1
Кэйтлин улыбнулась вышедшему навстречу Ричарду, улыбкой обреченного человека, у которого осталось не так много вариантов. Было непонятно, кто перед ней – человек из ее времени или времени нынешнего, ведь Ричард не старел, это была одна из маленьких тайн острова, о которой ей однажды поведал Бен. Как сказку на ночь. Кэйтлин стиснула зубы, усилием воли прогоняя воспоминания. Ричард не узнал ее, он вышел один, но Кэйтлин знала, что «другие» редко ходят поодиночке. – Кто ты? – спросил он. – Всего лишь учитель, пришедший проведать заболевшего ученика, – ухмыльнулась Кэйтлин. – Ты не из Дхармы, – настороженно произнес Ричард, всматриваясь в лицо Кэйтлин, словно мог ее узнать. Но он не мог. И это казалось Кэйтлин смешным. – Тогда кто я, Ричард? – Кэйтлин оскалилась. – Потерянная душа? Зло? Враг? Что там сказано в пророчестве на мой счет? Но ты не ответишь, ты знаешь даже меньше Елены, которую вы все единогласно сочли безумной. Может, это и хорошо, за знания цена слишком высока. Так что оставим этот вопрос, хорошо? Поймав озадаченный взгляд Ричарда, Кэйтлин коротко рассмеялась. – Просто дай мне увидеть мальчишку, и я уйду, – сделавшись серьезной, пообещала Кэйтлин. – Это будет не так просто, ты ведь понимаешь, что на территорию лагеря тебя не пустят. Живой. – Чушь, – сложив руки на груди, возразила Кэйтлин. – Мне не нужно никуда идти. Он в зарослях, с твоими людьми. Интуиция молчала, а дар провидения обошел Кэйтлин стороной, но она научилась чувствовать ложь, общаясь с куда более искусным лжецом, чем Ричард. – Мне нужна лишь короткая встреча – это не слишком обременит вас, верно? Ричард сдался и жестом позвал Кэйтлин за собой. Они прошли между часто расположенных деревьев, и Кэйтлин увидела двух молодых парней в изношенной одежде, у одного была винтовка, которую он опустил с молчаливого позволения Ричарда. У ног Других, на деревянных носилках, лежал Бен, он спал, и сон его казался спокойным. От щемящей нежности, разлившейся в груди, сперло дыхание. Маска чёрствости и напускного безразличная треснула, вновь обнажив истинные чувства Кэйтлин – на глазах блеснули слезы, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя снова взять себя в руки, и незаметно оттерев тихие слезы радости, обратиться к Ричарду. – Пару минут, Ричард. – Хорошо, но он без сознания и его не стоит будить. Кэйтлин кивнула и села рядом с носилками на влажную землю. Мысли разбегались, не желая являть себя уставшему сознанию Кэйтлин, она и не стремилась следить за их бегом, черпая спасительное безмысленное спокойствие, которым милосердно делился ее спящий будущий лидер. Ее осторожно потрепали по плечу – пора уходить. Ресницы Бена тут же задрожали, и он открыл глаза, словно почувствовав наконец присутствие старого друга или ее скорый уход. – Бен? – дрогнувшим голосом позвала Кэйтлин. – Кэйти? – сипло прошептал Бен. Он попытался приподняться на локтях, но приступ боли заставил его со стоном опуститься обратно на носилки. Кэйтлин наклонилась ближе, чтобы успокоить его и предупредить попытки шевелиться верткого мальчишки, но едва она склонилась, Бен захватил рыжий локон и накрутил на палец. Кэйтлин непонимающе уставилась в бездонные голубые глаза, в них было слишком много спокойствия и понимания для такого юного возраста. Она вдруг поняла, что смотрит в глаза вовсе не маленькому мальчику. Она смотрит в глаза Бена Лайнуса словно сквозь самое время в прошлом, настоящем и будущем. Это был момент соприкосновения с вечностью, краткий, ускользающий от разума и памяти. И вот, через миг, Кэйтлин уже не могла сказать, что же она видела и чувствовала секунду назад. Все стало прежним, перед ней был снова маленький Бен, взгляд которого сделался менее осмысленным, он выпустил из руки ее локон, и вновь окунулся в сон. – Что ж, – встав, и переведя взгляд на Ричарда сказала Кэйтлин, – за проявленное снисхождение, позволь вручить тебе маленький подарок. Вытащив из кармана часы, и не обращая внимания на дернувшегося за ее спиной парня с винтовкой, Кэйтлин протянула их Ричарду. – Сейчас время для них замерло, но в их случае это исправимо, – тихо добавила Кэйтлин, заглядывая в темные глаза Ричарда. Он больше не казался удивленным, кажется, осознав, что имеет дело с очередной загадкой, пусть и не настолько увлекательной, как он сам. – Куда ты теперь пойдешь? – спросил Ричард. – Наконец-то ты задал хороший вопрос. Вот только я пока не знаю ответ. – Я помогу: ты должна уйти с нашей территории. – О, она вовсе не ваша, и ты это знаешь. И пока мне позволяет здесь быть дух острова, я продолжу свой путь, куда бы он ни вел. Кэйтлин бросила прощальный взгляд на Бена и, развернувшись, пошла наугад. Мешать ей никто не стал.2
Ночные джунгли, переполненными тревожными звуками и неясными тенями, мечущимися в свете фонаря, обступали Кэйтлин со всех сторон, и чтобы побороть подкравшийся давно забытый иррациональный страх, Кэйтлин тихонько напевала песню. Между нами было расстояние, Недопонимание. Но теперь мы смотрим в одну сторону. Жизнь – автострада, Я хочу мчаться по ней всю ночь. Если тебе со мной по пути, Я буду ехать всю ночь. Всю ночь. Кэйтлин вымученно улыбнулась, вспомнив, как фальшиво насвистывала эту песню, когда, бывало, они ехали куда-то ночью, попеременно сменяя друг друга за рулем. Теперь прошлое, ставшее вдруг будущим, казалось таким далеким. Теперь у нее снова не оставалось ничего, кроме тусклого света фонаря и еле ощутимого призрака надежды. До Дхармавилля оставалось недалеко, еще немного, и перед ней вырастут столбы, обозначающие невидимый барьер. Шанс на то, что ее истории о нарушении запрета на покидание территории исключительно под действием затмивших доводы разума переживаний за ученика поверят, был ничтожно мал, но ничего другого не оставалось. Ее прошлое желание примкнуть к Другим потонуло в презрении к ним, она слишком ясно помнила, чем кончится история пребывания Бена в их рядах. И ей было больно видеть, с чего все началось, быть рядом, не имея возможности что-либо изменить. Оставалось вернуться к Дхарме, в надежде, что, когда он вернется с залеченными ранами в поселок, ей удастся убедить его отступиться от Других. И тогда им придется испытать на прочность волю Острова. Кэйтлин устало опустилась на поваленное дерево. В поселок лучше войти при свете дня, ночью люди слишком пугливы и иррациональны. Она сползла с дерева на влажную траву, закидывая руки за голову – до рассвета можно и поспать.3
Кэйтлин проспала. Часов не было, но судя по солнцу, проглядывающему из-за деревьев, перевалило за полдень. Размяв затекшие конечности, Кэйтлин бодрым шагом пошла к барьеру. Едва пальцы коснулись панели с кнопками, уши заложило от шума, а глаза ослепила вспышка белого света. Кэйтлин в страхе отпрянула от столба, думая, что каким-то образом, ультразвук вырвался за дозволенные границы и теперь взорвет ей мозг. Свет тем временем стал нестерпимым, а шум в ушах лишал способности мыслить, Кэйтлин упала на колени. Ей казалось, что она здесь не одна. Был кто-то еще, чье-то сознание словно было вплетено в этот ослепляющий свет. Краткий миг прозрения быстро сменился тьмой отступающего в изнеможении рассудка. Кэйтлин очнулась по другую сторону барьера. Стояла темная беззвездная ночь. Не желая ломать голову над очередной загадкой острова, Кэйтлин поспешила в поселок. Еще издалека Кэйтлин заметила, что в поселке не горит ни один фонарь. Сердце болезненно сжалось – маловероятно, что в Дхармавилле разом вышли из строя все генераторы. Некоторые дома оказались раскурочены, кажется, взрывом. Несмазанные, заржавевшие качели тихо скрипели под порывами ветра. Все прилегающие к домам территории заросли травой. Такое за сутки не случается. Кэйтлин вернулась. Все дома оказались пустыми. И все же, в доме Бена Кэйтлин заметила многочисленные следы на пыльном полу. Она прошла все комнаты и, наконец, остановилась в комнате Алекс. Здесь было спокойно, так Кэйтлин чувствовала себя в старых церквях и на кладбищах. Этот покой казался необъяснимым, ведь Кэйтлин чувствовала вину за смерть Алекс, но сейчас, ей казалось, что хозяйка комнаты словно бы здесь и, более того, совсем не сердится на Кэйти. Кэйтлин провела рукой по запыленным рамкам фотографий, стоящих в ряд и осеклась. Одна из них была той самой, которую сделали несколько дней назад, а точнее, тридцать лет назад, когда Кэйтлин, под видом учителя, прибыла в Дхармавилль. Она вытащила фото из рамки – оно оказалось обрезанным. Не хватало фрагмента, на котором должна быть изображена Кэйтлин. Оставалось загадкой, когда именно ее вырезали из группового снимка: прежде, чтобы она не узнала о будущем-прошлом, или же… Или Бен был здесь недавно? Кэйтлин горько усмехнулась – конечно, и, более того, вернулся именно за ее фотографией. Жив ли еще Бен не узнаешь, стоя посреди заброшенного поселка, наконец, решила Кэйтлин. Она перевернула фото и написала карандашом: «Я иду к Храму». Теперь, если он вернется, то он и только он пойдет за ней следом. Ведь никто больше из тех, кто летел в самолете, не знал туда дороги.4
Кэйтлин впервые увидела стену, ограждающую Храм. Место, где Кэйтлин когда-то надеялась обрести дом, и путь куда теперь был ей заказан. И все же, она должна была проникнуть туда: как знать, может быть, Бен там? Кэйтлин в нерешительности остановилась: Бен рассказывал, что только одна из башенок может провести внутрь, но какая именно? – Не ищи вход. Кэйтлин вздрогнула. Этот голос… Как же долго она его не слышала. Не веря своим ушам, Кэт обернулась. Перед ней стояла Джессика, непривычно растерянная и встревоженная, не было теперь в ней ничего пугающего. – Не ходи туда, тебя убьют. Ты не одна из них, и осталась сейчас без своего покровителя. – Так его там нет? – Я не знаю, – Джессика виновато опустила глаза. – Мне все сложнее быть здесь, скоро – исчезну совсем. – Но почему ты вдруг решила помочь? Я вижу, это искренне, ты больше не плетешь интриг. – Я окончательно простила тебя, видя, как ты… По-настоящему верна. Потому и слабнет моя связь с этим миром, нет больше стимула держаться за него. Я ухожу. – Джессика! – Кэйтлин бросилась к хрупкой фигурке, повинуясь секундному импульсу, попыталась заключить ее в объятия, но призрак исчез в сумеречной дымке, не оставив после себя ничего, кроме прощения. – Спасибо, Джесс, – в пустоту улыбнулась Кэйтлин. – Спасибо за твое сочувствие. Но я не могу поступить иначе по той же причине, по которой ты простила меня. Спустя пару часов блужданий вокруг стены, и исследование ложных проходов, Кэйтлин, наконец, нашла истинный. Стояла темная ночь, и Храм было плохо видно: что-то громоздкое, метров пятнадцать в высоту, возвышалось над небольшим водоемом. Кэйтлин потушила факел и села у воды, вглядываясь в темную гладь. Идти вперед было страшно, идти назад – непозволительно. Оставалось ждать. Чего: нового дня или того, кто разрешит дилемму – Кэйтлин не знала. Усталость накатила тяжелой волной, призывая растянуться здесь, на берегу, и позволить всему идти своим чередом. В конце концов, кто она такая, маленькая Кэйти Райт, чтобы противостоять судьбе, или даже чему-то большему.5
Кэйтлин проснулась на рассвете: еще немного и ее обнаружат. Тогда будет поздно что-то решать. Кэйтлин спешно отступила к стене, скрываясь в кустах. Нет, она еще не готова, нужен план. Подумать ей не дали, за стеной раздался устрашающий стрекот монстра: она не была уверена, что старая стена укроет от черного дыма, и бросилась в дверной проем, который еще вчера так долго и мучительно искала. Во тьме проема она столкнулась с высокой фигурой мужчины, Кэт подумала, что это охранник и, не придумав ничего лучше, просто замерла, ожидая ответной реакции. – Кэйтлин? – произнес знакомый голос, но она не могла вспомнить, чей. – Здесь темно, кто ты? Сильная рука схватила ее за запястье и потянула в сторону джунглей. Едва свет упал на лицо ведущего, Кэйтлин узнала его: это был Джон Локк. – Вы умерли! – опешила она, пытаясь вывернуть запястье из цепкой хватки Джона. Он лишь улыбнулся, свойственной ему странной улыбкой. – Я и правда умер, Кэйтлин. Но я не Джон Локк. – Опять чудите, – пробормотала Кэт. – И как вас называть, человек-в-теле-Локка? – Думаю, это не обязательно, – он достал из кармана что-то. Кэйтлин показалось, что это два маленьких гладких камушка: белый и черный. – Нужно решить, что с тобой делать. Наверное, надо было бежать, но Кэйтлин осталась стоять, зачарованно смотря за действиями воскресшего: он взял в каждую руку по камню, и упер расфокусированный взгляд куда-то на макушку Кэйти, что-то тихо шепча – это был не английский и даже не латынь, что-то более древнее. Кэйтлин, видимо, пропустила какой-то важный момент, потому что, когда она снова посмотрела на Джона, он держал лишь один камень: черный. – Пойдешь со мной, Кэйтлин? – он протянул ей свободную руку и улыбнулся. – С чего бы? – растерянно спросила Кэт. – Ты же как потерянный щенок, не знаешь куда идти, и что делать. А я знаю. – У щенка уже есть хозяин, – съязвила Кэйтлин. – Ну конечно, – он снова странно улыбнулся. Кэйтлин поежилась: зря она напомнила Локку о Бене. – Не бойся, – словно прочитав ее мысли, продолжил Локк. – На твое счастье, мне Бен не успел насолить, и я не собираюсь причинять ему вреда. Надеюсь, в нашу следующую встречу, ты будешь с хозяином. Он легонько оттолкнул ее в сторону и вновь направил свой путь к храму. Кэйтлин отчего-то поняла, что Бена там сейчас нет. Устало привалившись спиной к стене, она, словно забыв об ожившем мертвеце, охранниках храма, разгуливающем где-то поблизости дымке, отдалась тягучему ожиданию.6
Кэйтлин разместилась недалеко от стены, в джунглях. Она слышала людей, выходящих из стены наружу, слышала стрекот монстра невдалеке, но это не тревожило ее, Кэйтлин просто продолжала ждать. Ночью она снова залезла за стену, и чуть было в страхе не ретировалась: у входа в храм стояло много людей с факелами, прищурившись, Кэйтлин разглядела и Локка. В воздухе висело напряжение, интуиция подсказывала, что час настал и ей необходимо проникнуть в храм именно сегодня – нечто важное произойдет этой ночью. Кэйтлин опрометью бросилась наружу: нужно было найти подземный лаз – там легко заблудиться, но идти по открытой местности было еще более рискованно. Черная дыра зияла под одной из стен. Кэйтлин нырнула внутрь, подсвечивая дорогу факелом. Бен говорил, что туда соваться нельзя. Что они пойдут по наземному пути. Кэйтлин судорожно выдохнула, да, если бы они сейчас были вместе, то так бы и было. Она спокойно пошла, куда бы он указал, и ничего не боялась. Вот только его не было рядом. Кэт осторожно обошла провал в полу, и запетляла по бесконечным коридорам, двигаясь, полагаясь исключительно на интуицию, так как давно забыла, в какой стороне храм. Когда она уже отчаялась найти выход, в одном из ответвлений показался небольшой подъем: кажется, то был выход на этаж выше. Кэйтлин ускорила шаг и через минуту оказалась в жилой комнате. Пол, потолок и стены, все еще напоминал туннели, откуда она вышла, но, тем не менее, это было жилище человека, обставленное скудной мебелью. Из коридоров впереди послышался шум и крики: кажется, началось. Кэйтлин не знала, что именно, но поспешила навстречу. Вокруг царил хаос: столб черного дыма сновал по коридорам, уничтожая любого встречного, попутно руша каменные колонны на головы остальным. Среди воплей людей и стрекота монстра, до Кэйтлин донесся знакомый голос – это была Сун. Выходит, и остальные пассажиры самолета могли быть здесь. Кэйтлин не знала, откуда слышала голос, да и не могла поручиться, что ей не показалось. Что-то обрушилось за спиной. Не оглядываясь, Кэйтлин отскочила прочь, нырнула в проем, и оказалась в большом помещении, в центре которого находился резервуар с мутной темной водой, в котором, кажется, были тела. Стрекот приблизился, и Кэйтлин спрыгнула в воду. Черный дым пронесся над головой, развернулся и полетел дальше – возможно он не любил воду, а может, просто не заметил Кэйтлин, или, как уже было прежде, не заинтересовался ею. По далеким крикам людей Кэйтлин убедилась, что монстр занят своим делом и вряд ли набросится, и вылезла на поверхность. Вода утяжеляла каждое движение больше, чем этого следовало ожидать, словно ее физические свойства кто-то изменил. Кэйтлин предпочла бы так и сидеть в этой темной луже с двумя трупами незнакомцев, но нужно было разобраться, есть ли в храме выжившие с самолета, или ей все же померещилось. Крики, вместе со стрекотом вдруг стихли. Кэйтлин, испугавшись неизвестности, забилась в первую попавшуюся каморку. Все завертелось с новой силой: как только двое «других» высунулись из своего убежища – соседней, такой же маленькой «кельи» – монстр вернулся, поглотив их своим черным искрящимся молниями телом. И вот тогда Кэйтлин, наконец, увидела того, ради кого пришла сюда. В дальнем коридоре пробежал Бен. Она не стала пытаться звать его, меньше всего желая, чтобы монстр, уже заканчивавший издеваться над своей добычей, обратил свое внимание на Лайнуса. Оставаться в коморке было опасно, и Кэйтлин бросилась обратно в зал с источником – теперь она знала, что с Беном все в порядке, и, не смотря на то, что ей отчаянно хотелось догнать его, она понимала, что сейчас лучше спрятаться и переждать.