструкции, однако он оставался безучастным, молча смотря куда-то перед собой. На корабле могла быть Элис, а если сердце проклятого наемника перестанет биться, все, кто на корабле, погибнут вместе с ним. Но и спасать жизнь убийцы Алекс не хотелось. — Отключи! Не будь ты таким уродом, все равно сдохнешь! Мало на твоей совести? — в бессилии прорычала Кэйтлин, поднося пальцы к ране — Джон накидал каких-то тряпок, но не прижал артерию. — Я заберу их с собой, — прохрипел Кими и даже выдавил улыбку, и спустя несколько секунд глаза Кимми стали безжизненно-пустыми, а лампочка на передатчике стала красной. Бен, отмахнувшись от взываний к совести, исходящих от Локка, вошел в какую-то лабораторию с маленькой капсулой-комнаткой, включил аппаратуру, велев всем пригнуться. Кэйтлин сидела на полу, оглушенная не столько взрывом, сколько страшной мыслью, закравшейся в голову: «Возможно, Элис мертва». Она видела, как Бен достает из шкафа «аляску» и спешно надевает ее. Слышала, как Джон тут же начал одолевать его бесконечными вопросами. И даже не смотря на абсурдность, граничащую с комичностью происходящего, даже когда Локк обиженно спросил, где же куртка для него, Кэйтлин не нашла в себе сил улыбнуться и отпустить невеселую мысль. Разговор, происходящий в паре метров от нее, все больше заслуживал внимания, Бен должен был, кажется, пожертвовать собой или что-то вроде того… Кэт прислушалась: он уже прощался с Локком. Устало потерев переносицу, Кэйтлин встала с пола, она уже давно потеряла нить понимания того, что происходит на этом острове, но если ей нужно было сейчас попрощаться, то так тому и быть. Бен замер у входа в разрушенную комнатку и смотрел на нее. Даже Локк замолк. Ее словно в первый раз заметили. — Не стану объяснять, почему ушла с поста. Это, похоже, теперь не имеет значения, — мрачно заключила Кэйтлин. — Уходишь, значит, да? — Да. — Он внимательно посмотрел на нее, Кэйтлин выдержала взгляд. — Возвращайся вместе с Джоном. И закончи то, ради чего однажды обратилась ко мне. Кэйтлин кивнула и, шепнув еле различимое «удачи», вышла из комнаты. С Джоном, значит. Кэйтлин невесело улыбнулась — да никогда. Любая смерть лучше, чем вот так пойти за тем, кто лидером быть не должен, и вот так просто забыть о настоящем лидере. Кэйтлин оттерла слезы злобы и сжала кулаки. Бен пожал руку Джону, но Бен часто врет, и Райт не могла поверить, что он вот так просто отказался от власти. Неужели отсутствие людей на его стороне сломило его? Да и куда он вообще пошел? Эти вопросы захлестывали ее сознание, позволяя панике расти в геометрической прогрессии. — Идем, Кэйтлин, — сказал подошедший сзади Джон. — Я остаюсь, — коротко пояснила она, не желая даже делать вид, что собирается послушаться. — Что ты задумала? — Это вас не касается. Я… Просто останусь здесь. — Что ж, это твой путь, Кэйтлин. Не стану мешать. — Он вошел в лифт. Райт была приятно удивлена: в кои-то веки, Джон не стал строить из себя всезнающего мудреца. Должно быть, дело было в прощальном подарке Бена: теперь у Локка много потенциальных слушателей. Пройдя в дыру в комнате, Кэйтлин оказалась в туннеле, стены которого были покрыты слоем инея. Пробираться вглубь пришлось долго, но вот, коридор закончился лестницей, ведущей вниз. Кэйтлин обмотала руки бинтами, прежде чем прикасаться к обжигающе холодным перекладинам лестницы. Снизу раздавался лязг, Кэт ускорилась. Чем ниже она спускалась, тем толще был слой льда, покрывавший лестницу. Кэйтлин оглянулась: покрытую льдом комнату заполнял свет, мешая разглядеть что-либо, лишь вдалеке смутно виднелись очертания Бена, согнувшегося над чем-то большим. Любопытство и тревога окончательно взяли верх, и Кэйти, спрыгнув вниз, бросилась к Лайнусу. Свет слепил ее, к лязгу примешался интенсивный вибрирующий шум, но она проскользнула вперед, схватившись за что-то железное. Радость переполняла ее, что бы сейчас ни случилось — все было неважно. Она просто здесь. Свет, достигший апогея своей яркости, выбил из нее все мысли и полностью дезориентировал. Весь мир состоял из света. Свет исторгал распыляющий на атомы мозг шум: первобытную вибрацию, словно стремящуюся перепутать в сознании Кэйтлин все: прошлое, будущее и настоящее. Она видела кровь, много крови совершенно разных людей, она даже кажется видела конец собственной жизни… И сквозь шум, неведомым образом перекрывая его, доносились слова Джессики: «Глупый мотылек, не тьмы тебе следует бояться…» … а света. Кэйтлин очнулась. Она ничего не видела, вместо этого в мозг неизменно проецировался образ пустыни: песок и яркое солнце. Кэйтлин приподнялась, повернула голову в сторону, ее стошнило. Кажется, она ударилась головой и, кажется, снова ослепла, или на этот раз спятила? Она проморгалась, но продолжала видеть солнечное небо и отражающий солнечный свет песок. — Я ничего не вижу! — закричала в пустоту Кэйтлин. Она услышала чье-то приближение и продолжила кричать, что ослепла. Над ней склонился Бен, она видела его, но знала, что это невозможно, ведь она ослепла. Она видела его мысленным взором, Райт была в этом уверена, а потому вновь проговорила, теперь тише: «Кажется, я ослепла». Бен вздохнул и ударил ее по лицу. Кэйтлин часто заморгала. Она продолжила видеть пустыню, но теперь поняла, что видит это глазами, а никаким не мысленным взором. — Можно было просто сказать, что мы и правда в пустыне, — проворчала Кэйтлин, поднимаясь с песка. Неподалеку стояла лошадь, возле которой лежали два араба, один мертвый, другой, кажется, еще дышал. Кэйтлин озадаченно посмотрела на Бена в надежде, что он хоть в паре слов обрисует ситуацию. Но он лишь молча с укоризной пялился на нее. — Я не слишком думаю наперед, да. Это ведь не новость, верно? — смущенно проговорила Кэйтлин, теребя рукав джинсовки. — Может это и к лучшему, тебе будет морально проще шагать в сторону города, не думая о будущем, — съязвил Лайнус, разворачиваясь к лошади. — Ну откуда мне было знать, что ты солгал Джону насчет смертельной опасности этого предприятия? — Оно невероятно смертельное, уже на первом километре заметишь. — Бен забрался на лошадь. — Не делай вид, что удивлен, — вдруг выпалила Кэйтлин. Ей пришла гениальная идея свалить все на судьбу. — Как я могла остаться с Джоном? Или уйти в джунгли, чтобы сойти с ума? Я иду за тобой не только из желания, если помнишь. Я не просила жизнь валить мой самолет на этот остров. Не просила судьбу отыскать моего отца, чтобы он мне дал ценнейшее наставление идти за тобой до конца. Тащиться за кем-то балластом — великое ли счастье, как думаешь? — Все так плохо? — уточнил Бен. — Ну, временами приятно, — потупив взгляд призналась Кэйтлин. — Ладно, садись на лошадь. Кэйтлин смущенно уставилась на Бена: она была благодарна за то, что он все же не оставит ее в пустыне, однако как взобраться на лошадь не имела ни малейшего понятия, ей не приходилось никогда прежде и близко подходить к таким крупным животным. У Лайнуса, видимо, не было времени подкалывать ее по этому поводу, он молча слез с коня, помог Райт забраться и усесться на седло, сам же сел сзади — Кэйтлин про себя с восхищением отметила столь мудрое решение — она так устала, что легко могла свалиться с лошади, не будь за ней кого-то сзади. Бен погнал лошадь вперед, и Кэт изо всех сил сжала пальцами верхнюю луку седла. Сначала Кэйтлин было страшно, она даже боялась раскрыть глаза, но любопытство взяло свое: Райт увидела, как они несутся меж однообразных золотистых дюн, а бесконечный их черед простирается до самого горизонта. Хотелось выразить свое восхищение, но в горле пересохло от разгоряченных потоков воздуха, что они рассекали, мчась вперед. Кэйтлин боялась высоты, ненавидела жару и с полным недоверием относилась к лошадям, но порой достаточно добавить к неприятной ситуации одного лишь человека, чтобы все преобразилось и заиграло новыми красками.

5

У города Бен слез с лошади и помог спуститься Кэйтлин. Теперь, когда в лицо не бил сухой ветер, захотелось наконец узнать, где они и как оказались вне Острова. Бен не был расположен к разговору, а потому ей, как и множество раз прежде, пришлось плестись за ним, не имея ни малейшего понятия, что там, впереди. Так или иначе, пустыня осталась позади, они вошли в город-оазис: меж маленьких домиков торчали зеленые пальмы, а в воздух был тяжелым от влаги — вероятно, неподалеку было озеро. Кэйтлин приметила вывеску на английском и только из нее наконец узнала, что идут они по улицам города Таузаре. — Неужели мы и правда оказались в Африке, — восхищенно прошептала Кэйтлин. Все казалось миражом — люди, деревья, дома. И было сложно принять эту данность, убедить себя, что это не сон и не плод воображения. Только уставшие ноги подсказывали, что честно пройденный ими маршрут абсолютно реален. Зайдя за Лайнусом в стеклянные двери четырехзвездочного отеля, Кэйтлин поймала себя на мысли, что не слишком-то хочет возвращаться к цивилизации. Холл отеля сиял натертыми до блеска полами, за ресепшн-стойкой сидела аккуратная молодая регистратор, и среди всей этой чистоты Райт в ее пропитанной потом рубашке и перемазанных ни то кровью, ни то грязью джинсах стало неловко. Бен подошел к стойке, пояснил, что у него забронирован номер, протянул документы и, кивнув на Кэйтлин, шепнул что-то регистратору и протянул деньги. Девушка за стойкой покраснела и кивнула. Кэйтлин смущенно отошла в сторону, сделав вид, что ее безумно заинтересовала россыпь всевозможных буклетиков, лежащих на журнальном столике, стоявшем поодаль. Бен продолжил разговор с регистратором, до слуха Кэйтлин донеслось «двадцать четвертое октября», затем тише «две тысячи пятый?». Через мгновение ей попалась на глаза брошюра с экскурсиями в местный музей. Сейчас и правда была осень две тысячи пятого. Их где-то промотало целых полгода. Бен окликнул ее, и, с мгновение помяв в нерешительности глянцевый кусок бумаги, Кэт наконец обернулась: Лайнус уже поднимался по лестнице, и, избегая взгляда регистратора, Кэйти прошмыгнула следом. — Та девушка подумала, что… — смущенно начала Кэйтлин, как только они оказались в номере наедине. Бен кивнул и, бросив сумку на пол, пошел в ванную. Кэйтлин подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя — на куртизанку она точно не походила, вид был уж больно потрепанный. Порывшись в рюкзаке, Кэйтлин отыскала чистую рубашку, но лишних джинсов не нашлось. Райт вытащила нож и, сняв джинсы, ампутировала перепачканные штанины выше колена. Отчасти не самое лучшее решение, все же, она находилась в арабской стране, где к женщинам особые требования, но Тунис, будучи в прошлом французской колонией, славился большей снисходительностью на этот счет. — Что будет дальше? — спросила Кэйтлин, как только Бен вышел из ванной. Он вернулся к сумке и, извлекши из нее записную книжку, принялся в ней что-то искать, игнорируя вопрос. Кэйтлин стиснула зубы и, сложив руки на груди, стала терпеливо ждать ответа. — Раньше тебя не слишком-то волновало, что будет дальше, — после продолжительного молчания наконец сказал Бен, продолжая изучать записи. — Я уже объяснила, что альтернатива была не слишком… — робко начала Кэйтлин.  — Интересно, ты хотя бы примерно представляешь, чем могла кончиться подобная совместная телепортация? Кэйтлин вздрогнула. Она не слишком любила научную фантастику, но могла припомнить парочку сцен красноречиво иллюстрирующих, почему не стоит пренебрегать правилами безопасности в подобных делах. И пришедшую было на ум шутку про человека-человека быстро затмили воспоминания о неправильной атомной сборке животных, показанной в «Мухе». — Скоро увидишь, что будет дальше, — заверил ее Бен, видимо, решив, что уделил достаточно времени ее воспитанию. — Оставайся в номере до моего возвращения.

6

Кэйтлин прождала весь день, успев за это время смерить шагами просторный номер бессчётное число раз, столько же раз успев пожалеть, что покинула остров. Ведь там все уже успело стать родным и понятным, а большой неизведанный мир, в котором она так внезапно оказалась, таил в себе миллионы опасностей: стремительно летящих по дорогам машин она боялась больше, чем рассованных по джунглям ловушек Руссо, а шастающих вечерами пьяниц больше дымового монстра, правил у Других было на порядок меньше, чем законов, властвующих на большой земле, да и в целом жить на Острове было дешевле и проще. Настенные часы показали восемь вечера. Тревога усилилась: если только с Беном что-то случится, то и представить страшно, что будет с ней здесь. Ни документов, ни, что важнее, денег и знания языка. Наконец, дверь в номер открылась — Кэйтлин так и не наловчилась различать едва слышные шаги Бена — и она увидела в отражение зеркала, как он вошел внутрь, торопливо расстегивая молнию на сумке и извлекая оттуда небольшой пакет. — Что там? — непроизвольно вырвалось у Кэйтлин. — Еда. — Ты принес мне какую-нибудь фалафель? — с интересом промурлыкала Кэйти, подходя ближе. — Просто сэндвич с индейкой. Кроме того, фалафель — ливийское блюдо. — Бен отдал ей сверток и, отвернувшись, сел на кровать, снова принявшись что-то искать в своей сумке. — Я не люблю мясо, — пробормотала Кэйтлин, положив сверток на столик, и села рядом, не заглядывая, однако, за спину Бену — если уж он отвернулся, значит, не хочет, чтобы она видела содержимое сумки. За окном было уже совсем темно. Она устала, но спать не хотелось. Ее куда больше занимало состояние Лайнуса: он уже перестал возиться с сумкой и теперь просто смотрел в стену, сжимая что-то в руке. Наконец, он обернулся к ней и сказал, как ни в чем не бывало: — Тогда поешь в самолете. И все же, разве ты не любишь мясо? Ты же ела в тот вечер у меня? Кэйтлин приободрилась и, как часто с ней бывает, не успев хорошенько подумать, ответила: — О, тогда я подговорила Алекс незаметно поменяться тарелками. Она съела мою порцию курицы, а я за нее съела все брокколи. Забавно, и как можно не любить овощи? А после она мне сказала… — мысль, наконец, догнала слова, и Райт, потупив глаза, тихо закончила, — что она всегда мечтала так сделать. — Ловко вы провернули. Я и не заметил, — сказал Бен. Кэйтлин неуверенно подняла на него глаза — он улыбался странной улыбкой. Так, Райт это поняла с невероятной ясностью, может улыбаться только человек, перенесший по-настоящему страшную потерю. И теперь Кэйтлин почувствовала, что она, в действительности, еще ни разу этой самой потери настоящей и страшной не пережила, несмотря на обилие смертей в ее биографии. — Ты что-то сказал про самолет. Мы полетим в Штаты? — решила перевести тему Кэйтлин. — Нет, Кэйтлин, это ты полетишь в Штаты, домой. — Он протянул ей то, что до того сжимал в руке — это был паспорт со вложенным в него билетом. Райт удивленно заморгала. — А как ты сделал паспорт? — Кэйтлин открыла страницу с фото и с удивлением обнаружила, что фото точно то же, что в ее настоящем паспорте. — А ты что же, всегда ходила лично фотографироваться на поддельные паспорта? — искренне удивился Лайнус. — Зачем поддельный? Я со своим всегда летала, — пробормотала Кэйтлин, продолжая разглядывать документ. В графе имени значилось: Люси Вестенра. — О, ты серьезно? Почему именно она? — Кэйтлин рассмеялась, странный выбор имени на секунду вытеснил из ее головы более важный вопрос. — Ты же поклонница готических романов, — ухмыльнулся Лайнус. Кэйтлин кивнула, поглаживая гладкую страничку. Улыбка уже угасла, и теперь Райт пыталась придумать способ, как бы сказать то, что она хочет сказать, и не расплакаться. — Такси будет через пять минут. Мой человек по прилету отдаст тебе денег, должно хватить на некоторое время, — сказал голосом, лишенным каких-либо эмоций, Лайнус. Райт не знала, то ли он не хочет показывать, то ли и правда ничего сейчас не чувствует. — Выходит, мое маленькое приключенье подходит к концу? — Да, пожалуй. — Ну а ты чем займешься теперь? — Кэйтлин коснулась ресниц, незаметно убирая кончиком пальца маленькую слезинку. — Продолжу действовать в интересах Острова, — словно заготовленной фразой отчеканил Бен. — Только о себе не забывай, — решилась на прощальное напутствие Кэйтлин и, прикинув, что более правильных слов ей все равно не подобрать, вышла из номера. «Вот и всё», — крутились в голове одни и те же три простых слова. Она повторяла их как мантру от дверей номера и, кажется, до самого взлета. А уж там ей вновь пришлось вспомнить о прелести взлета, о заложенных ушах. Может быть, именно это вернуло Кэйтлин в реальный мир и принесло осознание того, что она едет в родную Америку, пусть там давно уж и нет ее дома. Так или иначе, она вернется к своему одинокому существованию, даже, пожалуй, еще более одинокому, чем прежде. И вся ее жизнь превратится в смакование того, что произошло на Острове, всех хороших и плохих моментов, ведь ничего ярче, она была в этом свято уверена, с ней уже не произойдет. Почувствовав себя вдруг безнадежно состарившейся, Райт нервно поежилась и закрыла глаза, чтобы забыться спасительным сном.