Союз кареглазых

      Автоколонна с британскими военными в Афганистане попала под обстрел, никто не выжил. С точки зрения масс-медиа это было событием средней интересности, солдаты в опасных дальних странах гибнут периодически. Поэтому сразу несколько СМИ обратились к Каттер с просьбой о комментариях – знали, что Хелен уж если прокомментирует так прокомментирует.       По дороге к актовому залу, на сегодняшнее утро превращённому в пресс-центр, Дженни вдруг остановила учёную. Кроме них поблизости никого не было       - Подожди. Чуть не забыла. – С каменным лицом Льюис извлекла из сумочки и «развернула» карманный нож.       Палеонтолог бесстрастно подняла бровь.       - Я должна прилюдно вскрыть себе вены?       - С удовольствием бы на это посмотрела, но нет, - всё столь же «эмоционально» выдала пиарщица, вытаскивая луковицу, которая тут же была надрезана и поднесена к лицу политика. – Натуральные слёзы пригодятся.       Лук попался забористый, глаза Хелен отреагировали моментально.       - И для закрепления, - провозгласила Дженни, вынимая флакон с духами.       - У меня аллергия на эти ду…       Пшик!       - Я в курсе. – Пшик, пшик! – Зато эффект продержится дольше.       Вскоре Хелен стояла за деревянной кафедрой на небольшом возвышении, по другую сторону которого в ожидании громких слов и нестандартных речей временно притихла сборная журналистов. Здесь были операторы, фотографы, корреспонденты с диктофонами, с блокнотами и ручками. Праведно-жёсткое выражение лица Каттер приготовила и надела заранее, теперь смотрела на всех глазами, в которых ярче патриотического негодования сверкали только невыплаканные слёзы.       - Можем начинать, - скомандовала Дженни журналистам. Она отошла вбок, укрывшись за распахнутой дверью запасного выхода, где уже поджидали Сара и глава службы охраны, приглашённый на тот маловероятный случай если что-то выйдет из-под контроля.       Хелен провела рукой по волосам, пропустив через пальцы широкую прядь, подняла подбородок повыше.       - Всем добрый день… – Оборвав свои же слова, женщина сомкнула губы на миг. – Нет, это ложь. Такой день не может быть добрым. Прежде всего, я хочу и должна выразить свои искренние соболезнования родным и близким погибших. – Шатенка вперилась взглядом в объектив одной из видеокамер, проникновенно, будто впрямь обращалась непосредственно к семьям несчастных. От «лукового» раздражения не осталось следа, но из-за треклятых духов глаза жгло, а в горле нещадно першило. – Это банальные, стандартные, обшарпанные слова, извините. Но я не знаю, как и что ещё сказать, чтобы не сделать больнее людям, которые без того сейчас переживают худшие моменты в своей жизни. – Секундная пауза. – Держитесь. Мысленно я с вами, как и другие британцы. – Хелен сглотнула, сознавая, что по щеке бежит слеза. Лишь бы тушь сильно не потекла. – Не сомневаюсь, что многих ныне мучает вопрос: что эти ребята вообще там делали? Я тоже не понимаю. Кто-нибудь мне ответит? О да, нам скажут, что они защищали Родину. – Женщина кашлянула. Это не помогло, с каждой секундой нарастал эффект «сухого песка» в горле. Да и веки, кажется, распухают. Чёртова Льюис и её духи! – Но вдумайтесь… - Всхлип. Чудесно, теперь и в носу щекочет! – Объясните мне и самим себе, как можно защищать свою Родину, находясь в другой части света? На нас что, нападает Афганистан? Я вас уверяю, совершеннейшему большинству его жителей на нас глубоко наплевать. Это нестрашно – когда одному народу плевать на другой. Жутко другое: на нас наплевать нашим же правителям! – Снова привелось хлюпнуть носом. И ведь платка под рукой нет! Почему она не предусмотрела этого раньше? А журналисты картинке порадуются, им важна именно зрелищность. – Иначе как они могут отправлять своих соотечественников гибнуть непонятно во имя чего?! И не рассказывайте мне о террористических угрозах, это не причина, а следствие. – Хелен закашляла, в панике понимая, что начинает задыхаться. Наблюдатели же решат, что она либо истеричка, либо отвратительно переигрывает. Журналисты, зрители, потенциальные избиратели – все будут высмеивать эдакую театральность. Если не взять себя в руки – прощай, политическая карьера. Увы, легче решить, чем осуществить. Хелен сделала трудный, дрожащий вдох. Дышать стало сложнее, но женщина упрямо боролась со сдавливающим спазмом. – Верховные руководители… ник… никог… Никогда не пошлют туда своих… родных… - Сдерживаемый дотоле кашель прорвался наружу, едва не разорвав грудную клетку. – Они отправят в мясорубку наших братьев, наших мужей, наших… наших детей! – Всё. Она больше не могла. Хелен вынуждена была надавить ладонью на грудь, зажмуриться и глубоко, судорожно вдыхать и шумно выдыхать. От недостатка кислорода кружилась голова, шатенке пришлось опуститься, присесть на корточки.       Цензурных мыслей в эту минуту на ум не приходило. Каттер так и видела, как газеты и телеканалы дружно объявляют её худшей актрисой года. Рыдала-то Хелен очень убедительно, за такую сцену не стыдно и «Оскар» выдать, однако любой мало-мальски нормальный человек поймёт, что невозможно искренне так плакать без веской причины. А обида за Родину подходящей причиной вряд ли является.       За неимением альтернативы Хелен продолжила плакать, закрывая лицо руками.       Подбежавшие Сара и Дженни помогли учёной подняться. Пейдж увела шатенку всё в то же боковое «укрытие», притворно нашёптывая что-то успокаивающее. Льюис встала за кафедру, мысленно ругая себя. Переборщила с духами! И теперь по её вине будет перечёркнуто больше года тяжёлой, кропотливой работы! Катастрофа!       Чёрта с два! Дженни не допустит, чтоб столько трудов, ухищрений, планов и бессонных ночей пошло насмарку! Надо лишь опять что-нибудь придумать. Быстро.       - Прошу прощения, коллеги, - проговорила пресс-секретарь, украдкой посматривая туда, где под прикрытием дверной створки Сара, непостижимым образом уже успевшая раздобыть салфетки и блюдце с водой, промывала Хелен глаза. Между делом египтолог умудрилась запихать в Каттер несколько противоаллергических таблеток, которые держала при себе из-за своей обострённой весенней реакции на цветочную пыльцу. – Вижу, что вы в недоумении. – Ага, а некоторые начинают самодовольно скалиться. Ещё увидим, кто кого. – Полагаю, я должна объяснить поведение миссис Каттер, хотя она не давала мне таких полномочий.       Сара и Хелен оцепенели, уставившись на Льюис со страхом и интересом одновременно.       Дженни быстро облизнула губы.       - Дело в том, что для неё это не просто событие, а личная трагедия, которую не хотелось делать достоянием общественности. Миссис Каттер переоценила свои силы. – Льюис выдержала крохотную, однако невероятную по своей драматичности паузу, послав яркий извиняющийся взгляд туда, где, как все понимали (но не видели), находилась политик. – Джон Каттер, старший сын Хелен, был среди тех, кто погиб при обстреле автоколонны.       Египтолог и палеонтолог синхронно разинули рты. Каттер энергично повертела пальцем у виска.       После мимолётного затишья толпа журналистов загалдела, десятки вопросов подобно взрывам снарядов слились в единый гул. Щёлкали фотоаппараты, с пугающей интенсивностью сверкали вспышки.       - Больше никаких комментариев, - заявила Льюис, понимая: предстоит продумать слишком много деталей и нельзя дальше полагаться на экспромт.       Также она понимала, что случайно наткнулась на, образно выражаясь, золотую жилу. В одном из относительно давних интервью Хелен обмолвилась, что её сын в детстве мечтал быть военным, и впоследствии ни разу не говорилось, что мечта не сбылась. Кто проболтается или докажет, что какого-нибудь рядового или сержанта Джона Каттера не было в той автоколонне? Никто, если правильно обставить дело и позаботиться о нюансах.       Журналисты, наконец, хлынули за условную черту, дабы вновь узреть политика-палеонтолога. Вопросы, галдёж, фотовспышки расцвели с новой силой. Хелен рыдала на плече Сары. Безукоризненно возмутившаяся брюнетка гневно выкрикнула корреспондентам, что у них нет сердца, и, приобнимая, увела начальницу прочь, а охранники перекрыли прессе дальнейший путь.       Что теперь? Теперь Хелен надо на месяц-другой спровадить в клинику, специализирующуюся на психологической помощи жертвам душевных травм, нервных срывов. И посадить на жёсткую диету. Параллельно дать просочиться информации о похоронах Джона, панихиде. Вероятно, придётся состряпать пару фото, которые и самых бесчувственных сограждан заставят вздрогнуть. Эти фотографии необходимо правильно подать, придумать некоего сволочного папарацци, который не постеснялся нажиться на несчастье бедной матери.       Через пару месяцев Хелен, исхудавшая, осунувшаяся, снова покажется миру, сдержанно поблагодарит всех за поддержку, за сочувствие, пустит слезу-другую и начнёт постепенно, потихоньку возвращаться к делам. Главное - не переборщить и не набирать обороты чересчур стремительно. Нужна естественность, правдоподобность.       До выборов год с лишним. Если верно всё рассчитать, к следующему лету популярность Хелен Каттер среди простого народа взовьётся до небес.

___...___

      «Беккер», - прочла Сара на экране своего мобильного телефона, заливавшегося трелью       - Откуда ты взял мой новый номер? – Вопрос не блестящий. Сам военный вполне мог поинтересоваться, откуда Пейдж знает, что звонит именно он.       Капитану было не до того.       Сперва египтологу по ушам ударило фантастически выразительное молчание, пропитанное суровостью. Брюнетка живо представила, как военный, насупившись, люто смотрит куда-то, предназначая свой взгляд собеседнице. Она не удивилась бы, начни мужчина орать, но он спокойно, едва ли не по слогам, отчеканил:       - Это были живые люди. Им было страшно и больно. У них были семьи, которые сейчас убиты горем. Вы посмеялись над страданиями настоящих матерей – над тем, чего никогда не понимали и не поймёте. С большей гадостью мне не приходилось сталкиваться. Я был о вас лучшего мнения, даже о Хелен, не говоря уже про тебя. – И капитан обрубил связь.