Союз кареглазых

      Беккер был далёк от политики настолько, насколько это возможно для военного, работающего в подведомственном правительству учреждении. Он редко всерьёз задумывался о выборах в целом и уж тем более о роли голоса каждого отдельного избирателя. Но сегодня у капитала было такое ощущение, словно он единолично понесёт ответственность за результаты всеобщих выборов в Парламент. Логика напоминала: эй, кроме тебя в Великобритании ещё десятки миллионов людей, твой голос сам по себе ничего не решит. Но сердце наливалось тяжестью.       Оставшись наедине с не заполненным бюллетенем, брюнет долго и дотошно изучал лист строгим взором; казалось, ещё чуть-чуть и бумага покраснеет.       Проголосовать за Хелен Каттер значит проголосовать за Партию независимости, проголосовать за Партию независимости значит проголосовать за Хелен Каттер. Беккер шёл на выборы с твёрдой решимостью поставить крестик в любой другой графе. Но…       Когда у военного зашёл разговор о политике с Куинном, в прошлом месяце возвратившимся из дебрей истории, Денни грустно усмехнулся: «А знаешь, что самое противное? Я собираюсь проголосовать за Каттер». Капитан, наверное, врезал бы коллеге, будь шок менее острым. Бывший полицейский прекрасно угадал мысли друга. «Самому противно, поверь. Мало того, что ненавижу Хелен, так и эту партию саму по себе терпеть не могу». «Тогда что за ересь ты тут несёшь?!» Денни вздохнул. Помолчал. Потом, наконец, проговорил: «Я помню, как Хелен собиралась уничтожить человечество. Помню, как стоял и пытался её переубедить. Сказал, что, если люди исчезнут, не станет и её самой. А она ответила, что ей всё равно. Она не врала. Она была безумной, но честной. Полной решимости». «Сумасшедшей». «Пожалуй. А вот образцом здравого смысла и логики, насколько я понял, можно назвать Филипа Бёртона. И что? Мы с тобой оба бывали в будущем, к которому он крепко приложил руку. Мир умертвили, то есть умертвят не сумасшедшие; это сделают вменяемые, расчётливые, жадные и наделённые властью поганцы, до которых нам не добраться. Чтоб бороться с такими, определённо надо быть шалым. Хелен нравится мне не больше, чем тебе, но лучше уж она, чем конец света».       Капитан трижды перечитал бюллетень, непонятно зачем. В итоге с ненавистью черкнул крест напротив имени Хелен Каттер.       Едва брюнет вышел на улицу, ожил его мобильный телефон. Звонила Сара. Она спросила, исполнил ли уже Беккер свой гражданский долг и, если да, то не согласится ли встретиться с ней хотя бы на несколько минут.

___...___

      - По телефону у тебя был взволнованный голос, - отметил капитан, присаживаясь напротив Пейдж за столиком уличного кафе.       - Я боялась, что циничный, - рассеянно призналась брюнетка, покручивая между пальцами зубочистку, не извлечённую из упаковки.       За минувший год с лишним военный и египтолог не общались по-настоящему, лишь изредка, случайно столкнувшись, обменивались нейтральными фразами. Сейчас обоим из-за этого вдруг стало обиднее, чем когда-либо раньше.       - Разве цинизм ещё не стал для тебя нормой? – Беккер выразительно глянул на секретаря Хелен. Он хотел бы злиться на Сару, да не мог, и из-за этого злился на себя.       А Сара сегодня, как специально, была какая-то… какая-то особенно прежняя. Мужчина отчаянно и тщетно пытался уловить разницу между нынешней собеседницей и той жизнерадостной, дружелюбной красавицей, которую некогда повстречал в Британском музее. Которую дружески журил за потерянный пропуск. С которой, смеясь, обсуждал рабочие казусы.       - Скорее, необходимой привычкой. – Пейдж бегло поправила прилегающую к лицу смоляную прядь. Распущенные гладкие волосы завораживающе блестели в свете летнего солнца. Женщина облизнула пересохшие губы. – Хилари, я… - Она не заметила, или сделала вид, что не заметила, как он легонько вздрогнул от обращения. Сара ни разу не назвала капитана по первому имени с момента своего официального возвращения в мир живых. Брюнетка и прежде данным обращением не увлекалась, и всё же порой оно проскальзывало. Военный успел забыть, как его имя звучало из её уст. – Я должна объясниться, расставить точки над «i». Я сделала всё от меня зависящее, всё, что можно и нужно. Дженни и Хелен тоже. Теперь уже в любом случае ничего не переделать и ничего не изменить. И это хорошо. – Египтолог примолкла, силясь обуздать беспорядочно скачущие мысли – остатки стройной речи, которую Пейдж собиралась произнести перед капитаном. – Я не хочу, чтоб ты думал, будто мне безразлично… Будто я не ценю нашу дружбу, будто мне наплевать на тебя и на других ребят. Будто мне не жаль тех погибших в Афганистане и их родных. Хочешь верь, хочешь нет, но тогда всё получилось случайно, мы не собирались использовать эту трагедию. – «Не собирались использовать таким образом», - добавила секретарь про себя.       Ей до сих пор иногда снились павшие военные и их семьи, смотрящие на неё с укором. Совесть Дженни тоже принялась за хозяйку, едва унялся адреналин после экстремальной импровизации. На встрече с родными настоящих погибших пиарщицу начало потряхивать, Льюис вынуждена была уйти, сославшись на плохое самочувствие.       Брюнетка посмотрела на мужчину пристально, искренне.       - Прошу тебя, не думай, что мне нравится грязь, с которой смешана политика, что мне доставляют удовольствие козни. Не думай, что мне никого и ничего не жаль. Я не хочу, чтобы ты считал меня бездушной и бессердечной стервой.       Капитан молчал ровно секунду. К своему удивлению, он прекрасно осознавал, что конкретно хочет ответить.       - Я никогда тебя такой не считал. Именно поэтому мне и было так горько смотреть на то, что ты делаешь.       Сара на пару мгновений опустила голову, но тут же вновь взглянула на капитана.       - По-твоему, это были ужасные поступки?       - Нет, - цокнул языком брюнет, опять удивив самого себя. – С твоей точки зрения это были необходимые поступки.       - А с твоей?       - А с моей… Не мне судить. Ты никого не убила. У нас одна цель. И если ЦИА не сможет спасти мир, Хелен имеет право попытаться. Она уже сделала минимум одну вещь, за которую я всегда буду благодарен.       - Какую? – удивилась Сара.       - Неужели не догадываешься? – Губы капитана чуть растянулись. – Спасла тебя.       Действительно, могла бы сообразить.       Сара улыбнулась, но улыбка не продержалась долго. Возникла тягучая пауза.       Египтолог попробовала реанимировать беседу:       - Я виделась с Денни недавно.       - Он рассказывал.       Вновь молчание.       Сейчас он уйдёт, думала Сара. Встанет и уйдёт. Скажет что-нибудь вежливое напоследок, повернётся, зашагает прочь. И скоро не то чтобы забудет о ней, а поставит в ряды прочих знакомых, некогда бывших более или менее близкими друзьями.       К горлу подступил ком. Господи, да с чего вдруг?!       Почему Хилари тянет? Почему не покончит с этим одним махом?!       - Ты делала заказ?       - Что? – встрепенулась брюнетка. Карие глаза расширились столь удивлённо, словно капитан потребовал своими словами пересказать теорию относительности. – Нет, я попросила разрешения просто посидеть здесь, официантка не возражала.       Военный покивал и глянул почти заговорщически.       - Лично я порядком проголодался. Может, всё-таки пообедаем?